Ищущий да обрящет

Когда-то, целую вечность назад, Яшими собиралась в Храм. Теперь она смутно помнила охватившее ее тогда лихорадочное состояние, когда весь мир виделся будто сквозь призму цели, которую она избрала. Девушка с трудом понимала, что делала и что говорила, как убедила отца отпустить ее. Или не убедила, а просто сбежала? Файр отчего-то никак не могла это вспомнить, словно тонкая прозрачная занавесь скрыла от нее память о тех днях. И почему-то она упорно не хотела к ним возвращаться. Девушка встряхивает головой, отвлекаясь от несвоевременно посетивших ее мыслей и открывает шкаф, вываливая на циновку свою сумку и те вещи, что привезла с собой. Перебирает, задерживает каждую в руках и вспоминает. Перед глазами то и дело вспыхивает синеватый свет, предметы кажутся опутанными сотней нити, британка неуверенно и неумело тянет то за одну, то за другую. Мелькают неясные картинки и образы, обрываются, нити рассыпаются и кажется что их больше не собрать, не найти, а что-то важное уходит и теряется безвозвратно.

Смешно это – затеять уборку в собственном шкафу и, вместо того, чтобы действительно убирать, сидеть и перебирать безделушки, вспоминать откуда появилась каждая из них. Каждый невзрачный камушек здесь – это маленькое воспоминание. Вот только все они – воспоминания уже о Тибете. О том же, что было раньше, напоминает совсем мало вещей, и оттого Англия кажется безмерно далекой и какой-то иллюзорной. А правда ли она была или только приснилось? Нет, была – вот алая лента, что она привезла с собой, а вот старый набор кистей, а здесь дневник, сзади которого виден полустершийся ценник на английском языке. Но чего-то не хватает. Яшими хмурится, перебирая вещи и мучитель пытается вспомнить, когда видела последний раз свою яшмовую заколку, а главное – куда потом сунула. Небрежный поиск становится все более мучительным и лихорадочным, пока Файр не приходит к выводу, что если она хочет что-то найти, она должна все убрать и расставить по местам.

Вовремя все-таки затеяла она уборку, а еще и прекрасный стимул нашла, чтобы не зависать над каждой мелочью и медленно и методично перебирать, протирать пыль и расставлять по местам. Не такая уж простая задачка при ее сумбурно-рассеянной натуре. Постепенно комната заблестела невиданной чистотой, девушка даже на половине Мамбо все обшарила и убрала, чего обычно не делала. В результате комната выглядела весьма контрастно, с четко проведенной по середине границей. Вот только того, что искала так и не нашла. Яшими плюхнулась на циновку и огляделась по сторонам. Комната упорно расплывалась и на этот раз виновна в этом была не только близорукость. Девушка уже знала, что хорошие прорицатели могут найти утерянные вещи, вот правда ей до звания «хороший» было еще ох как далеко. Но что-то же и она должна уметь? Кроме того, что вот так по-глупому терять вещи, а потом плакать? Британка закрыла глаза и задумалась, перебирая в уме собственный небогатый набор талантов. Не звать же кого-нибудь на помощь в самом деле, это ей казалось совершенно неприемлемым. Увы, но никаких подходящих сверхспособностей в голову упорно не шло. Получалось, что только и умеет она, что иероглифы на бумаге красиво выводить. Или не только? В памяти шевельнулось нечто давнее, полузабытое и больше напоминающее сон, чем явь. Не плачь, девочка. Я думаю, что твой мяч где-то в тех кустах. Небольшая бумажка кружится в воздухе и уверенно летит в сторону, хотя ветра совсем нет. Уголок ее дымится и на землю возле куста падают лишь хлопья пепла. Файр открывает глаза и спустя мгновение уже уверенно роется в своих старых записях. Она не могла не записать такую полезную вещь. Осталось только найти и воплотить в жизнь, а заодно и проверить – работает ли вообще оно.

