Конец отпуска

Несколько дней в Сычуани, в основном проведенных в поездках и прогулках по заповеднику, позволили неплохо отвлечься от работы, и Вэньхуа надеялся, что Мэйлин понравилась эта прогулка. Сычуань отличалась очень красивой и разнообразной природой: горы, леса и водопады, редкие животные и птицы, расцветшие долины и равнины, на которых вовсю хозяйничала жаркая весна, и возможность быть вдвоем, ни на кого не оглядываясь.

Вэньхуа ни за что не стал бы тратить столько дней на поездки в заповедник и прогулки, если бы рядом не было Мэйлин, а ей хотелось все показать и обо всем рассказать. И с ней рядом было очень хорошо, потому что удавалось почувствовать себя влюбленным подростком, а не серьезным взрослым уважаемым человеком уже даже из Пекина.

Они останавливались в причудливых гостевых домах, затерявшихся среди зарослей, завтракали на летних террасах сычуаньских чифанек, где блюда были хоть и не такими, как дома, но все равно с тем ароматом местных специй, которого не бывает в других местах Поднебесной. На этих террасах между столиками бегали мартышки, то выпрашивавшие, то воровавшие еду прямо из тарелок, а то, что не успевали стащить обезьянки, без зазрения совести растаскивали попугаи. И в то время, пока во всем мире экологи переживали за судьбу китайских благородных попугаев, в заповеднике эти красноклювые птицы вели себя как голуби в мегаполисе или чайки в приморском городе.

Но под конец отпуска нужно было все равно заехать в Цзинлу к родителям, и ранним утром Вэньхуа с Мэйлин уже добрались до деревни. Родители Вэньхуа ждали их с накрытым столом и за то время, пока автобус ехали от Чэнду, позвонили раза четыре.

Почти физически чувствуя, что ее фотоаппарат потяжелел на пару сотен фотографий, сделанных во время экскурсий и прогулок, Мэйлин была рада, что они все-таки туда съездили. Ей все очень понравилось, было очень интересно посмотреть на заповедник и тех животных, которые в нем жили и спокойно ходили между туристами, выпрашивая у них что-нибудь вкусное, а то и нагло воруя из карманов. Особенно она никак не могла расстаться с попугаями, подкармливая птиц крекерами и орешками. И ровно половина из всех фотографий представляла собой различные вариации Мэйлин и попугаев. А еще заповедник больших панд, плантации голубой агавы, водопады, монастыри, долина и бирюзовое озеро и даже музей динозавров. Мэйлин никогда не видела такой красоты в живую. И она довольно долго стояла у статуи Будды Лэшань, рассматривая огромную фигуру, вырезанную прямо в скале.

Но, несмотря на крем от загара, бейсболку и все остальные ухищрения, она все равно умудрилась обгореть впервые в своей жизни. Причем в самый последний день их поездки в заповедник. Она даже не сразу поняла, что что-то не так с ее мордашкой, пока Вэньхуа не сказал ей, что у нее все щеки и нос красные. Теперь Мэйлин чуть ли не ежеминутно лазила в рюкзачок за зеркальцем, в которое смотрелась, пытаясь оценить масштаб бедствия.

- Я выгляжу смешно, - сказала она, в очередной рассматривая свои покрасневшие щеки прямо на ходу, пока они шли по полю до деревни. Так было непривычно видеть на своей бледной коже эти красные пятна. Потом это все начнет облезать и шелушиться. И как назло, через пару дней выходить на работу, ожоги вряд ли успеют зажить. - Как китайский попугай с красным клювом, - добавила девушка, натягивая пониже бейсболку, чтобы падающая на лицо тень от козырька хоть немного прикрывала красноту. А Вэньхуа только стал еще темнее, и его кожа приобрела красивый насыщенной бронзовый оттенок. Вот бы и ей так быстро загорать, не сгорая.

- Ты выглядишь отлично, хоть и прячешься под кепкой, - сказал Вэньхуа.

Мэйлин старалась не обгореть во время прогулок, но все равно в последний день перед возвращением в деревню горячее Сычуаньское солнце её настигло, оставив красные отметины на носу и щеках, которые сейчас сильно беспокоили девушку. Вэньхуа не понимал, насколько много сил потребуется, чтобы убрать это покраснеете энергией врачевания, но у Мэйлин наверняка были причины, почему она не воспользовалась этой способностью. Он же лишь в теории понимал, что ей могли помочь голубой, синий и жёлтый цвета.

