Повороты судьбы

Часто люди говорят: «Я был счастлив с ней!» или «Я была самой счастливой в то время».
Но вот что самое странное, так редко бывают моменты, когда ты ощущаешь, что ты счастлив именно в этот момент… Счастлив, а не доволен, рад, восхищен…. Именно непередаваемое чувство, которое накрывает волной, в котором ты захлебываешься… но абсолютно четко знаешь, что ты счастлив.
Уля ехала домой, мурлыкая под нос какой-то незамысловатый мотив. Черная полоса асфальта, обрамленная величественными видами гор, неслась между колес ее машинки. Как это ни странно Подольская для себя открыла, что любит скорость, любит ощущение движения… Возможно, именно за рулем, она понимает, что жизнь вокруг не статична. В этой повседневности, тебе обычно кажется, все или идет по кругу или медленно погружается в бездонное болото, где уж точно нет никакого движения и развития… изо дня в день одно и то же, это как проклятие из фильма «День сурка».
А за рулем, создается впечатление, что ты сама управляешь своей жизнью, что ты движешься вперед.
Так вот… Подольская ехала в тот теплый осенний денек… домой. Дом… Как странно, что небольшой домик в северной части Италии, она стала называть своим домом. Дом – это деревянная хатка на берегу Вильи в Белоруссии, там, где были бабушка и дедушка, дом – это монастырь, спрятанный в горах в Тибете… и теперь дом тут, где заканчиваются горы, где бегут звонкие ручьи, где вокруг одни виноградники… где тихо и ничто не напоминает прошлого.
И вдруг на блондинку нахлынуло непередаваемое чувство счастья. Возможно, сочетание красивой музыки из радиоприемника с захватывающими видами Альп сыграло свою роль. Но Ульяна точно поняла, что здесь и сейчас она счастлива. Блондинка остановила машину на одной из смотровых площадок трассы. Туристы частенько тут фотографировали снежные вершины Альп и зеленые долины, которые прятались между гор.
Подольская зажмурилась, но губы сами собой расползлись в улыбке. Уля открыла глаза, но слезы, мешали видеть ей. «Что со мной, я так счастлива…», - она захлебывалась от непередаваемого чувства эйфории, растерянная, непонимающая, что с ней происходит. Она открыла дверь, вышла из машины, подняла лицо к небу, радуясь ощущению ветра в волосах, солнцу, которое гладило ее кожу… Закрыв глаза, Уля полностью отдалась ощущениям, которые бушевали у нее внутри.
«Как давно, я не чувствовала вкус… счастья, жизни» - внезапно подумала блондинка. С закрытыми глазами она потянулась энергией к земле, к камню, который вот уже несколько тысяч лет смотрит на мельтешение людишек. Ульяне хотелось поблагодарить великанов, поделиться счастьем со всеми, кто рядом. Внезапно она решилась, сняла ментальный щит, раскинула руки ….
Уже потом она вдруг с удивлением поняла, что на площадке была не одна, несколько машин стояло рядом и люди в растерянности застыли, глядя друг на друга…

__________________________________________

Он узнал ее сразу. Еще до первого взгляда, до того, как она вышла из машины. Узнал по давно забытому ощущению присутствия чего-то бесконечно родного, которое возникало у него только рядом с ней. Целую минуту Макс не смотрел в сторону подъехавшей машины, уставившись невидящим взором на долину, раскинувшуюся у его ног. Слушая скрип тормозов и недовольное урчание двигателя, сбавившего обороты, и едва слышную мелодию из радиоприемника подъехавшего автомобиля. Боясь повернуться. Боясь обмануться в своих ощущениях, хотя и понимал, что это было бы слишком жестоко со стороны Богов, которые, как он теперь точно знал, определенно, существуют.
Послышался звук открываемой двери, музыка стала громче, на секунду ударила по ушам, но уже в следующее мгновение стихла, когда дверца за спиной с резким хлопком закрылась. Макс слышал скрип щебня под ее туфлями. Он продолжал стоять к ней спиной, словно окаменев. Налетевший ветер донес до него запах ее духов, запутался в его отросших волосах, оставив там часть этого аромата. Макс улыбнулся краешком губ, наконец-то вздохнул: глубоко, судорожно, рывками втягивая в себя воздух. На секунду прикрыл глаза, пытаясь отпечатать в памяти каждую секунду этой неожиданной встречи: начиная с того самого любимого Улей аромата лотоса, который так часто являлся ему во снах.
