Взрослая работа

Случайные прохожие, мельком взглянув на джип, крышу или стайки местных пацанов ускоряли шаг и старались затеряться в узких проулках, завешанных сушившимся бельем самых причудливых расцветок. Сложно было представить в этой части хутунов не то что заблудших туристов, но даже подручных офицера Кима, которые бы заглянули разведать обстановку.

- Говорить буду я, ваша задача - стоять с угрюмым и умным видом, - стал объяснять Бяньфу, когда они подошли к Хэю и Баи. - Если начнется мордобой - атакуете сразу, бьете наверняка. Отступать только по команде и только вместе. Пока все понятно?

Парни из хутунов живо закивали, подтверждая, что все поняли. Было заметно, что они немного опасаются сорок девятого, который недавно стал работать в отряде Жэня. Летучие мыши обычно хорошо подготовлены, не обделены смекалкой, а то и образованием, и лишь в крайнем случае оказываются в столь непритязательных местах как хутуны или порт. И вряд ли Бяньфу тут задержится, когда получит возможность снова ездить хотя бы по стране.

Нет ничего хуже ожидания. Когда время тянется медленно, что начинаешь слышать - или тебе начинает казаться, что ты слышишь, - как отмеряет время секундная стрелка. Тай скосил глаза на наручные часы, виднеющиеся из-под рукава куртки. Время издевалось. От ожидания покалывало кончики пальцев, нестерпимо сильно хотелось присесть на корточки и положить ладони на землю, как всегда он делал, когда ему нужно было почувствовать что-то уверенное и основательное, когда собственные страхи возрастали в несколько раз, норовя заглотить, не пережевывая. Такое случалось нечасто, но все же бывало. Ничего не боится только идиот, это Тай помнил и самонадеянно не причислял себя к отряду сих недалеких и бравых несчастных.

Он собирался точно выполнить все инструкции касательно того, что: “пока серьезные дяди будут делать серьезную работу с серьезными лицами, господам серьезным синим фонарям, облаченным в серьезные костюмы, в которых ну никак не пустят в приличные заведения, с серьезными лицами, от которого у стражей правопорядка может возникнуть непреодолимое желание изолировать носителя сего серьезного лица от культурного общества, надлежит маячить за спинами серьезных дядь с серьезными и угрюмыми лицами, потому что или речь будет успешно вытолкнута в массы, или же всем кранты”, поэтому мигом угрюмо кивнул (это он хорошо умел) и даже не стараясь сляпал весьма зверское лицо, характеризующееся в основном том, что у него сводило челюсть от сцепленных зубов.

Кажется, судорога от челюсти сползла куда-то ниже, в живот. Почему-то именно в в этот момент память начала намного острее врезаться в сознание, возвращая сцены из прошлого.

У Тео появилась отличная возможность получше рассмотреть своих сегодняшних напарников, так сказать, на расстоянии вытянутой руки. Они выглядели даже младше, чем они с Таем, но сложно было сказать, сколько именно им лет, то ли семнадцать, то ли пятнадцать. Тео смотрел на них с любопытством, которое видно во взгляде детей из хороших семей каждый раз, когда они смотрят на сверстника, чем-то от них отличающегося. В основном отличающегося материальным положением.

Тео захотелось спросить что-нибудь такое, в духе "Орать-то можно?" или "Если их будет больше, чем нас, могу я убежать?" и, по его мнению, эти вопросы отлично бы разрядили обстановку, потому что от Тая веяло такой угрозой, что страшно было рядом стоять. Вот возле никто и не стоял, кроме самого младшего - все остальные как-то технично отползли по сторонам, опасаясь попасть в зону опасного заражения. Тео вот тоже было слегка неуютно, но он же брат, должен стоять рядом.

Младший из близнецов скорчил серьезную мордаху, до брата, конечно, не дотянул, но уже вполне приличное что-то сотворил. Вид суровый ему до сих пор не удавался по причине неуместности сего выражения на его лице. Вот даже странно - они с Таем близнецы, но ему такое лицо идет, а вот Тео выглядит попросту смешно. Вот умильно улыбнуться и включить няшку - это пожалуйста, а лица угрюмые - это к старшему. Но Тео все-таки постарался, все-таки на серьезное дело идут, не просто так погулять вышли. Да и сомнительный фон для прогулки.

