Ночь седьмого дня

В кардиохирургии было все просто. У Мэйлин никогда не возникало сомнений, что проведенные манипуляции не помогут, будь то шунтирование или даже простая операция на варикозных венах. Сердечно-сосудистая система отличалась большой сопротивляемостью, и это можно было грамотно обыгрывать в процессе восстановления пациента. А в случае с нервной нельзя было давать никаких гарантий. Мэйлин только в теории знала, как происходит восстановление и сколько времени это может потратить, но гораздо чаще встречалась с теми проявлениями, которые говорили о не восстановлении функций. Ей сложно было представить, что конкретно ее случай станет успешным, когда на каждом шагу видишь обратные примеры. Она в папино полное восстановление верила больше, чем в своё собственное.

Она выслушала Дина дайфу и историю про пианиста с циркулярной пилой. Год! У неё нет столько времени! Каждый день в клинику поступают люди, которым требуется помощь, а она не может им помочь, потому что ещё только заново учится писать, да и то, таким способом, от которого волосы встают дыбом. И она не пианистка, она хирург, мало того, чтобы пальцы восстановились, она не имеет права проигрывать. Операционная - это конкурс между жизнью и смертью, и проигрыш означает не просто последнее место. Проигрыш означает смерть человека, который должен был жить. И каждый хирург всегда должен быть настроен только на победу, от его навыков и лишь только малой части удачливости зависит, будет ли человек, доверивший ему свою жизнь, жить дальше.

- Ой, больно, - непроизвольно дернув ладонью в руках Вэньхуа, ойкнула Мэйлин, когда он как-то особенно ощутимо нажал на основание третьего пальца. Она отвлеклась от неприятных мыслей, потому что захотелось отдернуть пальцы к себе и спрятать руку обратно под рукав пижамы. - Раньше мне не было больно.

Когда Мэйлин дернула рукой, Вэньхуа почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы пальцев, хотя движения практически не было. При этом он не сильно надавил на кисть во время массажа, и в норме Мэйлин не должна была почувствовать боль, еще и такую. чтобы одергивать руку.

- Это гипералгезия, - объяснил Вэньхуа. - Она возникает из-за особенностей того, как восстанавливаются поврежденные периферические нервы. Боль может появиться по всей этой области, - он провел кончиками пальцев по руке Мэйлин, обозначая те зоны, куда шли травмированные ответвления срединного нерва. - Она пройдет со временем, когда нервы восстановятся полностью, но сейчас будет тебе мешать.

Гипералгезия создавала сложности при реабилитации, потому что многие методы физиотерапии вызывали при ней сильную боль. Было намного сложнее делать упражнения, массаж и применять ряд других методов. Вэньхуа отпустил руку Мэйлин.

- Я поговорю завтра с физиотерапевтом, - сказал он. - Первое время будем обходиться обезболивающими и постараемся не снижать интенсивность физиотерапии.

Боль неохотно проходила, снова превращаясь в постоянную ноющую, которую снова удавалось не замечать. Мэйлин пошевелила четвертым и пятым пальцами - единственными, которые шевелились без особых на то усилий, привыкая к новым ощущениям, и все-таки спрятала руку под рукав, чтобы она не обращала на себя внимание. Она стеснялась своего дефекта, ей казалось, что, стоит только выйти в коридор, как все начинают неотрывно за ней следить, пытаясь рассмотреть подробности того, что творится с ее ладонью. А теперь еще и эта боль, которая будет мешать. Как будто и без того у нее мало проблем, нужно было добавиться еще и этой.

- Син цзынли уже составил график дежурств для благотворительного фонда? - полюбопытствовала Мэйлин. Она жила тут целую неделю как в изоляции, только пару раз к ней зашел Фэн дайфу, поинтересовался динамикой, пожелал скорейшего выздоровления, велел, чтобы она больше времени уделяла себе, а не шарилась по клинике и пыталась лезть в дела пациентов, переданных другим врачам, и ушел, сославшись на неотложные дела. Мэйлин знала, что Фэн дайфу на самом деле не такой строгий, как хочет казаться, но и она, и остальные ординаторы, охотно поддерживали этот его образ сурового завотделения, потому что очень уважали пожилого хирурга.

Мэйлин активно поддерживала идею Вэньхуа о бесплатной экстренной помощи и одна из первых вызвалась добровольцем на дополнительные дежурства. А все самое интересное в итоге происходило без нее, и это было очень обидно, потому что она хотела как можно скорее приступить к работе и оказанию необходимо помощи. Только много она наоказывает с такой-то рукой. Там нужны хирурги, а не недоразумения, даже скальпель не могущие удержать в руке.