Краем глаза он поймал ее тень. Длинную карикатурную копию на ее силуэт. Тень раскинула руки, и до слуха Максима донесся звук ее смеха: такого родного и близкого. Того самого, что был неразлучен с ароматом лотоса в его сновидениях и мечтах.
А потом по его ментальному щиту пришелся удар. Легкий, совсем не болезненный, но от того - еще более неожиданный.
Макс вздрогнул, потому что давно забыл о самом существовании ментального щита - Казанцев пообещал себе, что перестанет сознательно использовать магию. Он забыл о возможностях магии земли или огня, отказался от ментальной магии и, по возможности, старался абстрагироваться от завываний своего внутреннего зверя, спонтанно возникающих ощущений, вызванных прорицанием, или едва заметного присутствия духов.
Единственное что он не забросил - это врачевание, но лишь по необходимости, время от времени помогая собственному организму справиться с особо сильными приступами боли - на большее его не хватало, но учиться дальше он просто не хотел. Такое лечение, в сочетании с таблетками “Дафимадина”, сотворили чудо - он был все еще жив. Хотя доктор Хси давал ему не больше года во время их последнего разговора больше двух лет назад.
Казанцев скосил глаза в другую сторону. Увидел, как расцветает улыбка на губах у Натали - его задумчивой спутницы, что помогала ему разобраться с очередной статьей, заметил, как приободрился вечно хмурый Адриано - их водитель, который давно заглядывался на Натали. Неожиданно пришло осознание произошедшего - кто-то резко, мощно поделился со всеми окружающими своим счастьем - именно этим объяснялся тот самый удар, который вскользь прошелся по его ментальному щиту. И рядом был только один человек, который был способен это сделать.
- Шикарно, - прошептал Максим, доставая сигарету из пачки.
Такие эмоции нельзя изобразить. А если и можно - то с ними нереально поделиться. Вывод? Уля счастлива… Действительно счастлива.
Почему-то это его порадовало. Поймите правильно, после определенного предела, человек устает страдать. Максим давно прошел этот предел, и научился радоваться маленьким радостям. Таким, как оплаченная командировка в Италию, например. Или нежданная встреча с любимой, которую он потерял, казалось, так давно.
Зажигалка в его руках весело чиркнула, выплюнула маленькую струйку огня. Почему-то вспомнилось, как раньше Манипура реагировала на подобные проявления родной стихии, но Казанцев усилием воли загнал воспоминания подальше. Закурил.
Вдруг Макс понял, чего он до сих пор не повернется, не улыбнется мягко, не поздоровается, вероятно, с единственным человеком в мире, судьба которого его волнует. Он не хотел с ней встречаться. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы она уехала. Чтобы не разрушала собственное счастье, встретив призрака из своего прошлого.

Этот неловкий момент, когда все наблюдают за твоими эмоциями. Как-то не принято у человечества эмоционировать на публике, все начинают отводить глаза, осуждать про себя… Да и Ульяне самой было неловко, хотя нет… Ей было радостно, этих людей она скорее всего видит в первый и последний раз. Чего стыдиться, своего смеха? Может у человека быть спонтанный выброс эндорфина, или что там отвечает за счастье в человеческом теле?… Блондинка подмигнула мужчине, стоявшему у соседнего авто и перевела взгляд в другую сторону, к обрыву…
Казалось, что в этот момент, даже ветер замер, наблюдая за ними. Проще всего было сесть в машину и уехать. Мы так боимся неопределенности, мы боимся того, что может быть больно, мы бежим от всего, что вызывает в нас странную боль в груди, дрожь в руках, сильное сердцебиение…
Мы слепо верим в то, что садясь в авто, мы управляем своей жизнью. А так ли это? А нет ли для нас уже заготовленного пути? Возможно, Боги потешаются над нашими планами, над нашими слабыми попытками избежать судьбы, которую они нам уже подарили.
Тук-тук… тук-тук… Наверное, ей и смотреть не надо было в его сторону, чтобы узнать, кто этот мужчина. Их связь, которую она чувствовала всегда в его присутствии, никуда не исчезла… Ульяна все так же слышит стук сердца Казанцева.
