Путь в Пекин

Шири мысленно уже почти рычала на Лю, настолько взбесили ее подобные высказывания. Глаза сузились, девушка в очередной уже раз спрашивала себя, с какой такой стати вообще решила, что он наконец начнет общаться с ней по человечески. И главное не придраться ведь! Сам согласился, что Чин друг, не спорит. Но каким тоном. Гад, просто гад. Хотелось высказать ему все, прибить на месте, но мужчина опередил ее, продолжив ментальный диалог. Пришлось просто кивнуть, мельком, едва заметно. Поймет и так, что все услышала. Однако злость не проходила, девушку аж трясло от слов Лю. Женская логика врятли когда-нибудь будет изучена, а уж ход мыслей таков, что любой, даже самый гениальный мужчина просто сошел бы с ума, угляди он подобное зрелище. Если Ян с таким пренебрежением относится к ее словам о друге, демонстрируя явное неверие в ее слова. Да еще и сам успел переспать с ней, значит искренне верит в то, что и с другими она вела себя также. Гнев застилал глаза, отгоняя сонливость и усталость куда-то на край сознания.

Бешеными глазами взглянула она на Лю, выходя вслед за ним из машины. Не будь за ними погони, устроила бы ему сейчас скандал такой силы, что деревья рухнут и птицы на Юг улетят. И не вернутся. Руку она ему сдавила гораздо сильнее, чем то требовалось для простого выхода из такси. Повернулась, и пошла впереди него, как он и велел, все еще пылая праведным гневом. Руки чесались, хотелось не спрятаться, как она в общем-то обещала, а набить кому-нибудь морду. Сильно-сильно. И это при условии, что кроме тренировок она ни с кем не дралась. Детство и расквашенные носы не в счет.

Несколько шагов в темноте, но глаза уже привыкают, и видны очертания стен, можно различить, где и что тут валяется. Поворот, и девушка, пройдя пару шагов, замерла, ожидая других команд. При всем своем неадекватном состоянии на краю сознания продолжала биться мысль, что Яна, несмотря на все его недостатки, нужно продолжать слушаться. А потом прибить, да, точно. Прибить. Чтобы больше не смел сомневаться в ней. Хотя бы в плане отношений, даже таких.

Праведный гнев Шири был понятен Яну, так как был не более чем естественной женской реакцией на его язвительные замечания, но сейчас было не до выяснения отношений. Сзади послышались шаги. Один пойдет в подворотню, второй последует за ним в нескольких шагах, третий покурит у машины и подтянется, если первым двум понадобится помощь. Лю шел следом за Шири, не оборачиваясь. Шаги приближались. Пятнадцать метров, десять. Двор был темным, жилой дом был отгорожен высоким забором, так что даже свет окон толком не мог сюда проникнуть. Кунай скользнул в ладонь, между бровей Яна появилась вертикальная морщинка. Пять шагов, пора.

- Этот мой, за ним ещё двое, осторожно.

Лю резко развернулся, буквально в прыжке занимая низкую стойку, при этом кунай находился в правой, дальней от противника, руке. Мгновение, чтобы понять, что в руке противника, устремившейся к внутреннему карману куртки, сейчас окажется пистолет. Кобра подвижна – свивается кольцами, гипнотизируя противника, затем распускает воротник и резко, молниеносно бросается на противника, жаля смертоносным ядом. Бросок, удар ногой в солнечное сплетение, кунай чуть развернулся с движением кисти, оказавшись у горла противника. В случайном свете блеснула сталь, холод которой действовал на многих врагов Яна Лю лучше любых других аргументов. В темноте удалось поймать взгляд противника, сейчас полный ярости. Густо-синий туман Аджны, поднявшись по Сушумна-нади направился на область третьего глаза наемника. Страх, панический страх, будто сейчас он сражался не с одним беглецом, а с армией Цао-Цао, при этом все остальные образы растворяются в этом синем тумане. Ян быстро убрал руку с ножом, сменив хват. Противник начал в панике метаться по двору, затем запрыгнул на какой-то гараж, перемахнул через забор и, судя по топоту, скрылся где-то в районе соседнего квартала. Оставалось ещё двое.

Развернулась лицом к Лю и замерла. Тот сообщил о количестве бандитов, но пока появился лишь один. А нет, вот и второй подтягивается, но идет чуть дальше. Шири в данный момент казалось, что она справится с любым противником, чувство самосохранение отступило чуть назад, открывая путь каким-то древним звериным инстинктам. Она скользнула чуть в бок, к стене, держа взглядом второго противника, и с каким-то холодным бешенством, пылающим в ее груди искала слабые места в его сознании. Слышался шум боя, второй бандит наконец зашевелился, но девушка уже протянула до его разума тонкие нити синей энергии. Они окружали чужое, глупое и слепое сознание водоворотом чистой силы. Никакой защиты, идиот. Что толку от его оружия, за котором он потянулся, двигаясь медленно, как во сне? Что он сделает против ментального мага, которого только что вывели из себя? Водоворот энергии увеличивался, но брюнетка готовилась тщательно, спокойно, не желая повредить мозги этого урода. Пусть поспит, пусть вырубится и забудет сегодняшнюю ночь. А может быть и вечер. Шири дернула весь водоворот, выкручивающий синюю энергию этого слабака. Удар, один точный сильный удар, и бандит остановился, падая лицом вниз.

Шири на мгновение перевела бешеные глаза на Лю, увидела, что второй противник куда-то убежал и, найдя в полумраке блеск глаз мужчины прошипела сквозь зубы, все еще оставаясь под впечатлением от насмешливых слов, ставящих под сомнение ее поведение с мужчинами.

