Открытие карты

Шири его заметила, и испугалась. Она поняла и узнала все, вне зависимости от того, что именно и насколько подробно она видела. Речь шла уже не о вере, а о ней самой, о её душе, Ян сейчас не думал о себе, он боялся только за неё. Он мельком посмотрел на Ху, которому бесполезно было что-то говорить, и в следующий момент выбежал из пещеры следом за Шири, боясь даже подумать о том, что она может с собой сделать. Он должен был намного раньше понять, что ему не место в её жизни, что он способен лишь ломать судьбы, и не может сделать кого-то счастливым, что любовь Шири к нему может только разрушить её собственную, чистую и святую душу. Ещё один жесточайший урок от судьбы, что приходится жалеть о том, что в какой-то момент смог выжить, думая о безопасности собственной шкуры. Шири бежала прочь от пещеры, Лю бежал следом в нескольких шагах от неё. Он мог бежать быстрее, чтобы догнать её сразу, но боялся, как она отреагирует. Ян скорее хотел убедиться в том, что она сейчас ничего с собой не сделает, все остальное было бы связано со слишком невероятными надеждами, которые казались скорее болью, чем чем-то светлым. Он догнал Шири только в тот момент, когда она уже успела подняться и сесть возле горы. Ян не знал, что сейчас должен сделать или сказать, он понимал, что сам факт того, что он существует на свете, портит жизнь ей. Он остановился примерно в пяти шагах от Шири, боясь её испугать, если подойдет ближе.

Хотелось, чтобы прямо сейчас среди чистого звездного неба возникла молния, которая убила бы его на месте. Чтобы можно было докричаться до кого-то, кто бы сделал так, чтобы его никогда не существовало на свете. Ян сел на землю и посмотрел на Шири, продолжая молчать. Он не понимал, замечает она его или нет. Панический страх, смешиваясь со стыдом, были невыносимы. Лю заметил, что впервые за очень много лет у него трясутся руки.

- Ты все видела, - это был не вопрос, просто уверенное утверждение. – Ты меня боишься, да?

Шири медленно подняла голову, сосредоточившись на дыхании. Боль в груди мешала думать, смотреть, дышать. И если все было необязательным, то кислород был нужен. Вдох - выдох. Сфокусированный взгляд на сидящей неподалеку фигуре. Вдох - выдох. Джокер из прошлого сидел рядом и смотрел. Мелькнула мысль, что будет, если она пошевелится? Он просто убьет ее или изобьет? Вдох - выдох. Дышать ради себя, ради дочери, ради... Кого? Кого черт возьми, кто был третьим в ее душе? Нет, не третьим, а первым? Тем, кто вытащил ее из под пуль, кто выходил во время беременности. Кто это был? Джокер, который ставил очередной эксперимент, смеясь над ней по ночам или Ян, желающий стать новым человеком? Девушка заговорила, сев на ноги и упираясь больными ладонями в землю. Кому и что она говорила? Не знала сама.

- Когда со мной что-то случалось, рядом всегда был человек, который мог помочь. Совсем недавно это был дядя. Потом таким человеком стал Ян. Я знала, что он всегда поможет, всегда объяснит, всегда поверит. Он заступится и сделает для меня все. Он для меня был всем. Он защитит. Всегда. Сейчас на его место пришел Джокер, человек из прошлого. Видит Бог, я бы все отдала, лишь бы вернуться на полдня назад и уйти с Яном из пещеры. - Шири раскачивалась на месте, сжимая пальцы до белизны и все также невидящим взором смотрела на сидящую рядом фигуру. Кто там был? Ян, Джокер, или просто наконец боги смилостивились над ней, прислав смерть в таком странном обличие? - Я люблю Яна, а у меня его постоянно отнимают. Чем я заслужила такое? Кому я мешаю, почему все хотят разрушить то маленькое счастье, что я берегу? Посмейся Джокер, ты победил, тебе это удалось. У меня никогда ничего не было, меня никто так не любил. А теперь я даже не знаю, была ли это любовь или всего лишь очередная карта в бесконечной твоей игре. У меня опять ничего нет.

