Гостья из Чэнду

Ребра болят. Обычно жаловались на грудину, но Мэйлин подумала о том, что Лулу пока ещё не сведуща во всех тонкостях анатомии и может считать грудину тоже ребрами. Это было не суть важно. И девочка тут же, боясь этим расстроить мать, добавила, что лишь бы ей не говорили и что ребра болят не очень. Лулу не хотела причинять неудобство Цянлу своими жалобами, и Мэйлин настолько ясно увидела сейчас на месте Лулу себя, что ей даже стало неловко. Постоянно молчать о себе, чтобы не приведи небеса вокруг кто-то начал волноваться. У Мэйлин зародилось подозрение, что болеть сердце у Лулу начало довольно давно, но она об этом молчала, считая, что само пройдет, если не обращать на это внимания. Она поднялась и отошла к посту медсестры, в шкафчике за которым хранились медикаменты. Мэйлин не стала набирать полный шприц ибупрофена, ограничившись лишь половиной стандартной детской дозировки, и вернулась обратно к кровати девочки.

- Мы договорились, что ты будешь честно говорить обо всем, что у тебя болит, - напомнила Мэйлин, вставляя шприц в катетер на локтевом сгибе девочки и медленно вводя лекарство. - Можешь не рассказывать об этом маме, если не хочешь, но медсестре, мне или Вэньхуа говори всегда. Мы не станем тебя от этого меньше любить.

Она убрала опустевший шприц. Мэйлин волновалась за девочку, возможно, даже больше, чем за кого-то другого. Она была маленькой, но очень живой и подвижной, и ей уже в таком нежном возрасте пришлось перенести сложную операцию на сердце. И то, что она скучала по матери, но боялась признаться в том, что ее что-то беспокоит, слишком сильно напоминало Мэйлин саму себя.

- Сесть будет можно только в корсете. Его уже скоро привезут, и я тебе его принесу. А бабушке позвонишь когда снимем кардистимулятор, раньше нельзя, а то аппарат будет плохо работать, - кардиостимуляторов было огромное множество видов, и к каждому из них был целый перечень показаний и противопоказаний. Были и такие, которые не запрещали использование мобильных телефонов, но в реанимации они в принципе не разрешались.

Лулу удивленно посмотрела на Юн дайфу, будто решая, можно ли верить таким словам. Они друг друга знали всего ничего, а Юн Мэйлин говорила, что её любит, и не будет любит меньше, если она будет говорить, когда у неё что-то болит. И говорила так, что девочка ей верила. Лулу поначалу очень ревновала Вэньхуа к его девушке: он и так редко приезжал в Цзинлу, а тут приехал не один, и потому с ним даже толком не удалось пообщаться. Поэтому к Юн Мэйлин девочка относилась настороженно, хоть и не без любопытства. А сейчас Лулу искренне улыбнулась.

- Хорошо, я буду рассказывать. Но сейчас правда меньше болит, - сказала девочка.

Ей хотелось, чтобы Юн дайфу быстрее принесла корсет, и можно было хотя бы сидеть. А еще хотелось, чтобы сняли этот кардиостимулятор, тиканье которого Лулу уже успело надоесть.

Ей не нравилось чувствовать. что с ней что-то не так. Лулу не терпелось быстрее стать здоровой. А в её представлении это означало, что отключат кардиостимулятор, вытащат из руки иголку (в её представлении катетер был страшной железной иголкой в вене), снимут повязку и разрешат сидеть и ходить.

Вэньхуа внимательно посмотрел на Мэйлин, услышав её слова. Он понял, что просьба Лулу зацепила в ней что-то глубоко личное, то, с чем она сама в последнее время пыталась бороться. У них были разные ситуации: Мэйлин привыкла сдавать экзамены, потому что постоянно чувствовала, что должна соответствовать строгим требованиям матери, но внимания со стороны Юн тайтай она при этом наверняка получала более, чем достаточно. А Лулу очень редко виделась с матерью и наверняка подсознательно считала, что может быть в этом виновата, вот и боялась расстраивать Цянлу. При этом объективно разные ситуации приводили к одному и тому же в головах Лулу и Мэйлин: они боялись сделать что-то не так, считая, что должны сдать экзамен на право быть любимыми. И Вэньхуа был благодарен Мэйлин за те слова, что она сейчас сказала девочке.

- Я спущусь вниз, нужно встретить Цянлу, - сказал Вэньхуа. - Ты пока побудешь здесь? - спросил он у Мэйлин.

