Главное, что я помню

Вся эта информация - как попытка начать строить подвесной мост над пропастью с середины. Тщетная попытка удержать всю хрупкую конструкцию в воздухе без какой-никакой опоры. Тай чуть ли не с ужасом понял, что не помнит ни только её день рождения, но и свой собственный. И понятия не имеет, какое сегодня число, не знает, сколько времени, потому что у него нет часов. Свои разбил вдребезги, встретив ими асфальт. Он почувствовал прикосновение к руке, покрытой плотной коркой запекшейся крови, из-за этого касание воспринималось как-то искажённо, но Тай не отдернул ладонь. Только сжал кулак, до боли натягивая ободранную кожу. Ему внезапно захотелось самому коснуться руки девушки, и он накрыл её ладонь, проводя кончиками пальцев по нежной коже. Это было приятно и смутно знакомо, как будто он не раз делал так раньше. Даже если он её не знает и может лишь принимать на веру  слова о том, что они встречаются, ничто не помешает познакомиться с ней заново. Тем более если она сама приехала к нему в клинику и вроде бы не против повторного знакомства.

- А сегодня какое число? - чисто логическим путём он смог выделить нынешний год, и то, только ориентируясь на собственный возраст. Исходя из этого, можно было допустить погрешность в плюс или минус один год, а вот с числом такой рассчет не выходил. В Пекине - он уже знал, что находится в Пекине - лето отличалось от другого сезона только наличием листвы на деревьях, но с таким же успехом могла быть и весна и осень. Если он учится в выпускном классе, должны же быть выпускные экзамены, нет? Или он все давно пропустил? И вообще собирался ли он куда поступать? Сколько вопросов, на которые нет ответов...

- Расскажи ещё что-нибудь. Что угодно, - для него сейчас все в новинку.

Чжан почувствовала, как молодой человек сжал руку в кулак и, честно говоря, уже хотела было убрать свою руку, приняв его реакцию за неодобрение, но, почувствовав его прикосновение к ее руке, легонько улыбнулась. Все как и раньше, как и несколько дней назад, когда они виделись в последний раз. Нежное прикосновение пальцев, так, как умеет только он. Она перевела взгляд с его руки, покрытой болячкой, на лицо. Он и не совсем он. Несмотря на ссадины и прочую больничную атрибутику, несмотря на то, что он ее не помнит, перед ней все тот же Чун Тай. Ее Тай. Даже будучи в таком странном состоянии, когда обычный человек чувствовал бы себя абсолютно потерянным и сбитым с толку, молодой человек остался собой. Да, он чуть изменился - она чувствует, - в плане эмоций - он сейчас чуть более открыт, чем обычно, но это ни коим образом не влияет на ее отношение к нему.

- Двадцатое июня, - улыбнулась девушка, глядя ему в глаза. Нет, она уже и не думает о том, чтобы он все вспомнил. Принять как данность и заново узнавать друг друга. Ничего ужасного. Просто возможность узнать друг друга еще раз. Снова.

Она просто улыбается так, как улыбается только ему. Самому-самому. И что рассказать ему еще? О том, как однажды она оставалась ночевать у доме Чунов, а ее отец ворвался туда с отрядом спецназа, решив, что ее похитили? Нет, это, наверное, не стоит сейчас вспоминать. Несмотря на то, что воспоминания о том вечере у нее были скорее очень даже положительные, даже выходка отца не смогла все испортить, но все же не стоит. Не сейчас. Потом.

- Наша классная дама в средней школе, Баи лаоши, очень не одобряет, когда мальчики и девочки находятся слишком близко друг к другу. Ближе, чем на расстоянии нескольких метров, - Чжан хихикнула, - однажды, когда мы уже были в старшей школе, она вызвала в школу наших отцов, потому что мы, такие негодники, посмели слишком близко друг к другу стоять. Да и еще ей издалека показалось, что мы целуемся... - она снова глупо хихикает, поймав пальцы молодого человека своими, - Твой папа так ловко все вывернул, что Баи лаоши срочно рванула проверять зрение. А мы просто два ангела, которые обсуждали французскую литературу.

