Да Винчи нашего времени

День оказался настолько насыщенным, что время до конца смены прошло абсолютно незаметно. Когда они с Дином Вэньхуа утром шли на работу от автобусной остановки, их, кажется, видела вся клиника. По крайней мере именно такое сложилось у Мэйлин мнение, потому что она весь день ловила на себе то любопытствующие, то неодобрительные, то заинтересованные взгляды. Но она с удивлением поняла, что это ее совершенно не задевает, пусть смотрят сколько хотят, ее чужие домыслы не касаются. Пятиминутка с Фэном дайфу, потом разговор с девушкой того парня, пострадавшего в ДТП, и Мэйлин поняла, что оказалась права - девочка с горящим решительностью взглядом подтвердила свое желание остаться рядом со своим возлюбленным, и Мэйлин хватило сообразительности спрятать взгляд в пол реанимации, чтобы не демонстрировать едва заметную довольную улыбку. Обход до обеда, в обед спуститься в кафе и вспомнить о винограде, а еще о том, что она обещала подумать над своим решением. После обеда - на приеме до четырех и мысли о том, что делать дальше.

К тому моменту, как Мэйлин шла в отдельный корпус секционной, она еще ничего окончательно не решила, только больше запуталась в том, что нужно, и том, чего хочет она сама. И ее не покидало чувство волнения, не только из-за неопределенности, но и из-за опасения, что она снова не сможет держать скальпель в руке. Виноград, конечно, не человек, но скальпель - это скальпель. И живую плоть, и шкурку ягоды он режет одинаково хорошо.

Она включила в помещении свет, положила пакет с виноградом на один из манипуляционных столиков и проверила, все ли необходимые ей инструменты можно найти непосредственно в секционной, или нужно идти в инструментальную и добирать остатки, чтобы укомплектовать инструментальный стол. Тут было традиционно прохладно, слабо пахло растворами и характерным запахом секционной, который присущ только этому помещению, и его не спутаешь ни с каким другим, с чем бы не дезинфицировали комнаты. Мэйлин пришлось взять шовный материал, сосудистые ножницы (для собственного спокойствия, потому что для работы они ей не требовались), привычные ей в работе с мелкими сосудами оптические приборы, еще несколько скальпелей и зажимов, просто чтобы потом не отвлекаться и не бегать. И пока можно было снова подумать над тем, что же она ответит Вэньхуа. Он ведь ждет ответа.

Еще до планерки Вэньхуа встретился в ординаторской с сонным Ли, отработавшим не самые спокойные сутки. Но тому хватило сил язвить, что более молодым коллегам после дежурства хватает сил на девушек. Вэньхуа отмалчивался до того момента, пока к ним не зашел Ши дайфу, который вместо обычного приветствия сказал "я слышал, вас с Юн дайфу можно поздравить". Вэньхуа отреагировал на это весьма нервным "я прошу не развивать тему моей личной жизни". Ши дайфу с каменным лицом сказал: "я о пациенте, на которого вы потратили материалов для остеосинтез на полторы тысячи не наших денег, и который чудом выжил, а спите вы с ней или нет - это ваше дело".

Поэтому к девяти утра Вэньхуа был не в духе. А подруга пациента подтвердила надежды Мэйлин, охотно вызвавшись помогать человеку, чьи шансы на полное восстановление были призрачными. Но Вэньхуа хватило тактичности ее не отговаривать. Он немного подумал и дал девушке визитку своего друга, который собирался проводить исследование на пациентах с поражениями премоторной коры, и был шанс, что этот пациент получит бесплатно хорошую помощь, если группа еще не набрана.

Операция, начавшаяся в час, длилась до четырех, и к тому времени, когда Вэньхуа переоделся в обычную форму, Мэйлин уже должна была дожидаться его в секционной. И она, действительно, оказалась там. Вэньхуа с удовольствием сначала бы выпил кофе, потому что не успел на обед, но решил, что лучше заняться препарированием винограда, потому что пока они в клинике, работа могла настичь их и после смены.