Мать Лулу не должны были пускать в отделение интенсивной терапии, поэтому он должен был сам её сюда проводить, а заодно предупредить медсестер. Когда девочку переведут в кардиологию, будет намного проще, а тут медсестры очень строго охраняли пациентов от их родственников. И правильно делали.

Мэйлин улыбнулась в ответ Лулу - ей казалось, что девочка все поняла и больше не будет молчать обо всем, что её сейчас беспокоило. Было очень важно знать, когда что-то болит. Боль - это естественная защитная реакция организма и ее нельзя игнорировать. И, умалчивая о ней, Лулу могла себе же только навредить. К сожалению, это метод многих людей - не обращать внимание на те проблемы в здоровье, которые кажутся несущестаенными. Зато потом приходят и хотят, чтобы врач за один приём вернул им былое здоровье по принципу "выжврач, сделайте что нибудь".

- Конечно, - кивнула Мэйлин. У неё все равно не было больше пациентов и других дел, которыми нужно было бы срочно заняться. И даже непривычно, что не надо куда-то бежать, потому что все ещё считается отпуск, и можно просто сидеть рядом с Лулу, не оглядываясь на время. Когда ещё такое случится. - Если получится, зайдешь в аптеку? Корсеты должны были уже привезти, их два, скажешь, что я заказывала, они знают.

Она могла бы забрать их и сама, но Вэньхуа все равно спускался вниз, и Мэйлин не нужно было тогда уходить от Лулу. Девочке было скучно одной, и она была рада любой возможности с кем-нибудь поговорить, да и Мэйлин хотела дождаться вместе с ней Цянлу. Нужно было рассказать ей обо всех назначениях, режиме и ограничениях, чтобы она сама могла контролировать Лулу. Ни у медсестер, ни у врачей нет времени, чтобы сидеть с ней круглосуточно, как бы этого ни хотелось.

- Лулу, корсет нужно будет надевать всегда, когда ты хочешь сесть или встать. Особенно когда ходишь. Тебе нельзя поднимать руки выше уровня груди и разводить их в стороны, нельзя наклоняться. Иначе шов может разойтись.

Вэньхуа ушёл, но Юн дайфу осталась, да ещё и попросила его сходить за корсетами.

- А в корсете можно будет спать на боку? - спросила Лулу. - И мне долго нельзя будет поднимать руки?

У неё была сотня вопросов, которые она хотела задать Юн дайфу, но немного стеснялась спрашивать при Вэньхуа. Ей было сложно привыкнуть ко всем переменам и ограничениям, которые свалились на неё за один день.

Она не хотела казаться маленькой или напуганной, если бы в прошедшие сутки рядом были бы бабушка или мама, она вела бы себя совершенно иначе. Или если бы вокруг были другие дети. А тут она даже ни разу не расплакалась.

- Юн дайфу, а врачом сложно работать? - с любопытством спросила Лулу.

Вэньхуа говорил, что очень сложнее, даже сложнее, чем учиться на врача. Он рассказывал, сколько у человека костей и мышц, и что во время учёбы их нужно выучить наизусть на путунхуа, латыни и английском. Лулу считала, что это невозможно, а Вэньхуа говорил, что это они все выучили ещё на первом курсе. Но вообще он ничего толком не рассказывал о своей работе, сколько бы она ни приставала с расспросами, а сейчас, когда её переведут на другой этаж, она сможет сама посмотреть, как он работает. Или как работает Юн дайфу. Пока Лулу видела только как она делала уколы, и это было совсем не больно.

Не успел Вэньхуа выйти за дверь, как из Лулу посыпались вопросы. Интересно, а она сама в ее возрасте была такой же неугомонной и любопытной? Мэйлин уже даже и не помнила. Но ей понравилось, что Лулу так просто восприняла новость об операции, кажется, она была не сильно расстроена тем, что с ней случилось. Или старалась не подавать виду и держаться. Она была умницей.

- В корсете спать вообще нельзя, - сказала Мэйлин. - Тебе и не захочется спать на боку самой, потому что будет больно, где-то примерно две недели. Руки нельзя поднимать дольше, почти месяц. Косточка у тебя вот тут, - она показала рукой на область шва, имея в виду грудину, - долго заживает. Лулу, старайся не думать о том, что тебе целых две недели нельзя спать на боку и поднимать руки. Подумай о том, что целых две недели можно не ходить в школу и не делать домашние задания. Только не говори Вэньхуа, что я тебе так сказала, хорошо?

