О планах и назначениях

Вэньхуа не спорил, он ждал ответа, глядя на то, как Мйэлин изучает результаты обследования. Он был готов принять её решение, но пока это решение она не озвучила, лишь возразила насчет Фэна дайфу, еще и перешла снова на вы. Вэньхуа почувствовал, что начинает злиться из-за её упрямства, хотя, скорее просто сказывалось тяжелое и нервное дежурство.

Он молчал. Доел салат, отодвинул в сторону пустую тарелку и придвинул ближе к себе лапшу, отпил немного воды из бутылки. Ему было что ответить на слова о Фэне дайфу, почему он был уверен, что завотделением примет именно такое решение, но возражать и спорить сейчас означало просто разругаться. Были у Вэньхуа и другие аргументы в пользу того, почему не Мэйлин в данном случае лучше быть кардиологом. У неё уже заканчивалась смена, а тот же Фэн дайфу мог успеть начать обследование сегодня, а не откладывать его на завтрашнее утро. Он не позволит Юн дайфу задерживаться после смены и проводить обследования.

Молчать часто бывает сложнее, чем говорить. Потому что в присутствии другого человека остаешься наедине со своими собственными мыслями. Чувствуешь, что тебя не понимают, но знаешь, что стоит эти мысли высказать, тебя могут не понять еще сильнее.

Вэньхуа немного не доел лапшу, но также отставил тарелку с ней в сторону и отложил палочки на поднос. Взял салфетку, протер губы, выпил еще воды. Затем, все также не говоря ни слова вопросительно посмотрел на Мэйлин.

Это решение было правильным, но от него, от того, как оно далось Мэйлин, Вэньхуа было противно от самого себя, что он затеял этот разговор. Хотел, чтобы обошлось без недопонимания, а его стало только больше. Он помнил, что Мэйлин сомневалась в своей специальности, и на днях сам долго уговаривал ее не отказываться от кардиохирургии. Вэньхуа по-прежнему был уверен в том, что она не должна уходить с того пути, о котором мечтала. Но он видел и то, как она волновалась этой ночью, когда сама оказалась в положении родственника, а не врача. И это не было неправильно, это была нормальная человеческая реакция, только в полу фантастических фильмах врач может относиться к своим близким столь же беспристрастно, как к посторонним пациентам.

- Это правильное решение, - Вэньхуа чуть поклонился. - Я буду держать вас в курсе всех обследований и назначений. А рядом с отцом вы будете его дочерью.

Было жуть как неприятно, что она снова перешла на вы, но в этой ситуации Вэньхуа не считал допустимым обращаться к Мэйлин более фамильярно, чем она обращалась к нему.

- Вы злитесь на меня? - спросил Вэньхуа.

Она совсем не считала это решение правильным. Оно было удобным, но неправильным. У неё был выбор настоять на своём или отказаться, и она отказалась, но считала, что это было неверно. Единственное, что её остановило - это неуверенность в том, что она действительно справится. До сих пор она ограничивалась поддерживающей терапией, но в случае с её папой этого было недостаточно. Ей хотелось поговорить с кем-то более опытным по части врачевания, чтобы услышать что-нибудь, что могло бы её немного поддержать и убедить в верности ее поступка. У каждого врачевателя наверняка случаются моменты, когда он сомневается в том, правильно ли он поступает.

- Да, я злюсь на вас, Дин Вэньхуа, - прямо ответила Мэйлин, потому что считала, что нет ничего хуже, чем злиться и молчать об этом, а он пусть сам гадает, на что ты, такая загадочная, обиделась. - А ещё я злюсь на себя, устала, хочу кофе и мне нужно заполнить истории болезни перед тем, как закончится смена.

Нужно доделать все дела, встретить маму и навестить папу. Только тяжело будет смотреть на него, зная, что не имеешь права что-то делать, потому что ты не лечащий врач, ты даже не имеешь права что-то говорить о планируемом лечении. Маме нужно ещё раз все объяснить, чтобы она не так болезненно реагировала и не делала вид, что папа смертельно болен, потому что это не правда.