- У отца должна быть мазь из листьев белой шелковицы. Завтра уже краснота от неё пройдёт, - заверил девушку Вэньхуа.

Когда они переходили через поле к деревне, Вэньхуа заметил вдалеке в небе знакомого воздушного змея, который летал, расправив по ветру разноцветный хвост из длинных лент. Лулу была одна, и вряд ли с такого расстояния заметила их с Мэйлин. Она была слишком увлечена игрой.

Была суббота, и занятий в школе не было, так что Лулу ради этой прогулки ничего не пропускала, иначе стоило снова с ней серьёзно говорить о том, зачем нужно учиться.

- Смотри, они подружились, - сказал Вэньхуа Мэйлин и улыбнулся, глядя на бегавшую в поле Лулу.

Мэйлин засопела, снова пристально рассматривая себя в зеркало. Ей казалось, что она выглядит совершенно ужасно, и она не знала, кому верить, волшебному зеркальцу, которое не хотело признавать ее прекрасной, или Вэньхуа, который убеждал ее в том, что она нормально выглядит, даже хорошо, и несмотря на пятна и натянутый на лицо козырек бейсболки. Та и не определившись, кто там в итоге прав, она убрала зеркало обратно в рюкзак и решила воспользоваться предложением мужчины - если мазь действительно поможет, ей не придется красоваться с этими пятнами, какими-то глупыми - два на щеках и одно на носу.

Она отвлеклась от мыслей о своих щеках, переведя взгляд на фигурку видневшейся вдали девочку - хотя с такого расстояния ей ничего не оставалось, как только поверить Вэньхуа на слово, что это действительно Лулу. Ее синее платье мелькало ярким пятнышком среди серебряных, золотых и зеленых островков полевой травы, и Мэйлин подумала, что это очень красиво. Настолько, что она даже захотела ее сфотографировать. Может быть, Лулу сочтет это еще одним шагом к возможной дружбе. Мэйлин очень старалась с ней подружиться, просто ей было сложно подпускать кого-то слишком близко к себе. Она сделала несколько ярких фотографий, пообещав себе, что позже обязательно отправит их девочке.

- Я ему завидую, - с едва различимой тоской в голосе ответила Мэйлин, наблюдая за воздушным змеем. Взмыть бы в небо, расправить крылья, лечь на воздушные потоки и погрузиться в головокружительное и пьянящее чувство полета. Мэйлин прикрыла глаза, вспоминая вид Тибета с высоты птичьего полета - удивительно синее огромное озеро, бесконечное небо и горы с белоснежными шапками и лежащими на их склонах облаками.

Вэньхуа снова улыбнулся, глядя на то, как Мэйлин фотографировала Лулу. Он не сразу понял, о чем она сказала, но затем кивнул.

- Я думаю, даже здесь ему открывается удивительный вид. Может только ему неприятно, что его держат и не отпускают совсем на свободу, - сказал Вэньхуа.

Снова зазвонил телефон, и он ответил матери, что они будут уже через десять минут. Он специально назвал время с запасом, чтобы у неё не было причин перезваниваться в шестой раз.

- Нас ждут, пойдём, - сказал Вэньхуа. - Я уверен, что Лулу зайдёт сегодня.

Ей было скучно в деревне, и она не могла упустить возможность с ними пообщаться. При этом девочка стеснялась Мэйлин, хоть и всем видом старалась это не показывать. Они чем-то были похожи, и Вэньхуа считал, что со временем они могли подружиться.

На участке их первым встретил Мики, который не лаял, а сначала бросился на Вэньхуа, попытавшись поставить лапы ему на плечи, после чего подошёл к Мэйлин и принялся облизывать её руки. Но тут появилась Дин тайтай и велела всем идти за стол, потому что еда уже остывала, а разогретые дим сам уже совершенно не вкусные. Вэньхуа выслушал мать, поцеловал её в щеку и пошёл относить в дом рюкзаки, пока Дин тайтай пошла обнимать и целовать Мэйлин, а затем с удвоенной решительностью звать всех за стол.