Шири наконец поняла, кто перед ней сидит, и забила кулаками по земле, разбивая костяшки в кровь и не замечая брызнувшей крови. Хриплый истеричный крик, и совершенно безумный взгляд, брошенный на мужчину.

- Как мне с этим жить, Ян??? Что мне теперь делать????

От имени, которым Шири его назвала, Ян вздрогнул. Даже в прежней жизни его не так часто называли Джокером, и обычно за глаза или в мыслях, пугаясь. Этим именем звали сорвавшегося с цепи Дьявола, которому были чужды понятия совести, жалости и человечности, которого ненавидели и боялись все, включая его самого, просто не хватало сил или смелости убить его ещё тогда. И с каждой проваленной попыткой он становился сильнее и жестче. Эта зависимость от собственной душевной черноты были намного серьезнее кокаина и страха перед Цзин Ваном. Сейчас Джокер умер, но даже тень от его призрака, пришедшего из прошлого, была способна разрушить все. И Шири, главный смысл в его жизни, сейчас говорила о нем в третьем лице, видя перед собой лишь того Джокера, смеющегося из далекого, но свершившегося прошлого. Вся жизнь, что лишь сейчас начинала казаться настоящей, правильной, такой, какой она должна была быть изначально, рассыпалась на режущие осколки мучительной боли, будто сам Тибет в какой-то момент превратился лишь в гору бессмысленных песчинок. И все равно она спрашивает у него, что ей делать. Боится, ненавидит, но все равно надеется на него. И собственная смерть не кажется возможным выходом, лишь бегством и ещё одной легкой победой Джокера над человеком. Яну казалось, что он стоит среди выжженной Солнцем пустыни, в которой не виден путь, кругом лишь бесконечный вихрь сухой пыли, за которым нужно разглядеть, куда правильно идти. Авансы от судьбы закончились, пора платить по долгам, которые он успел сделать за свою жизнь. И судьба берегла его от случайной смерти и от бравой народной милиции не из-за того, что он заслужил какую-то особенную халяву от богов, а потому, что смерь от пуль была бы слишком легким наказанием за все поступки, что он совершал. За тяжелые грехи приходится платить иначе.

- Джокера уже нет, благодаря тебе, - Ян прямо посмотрел на Шири, все ещё не решаясь не только к ней приблизиться, но и пошевелиться, чтобы её не испугать. – Мне нечем оправдать поступки, которые я совершал тогда. Ты когда-то сказала, что для тебя не существует моего прошлого… Я надеялся, что это возможно. Шири, я люблю тебя и люблю Лин, в моей жизни нет ничего, имеющего смысл, кроме вас. Если ты скажешь, что тебе будет легче от моей смерти, я умру, и буду счастлив, что хоть чем-то смог искупить свою вину перед тобой.

Ян замолчал, продолжая прямо смотреть на Шири. Боль в сердце становилась горьким привкусом во рту, глаза Лю блестели. Он по-прежнему не шевелился, лишь судорожно думал о том, что он может сделать сейчас для того, чтобы хоть как-то исправить произошедшее, когда на самом деле было уже слишком поздно. Где он допустил ошибку на этот раз? Он был обязан помочь Ху, это была расплата за прошлое, а не за настоящее. Он совершал грехи, за которые не приходилось платить, а теперь за правильные поступки будет расплачиваться, потому что в мире все находится в причудливом равновесии.

И снова шелест смеха и слов в ушах, снова кровь и драка. Снова Джокер берет в свои руки управление миром, пусть даже мир в его понимании сводился к паре проституток. Картинки то блекнут, но опять наливаются красками и начинают пульсировать, затмевая разум. Шири подняла лицо на говорившего. Глаза ее сузились, и неожиданно даже для себя она метнулась к мужчине, хватая его за отвороты рубашки. Зрачки вытянулись, странная мощь наливалась в мускулах, заставляя одежду чуть ли не трещать под пальцами. Она зашипела, выплевывая слова прямо в лицо... Кому? Трусу, мужу, Джокеру?