Вэньхуа заметил, как Мэйлин сразу спрятала руку в рукав пижамы. Она стеснялась своей травмы при том, что находилась в отделении, где большинство были с тяжелыми неврологическими травмами и нарушениями, и вид многих из пациентов в коридоре наводил на мысли о грядущем зомби-апокалипсисе. Хуже было только в травматологии.

- Да, со следующего понедельника фонд начинает работать, - ответил Вэньхуа. - Я буду дежурить в понедельник и субботу.

А в среду было его дежурство в отделении. Людей пока не хватало, при этом на первое время Син цзынли ставил по два человека на смену для работы со скорой помимо обычных дежурных, которые так и так оставались в клинике. Он считал, что со временем дежурный мог оставаться один, если будет налажена работа, но Вэньхуа в этом сомневался. Он скорее считал, что, когда работа будет налажена, в фонде можно будет увеличить количество коек, но пока об этом благоразумно молчал.

Сейчас для работы фонда очень не хватало Мэйлин, потому что трое из тех, кто вызвался работать, находились в отпусках, еще один оказался дома на больничном на пару недель, и в итоге у тех, кто оставался, получалось по трое рабочих суток в неделю. Вэньхуа убеждал себя, что эти трудности временные, и что ему хватит сил, потому что во время учебы было намного тяжелее, но он понимал, что никто не сможет долго работать с такими нагрузками.

- Я очень рассчитываю на твою помощь, когда твоя рука заживет, - сказал Вэньхуа.

Мэйлин печально поникла, даже через рукав пижамы мысленно видя свои согнутые пальчики, некрасивые и даже жалкие. Когда у человека что-то болит, он 80% времени думает об этой части тела. У Мэйлин даже когда рука вроде бы не болела, она о ней все равно продолжала думать. Она все-таки не хотела мириться с тем, что с ней случилось, поэтому старалась научиться писать хоть как-то, как могла, старалась обходиться без посторонней помощи каждый раз, когда предоставлялась такая возможность и раз за разом разминала непослушные пальцы, не обращая внимания на возникающую боль в сухожилиях.

- Я бы очень хотела начать помогать прямо сейчас, - тихо сказала она, поднимая взгляд на Дина Вэньхуа. Она понимала, что это сейчас невозможно - никто не пустит ее сейчас с такой рукой оказывать помощь, когда она требуется самой Мэйлин. Но было невыносимо сидеть без дела, и невыносимо понимать, что от неё сейчас нет никакой ощутимой пользы. Она занимала место в отделении, которое можно было отдать кому-то, кто нуждался в этом больше. Она больше поможет, если быстрее восстановится и приступит к работе. Но Мэйлин не верила, что её сразу внесут в график дежурств или операций, перед этим ей придётся заново научиться владеть своей рукой. И снова будет первая самостоятельная операция, словно она вернулась на несколько месяцев назад, когда ещё только начинала работать в клинике.

- Поможешь мне ещё что-нибудь написать? - спросила она, протягивая ему ручку. Он, конечно, может сказать, что ему некогда или ей пока больше не стоит нагружать руку. - Если у тебя есть время.

- У меня есть время, - ответил Вэньхуа.

Он подвинул стул так, чтобы можно было удобнее сесть возле Мэйлин, вложил ручку в её пальцы, положил блокнот так, чтобы ей было удобнее и обхватил её кисть своей рукой. Он помнил про гипералгезию и старался все делать очень осторожно, чтобы как можно меньше тревожить слишком чувствительные восстанавливавшиеся нервы.

- Скажи, если будет сильно болеть. Ты знаешь считалочку про лягушек? - спросил Вэньхуа.

Это детское стихотворение практически все учили в школе, а иногда и до неё, участь быстро считать в уме. Оно было бесконечным и простым, и Вэньхуа решил, что оно подойдет для того, чтобы Мэйлин разрабатывала руку, снова участь писать.

- Диктуй вслух. У одной лягушки..., - начал он, выводя рукой девушки первые два простых иероглифа, в одном из которых была одна черта, а во втором - три.

Он вел рукой очень медленно, стараясь, чтобы Мэйлин писала сама, а он лишь поддерживал её пальцы, чтобы не выпадала ручка. Сегодня ей будет сложно написать даже одну строфу считалочки, но через неделю-другую она наверняка сможет писать сама.

