Здравствуйте, я ваша тётя!

Цири, тяжело шагая и постоянно придерживая волосы, которые так и норовили влезть в глаза, рот или нос, мерила пространство у Главных ворот. НУ вот кто?! Кто просил ее приезжать?! Не успела она сообщить Траяне (вообще-то уповая на то, что счастливая весть далеко не разнесется), что ждет двоих, у нее все хорошо, не стоит волноваться, как сразу набежало родственников со всего мира, как будто она деньги будет раздавать.

Не то, чтобы она совсем не любила своих двух тетушек, но видеть сейчас их сочувствующие взгляды ("тяжело, наверное, двоих носить?"), слушать жуткие рассказы про родовые осложнения и травмы, сказки насчет того, что двойню рожать тяжело и страшно, и один ребенок обязательно будет сильнее другой, а другому вечно будет не хватать внимания, и так далее в духе дурной бесконечности, не очень-то и хотелось. Это она еще в бытность студенткой начиталась в книжках, которые изобиловали всякими ужасами. И мало верила в эти россказни - у них тут детский сад настоящий, неужели может произойти еще что-нибудь? Все, что могло произойти - уже случилось и нечего тут делать страшные глаза.

Тетушка должна была явиться с минуты на минуту. Дело в том, что каким-то уму непостижимым образом ей удалось отправить письмо, и письмо это пролежало на почте до самого момента, пока Цири не зашла на эту самую почту несколько дней назад. Письмо пришло почти месяц назад, то есть Элисса давала племяннице достаточно времени, чтобы подготовиться ко встрече. А получилось, что до ее прибытия осталось всего три дня. Цири громко вздохнула, уже готовясь выслушивать дикие россказни. Иногда эти тетушки бывают такие надоедливые.

Как хорошо, что Цири наконец-то нашла свое место в жизни и даже более того - завела семью. Об ее муже Элисса не знала ничего, кроме того, что его зовут Тан. И знала только со слов сестры. Племянница, как всегда, в письмах оказалась немногословна, и конкретного писала очень мало, ограничиваясь лишь общими фразами. А Элисса, как писатель, конкретику очень уважала и любила.

Тибет, в самом деле, был прекрасен. Где еще увидишь такую нетронутую робкую красоту, сокрытую в каждом распустившемся цветке, каждом качающемся стебле зеленой, как изумруды, травы, каждой порхающей легкомысленной бабочке? Воздух был чист и свеж после грозы, наполнен упоительными нотками весны. Женщине остро захотелось остановиться и описать всю эту красоту, но в тоже время она понимала, что одних слов тут мало. Описать мгновение так, чтобы его почувствовал каждый? У нее еще будет время вспомнить и запечатлеть.

Путь был долгим и утомительным, но сейчас, поднимаясь в гору к Монастырю, дорогу к которому ей показали, недоверчиво хмурясь, местные жители в деревеньке внизу, усталости она почти не чувствовала. Таких маленьких, словно сказочных, деревушек, женщина еще никогда не видела. И они разительно отличились от тех, к которым она привыкла в солнечной Греции. Да и люди тут были другие, на Крыше Мира.

Впереди, наконец, показались ворота монастыря, а возле них женщина заметила некогда тонкую, а сейчас увеличившуюся в размерах, фигурку ее племянницы. А ее тут уже ждали. Женщина мягко улыбнулась от удовольствия лицезреть беременную Цири. Маленьких детей она очень любила. Это ведь такое счастье - когда в доме топочет пара маленьких босых ножек, а крохотные ручонки хватают все подряд и приносят столько счастливых минут своим родителям!

Ну наконец-то! Наконец-то можно перестать грызть себя и остановиться, отбросить дурацкие мысли и натянуть на лицо приветливую улыбку. Ну честно сказать, она рада видеть тетушку. Они ведь не виделись...наверное с целых года два или даже больше. Крайний раз Элисса заезжала в Лондон всего на неделю, погостить, а потом вновь сорвалась с места, так как у нее был план, расписанный просто по минутам. Кончено, невозможно за неделю понять все очарование Туманного Альбиона, но раз расписание - то никуда не денешься.

