Расчистка парка

В любом хозяйстве есть такие участки работы, которыми можно заниматься бесконечно много – сколько ни делай, все равно что-то ещё будет не готово. В монастыре это был дикий парк. Хоть он и считался диким, он требовал постоянного ухода – нужно убирать валежник, избавляться от гнилых деревьев и веток, норовящих упасть на голову увлекшимся созерцанием природы обитателям, расчищать хотя бы основные дорожки от веток и листвы. Старые деревья и крупные ветки были уже убраны, многие из них пошли на восстановление монастырских построек. Сегодня нужно было в основном собирать мелкий мусор и расчищать дорожки, но и этой работы вполне хватит на целый день. Целый день, который можно провести вместе с Дани, пусть и на территории монастыря. Чин помнил, как в прошлый раз был в этом парке перед разговором с настоятелем. С той ночи многое изменилось, как изменился и сам парк – в свете солнечных лучей он казался ярким и красочным, совершенно не таким, как при свете полной луны.

Но все равно было какое-то странное, щемящее чувство, вызванное недавним разговором с Шэн Бо. Чин был уверен, что никогда и ни за что не откажется от своих чувств к Даниэле, когда само Провидение велит им быть вместе и даже строгий ирбис дал свое благословение. Он не верил, не хотел верить, что ради этого придется отказаться от пути, который молодой маг считал своим. Лишь в судьбе воина он видел возможность проявить себя, добившись мастерства и посвящая свою жизнь высоким идеалам. Эти противоречия были крайне неприятны, но Чин не хотел показывать Дани, что его что-то беспокоит. В конце концов, они вместе, они любят друг друга, что ещё нужно для счастья? Все остальные проблемы нужно решать по мере их поступления. Например, что дикий парк – это тоже территория монастыря, так что нужно стараться соблюдать традиции. Сейчас эта проблема казалась Чину куда более серьезной, пока он шел по тропе, ведущей в парк, в шаге позади Даниэлы.

Странный выдался денечек, точнее утро: вроде бы у них есть самый, что ни на есть, лучший повод порадоваться – они снова посланы на задание вместе, более того, даже несмотря на то, что парк находится на территории монастыря, но все же они будут скрыты от посторонних глаз, а это значит… нет, это значит лишь то, что можно будет урвать хотя бы один маленький поцелуй, какое-нибудь ласковое прикосновение, а не просто взгляды. Ну, хотя бы чуть больше, чем просто работать в паре, но можно же будет себе позволить, или?.. Все сейчас отчего-то упиралось в это самое «или», точнее в Чина, который был как-то совершенно невесел и его явно что-то угнетало. Даниэла чувствовала, что мысли возлюбленного были заняты чем-то важным и не особенно ему приятным. Конечно, можно было их почитать, заодно тренируя свои начальные навыки в ментальной магии, но без его позволения лезть к нему в голову, когда объективно нет никакой на это причины… Если сам захочет, то непременно поделится тем, что же его так волнует. Итальянке вполне хватало тех эмоций, что она умудрилась случайно (почти честно и почти ненароком) с него считать. В общем, какая-то совершенно не праздничная складывалась атмосфера, и это безумно угнетало и вводило в уныние. Кажется, сегодняшнее подметание дорожек будет проходить в исключительном и совершенно несвойственном им молчании. Во всяком случае, в это безумно не хотелось верить…

- Любимый, тебя что-то беспокоит? – аккуратно задала вопрос итальянка, не в силах больше слушать эту гнетущую тишину.

Кажется, в голове Чина шел какой-то серьезный мыслительный процесс, причем итог раздумий ему явно был по душе, ведь сейчас он улыбался. Только ей одной, своей ласковой и любящей улыбкой. Итальянка подошла поближе, аккуратно взяв его руку и положив ладонью себе на грудь, там, где билось сердце, ее любящее сердце, готовое пойти ради него на многое. Учащенное сердцебиение было налицо, но девушку это не смущало. Теперь больше не смущало - она точно знала чего хочет и почему он так на нее влияет.

- Я знаю, что надо соблюдать правила приличия, но... - она заглянула ему в глаза, пытаясь без какой-либо магии увидеть то, что скрывается за этим зеркалом души возлюбленного. В них отражались ее собственные глаза и таилась та любовь и нежность, с которой он относился к итальянке. Даниэла ласково улыбнулась, словно перед ней был не ее возлюбленный, а маленький мальчик, который чему-то учился и у которого наконец-то получилось сделать какой-то сложный фокус. Он говорил ей о красоте этого места, но как можно ее увидеть, если взгляд неустанно направлен на возлюбленного?

