Найти бы того кросинговера

Ян послушно зашел в комнату, думая о том, для чего тигрица вызвала его говорить наедине. Вряд ли в уходе за Шири есть какие-то нюансы, которые не стоит слышать самой девушке. Он все ещё был в смятении. Его страхи не оправдались, роды прошли нормально, и Лин, и его жена были в порядке. Теперь он понимал, почему девушка не рассказала ему о том, как будет выглядеть его дочь. Он верил Шири. Не мог оскорбить её своим недоверием, когда её вера спасла его жизнь и её душу. Кроме того, в Пекине она почти все время находилась возле него. Неожиданное подозрение пробежало ледяным холодом по позвоночнику, затем обожгло сознание. Он почти сразу приехал за ней, но кто знает. И далеко не всех людей Цзин Вана он знал в лицо, среди них могли быть не только китайцы. Шири могла побояться рассказать. Даже если его подозрения справедливы, он ни за что не позволит ей о них узнать. Лин – его дочь. Но Ян все равно хотел знать истину, и Шэн, видимо догадавшись об этом, вызвала его для этого разговора. Он посмотрел на тигрицу, не зная, как лучше спросить о своих подозрениях, не вызвав её праведного гнева, который наверняка будет слышен на весь лазарет.

- Я ей верю, Шэн. Больше, чем себе, - уверенно сказал Лю. – Ты же прорицатель? – чуть тише добавил он.

Иногда правду знать больнее, чем быть в неведении. Но лучше узнать сейчас, только для себя. Момент истины, когда страшно услышать ответ, ещё страшнее его не знать. Ян боялся задать вопрос, но понимал, что уже принял решение.

Реакция Лю пугала своей логичностью. Его слова можно было перевести на человеческий китайский как «верю, конечно, но совершенно не верю». Боялся, запутался, не хотел знать ответ, но хотел задать вопрос. Шэн прищурилась, глядя на Яна, при этом выражение её лица не должно было дать ему ни малейшей подсказки. Пусть платит нервами за недоверие, ему полезно. Хорошо не догадался задавать вопросы при Шири.

- Прорицатель, - холодно ответила тигрица, больше не сказав ни слова.

Пусть сам выкручивается и думает, как задать свои животрепещущие вопросы, которые и без прорицаний были для Шэн очевидны. Конечно, у него были поводы сомневаться, тигрица сама не сдержала любопытства, посмотрев на линию судьбы Лин, как только её увидела, но разница между ней и Яном заключалась в том, что у неё не было причин верить или не верить Шири. По мнению Шэн, Лю должен был в любом случае молиться на свою жену, даже если бы у него были все основания подозревать, что Лин – не его дочь, но эти подозрения были беспочвенными, оттого тигрице было вдвойне обидно за девушку. Она злилась. Эта тигриная ярость сейчас выражалась лишь в резко сузившихся зрачках янтарных глаз, но любой, кто хорошо знал Шэн, мог понять, что ещё один неосторожный вопрос, и тигрица может броситься. Терпение магов Огня никогда не бывает запредельным.

Заметив, что Шэн раздражена, Ян вздохнул, все же готовясь задать вопрос. Ему нужно было знать, при этом он молил всех на свете, чтобы тигрице хватило такта отреагировать тихо. Шири ни в коем случае не должна знать об этом разговоре. Каким бы ни был ответ тигрицы, её слова не должны выйти за пределы этой комнаты. Какой бы ни оказалась правда, Ян считал Лин своей дочерью и любил её, как свою дочь, оказавшуюся копией его жены. Ответ ему был нужен лишь для того, чтобы он знал истину о том, что произошло в Пекине с Шири. Она билась за этого ребенка, едва не пожертвовав собственной жизнью, и этого ребенка она родила ему.

- Только ей не говори, что я у тебя спрашивал, - предупредил Лю, прямо посмотрев на тигрицу. – Я должен знать. Когда мы были в Пекине, её похищали люди Цзин Вана, - он ненадолго замолчал, подбирая слова, и заметно смутился. – Шэн, это ведь мой ребенок, да? – спросил Ян, с надеждой глядя на Шэн.