Бяньфу одобрительно кивнул, когда близнецы скорчили максимально серьезные лица. Они были пацанами из хорошей семьи, потому у них не было этих уличных гримас и ужимок, которые многие ребята в хутунах впитывают практически с молоком матери: поморщиться, затянувшись дешевой сигаретой, и прикрывая её кулаком, сплюнуть сквозь зубы, втянуть голову в плечи, посмотреть по сторонам затравленным зверем, со злости пнуть мусорный бак, будто это он виноват в твоем происхождении, и тогда можно не сомневаться, что такому прирожденному жителю трущоб проще настучать кому по лицу, чем поговорить. Не всякий прохожий будет вообще уверен, что типичный местный пацан способен говорить по-человечески. Сыновья фу шан шу с этим образом резко контрастировали, а Хэй и Баи, хоть и были чуть интеллигентнее многих местных, все равно были типичной шпаной.

Бяньфу шел первым, почти всю дорогу он молчал, но выглядел спокойным. Явно привык к более серьезным переговорам, чем локальные разборки в хутунах. Он поздоровался с вышедшим на улицу, чтобы вылить в водосток ведро грязной воды, владельцем очередного промасленного кафе, затем вежливо кивнул пожилой женщине, развешивавшей очередную корзину простыней и полотенец. После этого Летучая мышь свернул в узкий проход между домами и вышел на чуть более широкую улицу, где попадались даже туристы. Он закурил, осмотрелся, потом кивком головы указал своему маленькому отряду, куда идти: на противоположной стороне улицы был вход во двор, перед которым курил недружелюбного вида парень.

- Доложи своему главному, что к нему пришли разговаривать, - строго сказал парню Бяньфу.

- А ему есть резон говорить? - прищурился гопник.

- Поверь, есть, - удивительно вежливо ответил сорок девятый и показал знак семьи Тигра на плече, приподняв рукав футболки. - Живее.

Парень что-то недовольно проворчал, но ушел во двор, и Бяньфу зашел следом.

Во дворе стояла пара велосипедов, на ржавой бочке лежала колода карт, поверх которой стояла полная окурков консервная банка. На пороге сидел парнишка лет пятнадцати, который лишь подвинулся, пропуская гонца к начальству.

За почти пятнадцать лет хутуны нисколько не изменились. Как их помнил Тай - из того, что помнил, как будто собранные глиняные черепки один к одному, все было точно также. Оазис лени и неизменности. Легко представить, как прогресс заглядывает в хутуны, брезгливо морщит нос и поспешно удаляется в более благословенные края. Гораздо более благословенные. Хотя кое-какие предпосылки урбанизации то тут то там проглядывали через каждый второй дом на третий, и оттого это выглядело еще более жалко и смешно. Бесплодные попытки.

Тай вежливо, хотя и сохраняя общее недружелюбное выражение лица (кажется, у него защемило с одной стороны, и он теперь не мог банально раскрыть рта), здоровался со всеми, с кем здоровался Бяньфу, по принципу "жираф большой, ему видней". Тай подозревал, что все эти люди как минимум знают сорок девятого в лицо, а быть может даже и по имени (или по тому, что у Бяньфу идет за имя), и не видел особой сложности в том. чтобы тоже кивать. Таю не нравились хутуны. Он надеялся, что больше никогда не увидит ни этих домов, ни этих людей. Есть вещи, которые твой организм не переваривает ни под каким предлогом.

Еще грешным делом подумалось, что впятером разговаривать не ходят. Это как в американских фильмах, мол, хочешь говорить - приходи один безоружный, а тебе в ответ приведут десять человек народу, и все с вилами, лопатами, а один вообще с топором пожарным. Тай уже почти чувствовал, что простыми разговорами дело не ограничится, и уставился на сидящего на пороге паренька ничего не выражающим взглядом. Живот все еще сводило, но уже меньше. Так бывает, когда ты начинаешь что-то делать, начало чего очень долго ждал, и постепенно напряжение отпускает.

Хутуны были странные. Тео почти ничего не помнил из детства с того момента, как оказался в них первый раз, тогда его больше интересовали ярко одетые люди, но хутуны были странные. Словно другой город, какая-то маленькая вселенная внутри большой, да и на город-то это было не очень похоже. Легко догадаться, что вся жизнь младшего из близнецов вертелась в основном внутри третьего, ну иногда четвертого кольца. Изредка он уезжал в Лхасу, но даже Лхаса выглядела побогаче хутунов.

