Утро в пещере

Ян проснулся из-за того, что было холодно. Костер давно потух. Все тело затекло спать в неудобной позе. Лю осторожно встал, стараясь не тревожить Шири, и посмотрел на Ху. Удивительно, но он все ещё был жив, вопреки всем законам биологии. Раны не воспалились, в зоне Анахаты и Вишуддхи энергия циркулировала относительно пристойно – легкие работали, причем оба. Сердечный ритм был слабым, но, что удивительно, он был. Лю всерьез поверил, что Тигр все же умудрился выжить. Состояние самого Яна было похоже на тяжелое похмелье. Он взял обе фляги и пошел к реке, чтобы умыться и набрать воду. Было раннее утро, скоро погода должна наладиться, так что бессмысленно разжигать костер. Нужно будет выбраться до деревни за лекарствами и продуктами, но сначала разбудить Ху и убедиться, что недорасстрелянный нормально сознает себя в этом мире и его не опасно оставлять наедине с Шири. Ян ему никогда не доверял, как он никогда не доверял бывшему циркачу. Лю присел и слегка похлопал Ху по щеке. Не из нежности, а лишь для того, чтобы не шуметь, пока Шири ещё спала.

- Сам проснешься, или воды принести? – тихо, но язвительно спросил Лю, помня, как Тигр в свое время будил его, если ему выпадала такая возможность. – Просыпайся, замерзнешь.

Четыре пули за один вечер – это очень насыщенная культурная программа, даже для такого, как Ху. Но пол холодной пещеры – не лучшее место, чтобы просто отлеживаться, восстанавливая силы, когда есть возможность получить помощь. Яну в свое время доводилось в похожем состоянии ночевать на снегу, но пуль было меньше, и легкие они не пробивали.

Пробирающий холод смешивался с жуткой болью во всем теле, усиливавшейся при каждом вздохе, будто Лао пару раз переехал трактор. Но первая мысль была радостной – жив. Последнее, что он мог более-менее связно вспомнить – как оказался на берегу реки в этой заднице, простите, крыше, мира, без малейшей надежды выжить. После этого были смутные воспоминания о холоде, потом тепле, потом боли, какие-то смутные голоса, доносившиеся сквозь полубред-полусон. Лао открыл глаза и обернулся в ту сторону, откуда был слышен голос. Светло, но он лежит на земле где-то среди гор. Видимо, в пещере. Перед глазами все расплывалось, и взгляд не сразу различил лицо того, кто говорил, а, различив, не поверил. Поэтому вместо положенного этикетом пожелания доброго утра, Лао произнес лишь одну осмысленную фразу.

- Твою мать…, - голос оказался тихим и охрипшим, а во рту был тошнотворный вкус собственной крови.

Тот, кого все называли Ху, попытался пошевелиться, но резкая боль в плече и груди заставила его стиснуть зубы и вновь вытянуться на холодной земле. Чертов паяц, выжил. Мысли лениво выстраивались в сколько-нибудь связную картину, казавшуюся невероятной. Если это Ян, то последнее, что он бы стал делать – помогать. Но его не было среди стрелявших, он не объявлялся после смерти Мао, какого черта он здесь делает?

- Ты откуда тут? – устало спросил Лао, вновь прикрывая глаза.

Узнал… Ян усмехнулся, заметив реакцию Ху. Так Тигра наверняка никто не удивлял уже много лет. Главное, жив и говорит. А ещё что-то соображает и что-то помнит.

- С того света, как и ты. Смотрю на тебя и жду Просветления, - все также тихо сказал Ян. – Говори тише и вежливее, здесь дама и она спит. Не дергайся лишний раз, в тебя попали четыре пули.

Он обернулся, заметив, что Шири проснулась. Видимо, их разговор её все-таки разбудил. Ян улыбнулся жене, которая показательно игнорировала Ху, и у неё были на то очень серьезные причины. Но она никак не выдавала ни своего страха, ни своего раздражения – лишь покорное согласие с его решением. Снова верила.

- Доброе утро, - он коснулся руки девушки. – Хорошо. Намного лучше, чем он.

Ян проводил взглядом Шири, затем вновь обернулся к Ху и передал ему флягу с водой, вложив её в его относительно здоровую левую руку. После кровопотери нужно больше пить, чтобы не добить почки низким давлением.

- Там простая вода, пей.