Горы всегда для Подольской были особым местом, возможно, поэтому она выбрала свой новый дом неподалеку. Без гор, казалось, она задыхается… Но горы – это и напоминание… о прошлом. Тогда, под снежным завалом, когда они боролись за свою жизнь, образовалась эта тонкая ниточка. И не забавно ли наблюдать, как Боги снова свели их в горах, только теперь уже на другом краю земли.
Он закурил, и этот до боли знакомый жест, то, как он затянулся, словно на сердце струны натянулись. Но странно, боли не было, чувства вины тоже. Слезы по щекам – это от радости, от счастья… от понимания того, что он - все-таки ее судьба. Вам кажется странным, что после стольких лет разлуки, можно быть уверенной, что он тоже будет рад, что не будет злиться, что он не нагрубит, не отвернется… О нет, Уля не была ни в чем уверена. Однако, теперь, она знала, что Боги на их стороне.
Все это время Ульяна не бросала магию, но и не работала в том классическом направлении, которое ей преподавали в монастыре. Она искала что-то новое, свое… «Доверяй своей интуиции, детка», - шептала про себя блондинка, подходя к Максу.
«Ну, конечно, ментальный щит, хоть что-то не меняется в этой жизни», - Подольская застыла за спиной парня, обводя взглядом линию его плеч, отмечая длину волос, наклон головы… Как перед прыжком в бездну, ей до боли хотелось дотронуться до него.
Так странно видеть человека, с которым была близка, невероятно близка, стоять рядом с ним и понимать, как же он далеко… и в то же время так близко. Зарыться бы руками в его волосы, притянуть к себе… Она сделала еще шаг. Незнакомая девушка двинулась в их сторону, собираясь что-то сказать. Уля стояла совсем близко, она слегка наклонила голову и уперлась лбом в его спину. Такой детский жест, такой наивный… «Я так рада, что ты здесь», - про себя сказала Ульяна.

Конечно, она не ушла. Глупо было надеяться… впрочем, Макс понимал, что в глубине души, мечтал, чтобы она его заметила, вспомнила, подошла…
Что будет дальше он не знал. Не хотел знать. Не хотел загадывать.
В голове не было ни единой мысли. Казанцев тихо выпустил дым из легких.
Уловить момент, когда она, вдруг, обратила на него внимание, было на удивление просто. Он отчетливо почувствовал ее взгляд, упавший на его фигуру и придавивший его, словно многотонной плитой. О том, чтобы сбежать под ее взглядом не могло быть и речи - выцелив его на фоне гор, она, как будто, окутала его невидимой сетью, связала по рукам и ногам, не оставляя шансов на побег.
Он слышал каждый ее шаг. Щебень шуршал под ее ногами. Время тянулось издевательски медленно, каждый миг вдруг стал невероятно тяжелым, и падал, неторопливо стекая по стенкам мировой клепсидры.
Запах лотоса стал сильнее. В какое-то мгновение, Максиму стало казаться, что этот аромат везде, он заполнил каждый миллиметр его мира. Такое часто бывало в его снах, и у Казанцева появилось навязчивое желание ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он действительно бодрствует.
Еще один шаг. Она совсем близко. Он слышал звук ее дыхания, но оно почти заглушалось бешеным стуком сердца в его висках.
Ее долгожданное прикосновение обожгло спину, Максу понадобилось огромное усилие воли, чтобы не вздрогнуть. Вдруг Казанцев отчетливо понял, что уже некоторое время стоит у самого обрыва, что от пропасти его отделяют считанные сантиметры. Неожиданно накатил давно подавленный, давно побежденный страх высоты. Максим судорожно вздохнул, улыбнулся краешком губ, выкидывая из головы мысли о том, что толкни она его чуть сильнее, и…
- Привет, - пришлось приложить определенное усилие воли, чтобы разлепить губы. - Давно не виделись, да, солнышко?
Он все еще не хотел поворачиваться. Боялся. Боялся увидеть перед собой совсем другого человека, а не того, кого он помнил. Боялся увидеть осуждение… или даже презрение в ее взгляде. А больше всего он боялся увидеть обручальное кольцо на ее пальце...
...точно такое, какое сейчас блеснуло в лучах солнца на его собственной руке.
