Гостья из Чэнду

Ночью у Лулу поднялась небольшая температура как ответ на хирургическое вмешательство. Мэйлин велела бы просто наблюдать за девочкой, но та сквозь сон пожаловалась на боль, поэтому Мэйлин сочла возможным ввести внутривенно ещё одну дозу ибупрофена. Несмотря на скепсис, с которым многие относились к данному препарату, считая его чуть ли не placebo, Лулу он помогал, и девочка спокойно уснула. А к утру температура спала - детский организм удивительно быстро адаптировался и восстанавливался.

Мэйлин, хоть и бессовестно спала почти всю ночь, пусть и по два часа в несколько подходов, ощущала себя совсем не выспавшейся. Она все таки заставила себя заполнить протокол, стараясь не забыть все подробности. В воскресенье не бывало планерки, потому что Фэн дайфу изволил почивать дома, а не коротать ночи и выходные в клинике, так что у Мэйлин появились целых свободных полчаса, за которые, отдавая должное завтраку и больничной овсянке, она с грустью вспоминала божественный фамичжоу Дин тайтай. Побыстрее закончив завтракать, Мэйлин поднялась в интенсивную терапию - Лулу уже не спала. До приезда ее матери нужно было закончить со всеми обследованиями на сегодня и выцепить неонатолога, который вчера возился в своём отделении со сложным новорожденным, поэтому не смог подойти. Но начала Мэйлин с осмотра, УЗИ сердца и перевязки.

Послеоперационная рана выглядела чистой и аккуратной, хотя, глядя на швы, стягивающие кожу, Лулу была явно расстроена. Мэйлин пообещала, что сделает все возможное, чтобы этого шрама не осталось, и рассказала Лулу о том, как порезала руку и какой там был шрам, а сейчас его было совсем не видно. Кажется, Лулу немного успокоилась и повеселела.

Ночь прошла достаточно тихо. Через приемное поступило по очереди три пациента, которых нужно было госпитализировать и следить за динамикой, потому что каждый из них нашел по оригинальной причине удариться головой и заработать сотрясение, но никаких срочных операций и прочих экстренных ситуаций. Пациент Ши дайфу был в том состоянии, какого следовало ожидать, и даже с кучей карт удалось разобраться быстрее, чем рассчитывал Вэньхуа. Так что под утро у него было даже часа четыре на сон.

С Мэйлин они не пересекались: так получалось, что он заходил к послеоперационному пациенту Ши дайфу не в то время, когда девушка проведывала Мэйлин, а специально её он не искал, зная, что ей нужно найти время на сон. Только утром, когда уже начался воскресный рабочий день, Вэньхуа поднялся к Лулу и был уверен, что застанет там Мэйлин. Он подошел как раз в тот момент, когда она делала перевязку, и они что-то оживленно обсуждали, вероятно, внушительный шов, остающийся после такого рода вмешательств.

- Я не смотрю, - предупредил Вэньхуа, подходя ближе, и встал в пол оборота к Лулу, чтобы видеть её только краем глаза и при этом иметь возможность общаться с Мэйлин. - Доброе утро. Лулу, как самочувствие?

По Мэйлин было видно, что она толком не выспалась. Она говорила, что еще хуже себя чувствует, если спит урывками, но этой ночью не спать вовсе она не могла.

Лулу плохо спала ночью, и утром она чувствовала, как болят ребра, чешется шов и трудно дышать. Она уже устала лежать в кровати и выучила наизусть все, что могла видеть вокруг: голубую штору, расставленные кругом аппараты, край спинки кровати напротив, потолочные плитки и прочие мелочи. Она плохо помнила, как ночью к ней заходила Юн Мэйлин, но сейчас была рада её видеть, потому что это интереснее, чем лежать и смотреть в потолок. Только вот шрам оказался огромным и страшным, и, увидев его, Лулу была готова от обиды расплакаться, хоть и стыдно было при Юн Мэйлин. Девочка внимательно посмотрела на руки Юн дайфу, чтобы убедиться, что от похожего шрама у той совсем не осталось следа. А потом пришел Вэньхуа, которого на этот раз не пришлось просить, чтобы отвернулся.