Не было никакого желания умиляться видом находящегося в таком состоянии врага. Ян сейчас скорее был доволен собой, как лекарем, которому удалось добиться невозможного. Кто-то тренируется на кроликах, кто-то на таких вот ночных пловцах. По-человечески Ху было жалко, Лю понимал, что после смерти Цзин Вана в жизни Тигра очень многое изменилось в худшую сторону. Он заметно постарел, и явно не за эту ночь.

Лао вновь открыл глаза и заметил находившуюся в пещере девушку. Он её уже видел, и сейчас подсознательно обрадовался тому, что ей каким-то чудом удалось выжить, одной бессмысленной жертвой меньше. При этом Ху почувствовал, что европейка его узнала, и ещё неизвестно, кому стоит доверять меньше – паяцу или его девице. Женщины обычно мстительны, этой было за что мстить. Но сейчас она просто куда-то вышла из пещеры. Почувствовав флягу в ладони, Лао открыл пробку и стал с жадностью пить воду, хотя с каждым глотком жутко болели ребра. Он просто переваривал свалившуюся на него информацию. Четыре пули, а он жив. Болят ребра так, как будто сломаны. Ху закрыл флягу и осмотрел себя, насколько позволяла поза. Три раны в одном плече, и след от раны на груди. Несмотря на боль, Лао привстал, упершись локтем о землю, и удивленно посмотрел на Лю.

- Я давно здесь? – спросил он, все ещё недоверчиво глядя на Яна. – Пуля в ребре застряла, да? – высказал он самую логичную версию. – Что, черт возьми, тут происходит?

Он вновь лег, потому что дышать стало сложнее. Рядом на земле лежали три пули. Кажется, чертов паяц действительно ему помог. Это было за гранью вероятности, и могло бы показаться форменным бредом, если быль не возвращала ощущение реальности. И ночью он слышал именно голос Лю.

- Это ты меня вытащил? – севшим голосом спросил Ху.

Вечно спокойный, как скала, Ху сейчас был в смятении. Прежний Ян ради этого зрелища отдал бы многое. Нынешний не знал, что ответить. Скрывать способности бесполезно – он затягивал только одну рану, ещё в трех просто остановил кровотечение и очистил от мертвых тканей.

- В тебя сегодня ночью стреляли. Так что ты здесь часов семь, - спокойно ответил Лю. – Ребро сломано. Пуля была в легком. Тут не происходит ничего особенного – ты валяешься в пещере километрах в сорока от Лхасы. Говоришь и шевелишься, хотя я сказал не дергаться.

Ян замолчал, опустив взгляд на землю, затем задумчиво посмотрел на Ху, чувствуя, что ненависть как-то странно растворяется. Их многое связывало в прошлом, на их руках одна и та же кровь, а на душах – одни и те же грехи, и кто знает, у кого их больше. Ху чаще отдавал приказы, а не пачкал руки.

- Я и моя жена, - сухо ответил Лю. – Вы уже знакомы.

Он почему-то был уверен, что Тигр помнит Шири. Он ничего не забывал, и всегда запоминал каждую мелочь – ненароком спьяну оброненное слово, казалось бы, случайную встречу, а уж такие задания, как у него было в Пекине, помнил во всех подробностях. И руку наверняка лечил долго. Ян думал о том, что дальше желать с Ху. Его нельзя оставлять здесь одного, пока не оклемается, и нельзя тащить в Линь Ян Шо, чтобы никого не подвергать опасности. Но сегодня вечером, край – завтра утром, нужно возвращаться домой, потому что там Лин, которая намного важнее, чем Ху и все беды Поднебесной.

Еще несколько минут стояла Шири около воды, приводя в равновесие всколыхнувшиеся нервы. Вопросы оставались теми же и крутились в голове подобно игрушечной юле. Подмывало спросить обо всем Яна, язык буквально чесался, и опять приходилось смотреть на белую пену бурлящих волн реки, чтобы успокоиться. Сейчас не время и не место, в который уже раз повторяла себе девушка. Медленно развернулась и пошла к пещере, где разговаривали мужчины. Остановилась рядом с мужем, молча смотря хмурым взглядом на Ху. Радовало то, что в пещере стоял полумрак, иначе бандит насладился бы истинно змеиным взглядом. Она не знала, нужно ли сейчас что-то говорить, и если да, то что именно. Тем более что не хотелось. Из глубины души подобно донной мути поднялось какое-то странное напряжение. Сумрачное и неприятное. Она понимала головой, что нужно отпустить прошлое, плюнуть и растереть. Этот человек пострадал и к нему надо обращаться как к раненому, не более того. Но совесть и душа воевали друг с другом, да и доверие к Ху не было никакого. Мужчины замолчали, и Шири, не желая находиться под взглядами раненого мужчины обратилась к мужу.