Тетрадь наконец открыта на нужной странице и Яшими долго, вдумчиво изучает два иероглифа, на которыми на английском языке значится короткая приписка – «компас». Оба нарисованы так, что вершиной каллиграфического искусства их точно не назвать, да и вообще написание мало общего имеет с благородным искусством каллиграфии. Хорошо хоть оба изображены достаточно крупно, чтобы можно было разобрать, что там и как. Девушка подтягивает ближе таблицу ключей и начинает привычную работу по разбору незнакомых иероглифов – перевести, разобраться со смыслом, разобрать на составные части, а потом опробовать. В начале она торопится, но постепенно успокаивается, все больше погружаясь именно в то, что делает сейчас. Все остальное – потом. Вот на простом листе ручкой набросаны примерные схемы написания, и определен так сказать фронт работ. Все, что в начале казалось сложным и чрезмерно запутанным, при ближайшем рассмотрении успешно разбилось на простые линии. По идее сложностей с технической частью возникнуть не должно. Хотя за смысловую стоит опасаться, но это – потом. Пока же в реальности существует только белый лист, кисть и густые, приятного фиолетового оттенка чернила.

Яшими в задумчивости погрызла кончик кисти, прикидывая, с чего же ей начать, и решила, что не стоит пытаться прыгать через две лужи сразу – лучше начать с простого, привести свое внутреннее состояние к должному спокойствию, а потом уже браться за сложные вещи. В качестве простого на повестке дня значился девятый ключ «человек» и тридцать первый – «ограда». Ни один, ни второй не были сложными для исполнения и прекрасно подходили для того, чтобы изгнать дрожь из рук, очистить сознание и погрузиться в то медитативное состояние, которое с точки зрения британка наиболее подходило для написание иероглифов. В итоге на разминку она потратила в общей сложности два больших листа бумаги и около получаса времени.

Первый из иероглифов компаса 罗, который Файр перевела для себя примерно как «силок для птиц», она условно разбила два ключа и пару простых линий. В так виде сложным он совсем не казался. Девушка аккуратно выписала в уголке чистого листа три подряд ключа «ограда», немного ниже их примостился «человек», а рядом с ним провела горизонтальную и откидную линии. Яшими отклонилась немного назад, придирчиво изучая написанное. Иероглиф не казался ей красивым, значит что-то тут было не так. Она уже давно поняла, что правильное обязательно является и приятным глазу, а если нет, значит надо писать снова. В данном случае компоненты упорно не хотели гармонировать друг с другом, образуя цельную композицию. Пришлось повозиться, прежде чем удалось получить результат, на который можно было смотреть без слез.

Более или менее удовлетворившись написанием первого иероглифа, Яшими взялась за второй. К своему разочарованию, разбить его на отдельные ключи не смогла – только на простые линии. Вероятно, что-то тут она не поняла. Может ли это сказаться на эффективности офуда? Также девушку беспокоил тот факт, что ей не удалось понять, почему именно такое сочетание иероглифов переводится как «компас». Если с первым еще хоть что-то получалось, то второй казался Файр откровенно странным и лишним. С помощью словарей она определила его значение примерно как «проходить мимо». Как это было связано с предметом, призванным указывать направление, понять оказалось весьма затруднительно. Более естественным могло быть нечто вроде «указатель» или «направление». Или для Востока такая идея была слишком... в лоб? Но, независимо от того, что там Яшими себе думала, слово «компас» на китайском писалось именно так, нужно было просто запомнить и принять это как данность. Пустые рассуждения точно не добавят силы ее кисти, скорее наоборот – убьют ту таинственную и мистическую часть, благодаря которой пара написанных слов может изменить мир. Магия во многом строится на силе веры в невозможное, в чудо. Она не терпит страха, сомнений и неуверенности. Девушка нахмурилась, лоб прорезала вертикальная морщинка, а затем кисть решительно коснулась бумаги, аккуратно выписывая последовательность линий, образующих иероглиф 经. Горизонтальная, вертикальная, горизонтальная, вертикальная, человек, горизонтальная, горизонтальная, вертикальная горизонтальная. Еще и еще раз, добиваясь точности и красоты исполнения, до приятной боли в запястьях.