Он во все глаза рассматривал попадающихся им людей и какие-то элементы местного пейзажа, на которые на городских улицах не обратил бы внимания. Весь интерес можно было снимать с лица Тео, как сливки, потому что он был абсолютно непосредственен в выражении своих эмоций. Хоть пальцем не показывать и не орал восторженно, уже спасибо. За соседним забором кто-то громко выяснял отношения, Тео попытался было заглянуть за забор, но с той стороны донесся вскрик, а потом не очень метко кинутое и по счастливой случайности перелетевшее половину улицы и шлепнувшееся в пыль на дороге что-то, рассматривать что у Тео не было ни малейшего желания, заставило его передумать и принять здравое решение не высовываться. Он прекрасно знал, что в таких домашних разборках больше всего достается непрошеным миротворцам, которые огребают двойную порцию тумаков.

Новый двор Тео рассматривал с такой же внимательностью, что и все остальное до этого. И, как и брата, его внимание привлек мальчишка на пороге, такого же диковатого и дюже аутентичного вида, что даже появлялось желание его сфотографировать. Наверное, даже хорошо, что у него телефона с собой не было.

Из здания вышел парень лет двадцати, жилистый и верткий. Компанию ему, помимо гонца, составили два коренастых пацана, вероятно, чуть младше вожака. Один из них держал металлический прут, второй - бейсбольную биту, но поначалу они остановились за спиной своего главаря.

- Проваливайте, - хрипло сказал местный хозяин.

- Во-первых, добрый день, - сказал Бяньфу, но не поклонился. - Во-вторых, провалишь отсюда ты. Сутки тебе и твоим людям, и тогда у вас не будет проблем.

- Да пошл ты, - вожак сплюнул на землю, его парни подошли чуть ближе.

- Закопаем - не найдут, - спокойно сказал сорок девятый. - Я не знаю, что делает тебя таким дебилом, но это точно работает. Мы пока даже не считаем, сколько ты нам должен денег. Вежливо просим убраться, чтобы не пачкать руки.

- Я не вижу тут твоего Тигра, чтобы слушать улитиматумы, - огрызнулся главарь гопников.

- Ты ссышь тоже против ветра, говоря, что его не видишь? - Бяньфу ощерился. - Двенадцать часов.

- Выгнать их, - скомандовал вожак четверке своих парней, и тот, что бегал за хозяином, первым бросился на сорок девятого, выхватив заточку, но в следующий момент оказался на земле, и, судя по хрусту, а потом и жалобному скулежу, у него была сломана рука.

- Ребят, давайте, - скомандовал Летучая мышь близнецам, Хэю и Баи, а сам бросился на готовившегося отступить местного главаря.

Старший напрягся. Ситуация с каждой секундой нравилась ему все меньше и меньше. Он поудобнее встал, расставив ноги на ширину плеч и "вцепился" в землю, чтобы противный холод и спазм из живота как можно скорее ушли. Нет, добром это не кончится. А дальше он просто потерял счет времени.

Тай машинально, отработанным движением, как делал это всю свою сознательную (и не очень) жизнь, оттолкнул Тео в сторону с линии движения бейсбольной биты. Почему-то очень важным было сейчас не нападать в ответ, выигрывая драгоценные секунды, а в первую очередь убедиться, что младшему ничего не угрожает. Он буквально вытолкнул замешкавшегося брата из драки, в свою очередь отшатываясь назад, потому что в противном случае ему бы двинули битой прямо по физиономии, добавив к и без того давно пару раз сломанному носу еще пару не предусмотренных там природой изгибов. Не осталось ничего, кроме злости и тихой, не ослепляющий ярости - посмел замахнуться на близнеца, смерть презренному. Никакого страха, никакой паники, которая могла бы напугать и послужить причиной невозможности сделать самое главное - набить особо дерзкому морду. Бита в руках отморозка выглядела довольно опасным оружием, но не опаснее металлического ломика.

От второго удара битой в голову Тай уходить не стал, наоборот, рванулся навстречу, сложенными предплечьями ударяя по рукам нападавшего, перехватил деревяшку, и, со всей дури дернув биту, ударил ее плоским основанием парню по голове куда-то чуть повыше уха. У него не возникло даже мысли о том, чтобы произвести сложные и точные математические расчеты и как-то снизить силу удара. Это пострашнее школьных драк, когда ты все-таки знаешь, что сколько-нибудь опасного для жизни вреда тебе все равно не причинят - побоятся или банально не хватит сил. Сейчас уже поздно искать в себе человеколюбие и следовать завету подставлять под удар вторую щеку. Хочешь жить целиком и в сохранности - бей первым и бей сильно. Руки на бите разжались, и Тай завладел оружием, уже подыскивая взглядом свою следующую жертву ярости.