- Ян, наверное нужно поесть. Воды еще принести? - Она кивнула на флягу, подозревая, что ее содержимое уже перекочевало в желудок бандита. Раздражение в голосе она скрыть смогла, но Ян ее знал слишком хорошо и наверняка уже догадался, как сильно она волнуется. Зрачки, как и всегда в таких случаях вытянулись в тонкую полоску, но смотрела девушка только на своего любимого, полностью игнорирую полумертвого мужчину. Они потеряли полдня, не заночевали в деревне и даже не добрались пока до нее. А ведь нужно еще купить трав и дойти до дома. Там дочка, там ее маленькое счастье. Их с Яном счастье.

- Ты решил, что с ним делать? - Шири не выдержала и робко поинтересовалась у мужа, заглядывая ему в глаза. - Мы не можем его тут бросить... Как это не тяжело признавать. Но и сидеть с ним некогда, нас ждет дочь.

Девушка злилась, помнила. Но почему-то сейчас Лао показалось, что она будет слушаться Лю. Его, впрочем, обычно слушались все, от кого он хотел этого добиться. Хотя черт его знает, что с ним сейчас происходит. После того, что он сделал сейчас, его поступки стали в сто крат более непредсказуемыми. Ху глубоко вздохнул, понимая, что может нормально дышать. Если пуля попала в легкое, и прошло каких-то семь часов, это невозможно. Но в него стреляли в упор, так что пуля не могла не пробить кость, опыта Лао в стрельбе хватало для того, чтобы это понять. Мистика. Как и все, что сейчас происходило. И то, что чертов паяц, и его девица живы, и то, что они помогают. Лао молчал, пытаясь лучше понять, что с ним сейчас происходит. Правой рукой двигать невозможно – три пули в одном плече, хотя по ощущениям времени прошло больше, чем семь часов, и не было обычного жара.

- Спасибо, - тихо сказал Ху, снова прикрывая глаза.

Недаром Лю прозвали Джокером. Он всегда поступал не так, как от него ожидали, хотя прежде это выражалось в особой, непредсказуемой жестокости, которая раздражала даже повидавшего очень многое Ху. Или он снова задумал какую-то изощренную месть, недаром же напомнил о том, что было во время охоты в Пекине.

- Можно и так сказать, хотя я не знаю даже её имени, - сказал Лао и закашлялся из-за того, что в горле по-прежнему першило от крови.

- Для тебя – Лю тайтай, большего тебе знать не нужно, - сказал Ян, посмотрев на Ху.

Он заметил волнение Шири и то, что она не хотела находиться рядом с Тигром, ища повод выйти из пещеры. Но при этом все понимала. В ней снова говорил её внутренний свет, за который Ян боялся. Судьба сталкивала её с теми людьми, кто не заслужил ни её милосердия, ни её сострадания. И один из них ещё и стал её мужем. Насколько сильна её вера?

- Да, принеси, пожалуйста, ещё воды, и посмотри, что из еды есть в сумке, - Лю посмотрел на Шири, ободряюще улыбнувшись, но затем его лицо вновь стало серьезным. – После полудня я пойду в деревню за продуктами и травами. Я затяну раны, насколько получится, завтра утром мы возвращаемся в Линь Ян Шо, он уже сам сможет выбраться, умеет. Сегодня нужно за ним смотреть – я не уверен, что сердце выдержит.

Пуля, проходя сквозь ткани, создает волну, разрушающую все, что находится вокруг. Из-за этого огнестрельные раны особенно опасны – сразу почти невозможно понять, что именно задето, это не видно даже в ауре, она забита следами боли. Ян умел чувствовать собственные раны, но редко имел дело с лечением чужих. Сейчас у Ху есть шансы только в том случае, если он отлежится хотя бы день, и если раны удастся затянуть до того, как начнется новое воспаление. Лин в безопасности, находясь под присмотром Чина и Даниэлы, хотя Яну, конечно, намного больше хотелось при первой возможности вернуться к дочери, а не сидеть в пещере, карауля умирающего Ху.