Она доверительно понизила голос до шепота и подмигнула девочке. У нее создалось впечатление, что Лулу, как и всякий десятилетний ребенок, не очень-то жалует походы в школу и горы домашних заданий. Не всем бывает интересно зубрить математику и геометрию, особенно если они никогда тебе в жизни не понадобятся. Мэйлин ни разу в жизни не воспользовалась умением считать интегралы или узнавать объем какой-нибудь пирамиды.

- Сложно. Нужно очень много знать и много уметь. Но сначала нужно очень-очень долго учиться, чтобы стать врачом и все знать. Ты бы вот хотела попасть к такому врачу, который плохо учился в университете, и поэтому даже не знает, как поставить градусник или сделать укол?

Мэйлин не знала, какие подобрать слова, чтобы объяснить сложность и серьезность профессии врача. Особенно насколько сложным это может быть для женщины, особенно для той, которая хочет стать хирургом. Но Мэйлин казалось, что Лулу спрашивает из любопытства, и не из реального интереса и мечты стать врачом. Потому что в ином случае Мэйлин взялась бы ее отговаривать.

- А в школу нельзя ходить две недели или все-таки можно не ходить весь месяц? - с надеждой уточнила Лулу.

Она плохо училась и не любила ходить в школу. Ей было сложно высидеть целый урок и слушать то, что ей не интересно, а потом еще это выучить и рассказать учителю. Она писала с ошибками, считала тоже не всегда быстро и не всегда правильно, а с прочими предметами удавалось от случая к случаю. При этом в классе были и те, кто учился еще хуже, поэтому за свои оценки Лулу не особо переживала. А тут такой повод не ходить на занятия и не делать уроки.

И она уже поняла, что никогда не будет врачом, потому что там нужно именно учиться. Чтобы знать кучу всего, чего знают Вэньхуа и Юн дайфу.

- Нет, не хотела. Но вы ведь хорошо учились, - уверенно сказала Лулу.

Юн Мэйлин казалась ей очень умной. Если она в первый год учебы на врача выучила все мышцы и все кости с названиями на путунхуа, английском и латыни, а училась она десять лет, подумать страшно, сколько всего она знала.

Вэньхуа сначала зашел в аптеку, чтобы забрать корсеты, а после этого уже пошел ждать Цянлу у входа в клинику. Он не мог отделаться от ощущения, что его в любой момент могут вызвать, и приходилось напоминать себе, что смена закончилась.

Цянлу прибежала растрепанная и напуганная. Она тащила чемодан и спортивную сумку и от стеклянных дверей клиники сначала рванула куда-то к лестнице, затем замерла и стала осматриваться, пока не услышала, что Вэньхуа окликнул её уже в третий раз.

- Цянлу, успокойся, - сказал он и подошел ближе. - Сейчас пойдем к Лулу, только тебе нужно оставить вещи. Можем оставить у меня в ординаторской.

- Там и её вещи, - растерянно сказала Цянлу.

- Замечательно, завтра ей их отдашь. В интенсивную терапию лучше ничего не приносить, - объяснил Вэньхуа.

Он поймал возвращавшегося с перекура санитара и велел ему отнести вещи Цянлу в ординаторскую нейрохирургии. После этого повел родственницу к лифтам, чтобы подняться с ней к Лулу.

- Что с ней? С ней можно поговорить, она меня услышит? Насколько это все серьезно? - начала спрашивать Цянлу еще пока они ждали лифт.

- Лулу сделали операцию, сейчас она идет на поправку. Она в сознании и говорит не меньше, чем обычно, но пока ей нельзя вставать с кровати и активно двигаться. Говорить с ней можно и нужно, потому что сейчас с ней говорит Юн Мэйлин, а я хочу забрать Мэйлин домой, чтобы она выспалась. Она и так больше суток с Лулу, - объяснил Вэньхуа.

- Это которая твоя девушка? - уточнила Цянлу.

- Да, - ответил Вэньхуа. - И очень хороший кардиохирург.

Лифт остановился на нужном этаже, и Вэньхуа повел родственницу к кровати Лулу. Та, как только увидела дочь, рванулась к ней, но догадалась не лезть обниматься. Она вежливо поклонилась Мэйлин, затем подошла к девочке и взяла ей за руку.

- Привет, как у тебя дела? - спросила Цянлу у дочери как-то робко и немного виновато. Она явно растерялась.

- Цянлу, это - Юн Мэйлин, Мэйлин, это - Чжан цянлу, мать Лулу, - представил Вэньхуа.

