Как когда-то

Ну вот и слава богу, что Чин не полез дальше выяснять что и почему. Даниэла снова сгребла весь мусор в кучу, не забыв собрать и то, что оставил за собой супруг. парк глициний положительно влияет на этого тигра. Или это она. Или все вместе. взрослеет и матереет, как ни крути.

- Да, наверное, ты прав, - кивнула итальянка, принимаясь расчищать скамейки. Только вот она не уверена в том, что младший сын будет с огромным рвением изучать боевые искусства, скорее как некий факультатив, чтобы развить в себе необходимые навыки самообороны. Да и физически подтянуться. - Дина только хитростью можно заставить что-то изучать... По крайней мере, сейчас он ни тебя, ни меня особо в пример не ставит. По крайней мере мне так кажется.

Дин вырос. Как-то слишком быстро вырос, что она даже не успела этого заметить. И весь в отца. Как характером, так и прической. И, если с Чином ей удавалось как-то договариваться по поводу длины волос, то со старшем сыном это стало вечной проблемой.

- Может, начнем с новой прически? - она хитро сощурилась, поглядывая на супруга, которому ой как давно пора привести в порядок голову.

Чину казалось, что Дина можно уговорить, просто его переупрямив. Но для этого с ним нужно было столкнуться характерами, и не каждый хотел в это лезть. Старший сын был похож на него самого в юности, и сейчас упрямство Чина явно превосходила упрямство Дина, потому можно было спорить, воевать, запрещать и требовать. Тем более что Дин не хитрил, и сложных тактик в противоборстве с ним не требовалось. Но были принципиальные моменты, в которые лезть не хотелось.

- Ты считаешь, он согласится постричься, если я сменю прическу, - Чин обернулся на Дани. - Я в этом сомневаюсь. И чем тебе не нравятся мои волосы? - он прищурился в ответ.

Это было вечной темой в их семье. Что мать вечно норовила догнать с ножницами, что Дани. Длинные волосы были для Чина достаточно удобной прической, потому что их можно было собрать в хвост и забить на всякие стрижки. Они не лезли в глаза и не мешались. И вообще он так ходил всю жизнь. Дин, правда, пошел дальше: он отращивал патлы ниже плеч, что уже Чину казалось немного странным и неуместным. Но не поводом спорить с сыном, пусть ходит, как хочет. Это ему потом девочки будут рассказывать, как им больше нравится, чтобы он выглядел.

- Я надеюсь, что в нашей семье я единственная, кто должен быть внешне похож на женщину, - ответила итальянка, не отвлекаясь от работы.

Продолжать тему она категорически не хотела, потому что эта вечная тема длинных волос всякий раз доводит ее до трясучки. Чин может сколь угодно рассказывать, что ему вот так вот удобно, что она за него замуж вышла, когда у него были не самые короткие волосы, но это не значит, что она с этим смирилась. Просто иногда ей до чертиков надоедает смотреть на все это. Дани никогда не испытывала слабости к длинноволосым мужчинам, скорее даже не очень это дело приветствовала. А Чину просто повезло, что за всеми его достоинствами, этот факт несколько мерк. К тому же, у него тогда волосы были несколько короче.

Итальянка принялась с удвоенным усилием расчищать следующую лавочку от листвы и грязи, собирая с нее засохшие налипшие листья. Просто иногда бесит, что ее совершенно не слышат и не пытаются. Одно простое "мне не нравится и меня это бесит", оказывается, теперь недостаточно для того, чтобы мужчины, которые тебя окружают, хотя бы подумали почесаться и что-то изменить.

- Я с тобой полностью согласен, - сказал Чин. - Но почему ты считаешь, что длинные волосы могут носить только женщины?

Он считал это какими-то странными предрассудками. Ей-богу, как в дореволюционном Китае при династии Цин: сохранил волосы, потерял голову. Тогда все мужчины должны были бриться налысо и оставлять крысиный хвост, заплетенный в косу, на затылке. Но Дани уже разозлилась, поэтому упрямиться дальше означало лишь раздувать очередной возникший из ниоткуда скандал.