Надо было поворачиваться. Он знал, что это необходимо, в конце концов, просто невежливо говорить, стоя к собеседнику спиной. Но, господи, как же это было тяжело!
Вдруг Макс понял, что легкие уже некоторое время жжет огнем - после ее прикосновения и выданной фразы, Казанцев так и не удосужился вздохнуть. Пришлось совмещать вздох с очередной глубокой затяжкой. И, наконец, повернуться.
Она изменилась. Не сильно, но… Волосы чуть потемнели, в уголках глаз появилась та самая серьезность, которую так ценил в женщинах Максим. Черты ее лица слегка заострились, распущенные волосы стали еще длиннее и прекраснее. Белое воздушное платьице с широкой юбкой сидело на ней, как на богине. Макс, как это всегда бывало в далеком прошлом, залюбовался ее видом. Глубоко вздохнул еще раз, борясь с желанием снова втянуть в легкие спасительный дым.
- Ты, как всегда, потрясающе выглядишь, - он улыбнулся мягко, легко, чувствуя, как на сердце развязался какой-то узелок, который сковывал что-то там внутри так давно. - Я бесконечно рад тебя снова встретить.

Это был удар током. Внезапно, будто вспышка, перед глазами стали проносится картинки. Вот Макс в своей комнате в монастыре наводит порядок, вот он летит в самолете, какие-то незнакомые лица, чувство ярости, боли, его слезы, кладбище, снова череда лиц, вот он целует женщину, вот ставит подпись и одевает ей кольцо, вот они ужинают…. Ульяна сделала резкий шаг назад, и в этот момент Макс повернулся. «А ты думала, он сидел в горах Тибета, писал стихи и ждал чего-то… или то, что он тебя искал по всему свету?» - Ульяна убрала прядь волос, которую игривый ветер бросил ей в лицо. Родной голос играл на струнах сердца, возрождая забытые воспоминания. Годы и переживания отражались в его глазах, в манере щуриться, в хрипоте его голоса… Ульяна перевела взгляд на руку, ища подтверждение своим видениям. Да, оно было там, весело поблескивая от теплого солнышка.
-Все в порядке? - послышался голос девушки.
Ульяна повернулась к ней и с удивлением отметила, что это не женщина из видений.
-Не волнуйтесь, мы знакомы… просто давно не виделись, - блондинка улыбнулась и снова посмотрела на Макса.
-Ты изменился… - она поднесла руку к его щеке, боясь прикоснуться, чувствуя, как щетина чуть колет ее ладонь.
И тут ветру захотелось вновь поиграть, и он со свойственным ему порывом поднял волосы блондинки, разметал, укутал их двоих, словно отрезая от всего остального мира…
-Я так счастлива… - прошептала Уля.

- Это заметно, - он продолжал улыбаться, только в уголках его губ появились грустные складки. - Заметно, что ты счастлива.
Макс сглотнул, чувствуя, как пальцы начинает жечь от жара сигареты, что дотлела почти до самого фильтра. Он видел ее взгляд, целенаправленно брошенный на его руку, знал, что она заметила кольцо. Осознавал, что она все поняла, и скрывать что-то уже не имеет смысла. Понимал, что оправдываться глупо. Он не чувствовал за собой никакой вины, в конце концов, она ушла, и ее не было слишком долго, чтобы он оставался ей чем-то обязанным…
С другой стороны, ему было, что сказать. Он мог сказать, что все это время любил только ее (и это было бы правдой), что его брак - не более чем дань необходимости (что тоже было правдой), что не проходило и дня, чтобы он не мечтал повстречать ее вновь… Он мог бы сказать еще тысячу слов в свое оправдание… но не сказал ни единого.
- Вы, видимо, очень хорошо знакомы, - фыркнула Натали, глядя на то, как застыла рука Ульяны у самой щеки Казанцева, и тем самым разрушая все волшебство момента.
Макс вздохнул, взял Подольскую за руку, поцеловал тыльную сторону ее ладони, вспоминая, как делал это раньше. Вздохнул аромат ее кожи, не скрывая сожаления, отпустил, позволив ее руке безвольно повиснуть вдоль тела.