Шири еле сдержалась, чтобы в лицо не фыркнуть этому хаму. По видимому поведению при наличии женщины в помещении его не учили. И после этого Ян уверяет, что не лучше его? Да этот бандит даже сейчас не воспринимает ее как отдельного человека, как личность, разговаривая при ней и о ней с Лю. Некоторые черты поведения и характера не выбить даже пулями. Любая представительница слабого пола для Ху, по видимому, так и оставалась товаром, с которым даже не стоило общаться. Девушка взяла флягу и молча вышла за водой. О чем дальше будут говорить мужчины - ее не касалось. Она знала лишь то, что ее муж будет защищать ее и не позволит оскорбить или обидеть. Все, этого было достаточно. Единственное, что ее пугало - предстоящее наблюдение за Ху, когда Ян уйдет в деревню. То, что он оставит ее здесь она даже не сомневалась. При всей ее антипатии к бандиту, она и сама бы не бросила его в горах на произвол судьбы. И злость ее сводилась именно к мукам совести и желаниям немедленно плюнуть и вернуться к дочке.

Флягу с водой она передала мужу, а сама направилась к сумке - искать еду. Долго шляться по горам они не планировали, так что с собой взяли лишь немного вяленого ячьего мяса, рисовый хлеб и небольшой кусочек сыра, который Шири после небольшого семейного скандала захватила с собой. Ее поражало неумение мужа есть вкусную пищу. Вернее - полнейшее равнодушие к еде как к таковой. Сказывались еще и разные порядки. Девушке до сих пор становилось плохо от рассказа про помидоры, которые употреблялись в качестве сладостей. Все продукты она выложила на кусок ткани и пододвинула к мужчинам, себе взяв лишь сыр и хлеб. Как ни крути, а раненому нужно было восполнять силы, а Яну - энергию, которую он как последний... врачеватель потратил на лечение. Она же обойдется, да и есть не очень хотелось, мутило от какого-то странного чувства надвигающейся беды. Паранойя в чистом виде, не иначе.

- Ян, ты не на долго? Я его не боюсь, просто мне с ним... противно... Извини. - И снова безмолвный диалог, о котором Ху не нужно было знать ничего.

- Как скажешь, - Лао попытался усмехнуться, но вместо этого поморщился от боли.

Паршиво чувствовать свою полную беспомощность рядом с теми, кому не стоит доверять. Ху слишком долго знал Яна Лю, чтобы верить в то, что он вдруг ни с того ни с сего изменился, подавшись в праведники. Тем более было странно узнать о том, что он женился – паяц всегда презрительно относился к женщинам, даже к тем, с кем ему доводилось работать. Лао знал об этом циркаче почти все, он был свидетелем того, как в течение долгих девяти лет амбициозный мальчишка превращался в редкостного отморозка. Он очень быстро втянулся, соглашался на любые поручения, а потом на смену его страха пришла циничная жестокость, выходившая далеко за рамки необходимой жесткости. Ху предполагал, какие причины могли на это повлиять в самом начале его работы, но потом разудалая жизнь затянула его сама по себе. Ян не служил, он нанимался, продолжая воевать с каждым, кто находился в его окружении, с холодной ненавистью к миру, к людям, к морали. Конечно, сам Лао никогда не был ангелом, и при необходимости он умел быть жестоким, но эта жестокость в большинстве случаев была связана с чувством долга. Он мог позволить себе многие поступки, ведущие к цели, но эта цель должна была быть несколько важнее юношеского желания показать средний палец всему миру, играя в сурового гангстера. А ещё Лао не понимал жену Яна. Замечая на себе её презрительные взгляды, он видел, с каким священным почитанием она смотрит на паяца. Это было очень странно, впрочем, как и то, что Лю не только пришел за ней, в таких ситуациях все мнят себя рыцарями, но и то, что он не стал уходить, ввязавшись в бой. Вот этот поступок не был похож на прежнего Яна, для которого единственной истинной ценностью на свете была безопасность его собственной шкуры, а уж жертвовать ей впустую он бы ни за что не стал. Ху снова закашлялся.

- Спасибо, - Ян взял с салфетки рисовую лепешку и кусок мяса. - К вечеру вернусь. Если не хочешь оставаться здесь, можешь пойти со мной, вряд ли ты сможешь ему помочь, если ему резко станет хуже.

Насколько знал Лю, Шири практически не умела работать с энергией врачевания, и вряд ли знала более традиционные методы проведения реанимации. А во всех остальных случаях Ху сможет обойтись без сиделки. Для него безопаснее, если кто-то будет находиться рядом, но не ценой того, что Шири будет поступать вопреки своей воле. У неё были причины ненавидеть и бояться Тигра, и её благополучие было для Яна намного важнее, чем телохранитель бывшего босса. Ху и так получил шанс, на который не мог рассчитывать. Он не был опасен для Шири, при нем не было оружия, да и встать без посторонней помощи он бы сейчас не смог. И не в том положении сейчас был Тигр, чтобы пытаться показывать когти. Он всегда действовал разумно, сейчас должен был понимать, что в его интересах прикинуться мебелью и никому не угрожать. Ян вновь передал ему флягу с водой.