Мэйлин казалось, что Вэньхуа ее понимает, когда тоже смотрит на парящего в небесной синеве разноцветного змея. Когда его яркие ленты хвоста покорно плещутся в воздушных потоках, а сам змей рвётся из рук, пытаясь обрести свободу, чтобы унестись ещё выше и ещё дальше. Мэйлин вспомнила детские сказки, в которых облака были похожи на волшебные замки, корабли и великанов, фантастических зверей и героев. Наверное, змею хочется улететь туда, в ту страну, где все эти сказки становятся реальностью. Потому что наверное именно туда отправляются все детские игрушки, когда их маленькие хозяева вырастают и становятся слишком большими, чтобы играть и вести себя, как дети. Мэйлин улыбнулась - а они с Вэньхуа хоть на чуть-чуть, но заглянули в эту волшебную загадочную страну, пока мастерили змея и запускали его в небо.

Дин сяншен и Дин тайтай их уже ждали, наверное, с самого раннего утра. Мики снова принялся ластиться, и Мэйлин погладила его по огромной комсматой, как у настоящего медведя, голове. Она обняла Дин тайтай и попросилась сходить вымыть руки, прежде чем садиться за стол. Она сняла бейсболку и ещё раз посмотрела в зеркало на порозовевшие щеки и нос. Конечно, в Пекине она будет выглядеть странно, но в деревне на это ведь не должны обращать внимание? На фоне загорелых смуглых жителей деревни ее кожа все равно казалась молочн-белой. Мэйлин вернулась на кухню, а потом вышла на веранду, потому что стол снова был накрыт там. Было немножко грустно, что отпуск закончился, но Мэйлин соскучилась по своей работе, ведь наверняка столько интересного произошло за эти две недели в клинике.

- Мы вас уже заждались, - сказала Дин тайтай. - Дачжи, иди за стол, сколько можно звать?

Она больше суетилась, чем ворчала, и просто хотела больше времени провести с детьми, которые вот-вот собирались возвращаться в Пекин. Дин тайтай знала, во сколько шел автобус из города, и что Вэньхуа и Юн Мэйлин не могли приехать раньше, и все равно надеялась, что вдруг им бы это удалось.

- Устали ездить? Я говорила Вэньхуа, что в отпуске нужно отдыхать, а не мотаться по всей провинции, - сказала Дин тайтай, когда девушка помыла руки и вышла на веранду. - Вам с ним когда уже на работу выходить?

Цянши считала, что правильнее было бы, чтобы молодежь выбралась на пару дней погулять по заповеднику, а потом спокойно отдыхала в Цзинлу, потому что набегаться они оба успеют на работе. Если бы еще сидели в офисах целыми днями, а так им там даже отдохнуть нормально некогда, бегают и не спят ночами. Дин тайтай принесла из холодильника кувшин с домашним вином, затем расставила стоявшие стопкой на столе тарелки и разложила палочки, после чего села за стол.

Вэньхуа вымыл руки, затем вышел на веранду, где командовала и суетилась мать. Отец старался не путаться у неё под ногами, лишь наблюдал с доброжелательной ухмылкой за всем происходящим, но за стол сел. Он понимал, с чем связана вся эта суматоха, и почему бесполезно успокаивать супругу, которая и так с вечера дважды перемыла весь дом, а затем принялась готовить еду на роту солдат, чтобы хоть чем-то себя занять.

- Мам, мы отдыхали, - ответил Вэньхуа. - Ездить по заповеднику - это ведь не работать.

Он сел за стол и, когда отец положил себе на тарелку какие-то из закусок, принялся за еду сам. На веранде пахло острыми и пряными сычуаньскими специями, которые ассоциировались у него с домом. Он и в Пекине готовил в основном сычуаньские блюда, но никогда не делал ничего сложного, в то время как его мать могла делать кулинарные шедевры, на готовку которых уходило больше часа, а то и двух.

Вэньхуа был уверен, что за время отпуска в Цзинлу можно сойти с ума от скуки. Родители хотели с ним пообщаться, но для этого достаточно было пары-тройки дней. Потом все равно он начал бы сталкиваться ними характерами, они принялись учить бы их с Мэйлин жизни, и в итоге радость встречи была бы омрачена мелкими и не очень мелкими недопониманиями. Вэньхуа хорошо знал своих родителей: от отца он унаследовал упрямство, которое уже проявилось в их отношениях с Мэйлин, а мать все никак не могла смириться с тем, что он давно стал взрослым и живет своей жизнью.