- Ты опять юлишь и пытаешься уползти, чертова ящерица. Джокер здесь, и ты дурак, если не видишь этого. Даже сейчас тебе проще сдохнуть, лишь бы не брать на себя ответственность! - Каждое слово Шири сопровождала хорошим потряхиванием, как будто перед ней стоял не старший мастер, а сопляк из соседнего двора. - Ты трус, понял меня? Просто трус и эгоист! Плевать ты на нас хотел, и на меня и на Лин. Будь проклят тот день, когда ты стал таким. Я вытаскивала из тебя пули, я была с тобой, я верила в тебя. Я родила тебе дочь. Тебе, Джокер ты или Ян. Без разницы! Тебе, только тебе. А в ответ я слышу только обещания и очередное желание сдохнуть!

Девушка зарычала, разворачивая мужчину и буквально впечатывая его спиной в скалу. В глубине сознания мелькнула мысль пройтись сейчас по тонкому лезвию, посмотреть, что он ей сможет сделать. Страшно, как это страшно. Пусть заткнуться те, кто кричит о страхе перед потенциальными насильниками, ворами и бандитами. Самый глубокий страх, липкий, мерзкий и мертвенный поднимается когда вы смотрите на собственного мужа, и видите на его лице следы всех этих бандитов и убийц.

- Давай! Пойди и убейся трус! Будь счастлив! С пистолетами помочь или сам управишься? Вперед, навстречу счастью, и сразу искупишь вину передо мной. Плевать тебе, что я лягу рядом и умру, плевать! Ты слеп и глух Джокер, и туп как бревно. Ты действительно играешь свою роль, не замечая моих слов. Давай, уступи Джокеру, убей себя. Оставь Лин сиротой, докажи всем, как я была не права по отношению к тебе.

- Что я, черт возьми, могу сделать, чтобы ты не ненавидела меня за то, что было черти сколько лет назад? – Ян посмотрел в глаза Шири в тот момент, когда оказался прижат к скале, он не сопротивлялся, подчиняясь её движениям. – Я не могу изменить прошлое, не могу, понимаешь? И жить так не могу, видя, что тебе из-за меня плохо, - тише добавил Лю.

Он очень редко показывал свои истинные эмоции, особенно, когда злился. Обычно прятал их за маской холодного безразличия, но сейчас не мог и не хотел скрывать их от Шири. Он знал, что женские истерики нельзя слушать и пытаться понять – в них нет логики, одни эмоции, которые им нужно выпустить, но не слушать её сейчас он не мог, цепляясь и переживая каждое произнесенное ей слово. Да, он привык сбегать и скрываться при виде проблем, так было проще всего, только сейчас бежать было некуда, он был загнан в угол собственным прошлым и собственным настоящим, столкнувшись лицом к лицу со всеми собственными масками. Ненависть к себе копилась черным штормом, за которым были видны два образа – смеющийся паяц, мальчишка, младше Шири, но страшнее всех демонов мира, и нынешний Ян – муж и отец, бегающий от собственного прошлого, от собственных ошибок, которые совершал когда-то. Парадокс, что он когда-то считал, что тот, прошлый Джокер может быть сильнее, что можно по-детски сбежать и играть дальше незнамо кого. Столкнувшись с Джокером, он мог его запросто убить, потому что давно стал намного сильнее и опытнее. Страх всегда останавливал его, заставляя прятаться вместо того, чтобы принять бой, ждать, что авось все само собой исправится и забудется. Не исправится, не забудется, будет вечно всплывать, в самый неподходящий момент разрушая жизнь до основания. Нельзя жить прошлым, особенно таким. Выбрав новый путь, Ян решил, что не будет убивать, но перед этим нужно просто убить Джокера в себе, посмотрев ему в глаза и поняв, что его нельзя бояться. Хватит бегать. Взгляд Лю изменился, из затравленного став более уверенным, на смену ярости пришла уверенность. Ян закрыл глаза, полностью отпуская ментальный блок, чтобы Шири могла видеть все, что сейчас будет происходить в его сознании.

- Смотри.