- Еще раз назовешь меня шлюхой - убью. - Пояснять ничего не собиралась, медленно приходя в себя, успокаивая волны бьющей через край синей ментальной энергии. Повернулась на топот ног, видимо третий бандит понял, что в подворотне что-то случилось. Отступила еще на шаг, практически прижимаясь к стене, и уставилась на еле-еле освещенный проход в тупичок, где вот-вот должен был появиться следующая потенциальная жертва. Злость еще не улеглась, так что влететь тому должно было тоже прилично. Скользнула мысль, что только бы не стрелял.

Вот это силища. Лю лишь мельком успел рассмотреть ауру противника, которого уложила Шири – жив, просто нужно проспаться. Так как этот наемник нападал молча, слова Шири, видимо, были адресованы самому Яну. Вот это новость. Либо они говорили на разном китайском языке, либо девушка приняла его слова всерьез, ещё и решив обидеться. Вовремя, ничего не скажешь. Отвечать некогда – из подворотни выбегал третий. Щелкнул предохранитель, этот будет стрелять сразу. За мгновение до того, как был нажат курок, Ян резко метнулся в сторону, оседая на колено и перехватывая кунай для длинного броска. Пуля попала в забор, блеснувший в ночной темноте нож – в плечо противника, заставляя его выронить пистолет и вскрикнуть от боли, но он тут же присел, чтобы поднять оружие. Не теряя ни секунды времени, Ян метнулся к наемнику, движения которого оказались медленнее из-за боли и шока, и нанес резкий удар ребром ладони под подбородок, при этом выпачкав край рукава в крови противника. Нокаутирующая точка, теперь можно отступать относительно спокойно. Лю выхватил из плеча наемника кунай, вытер его о куртку противника и убрал к остальному оружию. Кровь кипела неведомым для буддистов азартом уличной схватки. Ещё одно старое ощущение, сейчас пугавшее Яна. Возвращались не только навыки, но и мысли, чувства, ярость, страх – все, что было в прошлой жизни. Противник остался жив, рана не смертельна, потеря крови ему не грозит – поможет спящий напарник. Ян до крови прокусил губу, отходя от лежавших на асфальте головорезов и подходя ближе к Шири.

- Слово «шлюха» по-китайски звучит иначе, - холодно сказал Ян, останавливаясь возле девушки. – Идем, нам нельзя здесь долго оставаться.

Он говорил вслух, скрыв мысли ментальным щитом, слишком уж неприятными они были даже для него. Запах стали и крови, железный, кисло-соленый, запах прошлого, вновь ставшего настоящим. Сейчас Лю казалось, что убить Цзин Вана будет правильнее, не намного больше крови, чем он уже пролил.

Не успела. Водоворот затихал, Шири успокаивалась, и чуть было не пропустила третью фигуру, скользнувшую к ним. Лю метнулся вперед, выстрел, и девушка мигом присела, молясь, чтобы этого гада, злого, язвительного, противного гада не убили. Пусть даже ранят, она выходит, только бы не убили. Мгновенно улеглась злость, затаиваясь до следующего раза в глубинах сознания, а она сидела на корточках и боялась даже дышать, как будто от этого зависела жизнь Яна. Тот мелькнул в неясном свете раз, другой. Вроде бы блеснуло оружие и противник упал, затихая. Первый ушел живым, но судя по всему испуганным. Второй жив, и она это знала. Но вот третий. Убил? Вернулся в родные стены, к любимому делу? Однако аура лежащего светилась, слабо, но тот был жив. Чего не скажешь о Лю, который говорил с ней таким тоном, как будто это она его обидела. При этом весь его вид был таким... Злым, далеким... Незнакомым. Даже голос поменялся.

Шири протянула ему руку, хватаясь как всегда, за ладонь. Все равно в этой неразберихе она не знает не только улицу, на которой они остановились, но не определит даже, какая это часть города. А уж найти путь к квартире уж точно не сможет. Накатывала апатия и страх. Нет, даже ужас от того, что она могла сделать со злости. И плевать она хотела на вырубленного бандита, уж свои силы то она может рассчитать. Но она могла перенести часть гнева на Лю. И одного неверного движения тому было бы достаточно, чтобы погибнуть. Идиотка. Пора бы уже привыкнуть к его выходкам, к его высказываниям относительно нее в целом и ее "талантов" в частности. Но было так обидно, даже сейчас, после боя, который занял не так много времени и унес немало сил и нервов было обидно!

- Я тебе никогда дурного слова не говорила. Никогда. - Столкнувшись со стеной, пришлось тоже говорить вслух, что было гораздо сложнее, ведь голос дрожал. Шири низко опустила голову, следую за мужчиной и не стремясь догнать его и идти наравне. Из глаз тихо лились слезы, нервы наконец расслабились, отпустили комок, что таился в ее груди за время всего путешествия. И сейчас она плакала от того, что попала в эту ситуацию, что в нее стреляли, что пришлось бежать невесть куда. Плакала от усталости и от невозможности что-то изменить. Плакала от жалости к себе, ведь она находилась рядом с мужчиной, который, переспав с ней, нелестно отзывается теперь о ее морали. Да и вообще нелестно отзывается о ней в целом. Плакала от того, что при этом идет, и даже держит его за руку, потому что бежать некуда, и без него она совсем пропадет. Она шла и шла, а слезы лились и лились из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках, которые, как она надеялась не видны в темноте и под завесой волос.