А ведь госпожа Магас нисколько не изменилась за те месяцы, что она ее не видела. К тому же характерами они оказались довольно похожи, что очень отличало ее от взбалмошной, как девчонка, Траяны. Им всегда было оч ем поговорить..раньше. Теперь же Цири даже не знала, что вообще она может сказать в такой ситуации, когда она совсем не ждала никого из родственников. Она уже привыкла, что к ее жизни не проявляют интереса и никому, в общем-то, не хочется знать, что такого произошло с Грей. И ее это вполне устраивало. А тут нате вам - принимайте гостей! Ведите вежливые разговоры, рассказывайте, что произошло за столь долгое время, да как настроение.

Цири подождала, пока женщина поднимется, пройдет через ворота и натянула на лицо еще более радушную улыбку, на которую была только способна ее двуличная моська. Да сейчас даже слепой заметит, как ненатуральна ее улыбка. Стоит, наверное, рассказать тете, что да как и сразу поставить все точки над "i", чтобы потом не было недоразумений. Все равно ведь догадается, что Грей врет, да еще так неумело.

- Я так рада видеть тебя, Элис! - назвав тетю на европейский манер, девушка обняла женщину, прижавшись к ней боком, ибо огромный живот не позволял ей совершить маневр напрямую. Так, вот сейчас надо начинать объясняться.

Цири покрасилась - ранее белые волосы ныне были цвета спелой пшеницы, в глазах появилось больше ответственности за свои действия, а на лице расцветала поддельная радушная улыбка. Однако последнее женщина предпочла не замечать, прекрасно зная, как начинает беситься Цирилла, если указывать ей на ее маленькие оплошности. Они были так похожи иногда.

- А как я рада видеть тебя, милая! - в ответ поприветствовала племянницу Элисса, осторожно обнимая ее за плечи, как фарфоровую дорогую куколку. Выглядела девушка воинственно - даже такая, с необъятным животом, немного бледная и уставшая от тяжкого бремени. Элисса подумала о том, чтобы поинтересоваться о состоянии племянницы, но поняла, что вот этого как раз делать не стоит - именно этого от нее и ожидают больше всего. Поэтому она аккуратно отстранилась от будущей мамы и заинтересованным взглядом окинула большой колокол и здание чуть дальше, сделав вид, что окружающее ее удивляет намного больше, чем стоящая перед ней Цирилла.

- Какое занимательное место, - произнесла женщина, рассматривая домики вдалеке. - Милая, тебя не затруднит ввести меня в курс дела?

Разговор не клеился - напряжение витало в воздухе, как будто они были знакомы только первые несколько минут. Элисса не знала, чем вызван такой негативизм со стороны ее племянницы, но напрямик спрашивать ее об этом не желала. Если Цири захочет - она расскажет сама, а лезть никому в душу гречанка не собиралась. Тяжело встречать родственников после долгого неведения, что с ними творится, это всегда выбивает из колеи. Недаром говорят, что чем дальше родственники живут, тем лучше для всех.

Цири почувствовала некий укол совести. Да, мудрая женщина заметила и почувствовала, как относится сейчас к ней англичанка. Но ведь она, по большому, да и по-малому тоже, счету, не заслужила такое отношение к себе. Сделать такой крюк через весь мир только для того, чтобы просто побыть рядом с племянницей, не надеясь ни на что - это все-таки большого стоит. Да и значит многое. Больше ведь к ней никто не приехал - Ни Ксавьер, который вообще-то был родным дядей, ни Траяна. А ведь дел у них было не больше, чем у сорвавшейся с места Элис. И тем не менее, женщина сейчас тут и делает вид, что между ними все также, как и раньше, как будто и не было ничего, и будто виделись они только вчера за пятичасовым чаем.

- Письмо пришло слишком поздно, - призналась Цири, не в силах больше выдерживать напряжение, которое пресытило воздух. - Я не ожидала, что ты приедешь. Это очень неожиданно и...мне приятно, да. Приятно знать, что ты обо мне не забыла.