Сердце бешено колотилось. Лю было страшно услышать ответ, стыдно за то, что он задал этот вопрос, он боялся, что Шири каким-то образом сможет узнать о его сомнениях, и последнее, чего он боялся – праведного гнева тигрицы. И в то же время неспроста она вызвала его для этого разговора в отдельную комнату, орать на весь лазарет не будет. Ян был готов провалиться сквозь землю, и, наверное, нужно обладать определенным подходом к жизни, чтобы задать этот вопрос именно Шэн. Просто Лю в последнюю очередь интересовало то, что о нем подумает вспыльчивая тигрица. Если его опасения верны, он не знал, сможет ли простить себя за то, что это допустил.

Шэн нахмурилась, затем одарила Яна испепеляющим взглядом. Она затеяла этот разговор именно для того, чтобы ответить на его возможные вопросы, но от этого её уважение к Лю не увеличилось ни на цунь. Но вопрос её все же немного удивил – он действительно не сомневался в верности Шири, но зато вспомнил, в чем ещё может быть перед ней виноват. Ему полезно. Он отвечал за её безопасность во время этой поездки, подробности которой не касались Шэн, но ей все равно приходилось о них знать. Тигрица прикрыла глаза, сосредоточившись на образах. Она искала их через Яна, благо ментальный щит Шири сейчас не был настолько сильным, чтобы мешать прорицаниям. Схватка в какой-то квартире, несколько человек, кстати сказать, ханьцев. Девушка неплохо отбивалась, сказывалась полученная в академии подготовка. Яна рядом не было. Её посадили в машину, вот тут появился Лю, который ничего не смог сделать. Хорош защитник. Машины, трущобы. Опасениям Яна было попросту некогда оправдаться – Шири просто вывели на какую-то крышу, когда показался её переполошившийся заступник. Шэн смотрела дальше, хотя уже получила исчерпывающий ответ на вопрос Лю. Девушка бросилась в пропасть. Просто для того, чтобы выгородить Яна. Тигрица резко распахнула глаза, при этом её зрачки оставались расширенными после легкого транса, в котором она читала образы прошлого.

- Ты кретин, Ян, - однозначно заявила Шэн. – К сожалению, Лин действительно твоя дочь. Того, чего ты боишься, не было. Но ты посмел сомневаться в Шири, которая без всяких сомнений ради тебя была готова пожертвовать своей жизнью. Знай, что за все время с момента, как она приехала на Тибет, она была только с тобой. Я это говорю только для того, чтобы ты перестал мотать ей нервы своими сомнениями. Не знаю, что тебе нужно сделать, чтобы перестать быть таким идиотом.

Шэн ответила не сразу. Ян молча ждал, понимая, что ей нужно увидеть то, что происходило в Пекине. Он полностью отпустил ментальный щит, чтобы тигрице было легче получить нужную информацию. Встретившись с ней взглядом, он вздрогнул, приготовившись к чему угодно. Но, несмотря на форму, в которой был выражен ответ Шэн, он был лучшим из всего, что Лю ожидал услышать. Ян слегка улыбнулся, понимая, что тигрица говорит правду. Шири действительно родила его дочь, и все эти месяцы любила и ждала именно его ребенка. И те восемьдесят два дня, что его не было рядом, но она по-прежнему верила, что он вернется.

- Спасибо, - Лю коротко поклонился. – Шэн, тут дело не в недоверии к ней, а в моей перед ней вине, - счел нужным добавить Ян.

Зачем он оправдывался перед тигрицей? Он и сам не знал, она была тысячу раз права, как обычно. Её обвинения были абсолютно справедливы, он не имел права ни на мгновение сомневаться в своей жене, просто Провидение распорядилось верно, позволив Лин быть похожей только на свою мать. Судьба дала ребенку самое лучшее, оставалось надеяться, что её разум и её сердце будут такими же светлыми и чистыми, как и у Шири. Ян смотрел в пол, не решаясь поднять глаза на тигрицу.