- Привет, - отозвалась Лулу. - У меня ужасный большой шов, - хмуро ответила девочка.

Это сейчас волновало её даже сильнее, чем тикавший всю ночь над ухом кардиостимулятор и боль в ребрах. Она как представляла, что шрам останется навсегда, становилось прям жутко.

- Но Юн дайфу говорит, что он пройдет полностью, - чуть бодрее добавила она. - Когда мама приедет?

Обрабатывая рану ватным тампоном, смоченным хлоргексидином, Мэйлин, тем не менее, не предпринимала никаких дополнительных мер, чтобы побыстрее заживить шрам. Она чувствовала, что у неё не так много сил, она не выспалась и устала, и в таком состоянии быстрее могла навредить, чем помочь. Ей было жалко Лулу, шрам выглядел большим и неприятным, с красноватыми краями и сиреневого цвета шовной нитью, перехватывающей кожу с обоих сторон от разреза. Но Мэйлин видела намного больше, чем можно было заметить с первого взгляда на шов - что он чистый, аккуратный и ровный, что заживает первичным натяжением и, скорее всего, даже если не прибегать к врачеванию, со временем он станет почти незаметным. Конечно, не сразу и не быстро, но все же.

- Привет, - улыбнулась Мэйлин Вэньхуа, когда услышала его голос за спиной, что он не смотрит и можно спокойно продолжать им своё занятие. Мэйлин подумала, что Лулу сейчас начнёт брыкаться и пытаться спрятаться, во всяком случае, она сама в подобной ситуации так и сделала бы, но девочка продолжала лежать спокойно, чтобы у Мэйлин была возможность закончить перевязку.

- Пройдёт полностью, - уверенно подтвердила Мэйлин, выбрасывая ватный тампон в контейнер для отходов и беря в руки салфетки и широкий поластырь, которым было удобнее заклеивать такие раны. Она наложила длинную стерильную салфетку на грудь Лулу, заклеила ее и прикрыла девочку одеялом. - Мы всё. Лулу, сегодня днём я принесу корсет, который будет нужно носить, чтобы не больно было двигаться и глубоко дышать.

Лулу держалась и не жаловалась, и её выдержка приятно удивила Вэньхуа. Он понимал, что ребенку не нравится, что она в больнице, где из знакомых людей рядом только Мэйлин, с которой она только недавно познакомилась, и есть медсестры, которых она видит впервые, при этом ей нельзя подниматься с кровати и ей накануне провели операцию на открытом сердце, и шов на коже был наименьшей из бед. Вэньхуа улыбнулся Мэйлин в ответ и чуть поклонился, когда она объявила, что закончила перевязку.

- Мама прилетит в одиннадцать, и где-нибудь через час-полтора будет здесь, - ответил он на вопрос Лулу. - Ты завтракала?

Он заметил, что они с Мэйлин уже начали находить общий язык. Лулу ей верила и была готова её слушаться, а Мэйлин нянчилась с девочкой, как ему показалось, сильнее, чем стала бы возиться с любым другим пациентом. Например, перевязки обычно делали медсестры, а хирурги если при этом и присутствовали, то только чтобы со стороны посмотреть, как заживают швы.

Вэньхуа посмотрел на время в телефоне. До приезда Цянлу было еще долго, и то, если рейс не задержится. Нужно было её дождаться, чтобы Мэйлин объяснила все о том, как дальше быть с Лулу. После этого они могли ехать домой, оставив девочку с матерью. Его сменщик уже пришел, и Вэньхуа передал ему дела, так что мог ехать отсыпаться, но он рассчитывал дождаться Мэйлин и ехать вместе.

- А как выглядит этот корсет? - с интересом спросила Лулу.

Ей сразу вспомнились сказки про принцесс, поэтому слова Юн дайфу её не напугали. Если в корсете еще можно будет двигаться и даже ходить, пусть вообще будет какой угодно. Лулу обернулась на Вэньхуа.