Мэйлин рассмеялась. Кажется, ее только что поймали на слове. Надо быть аккуратнее в разговорах с детьми, потому что они найдут уловку даже там, где ты ее и не заметишь. Мэйлин и не думала, что дело примет такой неожиданный поворот.

- Две недели точно, пока мы тебя не выпишем. А там посмотрим, как ты будешь выздоравливать, и окончательно решим, - в эти две недели Мэйлин все равно ничего особенного не сможет сделать - состоянием девочки может заинтересоваться Фэн дайфу, и его невероятно удивит то явление, что внушительный шрам после такого рода операций исчез в рекордно короткое время. Мэйлин могла убрать шрам, могла быстро восстановить кость, но не могла вылечить швы на сердечной мышце. И тут придется полностью ждать, пока все это заживет само. Поэтому она ничуть не покривила душой, что две недели продержит Лулу в клинике, пока не убедится в том, что сердце работает нормально и не выдает ни экстрасистол, ни аритмии, а лоскут овального окно плотно закрывает дефект, чтобы о нем можно было забыть на долгие годы.

Она хотела было уже поведать Лулу тайну, что в школе училась ужасно, потому что ей было скучно зубрить все эти правила и прочую чепуху, которую все учителя считали почему-то очень важной, но в интенсивной терапии внезапно стало очень людно. Мэйлин встала с кровати и поклоном поприветствовала мать Лулу. Она выпрямилась и промолчала, отойдя немного в сторону, чтобы Цянлу было удобнее быть ближе к дочери. Мэйлин пока ничего не говорила, давая Цянлу и Лулу немного времени побыть вместе - сейчас им было явно не до того, какой подобрать корсет и какие ограничения в двигательном режиме. Мэйлин это понимала, поэтому не лезла. Она только забрала у Вэньхуа корсеты.

Чувствуя усталость и сонливость, Мэйлин была рада тому, что мать Лулу наконец приехала в Пекин, потому что, как бы ей ни нравилась Лулу, Мэйлин считала, что ей нужно отдохнуть и набраться сил перед завтрашней рабочей сменой, когда никого не будет интересовать, чем она занималась все воскресенье в клинике и почему в это свое нерабочее время торчала в реанимации, хотя могла бы идти спокойно домой. А Мэйлин считала неправильным оставлять девочку одну - она могла испугаться и начать волноваться, и для ее сердца это было сейчас противопоказано.

Лулу зацепилась за идею не ходить в школу месяц, и решила, что может уговорить Юн дайфу, чтобы та это ей разрешила. Но пока она решила ничего не говорить. Две недели - это уже хорошо, достаточно много, чтобы немного отдохнуть от скучной учебы. А скоро будут уже длинные летние каникулы, после которых учителя часто меняются.

А потом Лулу услышала голоса и улыбнулась, когда увидела маму и Вэньхуа, которые пришли даже быстрее, чем она ожидала.

- Мама! - Лулу хотела привстать, но вспомнила, что нельзя, да и кость между ребрами заболела, стоило попытаться резко пошевелиться. - Юн дайфу говорит, что я тут буду две недели, - с деловым видом сказала девочка. - Мне сделали операцию, а до этого везли сюда на вертолете и самолете. Но скоро меня переведут на тот этаж, где работают Юн дайфу и Вэньхуа, и мне можно будет ходить и даже посмотреть клинку.

Она перевела взгляд на Вэньхуа, у которого Юн дайфу забрала какие-то небольшие коробки.

- Вэньхуа, а ты забрал в аптеке корсеты? - требовательно спросила Лулу.

Цянлу наклонилась к Лулу и поцеловала её в лоб, затем зажала её руку между своих ладоней. Она явно пыталась подобрать слова, при этом была готова расплакаться.

- Конечно забрал, - ответил Вэньхуа. - Цянлу, Лулу нужно будет первое время ходить в корсете, - пояснил он. - В нем ей можно будет сидеть, а потом и ходить. Мэйлин расскажет тебе об этом подробнее.

Он считал, что в любой эмоционально сложной ситуацией проще решать неотложные дела, а потом, если останется время, загоняться.

- Спасибо, - сказала Цянлу и снова поклонилась Мэйлин. - Спасибо, что помогли Лулу. Скажите, что мне нужно делать?