Теперь, когда Цири сказала мучившую ее правду, стало гораздо легче. В ответ на это кто-то из сынишек чувствительно пнул ее в правый бок, словно укоряя за то, что она врала Элиссе. Грей невольно приложила ладонь к месту, куда пнули, пытаясь так успокоить разбушевавшегося сына.

- По мере своих сил и возможностей, - ответила девушка, начиная свой поход по местным достопримечательностям монастыря. - Линь Ян Шо - Храм Мудрости. Довольно глухое местечко, в котором нет ни телефона, ни интернета. Говорят, что сюда приводит само Провидение. Это Главные ворота - через низ все и попадают в монастырь. Вон то здание - Храм, а там - жилые корпуса для учеников и мастеров.

Женщина ободряюще сжала ладонь племянницы в ответ на ее откровенность. Вся проблема крылась в такой банальности, что было просто смешно. Письмо - какая глупость.

- Цири, я никогда не забуду, - молодая англичанка всегда очень остро переживала вопрос родственных уз. Она пыталась считать, что ее семья, которой ее навязали обстоятельства смерти ее родителей, ее не сильно волнует. Делала вид, что ей все равно, как к ней относятся и что ее жизнью не интересуются. Элисса честно попыталась поговорить сначала с сестрой, которая на это ответила "ей так удобно - не понимаю, чего ее не устраивает, если она сама ничего не рассказывает", а потом и с Ксавьером, ответ которого содержал "она не любит, когда в ее жизнь вмешиваются". После чего поняла, что, несмотря на то, что именно этого равнодушия и добивалась Цири, оно ее и обижало. Пытаться говорить с племянницей было делом гиблым - девушка поджимала губы и упрямо твердила, что у нее все нормально. Молодая мечущаяся душа, которая не знает, чего ей хочется.

- Мальчики или девочки? - как бы невзначай поинтересовалась Элисса, заметив, с какой заботой приложила руку к животу молодая мама, когда Цирилла остановила рассказ, чтобы перевести дух. Если завести разговор о детях - может тогда девушка оттает, будет чуть более разговорчивой, чем всегда. По ходу дела, гречанка выудила из сумки записную книжку и ручку, чтобы сделать пару набросков и заметок. Пока у нее есть экскурсовод, можно расспросить обо всем подробно - вряд ли потом у Цири будет время ходить с ней во всей территории храма и объяснять, что к чему.

- Провидение? - женщина позволила себе легкую улыбку. - Не могу сказать точно, скорее это был просто внезапный порыв увидеть тебя.

- Спасибо, Элис... - ментально произнесла девушка, глядя в глаза тёте. - Это действительно очень важно для меня. Траяне и Ксавьеру совсем неинтересно, как у меня дела?

Говорить о таком личном вслух казалось Грей каким-то просто богохульством, к тому же это просто было как...проявление какой-то слабости. Она даже самой себе не хотела признавать, насколько зависима от чужого мнения. Цири привыкла скрывать свои чувства от других, показывая их только тем, кого действительно ценила. Нет смысла говорить всему миру о том, что ты чувствуешь, если это касается всего одного человека. И пусть во время беременности ее мозги слегка съехали набекрень, и она пыталась доказать всем вокруг, что все сволочи, одна она хорошая такая и неприкосновенная.

- Мальчики, - все также на мыслеречи проговорила англичанка, то ли загадочно, то ли просто довольно улыбаясь и сжимая руку женщины. - Все в папу - беспокойные. Пинаются часто и спать по ночам не дают.

На лицо наползла глупая счастливая улыбка, которая появлялась каждый раз, когда она думала о своих детях. Все-таки Цири бесконечно сильно любила их обоих, любила своего Тосаванга, который был настоящим источником проблем, и не пыталась что-то изменить в своей жизни, пуская все на самотек. Любовь для нее была чувством новым, как будто не опробованным до сих пор. Оглядываясь назад, Цири понимала, что никого так сильно еще не боготворила, как своих мужчин - она была готова простить Тану все, но никогда бы ему в этом не призналась. Ему и так многое сходило с рук - он умудрялся выворачиваться из любой ситуации с изворотливостью юркой крысы.