- Дин тайтай, наоборот, я совсем не устала, - заверила Мэйлин маму Вэньхуа. Она села на её ставшее привычным место спиной к лестнице. Мики тут же положил тяжёлую голову ей на колени и принялся тактично, но настойчиво напоминать о себе, чтобы ему дали что-нибудь вкусненькое. Трехцветная кошечка вертелась неподалеку, но пока не подходила близко. - Я такой красоты, как в Сычуани, нигде не видела. У меня много фотографий, хотите, я отберу те, на которых мы с Вэньхуа вместе, и пришлю их вам?

Ей очень хотелось понравиться родителям Вэньхуа и подружиться с ними, и ей казалось, что маме Вэньхуа будет приятно получить фотографии. Конечно, это не то же самое, если бы они с Вэньхуа были рядом, но это все-таки лучше, чем ничего. Ее мама, например, очень любила рассматривать старые фотографии, хотя и было довольно сложно от нее, всегда строгой и сдержанной в проявлении сентиментальных чувств, ожидать подобной привязанности к воспоминаниям. Может быть, Дин тайтай это тоже нравится?

- В понедельник, - ответила девушка, следом за Вэньхуа положив себе на тарелку всего понемногу. Мама Вэньхуа всегда очень много всего готовила, и Мэйлин считала своим едва ли не святым долгом попробовать всё из тех овощных блюд, которые были приготовлены. Тем более, что все было хоть и острым, но очень вкусным. Она сразу попробовала ещё горячий дим сам и запила его чаем, чтобы было не так остро. - Я очень соскучилась по работе, надеюсь, мне сразу дадут нескольких пациентов.

Ван Цянши немного нахмурилась, посмотрев в сторону сына, затем улыбнулась Юн Мэйлин, когда та заговорила о фотографиях.

- Мы будем очень рады, если ты сделаешь фотографии, - ответила Дин тайтай. - У меня нет новых фотографий Вэньхуа с тех пор, как он закончил университет. И те есть только потому, что я смогла его поймать с фотоаппаратом.

Она хранила семейные фотографии, а некоторые из них стояли в рамках на комоде в спальне и висели на стене в большой комнате. Снимки родителей и её собственная свадебная фотография, редкие кадры из её семейной жизни и несколько снимков с Вэньхуа в разные периоды его детства и юности. Еще на книжной полке в гостиной хранилась пара журналов, в которых были статьи, где её сын был соавтором. Она как-то случайно нашла эти журналы, когда была у него в Пекине и наводила порядок, и он разрешил ей их забрать. Дин тайтай не понимала там половину слов, но показала журналы всем соседям и дальним родственникам.

- А когда вы в отпуск уезжаете, кто занимается пациентами? - спросила Ван цянши.

- У тебя еще есть фотография с сайта клиники, - напомнил Вэньхуа.

Её нашла мама Лулу и распечатала, решив, что его матушка будет рада. И он был благодарен, что Чжан Цянлу не показывала его родителям фотографии из социальных сетей. Там обычно не было никакого компромата, но все равно.

- Во время нашего отпуска пациенты, которых не успели выписать, находятся под присмотром наших коллег, - ответил Вэньхуа. - Но мы всегда согласовываем отпуска заранее, и обычно к нам в палаты не кладут тяжелых, когда знают, что придется менять лечащего врача.

Из его пациентов в клинике оставалось пять человек, и четверо из них уже наверняка отправились по домам. Только один, проходивший курс нейрореабилитации, должен был задержаться еще надолго. Его взял на время сам Ши дайфу, который в свойственной ему манере сказал, что по примеру старшей медсестры решил заняться уходом за фикусами.

Отец тем временем налил всем домашнее вино и предложил выпить за удачный отпуск, тем самым давая понять супруге, что согласен с детьми и тоже считает прогулку по заповеднику хорошим отдыхом. Вэньхуа отпил буквально пол глотка вина и отставил стакан в сторону. Домашнее вино было вкусным и легким, но он практически не пил алкоголь. Привык, что в любой момент может понадобиться в клинике, да и знал, как алкоголь влияет на мозг.