- Наверное, но разве что-то на свете может сравниться с красотой любви? Слышишь, как бьется сердце? Это красота музыки, это ритм любви... Когда связываешь свою судьбу с кем-то, когда сердца переплетаются в едином ритме, продолжая мелодию друг друга, тогда и двое влюбленных становятся единым целым. Они делят друг с другом каждую улыбку, каждый взгляд, каждое слово, каждую слезинку и печаль... - все еще держа левую руку поверх его руки, девушка пальцем коснулась его щеки, а затем губ. Разве можно что-то утаить? Человек находит свою вторую половинку для того, чтобы ему было с кем разделить свои радости и горести, чтобы было кому и кого поддержать в трудную минуту...

Когда рядом Дани, можно забыть обо всем. Чин считал, что он должен быть во всем сильнее, он же – мужчина, защитник, он должен сделать любимую счастливой. Но то, как она его поддерживала, общаясь будто с неразумным ребенком, ему сейчас нравилось. Милая, бесконечно любимая Дани, с которой можно ни о чем не беспокоиться. Сердце девушки билось часто, но уверенно, хотя, конечно, держа руку на груди возлюбленной как-то сложно сосредоточиться именно на стуке её сердца. Дикий парк – территория монастыря, Чин об этом, помнил. Но сейчас здесь были только он и Дани, вряд ли кто-то отвлечется от своих дел, чтобы следить за учениками ирбиса в парке.

- Может. Твоя красота, Дани, - прошептал Чин, отвечая на поцелуй девушки и крепко прижимая её к себе. Он никогда не откажется от своей любви, если ему суждено стать воином, он будет воевать, неся в сердце ту, в чьих глазах отражалась вся его жизнь. Чин провел рукой по спине Дани, чувствуя, как все тело охватывает жар. Дикий парк – территория монастыря. Это будет мантра сегодняшнего дна. Нехотя, Чин прервал поцелуй, посмотрев в глаза девушки. – Я люблю тебя, Дани. Спасибо, что ты у меня есть.

Ещё никогда за время жизни в Линь Ян Шо Чину не было так сложно приступать к работе. Разбирать все эти ветки, приводить в порядок заросший парк, в то время когда рядом Дани, ведь он дорожил каждым мигом, что им доводилось быть вместе. Итальянка была похожа на ветер, что дарит прохладу, но в следующий момент неуловимо исчезает. Он везде, окружает тебя, наполняя воздух прохладой заснеженных вершин, и в то же время он неуловим.

Странно, но сейчас не было того томного чувства, которое обычно возникает при подобных объятиях возлюбленного, она просто чувствовала как ей с ним хорошо. Вот так вот: просто чувствуя его объятия, просто чувствуя легкость его поцелуя на губах. И ведь, действительно, больше ничего не было надо - вечность и так принадлежит им до тех пор, пока время вокруг будет замирать, а глаза и сердца будут видеть только друг друга. Признания в любви... Раньше итальянка слышала лишь о том, что восточные мужчины невероятно сдержанные, особенно когда речь идет об их чувствах, но Чин неустанно повторял ей о своей любви. Неужели судьба так осчастливила ее, что этот мужчина, ее мужчина, на столько сильно ее любит? Да, она определенно была самой счастливой, а все благодаря ему, все для него. Нежное соприкосновение губ, ласковые объятия, сбившееся дыхание и бесконечное счастье. Наверное, это было лучшим лекарством от любого недуга на свете, это было лучшим тонизирующим средством...

- Я люблю тебя, малыш, - тихо прошептала девушка, мягко проведя ладонью по его щеке и поцеловав в уголок губ. - Спасибо, что показал мне что такое возможно... - казалось бы, она хотела вновь поцеловать его, но в последнее мгновение ловко отстранилась, выскальзывая из объятий любимого. - Кажется, надо заняться садом, - с лукавой улыбкой произнесла девушка, обходя ближайшее дерево и держась за его ствол. Где-то там рядом были приготовленные метелочки для расчистки дорожек. Как бы ни хотелось хотя бы просто стоять вместе, обнявшись, положив голову ему га плечо и слушая как в унисон бьются их сердца, как бы ни хотелось простого домашнего счастья, Даниэла сейчас была благодарна судьбе за то, что она преподнесла ей такой подарок - самый лучший, самый нежный, самый любящий... Даже несмотря на то, что надо было соблюдать местные обычаи, несмотря на то, что надо было быть осторожными... Несмотря ни на что, она любит и счастлива. И даже эти дорожки стали какими-то особенными, как-то особенно легко расчищались от старой листвы...