- Дани, - Чин подошел к супруге и обхватил её руками за плечи, отвлекая от уборки. - Мы с тобой уже черти сколько лет женаты, и у меня за все это время никогда не было коротких волос. Ты хочешь сказать, что все эти годы лишь с трудом терпела, что твой муж похож на женщину?

В вопросе одновременно читались обида и усмешка, которой Чин старался эту обиду скрыть Потому что да как так можно, он, золотой тигр, глава семьи, а к нему предъявляются столь странные претензии.

Сколько бы лет ни прошло, есть вещи, которые можно считать постоянными. Как умение учеников ириса разругаться. Дани злилась еще сильнее, Чина это тоже не устраивало, потому что он предпочитал всегда оказываться правым, словом, от уборки пришлось отвлечься.

- Ты сама начала разговор о прическах, - напомнил Чин. - Если я уговорю Дина постричься, но не буду стричься сам, тебя это устроит?

Нужно было искать компромиссы, и в данном случае Чин их видел такими. В конце концов, он мог договориться со старшим сыном, и понял бы его быстрее, чем понимал Дани. К тому же Дин, действительно, отрастил длинные женственные патлы, не имевшие ничего общего с прической самого Чина.

Дани он не отпускал, дожидаясь ответа, хоть она и пыталась вырваться, будто заваленная сухими ветками и листьями скамейка не могла подождать пару лишних минут. Чин знал, что в такой ситуации можно получить по морде, но сознательно шел на этот риск в надежде переупрямить жену.

Видел бы их сейчас Учитель. Он бы решил, что все годы, проведенные в Линь Ян Шо, прошли для них впустую.

И вот сколько бы лет ни прошло, но их любовь к ссорам на ровном месте не проходит. Дани раздраженно фыркнула на его, так сказать, предложение. Чин не мастер компромиссов. И если ее ангельское терпение до сих пор не лопнуло, то это не значит, что она может терпеть всякий мальчишеский идиотизм до конца жизни. Конечно, кричать о разводе и уезжать из страны она не собирается, просто бывают моменты, когда ее безмерно бесят, до трясучки и слез, бесят эти идиотские закидоны.

Чин ее не отпускал. В очередной раз, видимо, решил переупрямить. Только он даже близко не представляет, что у нее упрямства тоже хоть отбавляй, просто она зачастую затыкает себя, чтобы просто не раздувать скандал. Но сейчас... Хочешь переупрямить? Да на здоровье!

Итальянка выпрямилась, расправив плечи, и больше не пыталась вырваться. Она просто встала. Она может так стоять достаточно долго, и молчать она тоже может достаточно долго. А насколько хватит тигра с его огненным характером? И нет, по морде она никому заезжать не собиралась, по крайней мере сейчас. Но если доведет, то кто знает ограничится ли все битьем посуды...

- Что? - спросил Чин, когда Дани просто выпрямилась и промолчала.

Она не стала спорить и даже не пыталась вырваться. Чина это сбило с толку, потому что для него спор был понятием интерактивным, а не когда он пытается доказать свою правоту, а в ответ нарывается даже не на стену, а на ветер, который как бы здесь, но не совсем.

- Хорошо, что устроит тебя? - спросил Чин.

Он отпустил Дани и даже отошел на полшага назад. Чин был упрям, как баран. Он мог долгие годы хранить верность одним и тем же привычкам, и его вгоняло в ступор, когда внезапно выяснялось, что от чего-то из них придется отказаться, потому что двадцать лет спустя Дани подумала, что так будет лучше. Иногда он шел на компромиссы и даже на серьезные уступки, потому что считал, что нет ничего зазорного в том, чтобы считаться с мнением любимой женщины, но иногда, как с длиной волос, сам не зная почему, начинал упрямиться.