Ночь, Пекин. Весь день шел дождь, и только сейчас небо наконец-то стало освобождаться от туч. Один за одним зажигаются огни большого города, того, что всегда манил, в котором главной силой казалась власть, главной ценностью – деньги, единственным поводом для уважения – страх. Крыша, мокрая от прошедшего дождя, на её краю стоит человек. Он любуется собой и трагичностью своего образа неуловимого Джокера. Длинный кожаный плащ, распущенные волосы развиваются на ветру. На его лице самодовольная маска короля мира, но он – мальчишка, плотно сидящий на кокаине и заблудившийся в собственной войне с миром. Он считает, что бессмертен и безнаказан, и щекочет собственные нервы пониманием того, что убить его может лишь он сам. Он прав. На той же крыше появляется второй человек, старше на десять лет. В желто-черной форме старшего мастера Линь Ян Шо с коротко остриженными волосами и совершенно другим взглядом. Он намного крепче Джокера, который от кокаина и вечной бессонницы скорее похож на ходячий скелет, и намного увереннее. Ян помнил тот день, когда решил, что остается неуловимым, безнаказанным, и умрет в другой раз. Прежний Лю смотрел на ночной город, стоя на самом краю крыши, он принимал решение, которое позже сломало многие жизни. Вот он усмехается и отворачивается от края пропасти, сталкиваясь взглядом с будущим собой. Но боится он, а не тот, новый Ян, который стал намного сильнее не только благодаря знаниям и навыкам, а благодаря чувству «правильно», которое начало просыпаться в его сердце. Мгновения, длящиеся вечность, и тот, что старше, хватает Джокера за шкирку, как котенка, тот даже не успевает выхватить всегда находящиеся при нем пистолеты, и швыряет его с крыши в тот ночной Пекин, в котором он останется навечно.

Кем он оставался теперь? Старшим мастером Линь Ян Шо, мужем, отцом, другим человеком, который постепенно находил свое место в этой жизни. С презрением, а не страхом к прежнему Джокеру. Ян открыл глаза, глядя на Шири.

Буря, способная разметать сейчас не только сознание Шири, но еще и пару десятков людей стихла мгновенно, как исчезают в долинах Америки небольшие смерчики. Только что она орала, не помня себя и готова была поднять руку на Яна, а вот уже затихла, возвращаясь в реальность от звуков его голоса. Удивленный и испуганный взгляд, как будто она впервые его видит. Спустя пару секунд она опустила руки, выпуская из пальцев ткань его одежды. Сжалась, ожидая удара, поставившего бы ее на место. Подобный удар один раз был в ее жизни, когда она пыталась расстаться с человеком, который много для нее значил, но который изменял. Девушка зажмурилась, чуть опуская голову, но голос мужа стих, и в и без того изнасилованное сознание полился поток образов.

И снова кино, на этот раз страшное, от которого нельзя просто убежать, нажав кнопку выключения на проигрывателе. Шири чуть отшатнулась, расширенными глазами взирая на то, чего никогда нельзя увидеть в реальности. Мгновения текли, медленно падая вниз в песочных часах ее жизни, унося кадр за кадром фильм ужасов. Ее сводил с ума факт того, насколько ее Ян отличался от того, кем он же был в прошлой жизни. В ее возрасте, не больше. Разум пульсировал, принимая, подобно губке, воспоминания от Яна. Нет, не воспоминания. Его нынешнее состояние, невообразимо переплетенное с прошлым. Дикий взгляд Джокера против ласкового и спокойного взгляда Яна. Его лицо, обрамленное короткими волосами против растрепанной шевелюры. Бледная кожа с синими прожилками и четко очерченными скулами против загорелого лица ее мужа. Худой хлыщ против взрослого состоявшегося человека. Два лица, две судьбы, два исхода из этого противостояния. Либо Ян примет Джокера, сливаясь с ним, либо отринет. И сверкая черным плащом к земле Пекина несется тонкая фигура подонка и убийцы. Шири подняла взгляд, и из глаз ее наконец потекли слезы, оставляя тонкие дорожки на щеках. Виски сдавило клещами, лишь пришло понимание. В глазах потемнело.

- Ты не он. Я ненавижу его, но люблю тебя. - Сдавленный голос и девушка, не выдержав напряжения собственного сознания, боли, разрывающей ее на частицы, второй раз упала в обморок при Яне, оседая безвольной куклой на землю.