- Завтракала, - ответила девочка.

Она отказалась от каши, съев только пару ложек и то после долгих уговоров медсестры, попила чай и поела нарезанное ломтиками яблоко. Ей не хотелось есть, хотя обычно она на аппетит не жаловалась. А гунъян, которая принесла завтрак, сказала, что не расскажет врачам, что она плохо ест. если она съест хотя бы две ложки каши.

- Юн дайфу, а когда мне можно будет ходить? - спросила Лулу.

- Он выглядит как широкая плотная полоска ткани, которая застегивается на груди, - объяснила Мэйлин. У нее, в отличие от Лулу, не возникало никаких ни романтических ни сказочных ассоциаций, и в ее представлении корсет выглядел непривлекательно, но был чрезвычайно полезен, и за это ему можно было простить любые внешние недостатки. - Увидишь, когда принесу.

Лулу могла болтать без остановки, и ей все было интересно, но она, пока болтала, хотя бы не крутилась и лежала спокойно. Мэйлин аккуратно сложила все инструменты и материалы для перевязки обратно в почкообразный лоток, который взяла из перевязочного кабинета, накрыла его белой салфеткой, и поставила сверху на контейнер для отходов, который переставила на тумбочку. Она попросила одну из медсестер, дежурящих сегодня в отделении, отнести все обратно на свои места, а инструменты простерилизовать.

- Если не будешь пытаться встать сегодня, то завтра переведем тебя в другое отделение, на том этаже где работаем мы с Вэньхуа, и сможешь недолго походить, - Мэйлин подумала о том, что сейчас, вероятно, она сама себе роет могилу. Потому что, привыкнув к вялым и умирающим после АКШ лебедям, которым сложно даже добрести до ванной комнаты в палате, чтобы три раза не отдохнуть у стеночки, она не рассчитала, что у ребенка энергии изначально больше. И что ее немного значительно отличается от того немного, которое имеет в виду Мэйлин. Но теперь отказываться от своих слов было уже как-то нехорошо, поэтому она строго добавила: - Если будешь слушаться, то совсем скоро сможешь походить сама по коридорам и посмотреть на клинику. Но чтоб от мамы ни на шаг.

Вэньхуа живо представил себе, что за опасность представляла из себя Лулу, получившая право ходить по коридорам в кардиохирургии и нейрохирургии. С тем же успехом можно было завести в операционной одну из сычуаньских мартышек, и никакие обещания слушаться Цянлу и от неё не отходить этого ребенка не удержат. Тетушке Чжан она вон тоже обещала не бегать за пределы деревни без взрослых, при этом все свободное время она ошивалась где-то в полях. Но не к кровати же её привязывать, в самом деле.

- Лулу, только не забывай, что в основном в больнице лежат сильно больные люди. Им нужно, чтобы тут было тихо и спокойно, - сразу предупредил Вэньхуа.

Самочувствие пациента складывалось из его объективного состояния и внутренней картины болезни, то есть того, как он воспринимает происходящее с ним. Поэтому кто-то страдал и умирал после незначительного сотрясения, а кто-то был полон сил, чудом выжив после тяжелейших травм. Для Лулу даже прошедшая операция на сердце вряд ли надолго станет поводом угомониться. Впрочем, Вэньхуа это скорее радовало.

К нему подошла постовая медсестра и что-то негромко сказала. Он нахмурился.

- Я сейчас подойду, - сказал он Лулу и Мэйлин и отошел к находившемуся в этом же отделении пациенту Шу дайфу, у которого поднялась температура.

Вэньхуа посмотрел на записи в карте, проверил состояние пациента и назначил жаропонижающее. Это было работой дежурного, который его сменил, но так было проще, чем искать Чжана.