- Привет, - сказал Вэньхуа и подошел к Мэйлин, которая подготовила столько инструментов, будто несчастному винограду предстояло пережить АКШ. Вэньхуа поцеловал девушку в щеку. - Смотрю, у тебя уже все готово?

Мэйлин несколько рассеянно раскладывала инструменты на столике в одной ей известном порядке, когда подошел Вэньхуа. Она покорно подставила щеку под поцелуй. Вэньхуа с самого утра, вернее, с девяти, выглядел не очень довольным, и Мэйлин не знала, почему именно, но почему-то старалась не лезть и делать вид, что ничего не замечает. Может быть, у него пациенту стало хуже или что-то еще, она не хотела навязываться и выпытывать причину такого его плохого настроения.

- И даже немного больше, - застенчиво улыбнулась Мэйлин, осматривая приготовленные инструменты и понимая, что их гораздо больше, чем требуется для простой тренировки на винограде. По сути дела, ей нужен был толльо скальпель, пинцет и игла с нитью, а она тут развернула такую деятельность, хватило бы на полноценную операцию на работающем сердце. - Как у тебя день прошел?

Мэйлин робко коснулась губами подбородка Вэньхуа, потому что не могла дотянуться выше. Нужно было начинать операцию, но она никак не могла настроиться и перестать волноваться, и думала больше о том, что все-таки ответить Вэньхуа, а не о том, чтобы операция прошла успешно. Она уже отвыкла практиковаться на фруктах и овощах, и ей стало казаться, что это совершенно несерьезно. Она еще минуточку постоит так, и потом начнет. Только первой не будет заводить разговор о переезде, подождет, пока сам Вэньхуа спросит.

Мэйлин смутно знала, что она может ему ответить, но до конца не была в этом уверена. И целый день размышлений ничуть не помог склониться ни в одну ни в другую сторону.

- У меня не хватает фантазии представить, что ты будешь делать с виноградом сосудистыми ножницами, - усмехнулся Вэньхуа, глядя на внушительный набор подготовленных инструментов, но он довольно щурился от робкого поцелуя Мэйлин. - Операция немного затянулась, но все в порядке.

Он подвинул столик с инструментами так, чтобы их было удобнее подавать, потому что они договорились, что ему предстояло ассистировать Мэйлин, и к этой задаче Вэньхуа подходил со всей ответственностью. Он и так чуть не опоздал на препарирование винограда, удаляя аденому из головы пациента. Вэньхуа принес две пары перчаток из коробки, всегда стоявшей у входа в секционную. Для операции на винограде они требовались Мэйлин, чтобы ощущения от инструментов не отличались от таковых во время реальной операции, а ему просто за компанию.

- Ну что, Юн дайфу, готовы начать операцию? - спросил Вэньхуа.

Ролик с роботом Да Винчи она наверняка видела не меньше раз, чем он, и, как хирург, ведущий операцию могла командовать сама. Вэньхуа закрепил на голове оптику, от которой немного отвык, работая с микроскопом. Но во время учебы приходилось чаше практиковаться с линзами, у которых увеличение выбирается один раз перед операцией, и которые не дают всех тех преимуществ микроскопа, которые необходимы для микрохирургии. Но чистить виноград под нейрохирургической оптикой было бы извращением, смысл которого пришлось бы долго объяснять Ши дайфу и Сину цзынли.

- Обрезать им хвостики? - предположила девушка, любовно проводя по ножницам пальцами, но все же откладывая их подальше, чтобы они не мешались в работе Вэньхуа. Он наверное уже давно не ассистировал и вел операции сам, ему может быть неудобно, что у него под руками будет куча ненужных инструментов. А она просто любила работать сосудистыми ножницами, они были удобными и привычными. И потом, они же не варвары, отрывать виноград от веточки руками, а цивилизованные люди, хирурги, могут воспользоваться и инструментами.