Малыш – это, конечно, не ласковый тигр, но все равно формулировки, которые Дани употребляла, порой вгоняли Чина в ступор. Тот, чье имя не только отражало сущность теперь ненавистного звериного облика, но являлось ещё и одним из поэтических имен самого Солнца, как-то не ожидал, что в представлении любимой девушки он удостоится быть названным малышом. Почему из всего многообразия возможных эпитетов он, не отличавшейся низким ростом или худощавостью, был назван именно так? Чин откашлялся, но промолчал. Все равно нежность любимой значила для него больше, чем слова, которые она говорила со своим очаровательным, но уже все менее заметным акцентом.

Да, нужно заниматься садом. Чуть в стороне от входа в парк находилась небольшая поляна, почти свободная от деревьев. Ветки и мусор можно начать собирать здесь, чтобы, сжигая их, не повредить деревьям парка. Чин принялся перетаскивать валявшиеся на земле ветки, складывая их сначала в одну небольшую кучу, затем, поняв, что костер может получиться слишком большим, стал складывать их чуть в стороне. Все это Чин проделывал, насвистывая себе под нос песенку о легендарной северной красавице. Вряд ли Дани была настолько знакома с китайской культурой, чтобы её понять, но от этого настроение Чина хуже не становилось. Все равно итальянка совершенно точно была в тысячу раз прекраснее той, кому древний поэт посвятил свои строки. Да и взгляд Даниэлы не крушил города и империи, а был наполнен нежностью и обращен к нему.

Даниэла словно порхала с этой несчастной метелкой в обнимку, расчищая дорожки каким-то особенным, ведомым только ей одной, способом, в результате которого листва лишь слегка перемещалась то туда, то сюда. В общем, мысли витали где-то высоко, возможно, что даже на другой планете, а сама девушка телом все еще была тут, хотя наверняка бы предпочла оказаться несколькими метрами дальше, рядом с возлюбленным, как телом, так и разумом и душой. Вообще, на самом деле, мысли ее все-таки сейчас были где-то далеко, у самых-самых облаков, где витают самые заветные, самые чистые и прекрасные мечты людей. Сейчас итальянка буквально видела себя в белоснежном свадебном платье, идущей к алтарю под руку со своим отцом, где ее ждет он - прекрасный даже в этом строгом свадебном костюме. И улыбается он только ей одной. И нет никого на свете, кто мог бы сейчас разлучить этих возлюбленных. Соприкосновение рук, пойманный взгляд, сплетение судеб... Все это было настолько возвышенно и так близко сейчас самой Даниэле, что хотелось воспарить в небе и парить. Но с губ лишь начали срываться слова французской песни про ангела "Mon ange".

Даниэла как никогда была счастлива, потому и уборка в парке ее совершенно не утомляла, а наоборот, скорее давала силы. Взгляд то и дело следил за действиями возлюбленного, не скрывая своего восхищения им. Но несмотря на всю свою некую рассеянность, итальянка сумела-таки собрать кучку с мусором, которая теперь уже потрескивала в костре, разведенном ее ласковым тигром, а сама итальянка продолжила приводить дорожку в порядок, все также криво подметая ее, но от этого не становясь менее счастливой.

Чин подбросил в костер ещё одну охапку веток, отправившись за новыми. Дикий парк был очень красивым местом, отражавшим величие древних магов Земли, которые смогли дать горной пустыни подобное чудо. Сейчас здесь уже не цвели вишни, но густая зеленая листва на ветвях причудливо-корявых деревьев создавала приятную тень, и весь парк казался похожим на сказочный дворец какой-нибудь богини Земли, а то и самой Куан Ши Йинь. Хотя, возможно, причудливая форма деревьев была удобна для тренировок воинов древнего Линь Ян Шо, все же лазанье по деревьям развивает многие физические способности. Чин обернулся, глядя на то, с какой изящной легкостью Дани подметает от листвы дорожки парка. Это было похоже скорее на танец чем на рутинную работу. Итальянка была прекрасна, как всегда. Её тонкий стан, что не скрывали даже свободные одежды, вновь и вновь вызывал в сознании Чина мысли, мало сопоставимые с монастырским образом жизни. Дани казалась молодому магу божеством, вроде легендарной девы из Лофу, божества цветов сливы. Но Дани была рядом, она принадлежала ему, и она его любила. От этого Чин чувствовал себя счастливейшим человеком в Поднебесной. Он сбросил в кучу ещё одну охапку сухих ветвей, часть из которых тут же подбросил в быстро прогоравший костер.