- А я злюсь на вас, Юн Мэйлин, потому что не могу вас понять, - ответил Вэньхуа. - Но я не хотел вас обидеть. Я хочу, чтобы вы поехали домой и отдохнули после этой нервной ночи, и чтобы ваш отец не только быстрее встал на ноги, но и не попал в подобную ситуацию снова.

Он точно также злился и на нее, и на себя, и тоже устал. Разве что все истории болезни уже успел запомнить, пока дожидался звонка от Мэйлин. Зато с самого утра нарвался из-за забытых в операционной снимков и послушал догадок Ши дайфу о том, чем он якобы руководствовался, берясь за эту операцию. Просто он был не в том положении, чтобы сказать "ой, все" и ждать, пока все решится само собой.

Было обидно, что вернулась прежняя дистанция, если не хуже. Мэйлин злилась и из-за этого отстранилась, а Вэньхуа не считал, что сейчас правильное время для выяснения отношений.

Совсем недавно он сам рассказывал о том, что изменения настроения, такие, как эмоциональная лабильность, в определенных случаях являются симптомом, а не чертой личности. И после бессонной ночи намного проще наговорить и надумать лишнего сгоряча, а произнесенное вслух всегда значит больше, чем отогнанная невольная мысль.

- Принести вам кофе? - предложил Вэньхуа.

Вот и поговорили. Мэйлин насупилась и молчала, теребя в руках длинную ленту ЭКГ. Она уговаривала себя встать и уйти по делам, но где-то очень глубоко внутри считала себя пострадавшей и обиженной стороной и ждала от Вэньхуа жеста примирения. Ей было неприятно понимать, что эта ситуация их отдалила, потому что и без того отношения нельзя было назвать...отношениями, как таковыми? Вообще какими были их отношения и были ли они? Или это просто минутная обоюдная слабость? Если бы у неё был в делах сердечных хоть какой-то опыт, она могла бы, наверное, точно определить, что происходит между ней и Дином Вэньхуа. И вообще можно ли считать серьезными несколько встреч в перевязочной, пару поцелуев и вот эту ссору?

Она все-таки дождалась от мужчины инициативы. И в первое мгновение был велик соблазн поступить чисто по-женски - гордо вздернуть подбородок, порывисто сорваться с места и гордо же удалиться, оставив его без ответа, но она посчитала этот шаг именно первым шагом к примирению, потому смилостивилась и кивнула, чтобы принес.

- Если вас не затруднит, - она сложила ленту обратно, сцепив её скрепкой и убрав в папку вместе с остальными документами. Почему-то на глаза даже слезы наворачивались от своего бессилия, не хватало ещё только разрыдаться для полноты картины. Она упрямо нахмурилась и постаралась успокоиться. Ещё эти истории болезни, ещё все объяснять маме, которая обязательно снова поднимет скандал, как бывает всегда, когда она нервничает, ещё неизвестно, что будет с папой.

Согласие Мэйлин можно было считать первым шагом к примирению. Вэньхуа был рад уже тому, что она согласилась на то, чтобы он принес ей кофе. Он не считал, что не прав, он старался отстоять то решение, которое считал правильным. Это можно было считать профессиональной деформацией - стремление все контролировать лично и добиваться того, чтобы быстро принятые им решения выполнялись вовремя. Но сейчас Вэньхуа понял и другое: если у них с Мэйлин начнутся какие-то серьезные отношения, они будут постоянно натыкаться на характеры друг друга, даже если девушка производила впечатление тихого, робкого и добродушного создания. Ее доброта и скромность никак не исключали упрямства и решительности, без которых она бы не оказалась в этой клинике в этой должности.

- Я сейчас приду, - сказал он.

Вэньхуа сходил к раздаче, где все еще никого не было, и потому хозяин кафетерия быстро приготовил два кофе: капуччино для Мэйлин, потому что Вэньхуа вспомнил, что когда они были здесь вместе впервые, она заказывала именно его, и американо для себя. Он вернулся с подносом к столику, поставил перед Мэйлин ее кофе, переставил с подноса на стол свой и убрал поднос под тот, на котором стояла его грязная посуда, чтобы на столике хватило места.

- Юн тайтай сегодня приедет? - спросил он, садясь за стол.