Бой с Джокером закончился смертью прошлого, в которое Ян наконец-то смотрел без страха. Он был уверен, что в нем не осталось того Дьявола, что заставлял его нагонять страх на Пекин. В новой жизни был другой он, старше, сильнее и мудрее прежнего. Тот, что знал цену жизни, совести и любви. Шири заплакала, сейчас это было хорошо, её взгляд ожил. В следующий момент Лю подхватил её, не давая упасть. Он поднял девушку на руки и отнес её обратно в пещеру, чтобы уже там привести в чувство. Его жена, самое ценное и самое важное, что есть в его жизни, которая все равно нашла в себе силы сказать, что по-прежнему его любит. Несмотря ни на что, несмотря на то, что она знает правду, и увидела её очень хорошо. Несмотря на то, что боялась. Зайдя в пещеру, Ян взял из стоявшей у входа сумки одно из шерстяных одеял, которое расстелил на земле, чтобы уложить на него Шири. На сидевшего у стены Ху он посмотрел лишь мельком. Тот, кажется спал – аура была относительно в порядке. Лю сел на колени возле девушки и провел рукой по её лицу, после чего сосредоточился на её ауре. Зажим шел от Анахаты, но от него страдала вся Сушумна, в том числе нижние чакры, заставившие Шири потерять сознание. Ян через одежду коснулся кончиками пальцев середины груди девушки, направляя на область сердца энергию чистого зеленого цвета, которая разбивала серый блок, вызванный шоком. После этого он задержал вторую руку над областью Муладхары, и на этот раз уже красная энергия начала наполнять Сушумну, возвращая силы. После этого Ян взял флягу, все ещё находившуюся у него на поясе, и, заставив воду окутать ладонь, стал заживлять руки Шири – у неё были содраны ладони и разбиты костяшки. Энергия врачевания понадобится ещё для Ху, но он может подождать. Рука Шири сейчас лежала на ладони Яна, и он смотрел за тем, как заживает тонкая светлая кожа, которую окутывала вода, пропитанная ци золотистого цвета. Снова его любимая женщина страдает из-за него, когда заслужила своей жизнью только счастья. Лю стряхнул воду, затем провел пальцами по руке Шири от запястья к ямке между сухожилий, находя нужную точку. Он осторожно надавил на неё указательным пальцем, затем посмотрел на лицо девушки.

- Шири, ты меня слышишь? – спросил Ян, не отпуская её руку.

Боится. Но Ян был бесконечно благодарен Шири за то, что, узнав правду, она лишь просит о помощи, не отрекаясь от него. Боится и ненавидит его прежнего, но тянется к нему нынешнему со своей искренней и безусловной любовью. Он провел рукой по спине девушки, при этом настраиваясь на её ментальную энергию, не скрытую блоком.

- Посмотри мне с глаза, не бойся, - сказал Ян. – Не закрывайся щитом.

Энергия цвета индиго вплеталась в ауру Шири, считывая информацию о том, что она успела увидеть и услышать. Ху говорил о расстрельных статьях, о тех проблемах, что были у Цзин Вана из-за него. А дальше были уже образы того, что творилось в клубе. Ян в подробностях увидел, что творилось, когда в него стреляла Мария (он этого не мог вспомнить сам), видел со стороны себя-Джокера, погружаясь в омут пекинских воспоминаний. Многое из того, что видела Шири, Лю не помнил или воспринимал иначе, воспоминания Ху оказались даже страшнее, чем ожидал Ян, а ведь они ни разу не были вместе в деле, Тигр видел Джокера только во время отдыха в клубе и дома, когда приезжал с новым заданием. Очень страшно видеть со стороны себя в таком свете, понимая, что все это было на самом деле. Мы все в какой-то степени – мифологические существа, живущие собственными фантазиями о том, какими мы были, и эти фантазии часто приукрашают и пытаются оправдать то, что было в реальности.