Лулу радостно улыбнулась, услышав, что переедет на этаж, где работают Юн Мэйлин и Вэньхуа, да еще и можно будет посмотреть клинику, и потому на предостережения Вэньхуа лишь кивнула. Она и так догадывалась, что тут нельзя шуметь, раз все разговаривали вполголоса. Девочка неодобрительно посмотрела на Вэньхуа и медсестру, когда они куда-то отошли. И как только Юн Мэйлин это позволяла. Медсестра была довольно доброй и милой, но страшная же и старше него. А Юн дайфу была красивая. У неё были длинные густые волосы, о каких Лулу с её крысиным хвостом могла лишь мечтать, и еще Вэньхуа она явно нравилась.

- Это хорошо, что операцию мне делали вы, - со знанием дела сказала Лулу. - Это же неправильно было бы, если бы меня видел голым мужчина?

Она не знала, сколько человек проводило операцию, но зато считала, что с врачом ей очень повезло. Вот как бы Вэньхуа делал те же перевязки, это ж со стыда умереть можно.

- Юн дайфу а кого лечит Вэньхуа? Они тоже здесь? - спросила Лулу.

Ей нельзя было вставать с кровати и нежелательно шевелиться, но говорить ей никто не запрещал.

Вэньхуа отошел с медсестрой к одному из своих пациентов. Мэйлин не знала точно, к какому именно, но, судя по выражению лица Вэньхуа, вряд ли было что-то хорошее. Девушка проводила их взглядом и повернулась обратно к Лулу, слегка усмехнувшись ее вопросу.

Она могла лишь представить себе реакцию Лулу, когда бы та узнала, что первоначально ее планировал оперировать сам Фэн дайфу, которому ни много ни мало уже три четверти века. Так что наверное да, очень хорошо, что именно она делала операцию Лулу. Но вообще воспитанная в строгости и безусловной стыдливости своего тела и своей наготы, Мэйлин понимала девочку. Она бы и сама невероятно стеснялась, если бы ей делал операцию на сердце какой-нибудь молодой и привлекательный мужчина. Но она тут же вспомнила, как ей делали татуировки. Конечно, того мужчину было сложно назвать молодым и привлекательным, потому что татуированный с ног до головы амбал под два метра ростом воспринимался исключительно как тату-мастер, а не как мужчина, которым он, несомненно, являлся. Тогда Мэйлин не стеснялась. И вряд ли бы стеснялась в том состоянии, в каком вчера была Лулу - там как-то не до стеснения.

- Если бы тебя видел голой мужчина, который не является твоим мужем или возлюбленным, то это было бы неправильно. А если врач, который хочет тебе помочь, чтобы у тебя ничего не болело и ты поскорее выздоровела - то ничего страшного. Ведь когда врач лечит, он не думает о том, женщина перед ним или мужчина, он думает только о том, как вылечить, - наконец ответила она, найдя тот самый оптимальный вариант, который можно озвучить десятилетней девочке. - Вэньхуа обычно лечит тех, кто, например, упал и сильно ударился головой, поэтому у него сотрясение. или ударился спиной и больше не может двигаться. Вэньхуа может помочь таким людям. Я не знаю точно, есть сейчас тут его пациенты, обычно здесь бывают все, у кого, как у тебя, была операция.

У Лулу сразу возник миллион вопросов о том, что правильно, а что нет, но она не решалась задать их Юн дайфу. Просто считала, что все равно ей повезло, что ей врачом была женщина, и не нужно уговаривать себя, что нет ничего страшного, если врач - мужчина.

- А как делать операцию на голове, если там - твердый череп? - с интересом спросила Лулу. - Череп пилить что ли?

Ей было любопытно. У неё вот был шов там, где ребра. Наверное, их как-то разрезали, ведь сердце же бьется где-то там под ребрами. Но все таки ребра - это кости, как у курицы, их много и они довольно тонкие. А вот череп - он же такой плотный и прочный.

Лулу думала, смогла бы она работать врачом. Пока ей казалось, что это довольно интересно. И у них красивая форма. Она уже заметила, что люди здесь носили три разных вида формы. Одна была у Вэньхуа и Юн Мэйлин, то есть у врачей. Другая была у девушки, которая приходила делать уколы утром, такая же, как у той, что увела сейчас Вэньхуа. А у тех, кто приносил еду и мыл полы, форма была еще другой.