- Ян, мне плевать на твои оправдания, сам знаешь, что самим фактом своего существования ты уже виноват перед Шири, - резко, но тихо сказала Шэн.

Она прищурилась, с яростью глядя на Лю. Рука непроизвольно сжалась в форму тигриной лапы, на уровне рефлексов родилось понимание, как удобнее напасть, с какой стороны подойти и как нанести удар. Чертова ящерица, не способная жить с людьми. Ему неведомы понятия доверия и ответственности, он просто не может жить так, чтобы его близкие не страдали. А Шири почему-то готова на все, чтобы его изменить. Вода гибкая, но сейчас Ян своей гибкостью вновь и вновь избегал тех шансов исправиться, что давала его судьба, будто проклятье у него такое – рушить все, что дарит ему судьба в надежде на его исправление. Мало ему того, что Шири бросилась ради него в пропасть. Мало, что сохранила его ребенка, с готовностью пожертвовать своей жизнью. Она молодая и наивная, верит в то, что любой человек способен измениться. Шэн при всем своем буддистском воспитании в отношении Лю все чаще думала, что таких, как он, лечит лишь клинок. Тигрица не умела ненавидеть, она считала, что целью, с которой достается оружие, всегда выступает стремление исправить мир, а не уничтожить что-то в нем. Сейчас она сама себя в этом убеждала, будто в какой-то момент пошатнулась её собственная вера в привитые ей с детства принципы.

- Она попросила меня, чтобы я спасала Лин, если будет выбор, - сказала Шэн, при этом в её голосе были слышны жесткие стальные нотки. – Шири готова на все, лишь бы ты, кретин, понял, как правильно жить. Я так Будде не верю, как она верит в то, что ты лучше, чем есть на самом деле. Запомни раз и навсегда – если ты доведешь её до того, что она все же погибнет ради тебя, как уже не первый раз готова, я лично тебя убью. Это не месть и не ненависть, считай это – условием договора. Я не твои уголовники и не полиция, найду тебя на краю света, из-под земли достану, и рука не дрогнет, поверь. Не умеешь жить без страха – вот тебе страх.

Ян закусил губу, слушая слова тигрицы. Шири сдержала свое проклятое обещание и действительно попросила спасать Лин. Ради чего, неужели она не понимала, что её жизнь для него в сто крат важнее, чем жизнь ребенка, с которым он ещё не знаком? Что она хотела ему этим доказать? Лю слушал обвинения Шэн, прямо глядя в её глаза. Желтые, с сузившимися до точек зрачками, в которых не читалось ничего, кроме звериной ярости тигра, готового к броску. Никогда прежде он не видел воительницу в таком состоянии, и понимал, что говорит она совершенно честно. Эта убьет, и рука не дрогнет, без мести и ненависти. И не убила до сих пор, возможно, лишь из-за того, чтобы не беспокоить Шири, как Дин Ириарте. Лю коротко кивнул, не произнеся ни слова. Шэн сейчас хотела говорить, а не слушать. Да и сказать ему было нечего.

Он вновь допустил ошибку, позволив себе сомнения, и за это вновь был бесконечно виноват перед Шири. Лин – его дочь, и её рождением его жена хотела вновь доказать ему свою бесконечную веру и любовь. Судьба его испытала, он испытание не прошел, усомнившись в своей вере. Ещё один бой с прежним паяцем, который вновь оказался сильнее и хитрее. Маска скалилась в прежней улыбке, пытаясь напомнить о том, что мир не бывает хорошим, что выживает в нем лишь тот, кто ловко ведет с ним грязную и хитрую войну, а сострадание и доверие – лишь признак слабости. Джокер велел думать о том, легко ли будет скрыться от Шэн. Ян боялся этих прежних ощущений, которые он пытался вытравить из своей души. Так будет продолжаться до тех пор, пока чаша весов «новый Ян» не перевесит грехи прошлого. Все, кто раздает ему бесконечные авансы, все равно не проживут за него эту жизнь, не исправят его ошибки. Никто, кроме него самого, не убьет в нем прежнего паяца, смертельно раненого в тот миг, когда Шири обрезала его волосы. Он сам должен действовать, не дожидаясь новых подсказок. Есть вещи, которые в разы дороже собственной шкуры – жизнь Шири, жизнь Лин, вера и любовь женщины, которую послало Провидение. Потеря их страшнее смерти, потому угроза тигрицы не пугала Яна. Он лишь надеялся, что сможет сам уничтожить прежнего себя до того, как, допустив фатальную ошибку, будет вынужден погибнуть вместе с ним.