Ян чуть сжал ладонь Шири. Он не позволит Джокеру пачкать её память этими образами, там, где есть эта удивительная женщина, не должно быть места прежнему Дьяволу. Синяя энергия, подобно бескрайнему морю лунной ночью, стала окутывать воспоминания Шири, смывая картины, которые она увидела в сознании Ху. Эти воспоминания нельзя просто маскировать – ментальный маг их легко восстановит. Их нужно смыть. Осторожно, но уверенно, синяя энергия стирала картинки, будто они были нарисованы красками на стекле. Образы становились все менее четкими, будто по этому стеклу бьют капли дождя, смешивая цвета, размывая образы и унося их с новыми потоками воды. Картина за картиной – клуб, тайки, Мария, другие девицы, лицо Джокера, все подробности кокаиновых оргий, все выходки прежнего Яна. Стирались только картины, будто Шири не заглядывала в сознание Ху, все остальное пусть остается в её памяти, Лю не собирался ей врать, лишь хотел избавить её от ненужной боли. Виски начали немного болеть от ментального напряжения, но Ян не останавливался до тех пор, пока все лишние образы не были смыты из памяти Шири без следа. После этого он обнял девушку, помогая ей сесть и укутывая её в одеяло. Он коснулся губами её виска и крепко прижал её к себе, прикрывая глаза.

- Тебе лучше? – тихо спросил Ян, склоняясь к уху девушки.

Шири помотала головой, сильнее зажмуриваясь, настолько тяжело было заставить себя взглянуть на любимого мужа. Сложно, несмотря на ласковый тихий голос, проникающий в каждую клеточку ее измученного тела. Тихо вздохнула пару раз, собирая себя в подобие кучки и открыла глаза. Она верила ему даже сейчас, полностью убирая ментальную защиту и желая лишь одного, чтобы тянущая боль навсегда ушла из груди. Мелочное желание слабого человека. Но она и была сейчас тем слабым человеком, который не мог жить с этим. Она не выдержала испытание временем, не смогла принять две души ее Яна, полностью отринув одну и теперь теряя вторую. Любимую, ласковую, родную.

Она стояла в зале, глядя в глаза Джокеру, и краски медленно стирались с кресел, уползая со стен, растворяясь в пространстве. В пыль рассыпались фигуры, звуки искажались и затихали. Мерзкая улыбка убийцы истерлась, пропадая навсегда, а за ней потух блеск его глаз. Пространство менялось, но не становясь ярче, а наоборот, теряя объем, становясь сначала двумерным, а потом и просто расползаясь туманом. Дождь смывал белый порошок на лицах и на столах, тонкие ручьи стекали с тел, вымывая пятна крови. Шум волн заменял крики боли и стоны желания. Боль растворялась в воде, утопая под бьющими волнами, унося печаль и горе. Глаза ее смотрели в одну точку до тех пор, пока последние крупицы звуков не покинули ее сознание, а эфемерные картины не превратились в белое ничто. Разум терял опоры и пытался восполнить потери, ища замену. Взгляд голубых глаз на мгновение поймал лицо склонившегося к ней Яна, и в душу чистым потоком ключевой воды потекла надежда на мирный исход их ссоры. Она как ребенок сидела, и просто разглядывала как заново родившись собственного мужа, отмечая все новые детали его внешности, и в тоже время тихо млея от его ухаживаний. Она благодарно прижалась к нему, не совсем понимая, что именно он сейчас сделал, но испытывая странное облегчение и все сильнее разгорающуюся радость.

- Ян... Прости меня, что накричала просто так... Я не знаю, что на меня нашло. Прости меня, пожалуйста. - С тихой нежностью виновато произнесла Шири, устраиваясь в объятиях мужа. Чуть повернула лицо, даря поцелуй. - Как же с тобой хорошо. Люблю тебя.

- Не просто так, - сказал Ян, после чего ответил на поцелуй Шири. – Я тебя тоже люблю, спасибо, что ты со мной, - добавил он, улыбнувшись.

То, что он сейчас сделал с её воспоминаниями, было бы несправедливо, если бы она сама не попросила о помощи. Шири знает многое, но пусть это ограничивается тем, что она слышала, а не видела своими глазами. Незачем пачкать её воспоминания тем, что он был бы рад забыть сам. Только свою память Лю отказался бы менять – это были его поступки, которые нужно исправлять, а не забывать. Он провел рукой по волосам девушки, затем коснулся губами её лба. Он вновь чуть не потерял её, в том, что она осталась, снова была только её заслуга, её бесконечная любовь и бесконечная вера.