Мэйлин надела перчатки и переложила в почкообразный лоток гроздь винограда из принесенного с собой пакета из кафетерия. Она все-таки не стала пользоваться ножницами, а отщипнула от ветки виноградину и с довольно серьёзным лицом положила её на операционный стол, зафиксировав зажимами с двух сторон. Она надела оптику, больше похожую на какой-то футуристический шлем, настроила линзы и пошевелила пальцами правой руки, понимая, что все приготовления закончены и нужно приступать. Пациент подготовлен, инструменты на месте, хирург тоже на месте, а все равно волнительно.

- Думаю да, Дин дайфу, давайте начнём, - сказала Мэйлин, не отрывая взгляда от виноградины. - Скальпель?

Умом Мэйлин понимала, что нечего бояться, что виноград не подаст жалобу, если она неаккуратно заденет скальпелем, не умрёт и не будет никаких осложнений, а если что-то пойдёт не так, она просто возьмёт другую виноградину. Но она опасалась снова почувствовать предательскую дрожь в руках. Но все равно не узнает, пока не попробует, поэтому Мэйлин довольно смело протянула руку за скальпелем.

Мэйлин выглядела серьезно и сосредоточенно. И к делу подошла со всей ответственностью. В ролике с роботом виноградину просто надели на деревянную шпажку, а не фиксировали хирургическими инструментами. Вэньхуа передал Мэйлин скальпель, о котором она попросила. Он до сих пор иногда ассистировал на операциях Ши дайфу и другим старшим коллегам, особенно, когда они делали что-то интересное, с чем он не сталкивался прежде, но инструменты передавала старшая медсестра, он занимался более интеллектуальной работой. Но и такие банальные навыки забыть сложно. В начале обучения даже право подавать скальпели и зажимами оперирующему хирургу было большой честью, а таким вещам достаточно научиться один раз, чтобы не задумываться, как удобнее подать тот или иной инструмент.

Вэньхуа молчал, чтобы не отвлекать Мэйлин, но внимательно следил за её руками. У них было достаточно винограда, чтобы она практиковалась до тех пор, пока не пропадет ступор перед тем, как сделать надрез скальпелем. Эта часть так называемой операции была для девушки самой сложной. Мэйлин сшивала тонкие сосуды, зашить виноградную кожицу, используя оптику, ей не составит труда. А вот перебороть в себе неуместное волнение сложнее. Но необходимо, причем до того, как она снова окажется в операционной, и от её действий будет зависеть жизнь человека.

Она справилась позапрошлой ночью, возможно, даже медсестры не заметили её волнения, и это было очень важно. Если бы она так и замерла, не решившись сделать разрез, он бы, возможно, смог её подстраховать, но лучше не думать о том, насколько сложно после этого было бы ей вернуться к практике. А так Мэйлин хоть и почувствовала волнение, она умудрилась себя преодолеть и в итоге не потерять веру в свои возможности.

Мэйлин показалось, что скальпель лег в руку неудобно - до того было велико желание его просто в руки не брать, но она упрямо сжала на нем пальцы и вынесла инструмент вперед, перед собой, задержав его над виноградиной, потому что было сложно наконец прикоснуться острой режущей кромкой к тонкой, полупрозрачной кожице, чтобы сделать первый надрез. Она замерла в такой нелепой позе, всматриваясь в свою руку - она не дрожала, но и опустить скальпель вниз Мэйлин просто не могла, словно ее что-то останавливало или удерживало.

У нее даже внутри все от волнения заболело, потому что ситуация была неприятной и непривычной. Мэйлин никогда не боялась оперировать, стремилась к этому последние десять лет, училась и постоянно искала себе практику, хоть какую, хоть при аппендэктомии присутствовать - уже хорошо, посмотреть из-за спины - здорово, а если попросят зажим или пинцет подержать - почти что праздник, впечатлений на всю неделю. А тут виноград. И страшно.