Удерживать на лице серьезное выражение было сложновато, потому что весь вид Тео буквально дышал любопытством ко всему происходящему. Он жадно вслушивался в разговор старших, грея на нем уши и переводя взгляд с одного говорившего на другого. Парни за спиной вожака, те, что с битой и прутом, его пока не очень волновали, все-таки младший был неисправимым оптимистом и до последнего надеялся на мирное разрешение конфликта. Он очень старательно убеждал себя в том, что ему очень не нравится драться, но врать самому себе не мог - каждый раз, оставляя за собой поверженного противника, даже и получив несколько раз в ухо или по лбу, он не мог отделаться от упоительного чувства гордости за свою победу. Это было плохо, очень плохо. но вот поедалть он ничего не мог. Конечно, просто каждый раз старался избегать по возможности драки. Но все вышло как-то более уныло и тривиально.

"Чего давать?" - очень интеллектуально чуть было не ляпнул Тео, но словами своими подавился, будучи оттолкнутым в сторону. Тео живописно врезался боком в металлическую бочку, подняв невообразимый шум и, недолго думая, схватил полную окурков и пепла жестяную консервную банку, одним резким движением вытряхивая все ее непрезентабельное содержимое в лицо то ли случайно, то ли наоборот не случайно оказавшегося поблизости того самого паренька с порога. Следом кинул еще и саму банку, неаккуратно порезавшись об рваные края, но в пылу драки этого совсем не заметив. правда, последний жест с банкой ушел в никуда, потому что парень руки уже вздернул к лицу - Тео очень злорадно понадеялся, что какое-нибудь количества сигаретного пепла ему все же попало в глаза, и банка ударилась в сами руки, затем упав на землю. Тео тут же по щедрости душевной со всего размаху пнул парня в коленку, выбивая чашечку к чертям собачьим. Быстро, больно, надежно.

В завязавшейся потасовке Бяньфу мог лишь мельком наблюдать за своими людьми, но этого было достаточно, чтобы убедиться, что они справляются. Тай шел напролом, дрался грубо, но все же технично, потому быстро нейтрализовал одного из громил и был готов добавить, кому не хватило. Тео действовал не так уверенно, но ударом в колено вывел противника из строя. Хэй и Баи, придерживаясь традиционного для здешних краев стиля боя, стремились свалить противников на землю и запинать ногами, не давая подняться, и Пятеро Предков предпочли бы этого не видеть. Но зато эффективно.

Сорок девятый уложил вожака гопников физиономией в землю, заломал ему руку и для пущей надежности придавил его спину коленом. Тот, хрипя и отплевываясь, велел своим людям прекратить драку, хоть это было уже бессмысленно: те не могли продолжать бой при всем желании.

- Сегодня в девять вечера ты принесешь десять тысяч юаней, и после этого ни тебя, ни твоих людей тут не будет, усек? - спросил Бяньфу.

- Я не успею собрать деньги, - прохрипел парень.

Летучая мышь обыскал карманы противника и достал из одного из них паспорт, в который были вложены водительские права.

- Посмотрим, - сказал сорок девятый. - Не успеешь собрать - получу на твое имя вдвое больше.

Он выпустил гопника, поднялся на ноги и отряхнулся.

- Ребят, пойдем, - скомандовал он близнецам, Хэю и Баи. - Все целы?

Последнее Бяньфу спросил уже после того, как вышел со двора дома, где произошла драка.

Тай оглянулся, но по его душу противников уже не осталось, поэтому он тут же брезгливо отшвырнул биту в угол двора и даже отряхнул руки. Естественно, что в любой драке лучше иметь какое-то оружие, чем быть с голыми руками, но не всем и не всегда наличие этого оружия помогает. К тому же старший больше привык полагаться на самого себя, чем на какие-то дополнительные подручные средства. Борзый вожак довольно скоро оказался на земле, а тот, которую Тай приложил в голову, вообще не двигался. Старший уж грешным делом подумал, не убил ли его вообще, все-таки голова у большинства - очень слабое место, причем не только снаружи, но и изнутри.

