В тишине под солнце... Не Агата Кристи.

А ведь он прав. Гармония, прежде всего, должна быть в душе. Зародившись там, она выйдет наружу, поменяет мир, сделает его светлее и радостнее. И верь после этого людям, которые говорят "один в поле не воин". Начать с себя, поменять собственное восприятие, взгляд на мир, и тогда возможно, мир тоже взглянет по новому. А еще возможно он прав, и то, что мешает, следует оставить, не тянуть за собой. В прошлом есть сила - оно уже случилось. Есть и слабость - его не изменить. И вот до этого додумываются, почему-то не все. И мусолят и мусолят воспоминания, прикидывая, как бы было, если бы они надели не зеленое, а красное платье. И теряют настоящее, отдавая всего себя прошлому. И гармонии с собой нет, ведь постоянно живет неудовлетворенность и неуверенность - правильно ли поступил. Но вновь их разговор вильнул в сторону, подобно реке, что делает поворот. И вновь сменилась не только тема, но и общий окрас беседы.

- Я не смотрела, но верю, - засмеялась она, в который раз не уставая поражаться на чудесного старика. Он неисправим. Вроде обычный ворчливый пожилой мужчина, каких полно везде, в любой стране мира. Но в тоже время - тонкий психолог, отличный собеседник и мудрый наставник в одном флаконе. Удивительно. Шири в очередной раз повезло встретить на своем пути удивительного человека.

- Скажите, а вы не преподавали раньше? - она тут же спохватилась и добавила, чтобы не обидеть Пенгфея. - Вы очень хорошо говорите. Не просто красиво, а правильно.

Тихо рассмеялся и сам, стараясь следовать только что сказанному совету. Плохо получалось. Душа просила весточки, хоть нескольких слов на открытке, но увы. Приходилось только ждать и учиться смирению, наверное самому тяжелому, что жизнь могла для него подготовить.
- Сам бы не смотрел, но пришлось. Женщины, как пуганые цыплята, сносили все на своем пути как только подходило время и было электричество. Не важно. Голод ли, война, речи ли Чей Куйяна на всех каналах радио и телевизора. Они умудрялись быть в курсе всех перипетий жизни этой семьи.
Осуждающе и в тоже время несколько изумленно покачал головой, не переставая однако работать руками, перебирая уже пучки ароматных трав.
- Возможно это давало им силы жить дальше. Надежды на другой мир для из детей.
Яркая картина из прошлого. Уже вечер, а он не молод. Зато внучка настоящая красавица. Вся молодежь округи ходит следом, даже солдаты гарнизона что бывают наездами. Это последнее очень не нравится старику. Но еще больше ему не нравятся слова любимого лучика.
- Уеду в Америку и стану актрисой, не буду жить здесь - здесь никогда ничего не происходит, в магазинах ничего не купить даже если заваляется несколько цзяо. А мне рассказывали...
Отгородится от воспоминаний порой очень трудно. Даже ему. В уголках глаз копится влага. Но к счастью собеседница отвлекла вопросом, не дав дорожке горя лечь на старческую щеку.
- Нет, никогда. Скорее это от того, что я думаю прежде чем сказать. Жизнь здесь не всегда была мирной, а солдаты брали на мушку даже монахов монастырей. Да что там брали, стреляли и разрушали. Даже Далай Лама бежал переодевшись китайским солдатом, а Лхасу грабили, стреляя из пушек по монастырю Сера и дворцу Норбулингка. Жизнь ребенка в таком случае превращается в наблюдение, он как хищный зверек чует повадки незнакомцев.
События, история, магия времени. Старик не жалел о том, что довелось пережить тогда. Кровь бурлила и молодой охотник из воспоминания вел тайной тропкой по горам маленький караван.