Вэньхуа уже понял, что не Цянлу будет сидеть с Лулу, а девочка будет успокаивать мать и развлекать её разговорами. Цянлу и Лулу были не очень похожи внешне: девочка была худощавая и с немного с острыми чертами лица, а мать была круглолицей и немного полноватой. По Цянлу было видно, что она все время в Чэнду посвящает работе, а не поискам нового мужа. Она выглядела немного старше своего возраста и, хотя она была лишь немного старше Вэньхуа, по ним можно было сказать, кто тетя, а кто - племянник.

Мэйлин не придумала ничего умнее, как только ещё раз поклониться матери Лулу, когда та стала её благодарить. Почему-то в такие моменты девушка начинала чувствовать себя неловко. Она помогала Лулу не из-за желания услышать слова благодарности, а потому, что считала своей обязанностью ей помочь. Цянлу выглядела так, словно держит слёзы из последних сил, и Мэйлин стало ее жалко. И она считала не очень правильным сейчас начинать при Лулу рассказывать, как Цянлу нужно себя вести и что ей нужно делать.

- Нам нужно сейчас подобрать Лулу корсет, - сказала Мэйлин, чтобы найти хоть какое-то дело для Цянлу. По идее, этим могли заняться и медсестры, но Чжан нюйши явно была бы рада даже такой простой занятости. Она распаковала корсеты из узких плоских коробок - один был чёрным и размером поменьше, второй - были и побольше. Мэйлин не знала точно, какой размер подойдёт девочке, поэтому специально заказала два разных, хотя с точки зрения функциональности они были совершенно одинаковыми. - Корсет надевают всегда только лёжа, закрепляют липучки и уже потом садятся и встают, лучше на одежду - тонкую футболку или майку, чтобы не натирало кожу, но если удобно - то можно на голое тело. Дин дайфу, отвернись, - скомандовала Мэйлин мужчине, помня о стеснении девочки. Она ловко и аккуратно пропустила широкую полоску корсета под спиной Лулу, потом закрепила липучки на её груди немного сбоку от шва. Этот был чёрным.

- Лулу, тебе удобно? Может, побольше корсет? Он должен стягивать, чтобы тебе не больно было дышать, но не давить на ребра.

Лулу пошевелила рукой, зажатой между ладонями матери и улыбнулась, надеясь этим её немного успокоить. Она видела, что мама волнуется и расстроена.

А потом Юн дайфу предложила надеть корсет, чему Лулу очень обрадовалась: после этого ей разрешат хотя бы сидеть, а потом еще и ходить. Первый корсет был черным, и это ей очень понравилось - он не был похож на бинты. Лулу немного пошевелилась, затем попыталась глубоко вздохнуть, насколько позволяла сдавливающая грудь ткань.

- Дышать не больно, - сказала она. - И на ребра не давит. Мне нравится этот, не хочу белый, - добавила девочка. - И в нем правда удобно. А теперь можно сесть? - спросила она, с надеждой глядя на Юн дайфу.

Корсет был довольно тугим, но в нем было даже удобнее, чем без него: не страшно глубоко дышать, потому что он не позволял вздохнуть так, чтобы стало больно в груди под швом. И пусть он не был похож на корсеты принцесс, он хотя бы частично закрывал повязку.

Цянлу была не в себе, в то время как Лулу, наоборот, заметно приободрилась. И Мэйлин вызвалась сразу мерить ей корсеты.

- Хорошо, - ответил Вэньхуа на её просьбу и повернулся спиной к кровати Лулу.

А Цянлу, наоборот, внимательно следила за тем, как нужно надевать корсет, и с жадностью ловила каждое слово Мэйлин.

- Я привезла с собой одежду для Лулу, может быть, сразу принести майку? - спросила она. - Лулу, тебе точно удобно? Может, померишь второй?

Вэньхуа считал, что в этой ситуации отговаривать Лулу бесполезно. Если черный корсет не был ей явно мал, она выберет его, потому что он ей больше нравится внешне, чем белый. И его удивляло, что он понимает это лучше, чем Цянлу. С другой стороны, она хотя бы отвлеклась от мыслей о панике и с энтузиазмом взялась хоть за какое-то подвернувшееся ей дело.

Пришла санитарка, которая принялась тщательно мыть полы. В интенсивной терапии были свои плюсы: здесь не дергают родственники пациентов, и можно спокойно заниматься своей работой. Но сейчас Вэньхуа был уверен, что уже завтра в клинике возникнет слух о том, что у Лулу редкое, страшное и очень опасное заболевание, потому что аж два врача пол дня находятся возле неё. Такие слухи распространяли санитары, потому что медсестры в отделении были более разумными.