Сейчас, когда все закончилось, Тай понял, что он попросту не успел ничего понять. Он среагировал даже раньше, чем до головы успел дойти и там обосноваться липкий холодный ужас, поедающий внутренности жадным хорьком. Когда важным стало защитить того, за кого ты готов отдать свою жизнь, даже об этом не задумываясь, все остальное превратилось в ничего не значащие вещи. Только ему внезапно и на мгновение стало противно страшно от того, что вдруг однажды его не окажется рядом с близнецом. Себя не жалеешь, а над ним трясешься, словно над величайшей драгоценностью, проклиная себя за такое поведение. Если у Тая и была какая-то слабость, то его слабость сейчас шла рядом, ее можно коснуться, сжать ладонью плечо, прижаться боком, незаметно, мельком, словно бы невзначай, и снова обрести уверенность в том, что он всегда будет рядом. Не сколько рядом, сколько просто будет. Живой и невредимый.

- Тео, рука, - глухо заметил старший близнец, взглядом указывая на капающую на землю кровь. Младший вел себя так, словно бы и не замечал за собой, что на штанине уже разводы, да и вроде как рука-то порезана, должен же хоть что-то почувствовать. Еще Тай торопливо, но очень цепко осматривал брата на предмет еще каких-нибудь повреждений, на первый взгляд незаметных. Но вроде бы все остальное было в порядке.

Бяньфу взглянул на живописно окровавленную руку одного из близнецов. Местные ребята были в порядке, так, немного разбили костяшки, и у Хэя чуть опухла скула. Сорок девятый остановился у палатки, где продавались закуски и напитки. Торговец по его просьбе дал бутылку воды, при этом не стал просить денег, наоборот, просто вежливо поклонился и велел заходить еще.

- Промой руку, - сказал Бяньфу, протягивая Тео воду. - Дома заклеим, жить будешь.

Порез выглядел ерундовым, но в условиях лютой антисанитарии, бывшей в этих краях нормой, любые ссадины проще было промыть сразу, чем лечить потом.

- Хорошо справились, когда вечером этот полудурок занесет деньги, получите премии, - объявил сорок девятый.

- А если не занесет? - угрюмо спросил Баи, потирая разбитые костяшки.

- Куда он денется? Ему сегодня надо тикать из города, а документы у меня. Занесет, - уверенно сказал Бяньфу. - Он трусливый, и деньги у него есть.

- Откуда? - спросил Хэй.

- Тут заработал, потому мы на него внимание и обратили. Лаоваев обчищал, они ж непуганные сюда за впечатлениями ходят. У него даже на билеты деньги останутся, чтоб свалить туда, где нас нет, - объяснил сорок девятый. - А вы, дети, запомните, что лаоваев, особенно в хутунах, обижать нельзя. Их обчистить - что ребенка обидеть, себя не уважать, да и других туристов распугивать. Есть много других способов на них заработать, не залезая в карман сразу.

Понять, что брат умирать не собирается и вообще здоровее всех здоровых, не составило труда, и Тай окончательно успокоился. Тео единственный, кто умудрился пострадать по собственной глупости, а не от нанесенных ему ударов, но тут уже ничего не попишешь, это же Тео. Если есть кирпич, который должен упасть кому-нибудь на голову, не над даже гадать, чья голова это окажется.

А новость о премии подняла градус настроения Тая, внезапно ожившего и уже не такого злобно-угрюмого, еще на несколько пунктов вверх. Не то, чтобы он работал за зарплату, но получать плюшки от начальства было приятно. Конечно, по большей части они с Тео все еще сидели на шее у родителей, но уже постепенно отходили от традиции просить на лапу карманных денег. А эта поездка в хутуны вообще была способом выработать характер и задавить свой страх. Как всегда это бывает потом, паника по поводу возможности оказаться в хутунах и не сделать ровным счетом ничего, уже не казалась таким серьезным препятствием. Край непуганых идиотов.

Таю вот вроде бы радоваться, что все так легко и безболезненно прошло, но у него было очень странное состояние, как будто он не успел ничего понять. Не тот опыт, который хочется повторять, чтобы в нем разобраться, но осталось какое-то чувство неполноценности, словно бы от него, в общем-то, ничего и не зависело. Вроде бы и молодец, парня вырубил, биту отобрал, на фоне декорацией побыл, всю задачу выполнил на ура, а чего-то не хватает. В разговоре старший не участвовал - он в принципе не обижал лаоваев, ни в хутунах, ни где-то еще, туристов не распугивал, и вообще не старался на них заработать никаким образом, поэтому, можно сказать, что сей воспитательный процесс его может спокойно миновать. Зато Тео полезно послушать.