- Lu’ojing – прочла Яшими вслух, прислушиваясь к звучанию слова, будто пробовала его на вкус, точнее и ярче представляла – как же это будет выглядеть на небольших узких полосках рисовой бумаги, которые она доставала и раскладывала перед собой. Эти заготовки девушка сделала еще пару недель назад, без какой-то цели, просто – почему бы не сделать, пока есть настроение и время. Потом понадобятся, а все уже готова. Сейчас она была рада своей предусмотрительности.

Файр закрыла глаза, сосредотачиваясь на точке у себя между бровей, представляя, как постепенно там загорается голубоватый огонек, становясь все ярче, как он начинается растекаться по телу, достигая рук, а из них переходить в кисть, заряжая своей энергией чернила. Она мысленно рисовала предмет, который хотела отыскать, представляла во всех подробностях очертания заколки, игру света на вправленных в нее камнях, и, наконец, сосредоточилась на самом главном – потребности эту вещь отыскать. Именно эту крайнюю надобность девушка хотела передать тем символам, что выписывала на бумаге ее кисть. Потребность и целеустремленность. Перед глазами Яшими практически наяву видела сияющий синим светом компас, стрелка которого медленно вращалась, указывая на бледный, едва заметный и дрожащий контур заколки. Нужда - цель, нужда и ключ.

Британка глубоко вздохнула, словно сбрасывая с плеч огромную тяжесть – целую маленькую вселенную, в которой мгновение назад существовала только стрелка компаса. Она дышала быстро, порывисто, будто никак не могла надышаться – как будто все время до этого не дышала совсем. Пальцы подрагивали, а на лбу выступили бисеринки пота. Перед лежали десять листков, на которых были написаны пары иероглифов. Если смотреть на них слишком долго, то Яшими казалось, что на некоторых чернила отливают густым синеватым светом. Впрочем, вполне возможно, что это была лишь игра солнечного света, пробивающегося в комнату сквозь окно. Девушка была бы излишне самоуверенна, если сочла, что у нее получится с первой попытки создать рабочую офуда, поэтому она подумала, что лучше подстраховаться, а заодно и попрактиковаться, потому и нарисовала несколько заклинаний. Теперь оставалось только проверить, получилось ли у нее хотя бы один раз. Одного удачного экземпляра будет вполне достаточно, чтобы оправдать все затраченные усилия. Но вместо того, чтобы взяться за дело прямо сейчас, Файр медлила, ее вдруг охватило сомнение в собственных силах и страх разочарования, если ничего в итоге не получится, и вместо этого британка принялась тщательно промывать кисть, потом вытерла ее насухо чистой тряпицей и убрала в футляр. Так же осторожно и бережно она поступила со всем остальными письменными принадлежностями, убрала исписанные пробными иероглифами листы, закрыла свою тетрадь для записей. Еще раз зачем-то вытерла руки, вздохнула и уставилась на написанные офуда. Дальше медлить было совершенно бессмысленно, с тем же успехом можно было запихать листки с заклинаниями в какой-нибудь карман и забыть о них. Выйдет или нет? Яшими решительно, пока еще не передумала, взяла первый листок, в точности представила предмет, который так страстно желала отыскать, и подбросила бумажку в воздух.

Неизвестно, что должно было произойти, но полоска рисовой бумаги на мгновение зависла в воздухе, а потом под действием силы тяжести плавно спланировала обратно на пол, всем своим видом вопия о бесполезности предпринятого действия и выражая глубокое «фи» начинающему магу. Файр постаралась задавить на корню начавшее подниматься в груди разочарование – не могла же она и в самом деле быть уверенной, что вот так с первого раза все и получится? Не тот случай и не тот человек, нет, кто-то другой наверное и мог бы из кучи лотерейных билетиков вытащить один выигрышный, но не она. Скорее в ее случае выигрышным будет последний из кучи билетов или тот единственный, который не возьмет. Но все-таки девушка чувствовала разочарование. Мысленно отругав себя за совершенно бесполезное чувство, она закрыла глаза, выравнивая дыхание и выстраивая нужный образ – объект поиска, и взяла следующую офуда. Файр представила, что держит в руках компас. Тот самый, голубоватый и напоминающий видение или какой-то фантастический фильм.