- Если можешь шевелиться, поешь что-нибудь, - сказал Лю. – Кто были те ребята, что в тебя стреляли, и что они забыли на Тибете?

Нападавшие сейчас наверняка считали, что убили Тигра, поэтому ему уже ничто не угрожало. Яну были куда более интересно, кто они и насколько их здесь присутствие может повлиять на безопасность его семьи. Для ночного Пекина Лю был мертв, для полиции – невинен, как младенец. До сегодняшнего дня он был уверен, что в Линь Ян Шо его уже никак не коснется его прошлое. Разборки, прошедшие сегодня ночью на берегу реки, больше соответствовали трущобам на окраине столицы, а никак не Крыше Мира.

Шири тихо поморщилась на безмолвную речь Яна и принялась жевать, усаживаясь рядом с ним. Она видела, как порой посматривает на нее Ху, и удивлялась отсутствию всякого пренебрежения или презрения в его взгляде. Как же надоели эти их мужские игры. Один в Пекине строил из себя отморозка, пытаясь защитить ее, второй теперь, боясь, что ему даст по шее уже сам Лю, пытается пытаться уважительно разглядывать семейную парочку спасителей.

- Мяса много, вам обоим хватит. - Девушка пододвинула пару ломтей поближе к Ху, заметив, что тот не особо пока может шевелиться. При всей своей нелюбви она не собиралась как-то унижать этого человека, просто желая побыстрее от него избавиться и наконец забыть Пекин. Поняла она еще и то, что придется с ним сидеть до прихода Лю, даже не смотря на его предложение пойти вместе. Ян искренне не хотел принуждать ее к чему-то, но девушка уже все решила. Прекрасно зная, что ничем не поможет во врачевании, она была неплохой ширмой, и в случае опасности могла одному - двум противникам промыть мозги. Значит надо сидеть, хоть и не приятно.

- Ян, я останусь. Случись с ним что-нибудь - я себе не прощу, как не странно это звучит. Он мне ничего не сможет сделать, я это знаю. - Шири чуть облокотилась на плечо мужа, ища тактильного контакта, который для нее всегда значил гораздо больше, чем любые слова. Так она искала поддержку, так успокаивалась. Ей казалось, что Ян попросту не понимает этой ее особенности и попросту принимал ее, как некую данность. Не отпихивал и не вырывался, и на том спасибо. Опять она будет в ожидании, снова проведет не пойми где и с кем целых полдня. Противное чувство вновь кольнуло в сердце. Она не любила оставаться без мужа. Просто не хотела и не могла. Самое долгое их расставание едва не закончилось ее смертью, и пусть Ян не верил, она была уверена, что просто чахла без него. Именно без него, затихая и медленно умирая без его голоса, рук, губ, взглядов. Сейчас, когда родилась Лин, стало немного полегче, все ее внимание уходило на ребенка, тем острее чувствовались моменты ее близости с мужем. Тем больший вес имели каждое прикосновение и взгляды.

Лао попытался лечь удобнее, со второй попытки это у него получилось. Дышать и шевелиться было по-прежнему больно, правой рукой двигать было невозможно. Непонятно, что сделали эти двое, но, судя по ранам, шансов выжить, просто отлежавшись в пещере, не было, даже если они вытащили пули. Тибет славится чудесами.

- Спасибо, - сказал Ху, когда девушка придвинула к нему мясо. – Ян, это – шанхайцы. Им был нужен я, выследили и надеются, что убили. Они уедут в Пекин или уже уехали. Там сейчас черти что творится.

После смерти Мао ночная столица стала похожа на упавший улей. Появлялись новые банды, шел раздел власти. Лао был бы рад выйти из игры на этом этапе, заплатив за это как можно меньше, но все равно нашли. Он взял кусок мяса. Есть не хотелось, но нужно, чтобы восстановить силы. Ху умел терпеть боль, но все равно от неё неприятно кололо сердце – у Лю явно не было никакого обезболивающего, да и откуда взяться лекарствам в пещере чёрти в какой глуши Тибета. Было больно говорить, больно даже сделать вдох. Съев кусок мяса, Лао снова прикрыл глаза, стараясь заснуть, чтобы не чувствовать эту боль. Он чувствовал, что потерял много крови – сейчас это поможет отключиться на час-другой. Ху почувствовал, что ни Ян, ни его жена, не причинят ему сейчас вреда.