- Я сейчас, - неловко пробормотала Мэйлин, буквально чувствуя, как Вэньхуа наблюдает за ее руками и ждет от нее хоть каких-то действий. И было еще сложнее знать, что он смотрит и видит ее заминку, теперь уже не спрячешь ее за словами о том, что она думает. Не над виноградом же тут думать, как к сердцу лучше доступ сделать.

Девушка неуклюже дернулась, насильно опуская руку вниз и делая быстрый разрез вдоль по шкурке, податливо разошедшейся под лезвием, но разрез вышел крайне неудачным и очень глубоким, отчего она задела сочную мякоть. Ну вот, испортила пациента. В случае с виноградом это было не критично, но окажись перед ней живой человек - это повлекло бы за собой серьезные последствия.

- Я его нечаянно убила, можно мне нового пациента? - тихонько спросила Мэйлин у Вэньхуа.

Мэйлин замерла со скальпелем в руках. Она снова почувствовала этот страх, при этом в ситуации, когда от нее не зависела ничья жизнь, ей оказалось намного сложнее себя перебороть. А потом ее рука судорожно дернулась в жесте, который сложно было ожидать от опытного хирурга. Но Вэньхуа знал, как она на самом деле может оперировать.

- Все в порядке, у нас их много, - сказал он Мэйлин. - Закончатся эти - сбегаю в кафетерий, принесу еще.

Он надеялся, что девушка справится с волнением на второй-третьей попытке, но не стал ничего говорить о том, чтобы Мэйлин успокоилась или расслабилась. Ей это только помешает, она и сама знает, что от страха нужно избавиться. Вэньхуа оторвал от грозди следующую ягоду и протянул ее девушке.

- Держи. Ты справишься не хуже Да Винчи, - сказал Вэньхуа. - Я не уверен, что они сняли тот ролик с первой попытки.

Страх Мэйлин мог усиливаться из-за того, что она привыкла, когда от точности ее действий зависит жизнь человека. А в начале карьеры многие студенты-медики попадали в ситуации, когда наступает ступор, дрожат руки, срочно нужно что-то делать, а собственное замешательство пугает больше всего остального. Причем замираешь не над артериальным кровотечением, а стоишь, как идиот, пытаясь поставить внутривенный катетер, и пока руководитель практики не окликнет, не стесняясь в выражениях, справиться с собой не удается.

Мэйлин была рада хотя бы на минутку отложить скальпель, чтобы преувеличенно ответственно начать пристраивать виноградину между двумя зажимами, чтобы она не укатывалась каждый раз, когда к ней прикасались хирургическими инструментами. Кажется, она провозилась над виноградиной намного дольше, чем требовалось бы для того, чтобы зажать ее зажимами с двух сторон. Но наконец она справилась и, не став просить Вэньхуа, чтобы он подал ей скальпель,с сама взяла его с того места, на которое положила несколькими минутами ранее. Почему-то ей это показалось более уместных и удобным.

Она постаралась отрешиться от мыслей о порезах и шрамах и подумать о чем-то приятном. О том, сколько жизней еще она сможет спасти, если сейчас получится побороть свой страх и свое волнение. Сколько еще людей придет к ней за помощью и получит эту необходимую ей помощь. А пересаженное сердце? Она ведь должна будет еще пересадить сердце, как же она сможет его пересаживать с такой-то дрожащей рукой? А все ее любимые оперативные вмешательства - шунтирования и стентирования, удаления аневризм и пересадки клапанного аппарата? Если так и дальше будет продолжаться, она же не сможет все это делать - и это будет очень обидно, восстановиться анатомически и физиологически, но из-за собственных мыслей, мешающих работать, застрять навечно на приемах, как обычный кардиолог, и потерять возможность участвовать в операциях.