- Ты права, - обратился он к итальянке, приложив немалое усилие, чтобы оторваться от любимого лица, и взглянуть на свою спутницу. И улыбнулся снова, но на этот раз его улыбка изменилась - из нее ушла грусть, осталась только его обычная веселость и жизнерадостность. - Мы были очень хорошо знакомы… давно. У нас ведь еще есть время, да Натали? Я поговорю с… со своей давней подругой?
- Конечно, - девушка сделала неопределенный жест рукой, и ушла к машине - в компанию к Адриано.
Макс снова перевел взгляд на Ульяну, продолжая улыбаться:
- Ну, рассказывай, - предвкушающе потерев ладони друг об друга, произнес он. - Как у тебя дела? Как жизнь? Чем занималась, все это время? Как оказалась в Италии?
Очень хотелось задать важные вопросы, вроде: “Парень/муж есть?”, “Уже встретила любовь всей своей жизни?” и прочие глупости. Но Макс сдержался. Было очень трудно, но он сдержался.
Вместо этого он затушил сигарету об камень, ловко закинул ее в стояющую неподалеку урну. Достал вторую, но прикуривать не стал, задумчиво глядя на девушку, которую продолжал любить всем сердцем.

Она впитывала его изображение как губка, не отрываясь ни на секунду. Вот он что-то говорит той девушке, вот он улыбается, целует руку, тушит сигарету… От поцелуя словно обожгло кожу, блондинка с удивлением посмотрела на свою руку, словно там была отметка. Радость и грусть вперемешку заполняли ее сердце. Конечно, он засыпал ее вопросами, как сделал бы любой воспитанный человек, после долгой разлуки. Но вся эта вежливость ей была не нужна. Ульяна точно знала, что они могли общаться и без слов, достаточно прикосновения или взгляда и он бы все узнал. Зачем слова? И в то же время блондинка вдруг ощутила такую легкость… Подольская подхватила парня под руку и потащила на другой конец обрыва, подальше от чужих ушей. Она шла чуть ли не в припрыжку, как маленькая девочка….
-Макс, нет, ты только представь, - она продолжала тянуть его в большому камню, - мы в Италии, черт знает где, вдалеке от России, от Тибета… ты и я… Это уму не постижимо. Я тут проезжаю каждый месяц, и мне именно сегодня захотелось тут остановиться, вернее я не могла не остановиться… и тут ты..
Она захлебывалась от какой-то безудержной радости.
-Я тут живу неподалеку, полчаса езды, представляешь.– Она уселась на камень, незаметно придав ему более удобную форму для сидения. Макс выглядел несколько растерянным, но продолжал улыбаться. Ветер снова играл ее волосами, развевая их над головой Ульяны.
-Так сразу все и не расскажешь, работаю, постоянный дом тут, в Италии, а работаю по всему миру. Бессовестно пользуюсь своим даром. – она улыбнулась, собрала волосы в хвост. – А ты тут какими судьбами?
Она старательно скрывала свое удивление. Его аура была столь необычна, он, как будто закрыл щитом не только свое сознание, но и все чакры, все энергетические каналы.
«Словно отрезал магию от себя…» - Уля боялась спросить, лучше болтать о пустяках , как обычные воспитанные люди.

Странно. Она была… была… была прежней. Да изменилась, но ощущалась, чувствовалась, виделась, слышалась - как прежде. Не изменившейся ни капли.
Максу пришлось напомнить себе, что нужно не забывать дышать, когда она вдруг оказалась слишком близко, взяла его за руку, и как-то очень легко и естественно пересекла ту невидимую черту, которую принято называть “зоной личного пространства”, или как-то так. Эту зону уже очень давно никто не пересекал. Даже жена опасалась…
В какое-то мгновение до безумия, до ломоты в суставах захотелось схватить ее за руку, притянуть к себе и впиться губами в ее губы. Забыть обо всем в ее объятиях, оставить позади всю свою прошлую жизнь и раствориться в безбрежном океане счастья.
Для того, чтобы прогнать возникшее желание, понадобилось поистине колоссальное усилие воли. Казанцев почти физически ощущал притяжение, которое толкало его к ней, казалось, тело давно перестало слушаться команд мозга, и руки сами стремятся задержать ее ладони на его плече, а ноги специально пододвигают его поближе к ней. Это было неправильно, нечестно, глупо. Он сдерживался изо всех сил, но тщетно. Вдруг его мечущийся взгляд упал на свою руку, все еще сжимающую ее ладонь. Вид кольца на пальце отрезвил Максима мгновенно. Он шагнул назад, отпустил ее руку, и встал поодаль, спрятав свой большой палец в ладонь, и незаметно поглаживая кольцо с внутренней стороны. Это позволяло отвлечься и не поддаваться столь соблазнительным мечтам об Ульяне.