- О, именно это и называется Провидение. Иначе ты бы никогда не нашла путь сюда, - пригрозила Цири с таким видом, кк будто была лично ответственна за то, что послала сей призыв тетушке.

Женщина замешкалась, не зная точно, что ответить Цирилле. Говорить правду не хотелось, потому что она явно бы не обрадовала впечатлительную англичанку. Правда состояла в том, что ее взбалмошная сестрица действительно мало интересовалась жизнью девушки. Ей хватало коротких отписок со стороны Цири, а на большее ветер в ее сущности просто не претендовал, мгновенно загораясь какой-нибудь идеей и также быстро остывая. На переживания Траяне не хватало усидчивости и времени. А Ксавьер был закрытой дверью для гречанки. Понять его было выше ее сил - слишком странен был мужчина, посвятивший себя изучению древним рунам и каким-то загадочным исследованиям.
Элисса поняла, что ее молчание затянулось и поспешила исправить положение.

- Они верят, что у тебя все будет хорошо, - просто ответила она, сомневаясь, что такой ответ удовлетворит племянницу. Цири, конечно, сделает вид, что ей этого хватило, но в душе будет тяжело переживать. - Зато Эллион только о тебе и говорит. Похоже, она ждет не дождется, когда у нее появится двое маленьких братиков.

Трепет, с которым юная Грей говорила о своих детях и об отце этих детей не оставлял сомнений - она очень сильно любит их, до самопожертвования, до безрассудства. Элисса была способна понять такую любовь, но не могла понять - неужели во всем мире не нашлось места поцивилизованнее, где можно бы было воспитывать детей? Все-таки гречанка была европейкой до мозга костей, и у нее просто в голове не укладывалось, чтобы вот тут, в таких условиях почти что средневековья, рожать, да потом еще чтобы дети росли тут, вдалеке от мира, в какой-то глухомани.
Нестерпимо хотелось дать совет, но Элис, памятуя об обычной реакции англичанки на всякие советы, в которых она не нуждается, предпочла лучше промолчать. В конце-концов, она мать, ей виднее.

- Хорошо-хорошо, это было Провидение, - со смешком согласилась гречанка. А потом, махнув рукой в сторону, поинтересовалась. - Так, а это что там у вас?

О, эту маленькую искусную ложь она могла распознать. Тетушке, как бы она ни старалась, не удалось прикрыться завуалированным под правду оправданием. Потому что спросила Цири только для порядка - она прекрасно знала, что все, что происходит с ней тут, на Востоке, никоим образом не волнует ее родственничков. Они там, она здесь. И то, то "здесь" им неинтересно. В самом деле, глупо обижаться, когда ты совершеннолетний взрослый человек, ты можешь позаботиться о тебе сам, у тебя есть своя семья, которой ты нужен гораздо больше чем той семье, которая осталась "там".

- Это Западные ворота, они кратчайшим путем ведут к деревне, Хотя, ясное дело, дорожка там не такая прямая - легко заблудиться. Вот то утоптанное поле - площадка для тренировок, а рядом мастерская - там хранится оружие, - объяснила англичанка, весьма неопределенно широким жестом обводя указанные места, но догадаться в соответствии каждого названного места действительности не составляло труда.

Много ходить было тяжело - начинала нещадно болеть спина, которая и так постоянно была в страшном напряжении. Бондаж, с которым Цири почти сроднилась, помогал всего ничего. Начинали гудеть ноги. И вот это чувство англичанка ненавидела больше всего - так что даже голова болела.

- Элис, я устала, - просто мысленно проговорила девушка, останавливаясь и переминаясь ноги на ноги. - Давай я покажу тебе свою комнату, мне надо отдохнуть.

Признаваться в том, что небольшая экскурсия ее немного утомила - а ведь Цири с самого утра была на ногах - не хотелось, но тем не менее своей здоровье, и тем более состояние мальчиков были гораздо важнее для англичанки, чем то впечатление, которое она произведет на тетю.