Почувствовав себя немножко увереннее, Мэйлин поудобнее перехватила скальпель и практически без задержки приблизила лезвие к кожице ягоды, чтобы сделать первый разрез вдоль всей шкурки. Ей нужно было выделить примерно одну пятую поверхности кожицы, чтобы через получившееся окно отсечь мякоть, а затем пришить лоскут обратно, закрыв "хирургическую рану". И, кажется, в этот раз все могло получиться.

Мэйлин долго возилась, пристраивая виноград в зажимы, и этим явно пыталась выиграть немного времени на размышления. Но потом она все же взяла скальпель, и по тому, как инструмент лежал в её руке, было понятно, что она чувствует себя намного увереннее. Она поднесла лезвие к шкурке винограда, и сейчас её рука не дрожала, а запястье не было зажато.

Вэньхуа внимательно смотрел за Мэйлин, но не говорил ни слова, чтобы не отвлекать девушку. Не стоило ничего говорить под руку, нужно было, чтобы Мэйлин просто срезала лоскут кожицы с ягоды, затем пришила его обратно. Но выглядела она так сосредоточенно, как будто проводила операцию на коронарных сосудах.

Сейчас для неё было очень важно преодолеть себя. Чтобы уже завтра она не сомневалась в том, что её руки её слушаются, когда нужно оперировать пациента, и от её действий будет зависеть жизнь человека. У Мэйлин было много профессиональных планов, и Вэньхуа искренне желал ей, чтобы они сбылись.

Сегодня он ждал еще и её решения, согласна ли она к нему переехать. Но этот разговор можно было отложить. Для Мэйлин сейчас важнее преодолеть страх, мешающий её работе. И даже если она скажет, что не готова что-то менять или что-то решать, Вэньхуа был готов ждать столько, сколько ей понадобится. Это уже проще, чем было до прошлой ночи.

Первый разрез был сделан неплохо, не дрожали руки и уже удалось не задерживаться в ступоре перед тем как делать надрез. Хотя и хотелось почувствовать в руках привычные сосудистые ножницы, а не опасный инструмент, шрамы от которого так напоминают шрамы от стекла. Конечно, сосудистые ножницы были не менее опасны, и от них тоже могли оставаться шрамы, но все же они - не скальпель, и если их ручки не намазаны вазелиновым маслом, они не выскользнут из дрожащих пальцев. Мэйлин заставила себя об этом не думать - ей нужно было сделать еще один надрез, затем пинцетом снять шкурку, полюбоваться на сочную мякоть, а потом пришить шкурку обратно, чтобы можно было считать операцию завершенной. Или, к примеру, вынуть всю мякоть из шкурки, нет особой разницы между первым вариантом и вторым.

Мэйлин чувствовала на себе внимательный взгляд Вэньхуа, но, будучи хирургом, довольно быстро привыкаешь к такому пристальному наблюдению со стороны, потому что во время операции за твоими руками наблюдает иногда до пяти человек, особенно если операция сложная и подразумевает целую толпу хирургов других специальностей, не считая того, что каждому из них требуется своя хирургическая медсестра, которая подает инструменты.

- Мне кажется, сейчас должно все получиться, - сказала она, обращаясь к Вэньхуа, но не отвлекаясь от работы. Уже маленькая победа, неизвестно, правда, что будет, когда ей придет время делать операции на живом человеке, что будет с ее руками и мыслями на тот момент, но на шкурке все может пройти успешно. Мэйлин надрезала виноградину с другого бочка, затем попросила пинцет, чтобы отсоединить лоскут кожицы и уложить его рядом с ягодой на операционный стол, чтобы решить, нужно ли ей полностью извлекать мякоть, или можно обойтись без этого.

Теперь Мэйлин действовала осторожно и уверенно. Она разрежала кожицу на винограда с ювелирной точностью, которая требовалась от микрохирурга, и её руки не дрожали. Она смогла расслабиться и сосредоточиться одновременно. И сейчас Вэньхуа смотрел, как работала её правая рука, которая совсем недавно не могла удержать ручку, чтобы написать два несложных иероглифа, составлявших имя Мэйлин. А сейчас функции восстановились полностью, и девушка уже преодолела свой страх.