Он ее почти не слушал. Девушка щебетала что-то восторженное, он же улавливал только самое основное, сосредоточившись на любовании движением ее губ. Время от времени от него требовалось вставлять в разговор что-то вроде “Да, ты права”, “Ты думаешь?”, “Здорово!”, “Ух, ты!” и так далее.
В какой-то момент его кольнуло острое чувство обиды: девушка жила здесь довольно долго, и даже купила себе дом… но ведь она ушла от него, ради какой-то цели. Добилась ли? Удалось ей найти способ вылечить своих родителей, или она уже забыла об этом, отдавшись спокойному течению жизни… и… Она все же сменила номер (было бы странно, если бы она не сменила, живя в Италии), но он-то нет! Она могла позвонить, но не стала…
Казанцев вдруг понял, что начинает злиться. Это было столь неожиданно, что он в какой-то момент просто упустил нить разговора. Захотелось со всей силы дать себе пощечину. Чтобы мозги, наконец, встали на место.
А еще он он понимал, что она в конце концов начнет задавать вопросы и о его жизни. И придется отвечать честно, ведь его обещания никогда ей не врать, никто не отменял.
- Да, я по работе, - он снова улыбнулся, отмахнулся. - Пишу статью по итальянской юриспруденции, для нашей кафедры… Ах, да, гордись, ты говоришь с кандидатом социологических наук! Работаю в нашем Университете…
Макс вздохнул, поднял руку с кольцом, большим пальцем потеребил его, обращая на него внимание девушки и решив расставить все точки над ё:
- … И, да. Я женат.

По его ауре его можно было прочесть как открытую книгу. Казанцев испытал, наверное, всю гамму эмоций, кроме скуки…
Ульяна молчала, разглядывая человека, которого любила всю свою жизнь, только его… а после него так и не смогла никого к себе подпустить. Ведь сначала она запрещала себе думать о нем, потому что должна была вся посвятить себя Цели… а потом, она решила, что уже слишком поздно, да и новые обязанности не позволяли долго думать о себе и своем счастье. Подольская горько усмехнулась про себя. Цель была, она фанатично шла к решению проблемы, и аллилуйя, она нашла решение. А когда осмотрелась, то поняла, что осталась одна. Конечно, ей не удалось вернуть ту силу и мощь, которыми обладали ее родители, но отец снова мог лечить, хоть до силы Ульяны он не дотягивал, а мать… Уже два года как они с отцом ничего о ней не слышали. И теперь Уля все чаще задавала себе вопрос, а не заплатила ли она слишком большую цену за лечение родителей. Семья развалилась, любимого нет… Подольская встряхнула головой,- «Чего это я? Только не хандрить, мне нельзя… У меня есть семья, я им нужна, они любят меня.» Теперь у нее была другая жизнь, был в ней смысл, были цели… не было только его.
-Да, я уже поняла. Поздравляю, - на одном дыхании произнесла Подольская. Эта демонстрация несколько обидела Ульяну. Зачем? Он же и так понял, что она увидела кольцо? Этакий жест отстранения? Хотелось задать тысячи вопросов: «Ты счастлив, ты ее любишь, а меня?»
-А дети? – Уля спрыгнула с камня и повернулась к Максу спиной. Закрыла глаза, слушая его голос.

Вы замечали, какое глубокое небо… В горах это особенно чувствуется. Смотришь на него и …. То ли ты в него падаешь, то ли оно сейчас рухнет на тебя. Хотелось взмыть в небеса, чтобы тяжесть земной жизни не висела гирей на сердце. Казанцев что-то говорил, а Ульяна старалась не слышать… Ей не нужны были слова, объяснения… После их свадьбы они с папой получили письмо от Ангелины, где она просто попросила их не беспокоить, потому что они любят друг друга и очень счастливы. В конверте было фото, где в белоснежном платье сестра целует Макса.