Если бы возвращение памяти зависело от проникновенности девичьих взглядов, он бы сейчас вспомнил не только эту жизнь, но и все предыдущие свои воплощения, сколько бы их там ни было. И все выглядит таким знакомым - и улыбка, и прикосновения, и этот продолжительный взгляд в полумраке - что начинает казаться, будто он помнит, и это чувство даже пугает. Но в памяти ничего нет, все тот же белый лист без единой зацепки, и ощущения - всего лишь ощущения. Двадцатое июня...Почему-то эта цифра не дает ничего конкретного. Это значит, что выпускные экзамены он уже сдал? И тут же приходит понимание, что ему, собственно, без разницы, как он сдал, ему почему-то кажется, что неплохо как минимум. Он перебирает в уме какие-то школьные знания, и в памяти вместо нужной ему информации всплывают физические и математические формулы, правила китайского языка и законы экономики. И ни секунды воспоминаний о том, как он учился в школе, и было ли у него какие-нибудь любимые занятия, да даже банальное - занимался ли он каким-нибудь спортом? Почему-то он может дословно вспомнить закон эффективности производства, но не может сказать, какой цвет его любимый.

Рассказ о школьной учительнице, весьма специфичной даме, звучит забавно, особенно ее неодобрения насчет общения мальчиков и девочек. До сих пор можно подумать, что он слушает какую-то историю про кого-то другого, а не про себя, но при упоминании об отце тень легкой полуулыбки стирается с лица, словно ее там никогда и не было. Наверное, тяжело никогда не знать собственных родителей, но еще тяжелее их не помнить, когда они стоят перед тобой и ждут, что ты их узнаешь, вспомнишь и назовешь по имени.

- А мы целовались, - даже уже не вопрос, а утверждение. В сумраке комнаты он неожиданно серьезно посмотрел на девушку, найдя ее взгляд. Он еще и обсуждает французскую литературу. Что еще он про себя не знает? Ему, кажется, нужно все обдумать. Слишком резко все меняется.

Чжан позволила себе несколько увлечься рассказом и его рукой, отчего ге сразу заметила как молодой человек несколько изменился в лице. Она скорее отреагировала на его голос. Едва заметные нотки горечи? Для обычного человека, любого одноклассника, все было как всегда, но она слышит и видит. Чувствует. Чжан лишь утвердительно кивает, подтверждая сказанные им слова, чуть прикусив нижнюю губу. Сердце снова начинает отбивать ритм, близкий к первой космической скорости, а разум судорожно соображает, едва не паникуй, ищет выход из сложившейся ситуации.

- Прости, я, наверное, сегодня слишком много болтаю, - она даже чуть смущенно улыбнулась, - мне это обычно не свойственно. - Чжан встала, глядя на молодого человека. - Можнл я еще тебя навещу?

Новый скилл - задай идиотский вопрос, едва ли не трясясь от страха услышать не то, что хочется. А еще очень хочется поцеловать его на прощание, коснуться губами хотя бы его щеки, почувствовать прикосновение его губ. Или хотя бы пальцев, как несколько секунд назад.

Не помнить становится даже обидно. Особенно когда стараешься вспомнить, почувствовать, что это говорят не о ком-то, а о тебе. И что ты не со стороны смотришь, а непосредственно участвуешь, ты держишь ее за руку, ты ее обнимаешь, ты ее целуешь. И на тебя, а не на кого-то ругается классная руководительница, твой отец, а не чей-то придумывает что угодно, лишь бы тебя отмазать от наказания непонятно за что.

- Ничего, - ему приятно слушать ее голос, правда. Просто его непривычно слишком много. - Мой брат не очень разговорчив в последнее время, - и он даже не знает, насколько это на брата непохоже, такое длительное молчание. Он просто знает, что это его брат, но не помнит ни его голоса, ни его привычек, ни то, как он себя ведет, ни как улыбается, ни как хмурится, когда думает. Для него он существует только в соседней больничной койке, обмотанный бинтами и опутанный трубками, молчаливый, незримый собеседник. - Спасибо, что навестила. Приходи, когда захочешь. Еще недели две я буду совершенно ничем не занят.

"Почему ты уходишь, Ким Чжан?" - хочется спросить ему, и все же он молчит. Потому что ему нужно, чтобы она ушла. И он знает ответ на свой вопрос - потому что он дал ей понять, что его нужно оставить сейчас одного. Не потому, что ему неприятна ее компания, а просто потому что надо. Ему нужно подумать, разгрузить ноющую голову и выстроить линию событий, которая может ответить на какие-то из его вопросов.