Пациент был в вегетативном состоянии, и Ши дайфу был прав, он вряд ли из этого состояния выйдет. Но все равно нужно было делать положенные назначения, следить за температурой тела и динамикой состояния.

Вэньхуа довольно быстро вернулся обратно к Лулу, и услышал её вопрос, по которому понял, что разговор у них с Мэйлин шел на какие-то интересные темы.

- Лулу, ты кому собралась пилить череп? - спросил он.

В этот момент у него пришло сообщение, и он достал телефон, чтобы прочитать. Он снова взглянул на время, затем ответил смской.

- Мама прилетела. Сейчас получит багаж и будет ловить такси, - объяснил он.

Это было очень хорошей новостью. Чем быстрее Цянлу приедет в клинику, тем быстрее Мэйлин сможет уехать домой. Завтра уже нужно было выходить на работу, а для этого сегодня нужно было хоть немного отоспаться. К тому же Лулу будет спокойнее с матерью, которую пустят в отделение интенсивной терапии, если лечащий врач предупредит медсестер. В воскресенье ни у кого даже не возникнет лишних вопросов.

Он посмотрел на Мэйлин, пытаясь понять, насколько Лулу её достала вопросами.

Лулу задавала довольно странные вопросы. Мэйлин немного удивленно на нее взглянула, но, наверное, в девочке просто говорило любопытство, которое не могло найти выход, кроме как в этих вот вопросах - ей нельзя было особенно активно барахтаться и тем более нельзя было вставать с кровати, а Лулу было скучно. А когда человечку скучно, в голову, под этот самый твердый череп, лезут, помимо странных вопросов, еще и очень странные мысли. Просто некоторые оставляют их при себе, а некоторые, как Лулу, говорят вслух.

- Иногда приходится и пилить, - согласилась Мэйлин. Она вот после памятной краниотомии очень не любила кому бы то ни было пилить черепа. Тогда она была под впечатлением от проведенной ею операции, но чуть позже поняла, что не хотела бы повторить этот уникальный опыт, особенно когда в нем нет острой необходимости.

Вэньхуа вернулся и избавил Мэйлин от необходимости во всех подробностях объяснять, кому нужно что-нибудь распилить, да еще и сказал, что Цянлу прилетела и скоро будет в клинике. Мэйлин улыбнулась мужчине, не слишком явно и даже чуть-чуть застенчиво.

- Лулу, скажи мне лучше, у тебя болит что-нибудь? - перевела тему с черепов на саму Лулу Мэйлин. Ночью у девочки была температура, невысокая, но все же, и она жаловалась на боль. Анальгетики ей помогали, но их действие, к сожалению, не было бесконечным, и постоянно требовалось введение новых доз препаратов. Рассеченные кожа и грудина еще долго будут болеть, заживая, а пользоваться сейчас своими способностями Мэйлин не могла, чтобы не навредить еще больше.

- Никому, - решительно ответила Лулу. - Подслушивать не хорошо.

Она поерзала в кровати и подумала, как было бы хорошо, если бы ей разрешили хотя бы сесть. У неё уже затекала спина, и лежать было неудобно. Она в жизни так долго не лежала на одном месте. Но хоть мама приехала, и эта новость заставила Лулу улыбнуться. Только вот мама будет волноваться, а её не хотелось расстраивать. Она и так редко приезжала.

- Ребра болят и спина затекла, - призналась Лулу. - А сесть нельзя? - с надеждой спросила она у Юн Мэйлин.

Она уже поняла, что все вопросы нужно было задавать Юн дайфу, Вэньхуа ничего не решал, он просто подходил узнать как дела. Он вон черепа пилит, у него своя работа.

- Вы только скажите маме, что со мной все хорошо, - попросила девочка. - А то она будет волноваться. Ребра не сильно болят, правда, - она посмотрела на Юн Мэйлин и постаралась поймать её взгляд.