Мэйлин кивнула - она, конечно же, знала о лягушках и детской считалочке про количество ртов, глаз и лап. В школе ею учили считать, и заставляли учить чуть ли не до бесконечности. Мэйлин поняла, что Вэньхуа будет учить её заново писать с самых азов, и её это устраивало, потому что вряд ли она сможет написать что-то сложное. Рука немного болела, но не сильно, когда Дин Вэньхуа правильно вложил ручку в пальцы и обхватил своей ладонью её руку.

Мэйлин практически не ощущала, что держит ручку сама, пальцы не слушались и ручка норовила из них выпасть, если бы её не фиксировал Вэньхуа.

-...один рот, два глаза, четыре лапы... - медленно начала диктовать Мэйлин, стараясь не торопиться вперёд своей руки, которая крайне неохотно подчинялась движениям и писала очень медленно и очень неровно. Она почувствовала себя первоклассницей, впервые в жизни учащейся писать свои первые иероглифы, которые получались смешными и неровными, выведенные нетвердой рукой. Мэйлин постоянно казалось, что скользкая ручка выскальзывает из пальцев.

Мэйлин было уютно, когда Вэньхуа вот так держал ее за руку. И он был так близко, что она даже чувствовала тепло, исходящее от его тела. Постоянно мерзнущей Мэйлин нравилось греться рядом с Вэньхуа, хоть она и стеснялась прижаться к нему ещё теснее. И никак не удавалось сосредоточиться на лягушках и том, сколько у них лап, глаз и прочих частей тела. Она немного повернула голову в сторону Вэньхуа и, невероятно краснея, едва коснулась губами его щеки.

Вэньхуа следил за тем, как Мэйлин медленно и старательно выводит иероглифы непослушной рукой. Как старается удержать ручку почти неподвижными пальцами. Теми, которые неделю назад до злополучного дежурства умели накладывать искусные швы на жизненно важные сосуды. И которые снова этому научатся, только Мэйлин придется потратить силы и время.

Говорят, дебошир заходил и к Ши дайфу, и к Сину цзынли, о чем-то пытался договориться, но его выпроводила охрана. Он орал что-то о том, что сам порезался о разбившиеся стекла, но это никого не волновало. Вряд ли он понял, что в клинике было немало людей, желавших удавить его на месте, потому что сколько бы Мэйлин ни обсуждали коллеги за её спиной, делая догадки о её личной жизни, большинство коллег сейчас ей сочувствовали. У Вэньхуа по несколько раз в день спрашивали, как дела у Юн дайфу.

Робкий поцелуй Мэйлин застал Вэньхуа врасплох, потому что в этот момент он отвлекся на свои мысли. Он улыбнулся и посмотрел на девушку, затем отпустил её руку, чтобы обнять за талию, и нежно поцеловал в губы. Всякий раз, когда Мэйлин проявляла инициативу, для неё это был подвиг. Она стеснялась и смущалась, и Вэньхуа не понимал, почему. Они были наедине, на всем этаже в коридоре могли находиться только постовые медсестры, которые не пойдут ломиться в палату.

- Надоело считать лягушек? - спросил Вэньхуа и снова улыбнулся.

Ручка выпала из слабых пальцев, но Мэйлин было уже не до нее. Она потянулась навстречу Дину Вэньхуа, уже немного смелее отвечая на поцелуй и чувствуя, как сердце заходится дробным и частым пульсом, а в животе поселяется приятное тепло, уютное и ласковое. И каждый раз, как будто в самый первый, начинает кружиться голова, так что становится страшно упасть. И хорошо, что он ее обнимает, иначе бы она точно не удержалась на месте.

- Они у меня все разбегаются, когда ты рядом, - застенчиво прошептала Мэйлин, не отводя взгляда от губ Вэньхуа. Красивый. Она поняла, что немного невежливо откровенно пялится, поэтому положила голову ему на плечо, ну как положила, скорее прижалась щекой к его плечу, потому что выше не могла дотянуться, не приподнимаясь на кровати, и провела кончиками пальцев здоровой руки по его ладони вверх. - Я потом их всех посчитаю, честно-честно.

Однажды наступает момент, когда осознаешь, что редких встреч в рабочее время, поцелуев украдкой и робких прикосновений начинает не хватать. Хочется почаще видеться и проводить вместе больше времени, когда не нужно бояться, что кто-то увидит, заметит, услышит, догадается, и то и задумываешься о том, а не все равно ли тебе, если даже и увидят, услышат и начнут говорить? Не такая уж и большая цена за возможность быть рядом с человеком, с которым тебе хорошо, Хочется с упоением говорить все ночи напролет, обо всем на свете, о науке, о медицине, о погоде, да о чем угодно, лишь бы просто быть с ним рядом.