Беды случаются

- Кружок друзей рассеян по вселенной,
Их отклик смолк, прошли те времена, - следующую строку пришлось буквально выталкивать из себя. Хельмут смотрел в одну точку, пока сердце, душа и прочие органы уверенно ломанулись куда-то к пяткам и ниже, туда, куда неожиданно собрался падать весь огромный самолет.

Он не помнил, чтобы раньше летать было настолько страшно, но паника, как известно, штука заразная, а бояться коллективно получается еще лучше, чем бояться в одиночку. Так что в этот раз все сошлось один к одному.
- Я чужд толпе со скорбью мне священной, - эти слова казались какой-то насмешкой над ним. Будто относили его на четыре года назад и мучительно заставляли вспоминать. Но он только крепче сжал руку Линды и продолжил:

- Мне самая хвала ее страшна, - и тут мир в очередной раз перевернулся – Линда попыталась куда-то сбежать из удерживающих ее ремней безопасности и внезапно оказалась очень близко. Когда мы разобьемся и нас тут так найдут – чей труп тот опознают мой или ее? И кто будет числиться без вести пропавшим, а кто мертвым? В голове чехардой скакали какие-то совершенно дикие и глупые мысли.

- Долетим, - упрямо ответил Хельмут Линде, - непременно долетим, - он сам в этом глубоко сомневался. Но не говорить же ей, что страшно так, что словами не передать? Самолет же будто послушался его слов – трясти стало меньше, кажется, они выбрались из этой зоны турбулентности. Еще немного – и перестали тревожно мигать аварийные сигналы. Они... живы?

- А те, кому моя звучала лира,
Кто жив ещё, - рассеяны средь мира, - слово "жив" словно взорвало мозг Адалинды. Каждый звук казался ей каким-то предзнаменованием чего-то важного. Страшного или нет - уже не суть. Просто это были знаки. Нет, вот так - Знаки и Знамения. Лютый скептик уверует в подобное, если на кону стоит его жизнь. Ведь бывает такое, что ловишь каждый звук, каждое слово. Да что там - в номерах машин ищешь тайный смысл, лишь бы получилось именно то, что нужно. И внутренне сжимаешься, когда при загаданном "если будет солнечно, никто из близких не умрет", на улице льет дождь как из ведра, а в больнице, в реанимации, хватается за жизнь твой родной человек. И все катится к чертям, и нервы как струны. И боль, ведь ты надеялся на солнце. И понимаешь всю глупость этого метода. И все продолжаешь цепляться за него. Ведь он повышает шансы выжить. Как тебе кажется...

Линда подняла взгляд на Хельмута. Тот почему-то был словно в тумане - девушка не сразу поняла, что на ее глазах застыли слезы. Она быстро вытерла их кулаком, злясь на себя за проявленную слабость. Воздушная болтанка как-то резко пошла на убыль, сигналы перестали мигать, а бьющий по нервам звук прекратился. К тому же рядом был Кунц, который что-то ей шептал. Что-то оптимистическое, чего от него никак нельзя было ожидать. За все время, что Линда общалась с ним, у нее сложилось впечатление, что Хельмут способен лишь на констатацию фактов, но никак не на предположения и тем более поддержку. По крайней мере в таком положении.

- Что, все? - Линда подняла голову, всеми силами стараясь сдержать подлую дрожь, охватившую ее тело. От Кунца она отлепляться не спешила, он, при всей своей отрицательной харизме, сейчас действовал на нее крайне положительно. Вот перестали трястись руки, и девушка даже расцепила сведенные, словно в судороге, пальцы. Выстукивая слова зубами, тихо спросила. - А кроме меня еще кто-то так боялся? - то, что Хельмут держался немногим лучше нее самой, она предпочитала не замечать. Так спокойнее...

Там дальше были еще какие-то строчки. Но Хельмут совершенно их не помнил, на ум шли только самые последние. Самые важные? И такие созвучные с происходящем:

- Все, чем владею, вдаль куда-то скрылось,
Все, что прошло – восстало, оживилось! – а потом была оглушающая тишина, или Хельмуту только так казалось? Во всяком случае окончилась тряска, окончился и их импровизированный вечер классической немецкой поэзии. Странно они наверное выглядели со стороны. Впрочем – плевать. Мужчина откинулся на спинку кресла, ощущая себя слишком усталым – слишком много эмоций за один раз.

- Кажется да, закончилось, - и как ни странно – закончилось совсем не падением. Во всяком случае, они летели дальше, а улыбающиеся стюардессы разносили обед и напитки. Вот только есть по-прежнему не хотелось. Хельмут попросил стакан воды – он и не заметил, что в горле настолько пересохло.

- Не знаю, я не смотрел по сторонам, - честно ответил Кунц. Пока их трясло смотреть у него почему-то получалось только на Линду, которая все никак от него не отцеплялась, а он не решался напомнить ей об этом. С другой стороны – жалко что ли. Пусть ее.

- Летим дальше, - задумчиво заметил он, прислушиваясь к ровному шуму двигателей и посмотрел на часы. Получалось, что проделали они едва ли половину пути. Впереди еще были многие километры, потом отель, а потом – в горы. И стоило все-таки поспать. Хельмут устроился поудобнее, надеясь на небольшое перемирие и немного тишины.