- Я разведу костер. Там в сумке есть еда, - сказал Ян, чуть отстраняясь от Шири. – И мне нужно перевязать раны Ху.

Он коротко поцеловал девушку и пошел разводить огонь. Шири ещё вчера принесла дрова, каким-то чудом найдя их здесь. Вскоре сухие ветки затрещали, и в пещере появился тусклый красноватый свет костра, от которого почти не шел дым. Стало теплее. Ян сходил к реке, чтобы набрать ещё воды, после чего достал из сумки мазь и бинты и сел на землю возле Ху, который все это время либо спал, либо делал вид, что спит.

- Просыпайся, - он коснулся рукой левого плеча Тигра.

В ауре снова стали появляться бурые пятна – следы воспаления. Этим серьезны любые огнестрельные ранения, которые заживают тяжелее и дольше, чем ножевые. Ян не злился на Ху за то, что тот рассказал Шири. Он ведь не врал, и образы из его памяти были подтверждением его слов. В этой ситуации Лю было некого винить, кроме себя самого, все это действительно было в его прошлом. Он лишь надеялся, что Тигр больше не будет говорить лишнего.

Странный взгляд, буквально пронизывающий до спинного мозга. Нечто подобное Лао иногда чувствовал при разговорах с паяцем. После этого у девушки началась истерика, и как раз вовремя подоспел Ян. Ху понял, что сейчас лучше не вмешиваться. Неизвестно, что Лю говорил своей жене о своем прошлом, но она явно была о нем лучшего мнения. Лао удобнее прислонился к стене пещеры и прикрыл глаза. Он почувствовал странную тревогу за девушку, видя, как Ян побежал за ней. Невольно вспомнилась Чжэнь, и то, как паяц с ней обходился. Эта тоже надеялась, что Лю умеет что-то чувствовать. С улицы были слышны крики, но Ху не смог разобрать слов, потом все стихло. Вскоре Ян вернулся, неся девушку на руках. И сейчас впервые Лао понял, что что-то изменилось. Он не стал показывать, что не спит, наблюдая за происходящим из-под полу прикрытых век. Из всего, что случилось за последние сутки, это было самым невероятным. Он плохо мог различать в темноте черты лица Лю, но все равно видел, с каким трепетом он обращается со своей женой. Он назвал её по имени, которое Ху услышал впервые или просто впервые запомнил – Шири. Он никогда не слышал в голосе Яна таких нот. Лао не понял, что происходило дальше, здесь многое выходило за рамки его понимания – что с ранами, заживающими на глазах, что сейчас. Лю что-то сделал, после чего девушка успокоилась.

Никогда за те годы, что Ху знал паяца, он не видел ничего даже отдаленно похожего на живые эмоции, будто сейчас недалеко от него сидел совершенно другой человек, лишь отдельными чертами лица напоминающий прежнего Джокера. Видимо, даже Ян Лю оказался способен полюбить. Лао никак не мог связать два образа, один из которых он очень живо помнил, второй был сейчас перед ним. Долгих девять лет он постоянно видел паяца, он знал о нем практически все, в том числе неоднократно слышал рассказы о том, что Лю думал о женщинах. Шири была лаовейкой и на первый взгляд ничем не отличалась от тех женщин, которые служили для Яна товаром. Но сейчас происходило настоящее чудо. Как если бы лев, догнав антилопу, вместо того, чтобы её загрызть, лизнул её за ухом и замурлыкал. Лю пошел разводить костер, и Ху снова закрыл глаза, открыв их лишь в тот момент, когда Ян коснулся его плеча. Он обернулся и внимательно посмотрел на бывшего паяца так, будто видел его впервые, но промолчал.