То, что он любит Улю, было понятно и так, по блеску в его глазах, по учащенному сердцебиению, по ауре, которая кричала о его любви, по тому притяжению, которое она чувствовала рядом с ним, они как магниты и металл притягивались друг к другу. Обидно было то, что он закрылся и не получается, как раньше, чувствовать и дышать как один человек. Хотя чего можно еще желать после стольких лет разлуки. Нет, все-таки не зря ее пронизывало сегодня чувство эйфории, она не должна поддаваться грусти и тоске по прошлому. Его дыхание, казалось, вот-вот и разрушит последний барьер, и Уля кинется к нему на шею, прижмется губами к его губам, будет шептать что-нибудь не имеющее смысла. Его присутствие всегда действовало на нее как наркотик, зрачки расширены, сердце несется как сумасшедшее, и острое желание пронзает все тело…
Не хотелось говорить о сестре, спрашивать про то, как они живут, счастлива ли Ангел. Теперь Подольская-старшая не имела никакого права желать этого мужчину. Их судьбы все равно связаны, теперь они родственники…. Наверное, можно так назвать их положение.
Ульяна слегка покачала головой, как бы запрещая говорить дальше.
- Я хочу тебе кое-что показать, - она повернулась с очаровательной улыбкой. – У тебя есть время? Тут недалеко.

Было время, когда он верил, будто всегда будет понимать эту девушку. Забавно. Сколько раз она уже удивляла его, реагируя вовсе не так, как он предвидел? Много. Тысячи, должно быть, раз, но, по какой-то глупой причине, Казанцев продолжал верить, что он всегда будет ее понимать.
Сейчас, в очередной раз, его вера подверглась серьезному испытанию, ибо он ее не понимал. И неожиданно остро накатило понимание: она все-таки изменилась. Изменилась, причем сильно. Оставила в прошлом многие из тех качеств, что делали ее той самой Улей, которую так обожал Максим, и приобрела что-то новое, незнакомое… Ну, или, в очередной раз, надела маску, которая давно стала частью ее лица.
Вдруг появилось желание посмотреть на ее ауру, глянуть, что, на самом деле, она чувствует. Но желание пропало так же стремительно, как и появилось.
- Конечно, - Макс отзеркалил ее улыбку, приложив все усилия, чтобы она казалась искренней. - Я только друзей предупрежу…
Оставив Улю одну, парень направился в сторону машины, где весело болтали его спутники:
- Ребята, поступило предложение, отдохнуть пару часиков друг от друга, - за прошедшие несколько лет, Максим очень неплохо наловчился говорить по-итальянски, подражая всем интонациям, мимике и жестам местных. Многие принимали его за настоящего итальянца, лишь обращали внимание на акцент, спрашивая из какой части Италии он родом.
Не было никакой необходимости читать ауры Натали и Адриано, чтобы увидеть, что предложение Казанцева будет встречено всеобщим одобрением. Макс фыркнул, когда итальянцы стали многословно рассказывать, что готовы ждать хоть неделю. Развернулся, зашагал обратно, все еще задумчиво покручивая меж пальцев сигарету. Он сам не мог сказать, что его так… выбило из колеи, наверное. Не знаю, как объяснить. Просто секунду назад небо казалось почти безоблачным, он был искренне рад встретить Улю, и даже воспоминания о жене не могли поколебать его счастье. Но сейчас, после его очередного признания в любви… Хотя, почему очередного? Первого. В первый раз в своей жизни, Максим сказал Уле, что любит ее. Безо всяких оговорок, без контекста: просто произнес эти заветные три слова…
Слишком поздно, должно быть. Ибо в ответ не услышал того, что так хотел бы услышать.
- Все, я готов! - Макс жизнерадостно улыбнулся, усилием воли выкидывая все мысли из головы. - Показывай, что хотела.

Она смотрела как в кино, как он движется, как возвращается к ней… Блондинка мягко вложила свою ладошку в его руку.
-Пойдем… вернее поедем, - она распахнула дверь своей машины, сама села за руль и повернула ключ. Так странно, они в незнакомой обстановке, снова черная полоса дороги бесстрашно неслась прямо им навстречу. Ульяна что-то мурлыкала себе под нос, стараясь представить, как их встретят дома.