Промолчал. Оставалось надеяться, что наконец-то задумался и понял. Шэн, в отличие от Шири, не считала, что Яна можно исправить верой, милосердием и состраданием. Его нужно гнуть и ломать до тех пор, пока за мутью прожитой жизни не начнет проступать новая личность.

- А чтобы твоих сомнений было ещё меньше, потомок борца с опиумом в Поднебесной, в роду твоей матери были лаовеи, - Шэн фыркнула. - Так что, господин Линь, в чьем ханьском происхождении и есть сомнения, так это в Вашем.

Тигрица вздохнула, успокаивая нервы. Лю её откровенно бесил. Он умел выкручиваться и выживать, но в какие-то моменты становился похож на беспомощного подростка, погрязшего в своих сомнениях и терзаниях. И все бы ничего, только подростки не женятся и семей не заводят. Ян отвечал ещё за две жизни, и он успел показать, насколько он неспособен быть опорой для других. Как чертово болото, а не как хранитель семьи.

- Черт с тобой, Ян. Я не нанималась работать твоей совестью, - уже спокойнее добавила тигрица. – Теперь просто слушай и запоминай. На это ты, надеюсь, способен. В ауре Шири сейчас доминирует Сваттхистхана, но через три дня сильнее станет Сахасрара. Это нормально, трогать не нужно. В ауре Лин следи за Анахатой, особенно ближайшие две недели – она родилась недоношенной, у неё могут быть проблемы с легкими. В ближайшие дни она немного потеряет в весе, это нормально, за неделю она должна вернуться к тому весу, что есть сегодня. На третий-четвертый день её кожа может пожелтеть. Обрадуйся, что она чем-то на тебя похожа, но через три дня это пропадет. Так начнет работать печень. Шири нужно больше есть и больше пить, но ей нельзя зеленый чай. Все остальное нужно проверять – если у Лин появится сыпь, значит, Шири съела что-то не то. Сегодня ночью останешься дежурить здесь, завтра к вечеру можете идти домой. Все понял? – спросила Шэн, с подозрением прищурившись.

Слова Шэн, да и вообще весь этот разговор, настолько выбили Лю из колеи, что он стал плохо контролировать эмоции, и потому на его лице отразилось искреннее удивление, когда тигрица заговорила о его роде. Она не могла знать его истинного имени, ничего не слышала о его семье, но с удивительной легкостью назвала информацию, в которой Ян не видел причин сомневаться. Он толком ничего не знал о происхождении матери, его интересовали только истоки прославленного рода его отца, и то в детстве. Лю коротко кивнул, приготовившись к лекции. Формально, они должны были говорить только об этом. Ян нахмурился, когда Шэн сказала про Анахату. Он этого боялся, как и любых осложнений, что могли возникнуть у Лин. Возможно, она и дышать начала не без помощи тигрицы.

- Да, понял, - коротко ответил Ян. – Спасибо. Шэн…, - он на мгновение задумался, - я могу надеяться, что об этом разговоре не узнает Шири?

Он с надеждой посмотрел на тигрицу, понимая, что её реакция вновь не будет выражать буддистской всетерпимости. Но ему было важно услышать ответ, который, как всегда у Шэн, будет честным. Несмотря на сложное отношение к белобрысому церберу, Лю твердо знал, что её словам можно верить.