На место странной звенящей пустоты, что только начала уходить из души Шири, пришла какая-то странная туповатость. Девушка с сожалением села, отпуская Яна к Ху, и проводила его практически пустым взглядом. Тихо вздохнула, кивая на его слова но не двигаясь с места. Голос доносился до нее как сквозь вату, в голове чуть гудело, а разум судорожно работал, пытаясь составить полноценную картину почти закончившегося дня. Навалилась странная усталость от чего-то страшного и пережитого совсем недавно, но она не могла понять почему. Да, бандит рассказал ей про Яна много злого. Она видела его прошлое лицо и борьбу мужа с тем самым Джокером. Она понимала, что от прошлого ему не уйти, но она поможет ему не оглядываться больше назад, как он постоянно пытался делать. Но не сегодня, хотя бы не сейчас. Девушка пыталась собрать себя в кучу, напрячься и наконец встать, но странная дрожь прошла по телу, отказывая ей в такой возможности.

Тупое состояние, тупое настроение и тупой взгляд. Шири не хватало только чуть приоткрытого рта, чтобы полностью соответствовать образу дебила, глядящего на мир пустыми глазами. Она несколько раз моргнула, покачиваясь из стороны в сторону, и слабо заскулила, как только почувствовала возле себя холодное пространство вместо теплых объятий мужа. Тут же накатил странный страх, липкими щупальцами окутывая сознания, изгоняя из него последние мысли. Откуда, почему? Главное, с чего вдруг, ведь рассказ про прошлое Яна не стал для нее неожиданностью. Втайне от мужа она давно настраивала себя на конструктивный диалог с ним, в надежде, что он найдет слова и попробует рассказать ей про себя чуть больше. В конце концов и ей было что скрывать, неожиданная агрессия Лю разбудила загнанные в самый темный угол воспоминания о расставании с единственным ее любимым человеком за год до приезда в Линь Ян Шо. Откуда же взялся ужас, окутывающий ее сейчас? Очередной виток тупого беспамятства, и Шири, не выдержав, позвала Лю, надеясь что он уже подлатал Ху.

- Ян... Мне плохо без тебя. Мне плохо... Мне страшно, не уходи. - Слова, похожие на бред сумасшедшей срывались с ее губ, а в глазах нарастала тьма. Шири слепо повела рукой перед собой, пытаясь разглядеть ее в неясном свете костра, и не понимала, почему практически ничего не видит. Сознание не выдерживало той нагрузки, которая свалилась на него в течении дня. Девушка сползла по стенке вниз, опять сворачиваясь клубочком и закрывая глаза, как будто обычная темнота была лучше той мглы, что высасывала ее последние силы. Она опять всхлипнула, боясь только одного - что останется наедине со своим ужасом одна, и муж покинет ее. Заплакала, тихо глотая слезы и не осознавая больше кто она, где находится и что вокруг нее творится.

Ян стал снимать воспаление, возникшее в ранах Ху, заставляя ша-ци впитываться в окружавшую ладонь воду. Бурый цвет уходил из ауры, а вместе с ним должна была ослабнуть боль и ощущение жара. Лю не успел обработать ранения мазью и наложить повызку, как услышал слова Шири. Он посмотрел на девушку, понимая, что сама она сейчас не успокоится. Она была сильнее в ментальной магии, потому следы стертых воспоминаний могли оставаться где-то в глубине её подсознания, и Лю просто мог до них не добраться.

- Подожди немного, - коротко сказал он Ху, кладя возле него бинты и мазь, после чего подошел к Шири.

Она свернулась клубочком возле стены и плакала, и из-за этого сердце щемило от чувства вины перед ней – неизменного спутника их отношений. Ян сел возле девушки, поднял её и прижал к себе, обнимая за плечи. Он стал гладить её по голове и спине, чтобы помочь ей успокоиться.

- Шири, я здесь, никуда не ухожу, - негромко сказал он, после чего коснулся губами её виска. – Не бойся. Ты просто устала, тебе нужно поспать. Успокойся, - Ян стал покрывать легкими поцелуями лицо девушки, продолжая гладить её по спине. Шири дрожала и при этом была на грани потери сознания. Синяя энергия Аджны была немного нарушена из-за вмешательства в её память, она должна восстановиться после сна. – Я с тобой.

Лю бережно уложил девушку на землю, укутав её в одеяло, и стал гладить её по плечу, давая понять, что никуда не уходит. Он хотел дождаться, пока она заснет, и лишь после этого возвращаться к Ху. Шири ещё и пещер боялась, что тоже накладывалось на малоприятные впечатления прошедших суток.