Несколько удивленно взглянул на говорившую, столько в тоне голоса было оттенков. От скрипучей металлической боли, до звенящего гнева. Или может быть страха. От которого застывал как будто зачарованный змеёй.
- Так же как в теле старика всегда найдется место ребенку.
Покачал в ответ головой, мол не надо все так возводить, особенно если не знаешь предыстории вопроса.
- Дети мудры, но к сожалению с возрастом они забывают правду. Не слышат что говорят птицы, верят радио и телевизору. И мало кто поможет старому человеку перебрать рис.
Завуалированная благодарность и комплимент сразу. С его с стороны было бы грубостью не оценить беседу. Запустить руку в корзину с белым рисом, почувствовать плотность и шероховатость злака. Набрать горсть, тоненькой струйкой выпустить на волю. Стук зерен друг о друга.
- Говорят на юге поклонялись богу риса. Молили его об урожае, дожде, приносили жертвы отгоняя засуху и плели сети о птиц, что готовили склевать посевы. Но в соседней деревне верили в бога войны. И бога крови. Нетрудно догадаться что случилось.
Старик замолчал и запустил ладонь в другу корзину. Красные зерна риса зашуршали ручейком падающим с ладони Пенгфея подобно водопаду.
- Вода стала красной от крови людей. Вода что питала посевы... Рис напоминает мне. Все что случается меняет мир. Оставляет след.
Поднял взгляд карих глаз, немного грустных, немного лукавых, на женщину.
- А что ты видишь когда садишься перебирать зерна?

- Жизнь вернет им правду, так или иначе, - уверенно заявила Шири, глядя в глаза пожилому человеку. Все в мире взаимосвязано. Все в мире крутится, напоминая об Уроборосе. Все циклично, и там, где кончается ребенок - начинается старик. И да, в каждом старике живет дите. И это не в коем случае не слабоумие. Это попытка жизни продлиться бесконечно долго. Даже в теле старика. И вспомнит он ту правду, что всосал с молоком матери. Что искажали годами голоса извне. Главное, чтобы не было поздно. Пенгфей, судя по его речам, получил свою правду. И сейчас щедро делился ею с Шири. И пусть со стороны казалось, что старый человек с Востока пудрит мозги западной женщине. На деле они плели кружево единой беседы. Нежно, бережно и деликатно. И за это она была благодарна старому мастеру.

- Без еды любой воин потерпит поражение, - заметила Шири, искренне считая, что воинствующие боги не могут быть сильнее мирных по определению. Да, они напитаются кровью, но та быстро иссякнет, ведь подпитываться пищей не получится. Иссякнет источник, и вот уже могучий бог становится бледным подобием себя самого.

- Я вижу отличное блюдо, которое смогу из него приготовить, - засмеялась Шири, разом переводя разговор в новую колею. Богатый на эмоции разговор продолжался, а работа продвигалась довольно быстро. Англичанка ловко подвинула к себе небольшую корзинку с белым рисом, и принялась выбирать и него шелуху и черные зернышки. - Я очень люблю готовить. И люблю, когда продукты чистые и свежие. Из них, как мне кажется, получаются самые вкусные блюда. А может быть, это из-за того, что я готовлю с любовью? Как вы думаете, мастер Пенгфей?

- Наверное это от того, что вы умеете готовить.
Лукаво улыбнулся, подхватывая перышко беседы, старик, щелчком отправляя почерневшие зернышки в корзину с мусором. А то раскидаешь тут еду, хоть и порченную - мышей не оберешься да грызунов всяких. Дикий зверь хорош только когда добычлив, стоит посадить на привязь медведя, как он облысеет, посадишь волка - выпадут клыки. А грызуны плодятся. Как саранча сжирая все на своем пути. Каждому свой мир считал Пенгфей. Женщине нравилась кухня и готовка, ему нравилось читать, перебирать рукописи и бродить по лесу. Кому-то нравилось собирать пищу для готовки и писать рукописи. Спрос и предложение. Он не знал европейских экономистов, но условия жизни ясно вырисовывали свой контур в потребностях современного человека.
- Было бы приятно попробовать ваше любимое блюдо, ведь по нему можно многое узнать о человеке. По тому сколько он соли кладет, использует ли мясо и овощи. И особенно приправы. Вы ведь их используете тоже?
Лакомка внутри старика зашевелилась и высунула головы, сонно потирая глаза и вопрошая о том, что может быть он попробует что-то новое и необычное?
- Моя мать говорила - без огня хворост не загорится.
Изрек воспоминание и задумался, а девушка пусть расшифровывает фразу, понимает ее. Не все же старику разжевывать и в рот им класть, надо подталкивать их к полету.
- Хворост... уже темнеет и пора занести корзины обратно под навес. Дождя не будет, но мышки тоже любят полакомится.
Легко поднялся на ноги, оправил одежду смахивая шелуху и не напрягаясь особ поднял корзинку не из маленьких. Нет, не красовался, полагал долгом мужчины оберегать, быть сильнее и иметь право на улыбку красивой женщины.