Мэйлин кивнула и стала дожидаться, пока Дин дайфу вернется с ее кофе обратно. Во время ночных дежурств перестаешь обращать внимание на то, сколько чашек кофе выпиваешь за сутки, потому что кажется - сколько ни выпей, спать все равно будет хотеться. А если ночь получалась нервной, кофе на фоне адреналина давало заряд как у энергетической батарейки. Правда, к утру все равно чаще приходилось чувствовать себя разбитым, чем бодрым и полным сил. Она поблагодарила Дина Вэньхуа за капучино, понимая, что в принципе можно немного оттаять и не вести себя так официально. Или из женской гордости все же построить из себя неприступную крепость? Нет, у нее все равно не получится так себя вести. И, обдумав эту мысль, сделала глоток горячего напитка.

- Да, через два часа, к концу моей смены, - Мэйлин посмотрела на часы - оставалось, правда, меньше двух часов до конца дежурства, а у нее еще была целая кипа незаполненных историй. А она, вместо того, чтобы заниматься работой, сидела в кафе и дулась на Дина Вэньхуа, потому что он считал, что другой кардиолог справится лучше, по причинам, которые она отказывались принимать и считала абсурдными.

- Я надеюсь, ей можно будет тоже увидеть папу? - она многозначительно посмотрела на мужчину, потому что в итоге от него зависело, можно или нельзя. Вообще в реанимацию родственники пациентов допускались неохотно, просто случались исключения.

Лед начинал понемногу таять, хоть Вэньхуа и чувствовал, что Мэйлин все еще на него злится. Но ее тон стал заметно дружелюбнее. Нужно было учиться находить с ней компромиссы, а не ставить ее перед фактом, что он так решил, как ему было бы привычнее и понятнее.

- Я дождусь ее прихода, чтобы ее без вопросов пустили к вашему отцу, - ответил Вэньхуа. - Возможно, Юн тайтай захочет услышать от меня какие-то объяснения.

Он мог уйти чуть раньше, чем заканчивалась смена, Ши дайфу обычно отпускал после сложных дежурств, а сегодня прямым текстом велел ехать отсыпаться, как будут закончены дела, но Вэньхуа считал, что должен дождаться мать Мэйлин. У него оставалось свободное время, но он не мог предложить девушке помощь с бумагами, потому что не знал ее пациентов, зато знал, как сложно разбираться с записями, которые делает за тебя кто-то другой. Он всегда заполнял истории сам, доверяя медсестрам только внесение данных в базу из заполненных им вручную документов. Но эту работу и Мэйлин могла перепоручить постовым медсестрам.

От крепкого горячего кофе меньше хотелось спать, хоть сейчас этот эффект будет недолгим. Удастся продержаться до дома, а там можно проспать трупом до завтрашнего утра, когда все покажется намного проще.

Мэйлин насыпала в кофе сахар и размешала его, думая над тем, какие объяснения захочет услышать Юн тайтай от Дина дайфу. Например, из разряда, как давно он закончил университет. Проводил ли он до этого операции вообще, или только видел со стороны? И почему он не позвал кого-то более опытного из хирургов, а взялся сам? И почему нельзя было обойтись без операции, у сотни людей ведь случаются инсульты и не обязательно сразу лезть ножом им в голову. Словом, все из того, что касается лично Дина дайфу и ничего из того, что касается состояния Юна сяншена. Потому что она знала, что о состоянии спросит Мэйлин, а вот относительно мужчин - она в них совсем не разбирается, и нужно убедиться, что ее дочь не дала согласие на операцию какому-нибудь интерну. Или мошеннику. Или вообще студенту! И Мэйлин собиралась пресечь этот потом вопросов еще в зародыше, потому что считала это недопустимым.

- Вероятнее всего, она захочет еще раз узнать, закончили вы университет, делали до этого операции и почему нельзя было дождаться кого-то поопытнее и постарше вас, - заметила Мэйлин. Словно все пациенты думали, что врачи изначально получаются умудренными годами с убеленными висками и очками на носах. Вот как заканчивают университеты - так сразу меняют внешний вид, а все остальные, не подходящие под данное описание - априори студенты, санитары и медсестры.

Нужно было все же идти и заполнять эти истории. Кофе будет гарантией того, что она не уснет в ближайшие пару часов, если только ее не утомит описание очередной операции по установке кардиостимулятора.