Просто это был дух противоречия. Он практически с детства привык к тому, что сначала за ним с ножницами бегала мать, затем начались придирки со стороны жены. И не так принципиально ему было, как у него прическа, как показать, что он имеет право на собственное мнение.

Вот тут, наверное, уместно громкое и такое емкое "Ой, ну все"! Только вот Дани это Дани, и она так не разговаривает. Скорее Чин выдаст такое, но не она. Но на вопрос итальянка так и не ответила. Лучше молчать, чтобы не разогревать спор. Молчать и смотреть как усиливающийся ветер колышет спящие глицинии.

К слову, она своего добилась - Чин отпустил ее и даже отошел. Но Даниэла даже не думала оборачиваться. Она устало вздохнула и снова принялась разбираться с налипшим мусором на скамье. Спокойно открыла свой бурдюк с водой, вытянула из него небольшое количество воды и, перебрасывая оную от ладони к ладони, принялась чистить скамью. В конце концов, это правильно же. Она хотела было сказать, чтобы Чин делал так, как считает нужным и правильным, только вот на кой черт? Она же молчит. Пусть побесится, может на пользу пойдет. Или станет только хуже и они разругаются в пух и прах. Нет, в пух и прах не нужно. Надо быть умнее. Нет. Мудрее.

- Поступай так, как считаешь нужным, - спокойно сказала итальянка, продолжая возиться со скамьей, которая уже была практически идеально чистой.

По мнению Чина, в данном контексте фраза "Поступай так, как считаешь нужным" означала именно "ой, все". Он понял, что на счет его прически они так и не договорятся. И выяснять что-то дальше было бесполезно. Каждый остался гордым и при своем мнении. Чин принялся дальше обрезать глицинии, которых оставалось всего две, и пока Дани отмывала скамейку, он легко справился с засохшими плетьми. После этого он вернулся к началу аллеи, взял садовую метлу и принялся собирать весь мусор с дорожки в одну кучу. Там, где над возможным костром не будет деревьев, чтобы не повредить веткам. Чин молчал. Он предложил свой вариант компромисса, был готов услышать в ответ предложение от Дани, но не услышал. И теперь не знал, стоит ли дальше сдавать позиции.

Ветвей было много, из них получилась довольно большая куча, поэтому Чин, снова обратившись к энергии Земли, заставил пласты дерна чуть расступиться, чтобы вокруг будущего костра получилась небольшая канава, в которой бы не было пересушенной травы. А то тут и до домов недалеко. Чин ударил ладонью по воздуху, и с его руки сорвалась вспышка светлого пламени, в миг охватившего сухие ветки и листья.

Он стоял, глядя на разгоравшийся костер, и молчал. Они с Дани умели ссориться из-за ерунды, но все еще с трудом умели мириться и находить компромиссы. Дао, союз противоположных стихий, не способных до конца друг друга понять.

Дао или нет - это дело десятое, потому что Даниэла сейчас опирается исключительно на факты. Чин уже раз сто слышал о том, что ей больше нравится, когда у него волосы не такое длинные - она даже не настаивала на том, чтобы он сделал стрижку как у того же Эрика Адлера или как у близнецов Грей. Нет, просто чтобы все было прилично. Но нет, мы отращиваем патлы, а потом искренне удивляемся тому, что супруга не очень от этого в восторге, заодно и пример старшему аэ сыну подаем, который пошел еще дальше с отращиванием волос. Они дождутся, честное слово дождутся, что просто однажды утром проснутся без своих дебильных хвостиков до лопаток, как это сейчас у Дина.

Этот разговор себя не исчерпал, просто каждый так и остался пои своем мнении, решив, что лучше продолжить заниматься делами во благо монастыря, чем пытаться ссориться на ровном месте. Впрочем, это именно то, что у них не меняется уже лет двадцать, да.