- Я в тебя верю, - ответил Вэньхуа и улыбнулся, глядя на Мэйлин.

Он передал ей пинцет, о котором она попросила. Сейчас достаточно было отделить кожицу от ягоды, затем пришить лоскут обратно. Скальпель уже не понадобится, Мэйлин победила свой страх.

- Ты молодец, поздравляю, - сказал Вэньхуа.

Формально операция еще не была окончена, но виноград - не живой пациент, у него не начнется внезапное ухудшение, и можно не осторожничать в формулировках до того, как наложены швы. Второй надрез Мэйлин сделала увереннее, чем первый. Она смогла сосредоточиться на том, что просто нужно делать, и не отвлекалась на свои страхи. Травма не забудется, но Мэйлин могла преодолеть её так, чтобы негативные воспоминания не мешали ей жить дальше.

И снова было намного спокойнее отложить скальпель и взять пинцет, чтобы отделить лоскут от винограда, словно Мэйлин боялась, что неловко порежется самостоятельно об острую режущую кромку. Такое возможно на начальных стадиях обучения, когда практически каждого студента посещает глупая мысль на своих пальцах проверить, действительно ли скальпель такой острый, или все врачи и преподаватели нагло врут. Но Мэйлин не первый держала в руках скальпель и была хорошо наслышана обо всех его возможностях, поэтому действовала с большей осторожностью, чем требовалось и не перерастало в паранойю.

Аккуратно уложив лоскут кожицы на столе рядом с виноградиной, Мэйлин тщательно его расправила, выравнивая все складочки, и перевела взгляд на мякоть, раздумывая, что делать с ней. Вообще не было необходимости извлекать содержимое, можно было обойтись и простым разрезом, который зашить обратно, но шила Мэйлин и так хорошо, тут руки не дрожали, и игла ходуном не ходила. И не хотелось тратить на это время, потому что Вэньхуа выглядел уставшим, у него сегодня была сложная операция, и Мэйлин считала неправильным заставлять его смотреть за тем, как она издевается над виноградом, проявив садистские наклонности своей души. В какой-то мере они присущи всем хирургам, которые с лёгкостью режут человеческое тело.

- Может, мне не тратить время, зашивая обратно? - спросила она у Вэньхуа. Он подтвердил, что она справилась, а со стороны ему было хорошо все видно. - Я просто попробую ещё на одной виноградине, и пойдём домой?

- Как хочешь, - согласился Вэньхуа.

У Мэйлин были только сложности в работе со скальпелем. Если она не хотела тратить время на пришивание кожуры винограда обратно - её дело. Вэньхуа передал девушке следующую ягоду.

А думал он о том, какой смысл Мэйлин сейчас вложила в слова "пойдем домой": к нему, или каждый к себе. Даже если она решилась на переезд, ей наверняка понадобится заехать домой за вещами, хотя бы некоторыми, чтобы в выходные можно было перевезти остальное. Но, скорее всего, сейчас, произнося эту фразу, Мэйлин думала о винограде, скальпеле и том, как её слушаются руки.

А они слушались достаточно хорошо, чтобы сейчас со стороны не замечать волнение и лишь недавно пропавшую зажатость. Моторная память всегда самая сильная, и Вэньхуа рассчитывал на это, когда предлагал Мэйлин эту авантюру с виноградом. ей нужно было снова почувствовать уверенность в собственных руках, и у неё было достаточно практики, чтобы пальцы, запястье и локоть сами знали, каким должно быть движение, чтобы сделать правильный разрез.

Он много раз замечал это на примере пациентов, проходивших реабилитацию после тяжелых поражений ЦНС: человек может не помнить, как его зовут, но механические навыки остаются сохранны дольше всего. И эти навыки нередко вытягивали остальные воспоминания. От недавно приобретенного посттравматического страха они тоже могли избавить.