Мысленным взором она видела, как «стрелка» вращается, отыскивая ее заколку, а потом сильно дунула, отправляя рисовую бумагу в полет. Офуда соскользнула с ладони, закружилась в воздухе, напоминая осенний листок, сорванный шаловливым ветром, и, так же как и первая, спокойно приземлилась на пол. И эта нерабочая. Яшими посмотрела на остальные, пытаясь увидеть что-нибудь – может они чем-то отличаются друг от друга и она сможет как-то выделить те, что работают? А то это сомнительное развлечение рисковало затянуться на неопределенное время. К тому же девушка не хотела, чтобы ей кто-нибудь помешал. Если тут будет Мамбо или кто угодно еще, она точно не будет подбрасывать в воздух бумагу, ожидая чуда. Себе британка никогда не боялась признаться в неспособности что-то сделать, а вот неудачи, происходящие при посторонних здорово выводили из равновесия – подсознательно она ожидала насмешек. Неприятное чувство, которое она старалась по мере сил изгнать из своей души, распрощаться с этим наследием своего детства, но раз за разом терпела неудачу. Снова посторонние мысли. Так она точно ни к чему не придет.

Яшими присела на корточки, пристально разглядывая восемь лежащих перед ней листочков. Она щурила то один, то другой глаз, то наклонялась пониже, чуть ли не тыкаясь носом в написанное, то наоборот отодвигалась. Пыталась смотреть искоса, от окна, поворачивала к свету бумажки то так, то эдак, но результатов пока не наблюдалось. Тогда девушка уселась на пол, закрыла глаза и протянула руку, проводя ею перед собой. Что-то подобное она видела в каком-то мультике, а может просто решилась положиться на удачу. Британка провела рукой туда-сюда пару раз, чувствуя себе при этом полной идиоткой, и уже хотела бросить это занятие, как ей показалось, что разница все-таки есть – в некоторых местах было «теплее», а в других – «холоднее». Она открыла глаза и внимательно изучила офуда еще раз. Теперь Яшими придирчиво сравнивала те, что казались ей теплее с холодными. И снова привиделось, что у некоторых чернила отливают глубоким насыщенным синим цветом. Для чистоты эксперимента Файр взяла одну из таких синих. От оставшегося количества их было примерно половина. Три или четыре. Повертев в руках выбранный лист, девушка повторила те же манипуляции, что и при предыдущих попытках – представила искомую вещь и подбросила листок в воздух. Синеватое свечение показалось ей на миг более ярким, чем до того, а потом офуда спланировала вперед и уютно опустилась под окно. Яшими заторможено оглянулась назад, но никто дверь не открывал, сквозняков не наблюдалось. Окно тоже было закрыто. Работает? Осторожно, будто к дикому зверю, девушка приблизилась к окну и присела. Бумажка все так же лежала там, только никакой синевы в ней уже не чудилось. Краешек медленно тлел. Файр осторожно ткнула ногтем в самую середину офуда и испуганно отдернула руку, когда та вдруг стала очень горячей, а в следующую секунду от нее не осталось ничего кроме пепла.