Постепенно вокруг стало больше зелени, начались виноградники, кипарисы стрелками взлетали в голубое небо. Довольно скоро, она увидела крышу дома, и они въехали в поселок. Антонио, местный пастух, радостно помахал ей рукой. Солнце стало припекать, казалось, что запах цветов, зелени пропитал все вокруг, можно растечься прямо по сидению машины. Уля остановила машину у красных, свежевыкрашенных ворот.
-Приехали… - Ульяна откинулась на спинку, прикрыла на секунду глаза, счастливо улыбаясь. Она всегда так делала, когда приезжала. Дом… Тут пахнет хлебом, специями, тут все рады тебе, улыбаются. Она словно очнулась, вылезла из машины, достала сумки из багажника. Калитка открылась, и они увидели загорелого Федора Подольского с белокурой малышкой на руках.
-Мама… - закричала малютка, протягивая к ней ручки.

В том, что девушка сама доверчиво кладет свою ладонь в руку мужчины, есть какая-то особенная прелесть. Для мужчины, по крайней мере. Наверное, этот жест можно сравнить со знаком высокого доверия: ведь девушка, будто, признает его право вести ее за собой. Даже если мужчина следует за ней.
Все эти, и еще тысяча мыслей промелькнули в голове Казанцева, стоило ему сделать шаг вслед за девушкой, взявшей его за руку. Мысли были слишком далеки от конкретики, потому что о конкретике думать не хотелось. Не хотелось думать о совсем неплохой машине, в которой играла приятная музыка, а кондиционер исправно справлялся со своими обязанностями. О прекрасном пейзаже за окном, где каждый метр земли стоит нереально дорого. О красивом домике, который, словно на картинке, вырос в отражении лобового стекла.
И о том, что заработать одной на такое состояние за те несколько лет, что они не виделись, наверняка, было нереально трудно…
Макс скосил взгляд на ее руки, что сейчас ловко управлялись с рулевым колесом. Жаль, что она не может загореть: следа от кольца не видно, даже если оно и снято сейчас. С другой стороны, Уля - маг, а маг может многое. Ей было вовсе не обязательно отказываться от своих способностей. В отличие от него.
Федора Подольского Казанцев помнил. Помнил очень хорошо. И по жизнерадостному лицу мужчины понял: способности ему Уля вернула. А если и не вернула, то это его уже совсем не беспокоит.
- Здравствуйте, - Казанцев приветливо махнул отцу Ульяны рукой, вылезая из машины.
И замер, услышав жизнерадостный девичий крик, и увидев очаровательную малышку на руках у Федора Ивановича.
- Давно не виделись, - по инерции и гораздо тише произнес он, но взгляд его уже был прикован к маленькому созданию, что сейчас радостно приветствовало свою маму.
Его словно ударили в живот. Чернильная пустота, что копилась где-то под сердцем, вдруг всколыхнулась, расплескавшись по всему телу, и сковав каждый мускул. Колени, словно, окаменели, приросли к земле, не желая сгибаться. С другой стороны, наверняка, если бы они вдруг согнулись, Казанцев бы просто не удержался на ногах, и позорно рухнул на пыльную дорогу.
Сердце пропустило пару ударов.
Макс вдруг понял, что ему не хватает воздуха. Захотелось ослабить воротник, чтобы глотнуть хоть немного кислорода, но Казанцев вспомнил что на нем футболка.
Его затошнило.
Макс вздохнул так глубоко, словно этот вздох должен был стать последним в его жизни. Мозги отказывались генерировать хоть какие-то мысли, словно какой-то механизм заклинил, вызывая бесконечное повторение одного и того же.
Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем Максим, наконец, отошел от шока. Он растянул бледные губы в улыбке, расширил зрачки, глядя на Улю, очевидно, ожидающую его реакции:
- Это… то есть… я хотел сказать… Ух!
Механизм мозгов, наконец, справился с неполадкой, и со скрипом начал работу. Первое, что было необходимо: изобразить радость. А он умел изображать ее очень искренне. Тем более, где-то в глубине души появилось облегчение.
- Это круто! - объявил Максим, подойдя к девушке, сделал вид, что хочет ее обнять, но, потом передумал, сделал шаг назад, с глупой улыбкой растерянно глянул на ребенка, потом на Федора Ивановича, потом на Улю. - Как зовут это маленькое чудо?