Дани закончила со снастей и перешла к следующей, стараясь не смотреть в сторону мужа. Она, на самом деле, уже почти не злилась, просто это уже дело принципа. И ведь весь этот конфликт можно исчерпать за считанные секунды, но для этого Чину надо наступить себе на горло. Или ей, а ей из вредности и принципа делать первый шаг не хочется. Так и живут. Двадцать лет как. Дети малые.

Сухие плети глицинии, потрескивая, быстро таяли в пламени костра. Чин смотрел на огонь и чувствовал, как родная стихия позволяет ему взять себя в руки и успокоиться. Стать мудрее, понять, что есть мимолетные прихоти, а есть серьезные цели. Если воспринимать их вечный конфликт с Дани из-за его прически как неизбежную в отношениях диалектику, эти разборки были необходимы, чтобы совместная жизнь учеников ирбиса не скатывалась в слишком приторное спокойствие. Если смотреть с точки зрения двух взрослых людей, спорили они снова из-за ерунды.

- Дани, - окликнул Чин супругу. - Как ты думаешь, мы с тобой можем не спорить из-за глупостей?

Он обернулся в сторону итальянки, которая отмывала следующую скамейку с помощью магии Воды. Он знал наизусть каждый её жест, каждый её взгляд. Она была очень женственной и очень домашней. Уютной. Такой, какой должна быть идеальная жена и мать семейства. Женщина, подарившая ему двоих сыновей и оставшаяся жить с ним на Крыше Мира, хоть и по-прежнему считала своим домом другую страну. Ветер, который смог найти постоянство.

Дани была частью того мира, который для Чина был необходимым и единственно правильным. Они могли пререкаться каждый день, для этого много ума не нужно, но Чин был уверен, что встреча с ней в тот день, когда они нашли Линь Ян Шо, была едва ли не важнее, чем возможность открыть монастырь, долгие годы простоявший заброшенным. Дани была подарком судьбы. Своенравным, но оттого всегда интересным.

Наверное, даже сто лет спустя они останутся все теми же Чином и Дани, которые без ума друг от друга, но в то де время готовы переругаться в пух и прах из-за какой-нибудь фигни. Впрочем, оба сейчас молчали, продолжая заниматься более полезным делом, нежели ругать из-за длины волос. Все-таки Линь Ян Шо - место по-своему святое, оно не только сближает людей, но и показывает им иную, лучшую, жизнь, наставлял на более счастливый и правильный путь. А то, что эти двое иногда совершенно ре понимают друг друга - это уже сущие мелочи.

Итальянка обернулась, услышав, что супруг ее зовет. Без вызова, без претензии, просто окликнул. В противном случае она бы так и продолжила бы игнорировать его присутствие. Вопрос показался ей одновременно глупым и забавным. Можно даже продолжить скандалить, придравшись к тому, что он считает ее претензию мелочью, но зачем?

- Лучше спорить из-за глупостей, чем из-за чего-то по-настоящему серьезного, - ответила итальянка, после чего вновь вернулась к скамейке. Добавить-то и вправду просто нечего. Да и надо ли?

Чин услышал ответ и усмехнулся. Дани была права, намного лучше спорить из-за глупых мелочей, чем из-за серьезных вещей. Да и как-то привыкли они уже к подобным разборкам.

- И то верно, - ответил он.

Костер догорал, и вскоре сухие плети превратились в золу. Когда огонь стих, а тлеющие угли перестали краснеть, Чин топнул ногой, и пласты дерна расступились, позволяя остаткам костра провалиться на несколько сантиметров вглубь. Он свел ладони, сосредоточившись на красной энергии Муладхары, и почва заняла изначальное положение. Не оставалось ни следов кострища, ни канавы, что его окружала.

- Тебе много осталось? - спросил он, потому что, не считая пары лавок, в саду глициний был порядок.

Почему-то из всех воспоминаний, связанных с этим парком, Чину на ум сейчас пришло то, что, когда они с Дани впервые приводили тут все в порядок, она в чем-то испачкала нос. Потому, немного растрепанная и чумазая, она казалась особенно милой. Как давно это было, вечность назад.