Девушка тщательно осмотрела свой палец, но никаких изменений в нем не заметила. Она тряхнула головой, отгоняя глупые мысли вроде «а что это было», «неужто и впрямь получилось», и сосредоточилась на том, ради чего все это собственно и затевалось. Итак, если верить ее импровизированному компасу, то заколка должна быть где-то в этом направлении. Яшими еще раз внимательно осмотрела пол перед окном, но никаких признаков искомого предмета там не обнаружила. Может быть она намекала, что нужно искать под окном, но на улице? Файр тщательно обдумала этот вариант, но решила, что это невозможно. Заколку она точно не выносила на улицу и под окном потерять никак не могла, искать следовало все-таки в комнате. Британка присела на колени, согнулась еще ниже, прищурилась и чуть ли не обнюхивая, стала рассматривать пол. Зайди кто-нибудь в этот момент в комнату – зрелище ему предстало весьма колоритное.

При ближайшем рассмотрении Яшими сделала для себя небольшое открытие – оказывается между досками были щели! Но, конечно же, они были не настолько широки, чтобы в них могло провалиться что-то вроде заколки. Пожалуй, в них можно было просунуть монетку, и то пришлось бы приложить некоторое усилие. А вот под окном отвалился кусочек плинтуса – то ли помог ему кто, например предыдущий владелец комнаты, то ли какая шальная мышь поспособствовала (Яшими затруднялась сказать, входят ли плинтуса в мышиный рацион и какой урон они им могут нанести), но в результате под окном имелась достаточно солидная щель. Вот и разгадка откуда мне так хорошо в бок дует. Файр уже уверенно строила планы на следующую зиму по затыканию указанной щели какой-нибудь тряпкой, но стоило и узнать, то ли это все-таки, что она искала. В комнате было уже довольно темновато, и увидеть что-то вот как просто представлялось проблематичным. Британка вся вывернулась, чтобы хоть одним глазком заглянуть в щель и замерла под окном в нелепой позе. Она закрыла глаза, стараясь успокоить дыхание и снова сосредоточилась на синей точке между бровями, представляя на этот раз, как голубая пелена застилает ее глаза, позволяя увидеть немного больше, чем доступно обычному взору.

В последнее время Яшими стала замечать, что с ее зрением творятся странные вещи – раньше ей удавалось только «приближать» предметы к себе, что, при ее близорукости, было весьма хорошим подспорьем, особенно, если на пути попадалось что-то интересное. Но вот с некоторых пор это явление сопровождалось тем, что другие окружающие предметы начинали расплываться, становились более прозрачными что ли. Однажды девушке показалось, что ей удалось заглянуть за стену. Правда, когда она моргнула все было по-прежнему, к стене Яшими все-таки подошла и тщательно ее ощупала – но никаких окон, скрытых дверей или чего-то подобного в ней не обнаружила. Вот и сейчас – щель будто бы стала шире, и Файр уже не видела свою руку, которой опиралась на пол. Доски тоже словно поблекли и выцвели. Это было похоже, как если бы она приблизила лицо к самой поверхности воды, а потом, не удержав равновесие, как следует окунулась. Девушка ощутила головокружение, пол под пальцами уверенно плыл и норовил куда-то ускользнуть, но в данную секунду внимание ее было поглощено совсем другим – тут, под самым окном и впрямь застряла ее заколка. Наверное, она ее когда-то уронила, а потом кто-то пинком загнал предмет к окну, где-то тот и попытался спастись «бегством». Яшими быстро сообразила, что рукой она заколку не вытащит, ее нужно было чем-то подцепить. Она старалась как можно точнее запомнить расположение, потому как чувствовала, что головокружение становится все сильнее, а перед глазами пробегает рябь. Британка моргнула и тут же все пропало – она застыла в неудобной позе, уткнувшись носом в деревянный пол. Осторожно разогнувшись, и придерживая рукой разболевшуюся головушку, Файр задумалась над вопросом – чтобы ей такое взять, чем можно подцепить и вытащить. Первым в голову пришел рыболовный крючок или какой-нибудь кусок проволоки. Вот только ни того, ни другого под рукой не было. Яшими в красках представила, как она бегает по корпусу и спрашивает – есть у вас крючок? А что насчет куска проволоки? Картинка ей решительно не понравилась, значит надо было искать альтернативный вариант.