- Порой мне кажется, что все эти века Линь Ян Шо существовал лишь для того, чтобы однажды в нем, заброшенном и обветшавшем, познакомились Пламя и Вода, - задумчиво произнес Чин, глядя на то, как языки пламени окутывают сухие ветви.

Душа пела. И танцевала. Итальянка чувствовала, как сама распускается будто цветок по весне. Все казалось таким прекрасным и романтичным вокруг, ведь рядом был ОН – ее возлюбленный, тот, кто делает ее самой счастливой на всем белом свете. Это было настолько возвышенное чувство радости и счастья, что описать словами его было просто невозможно, можно было им только делиться, всепоглощающе проникая в сознание, в самую душу и делясь собственными ощущениями.

Подобное состояние на столько было непривычным и давало так много сил, что девушка и не заметила на сколько легко и быстро она разобралась с листвой на дорожках, даже несмотря на то, что делала он работу, по сути, дважды, а в некоторых местах и трижды. Горящая куча мусора не успевала затухать – молодые люди отправляли в нее все новое и новое топливо, заботливо подкармливая пламя всяким природным мусором, безвредным для окружающей среды.

- Кажется, я закончила, - хитро улыбнувшись, произнесла итальянка, упираясь на метлу. – Тебе помочь, или я буду в стороне восхищаться своим сильным мужчиной?

Чин подошел к девушке, нежно проведя рукой по её щеке, после чего легко поцеловал её в губы. Увлекаться не стоит, в любой момент здесь может появиться кто-то из жителей монастыря.

- Мне приятно, что я вызываю твое восхищение, - молодой маг весело улыбнулся. – Если ты не очень устала, давай соберем остальные ветки.

С этими словами Чин направился вглубь парка, где на земле валялось довольно много опавших веток, из-за которых парк выглядел не так хорошо, как мог бы. Земля была родной стихией мага, и ему было неприятно видеть сады и парки, находящиеся в запустении. Он очень чутко воспринимал энергию растений, корни которых, переплетаясь под землей, создавали ощущение твердости и опоры. Сейчас Чин чувствовал, как эти вишни и сливы пробиваются не только сквозь тонкий слой плодородной почвы, но и через каменную породу, проникая к подземным водам и набираясь сил. Нет ничего упрямее дерева, выросшего в горах, ведь каждую минуту жизни оно вынуждено доказывать свое право на воду и почву, пробивая толстые каменные слои, споря с самим Тибетским плато, считающим, что здесь не место деревьям и сочным травам. Чтобы пустыня стала садом, нужна не фантазия, нужны сила и упрямство, усиленные готовностью воли мага спорить с самой природой. Те, кто осмелился с ней поспорить много веков назад, одержали победу, раз прекрасные сады Линь Ян Шо до сих пор радуют людей, пережив тех, кто их посадил, на много веков.

И снова появилась какая-то шальная мысль о свадьбе. Итальянка тряхнула головой, желая избавиться от странных и совершенно непривычных для нее мыслей. Дани откровенно была в растерянности – она в жизни не задумывалась о свадьбе. Нет, думала, конечно, когда была маленькой девочкой, а потом еще и в подростковом возрасте представляла какая у нее будет шикарная свадьба, что принц на белом конец спасет ее от какого-нибудь страшного зверя, но со временем стала смотреть на вещи более реалистично. Особенно после того, как пришлось побыть подружкой невесты на свадьбе у близкой подруги. Естественно, что многие хлопоты по организации свалили и на нее в частности. Вот уж она тогда повеселилась… После этого и поняла, что сама выходить замуж будет исключительно в джинсах, или короткой юбке, ну, никаких пышных свадебных платьев, тем более никаких шлейфов. И непременно где-нибудь в Лас-Вегасе, или еще где, где не придется мучиться с этими приготовлениями и церемониями. А еще желательно при огромном количестве алкоголя в крови, так как на подобное ни одна женщина в здравом уме не согласится… Правда влюбленность – это уже страшных диагноз… Видимо потому все и соглашаются, видимо потому у нее такие страшные мысли и пошли сейчас.

- Да, конечно. Тебе помочь – сплошное удовольствие, - улыбнулась итальянка, отогнав странные навязчивые мысли о свадьбе и направляясь следом за возлюбленным в глубь парка, расчищая его от сухих веток и пожухлых прошлогодних листьев.