Мэйлин забавно поморщилась, когда Вэньхуа сказал про фотографию с сайта клиники. Ее фотография там тоже была, и было понятно, откуда пациенты берут сравнение с наркоманами и беременными школьницами. Вэньхуа, видимо, фотографировали после ночной смены и целого ряда сложных операций, а Мэйлин выглядела испуганной и очень бледной, хотя и старалась улыбаться, да еще и рабочая форма ей на тот момент была великовата, отчего складывалось впечатление, что она старается полами прикрыть нечто, что не хочет демонстрировать. Определенно, фотограф был от бога. Если кто и получился хорошо на этих фотографиях, так это Син цзынли, потому что хуже, чем есть, все равно уже не сделаешь...

Ей казалось, что Вэньхуа не очень любит фотографироваться. Он, конечно, не отказывался от того, чтобы она его фотографировала или чтобы они сфотографировались вместе, но никогда не выступал инициатором, и Мэйлин приходилось постоянно бдительно помнить о том, что нужно запечатлеть на память что-нибудь интересное, удивительное или просто красивое. Например, она и забавный вихор на затылке Вэньхуа. Наверное, надо будет эту фотографию тоже отослать его маме - она необычная.

Несмотря на то, что отдыхать в деревне у родителей Вэньхуа было здорово, Мэйлин хотелось приступить к работе, снова пройти по палатам на обходе, поинтересоваться делами каждого из вверенных ей пациентов, заняться штурмом какого-нибудь сложного и запутанного случая болезни. И хорошо бы ей сразу поставили операцию в понедельник - можно что-то простое, чтобы руки вспомнили и быстрее получилось включиться в работу. Она едва коснулась губами ароматного напитка, чисто символически, чтобы не обижать папу Вэньхуа, и отдала должное наготовленным вкусностям.

- Дин сяншен! - раздался с улицы перепуганный голос одного из соседских мальчишек. - Дин сяншен!

Мики выбежал из-за стола, подбежал к калитке и принялся лаять. Не агрессивно, но ему полагалось охранять дом, что он и делал. Мальчишка остановился у калитки и стал высматривать хозяина дома, который встал из-за стола и вышел с веранды.

- Сяоли, что случилось? - спросил Дин сяншен. - Мики, перестань.

Пес замолчал и отошел от калитки. Мальчик открыл калитку и зашел на участок, даже не глядя в сторону мастифа - они были знакомы.

- Дин сяншен, там Лулу стало плохо, тетушка Чжан сказала к вам бежать, - затараторил Сяолун. - Она в поле была, а потом домой возвращалась, стала кашлять и терять сознание. Она у себя дома сейчас.

Он говорил на сычуаньхуа.

Вэньхуа обернулся, когда услышал во дворе голос Сяоли. Он встал из-за стола следом за отцом, потому что за время жизни в Пекине уже привык откликаться на "Дина сяншена". Когда он услышал, о чем говорил Сяоли, он нахмурился и посмотрел на Мэйлин, затем вспомнил, что она не понимала сычуаньский диалект.

- Мэйлин, там Лулу стало плохо. Похоже, что сердце, - объяснил он тем спокойным тоном, которым на работе отдавал распоряжения при работе с экстренными пациентами. - Пап, мы пойдем к Лулу, вызывай скорую, - добавил он, обращаясь к отцу. - Идем, - добавил он, обращаясь к Мэйлин.

Мать тут же попыталась расспросить Сяоли, но отец попросил её не вмешиваться. Со слов мальчишки ничего толком не было понятно, но скорая сюда добиралась долго, а ни в деревне, ни у них с Мэйлин с собой не было реанимационного оборудования и препаратов.

К дому Лулу они добирались практически бегом. Он стоял на соседней улице, и на дороге у калитки уже собрались некоторые из соседей, наперебой обсуждавшие, что делать дальше. Вэньхуа протиснулся к калитке, пропуская Мэйлин вперед, и им на встречу уже выбежала тетушка Чжан.

- Она в доме, - взволнованно сказала бабушка девочки. - Опять в поле выбиралась, носилась там с самого утра. Я не знаю, что с ней, может, змея?