По ком ты стучишь, Чайка?

Флетчер в монастыре пока что неизменно существовал по не сказать чтобы жизнерадостному, но зато архичеткому правилу трёх "не": как правило, шотландца не дергали, не теребили и вообще обычно не трогали. Обитатели монастыря, кажется, вообще не особенно считали нужным с Цианидом пересекаться - что, в общем-то, и самого Флетчера вполне себе устраивало. Не сказать, конечно, что "меньше диалогов" неизбежно означает "меньше проблем" - но отчасти, пожалуй, и такая истина имела место быть.
Тем интереснее шотландцу оказывалось из этого правила наблюдать занятные исключения, которые в последнее время перестали делать вид, что их не существует, и начали таки с Лесли периодически приключаться. Первым многообещающим звоночком оказался Святослав, вызвавший Флетчера ни много ни мало на тренировочный бой, а сегодня вот под дверью в комнату Лесли самым неожиданным образом обнаружилась молодая девушка из учениц, явно вознамерившаяся в случае необходимости комнату взять штурмом. Ломилась в дверь молодая дама не сказать чтобы тихо, ещё немного - и за компанию она этим шумом вот-вот захватит и переполошит соседей. Дожидаться, пока чарующие звуки штурма расползутся по всему жилому корпусу, Цианид не стал. И попытался, ещё не сближаясь, с расстояния в несколько шагов, пресечь избиение незнакомкой двери коротким вопросом: - Добрый день. Вы, позвольте узнать, к кому?

Любовью к сложным задачам Доминика порой грешила откровенно и напоказ, предпочитая заковыристую головоломку простым и понятным вещам. Дома Лакруа порой самоотверженно пыталась собрать вещи из ИКЕА на глазок да наугад, пренебрегая инструкцией (которая порой всё равно только путала вместо того, чтобы подсказывать). В Линь Ян Шо же довольно долгое время сравнимых по заковыристости задач не обнаруживалось, собирать шкафы и комоды, а тем более - портить казенное имущество, ковыряясь в нем отверткой наугад, здесь не предлагали. Но через некоторое время француженка воспрянула духом, узнав, что среди мастеров, оказывается, существует человек в своём роде примечательного характера. Не человек, мол, а плазменный калькулятор, и попробуй-ка с таким до чего-нибудь вразумительного договорись, когда у него из реплик только "плюс", "минус" да "равно". Звучала такая задача как завлекательная социальная головоломка - и откладывать её надолго Лакруа не стала. Собрала смелость в кулак и рванула к мастеру - знакомиться.
В течение некоторого времени никто Доминике не открывал. В комнате никто и никак на стук не реагировал, даже убраться куда подальше девушку не попросили, и француженка успела уже заподозрить мастера в немоте и асоциальности сверхзашкаливающих степеней - когда мастер вдруг возник у Лакруа строго за спиной, и выяснилось, что за дверью никого и не было, в пустую комнату девушка ломилась. Доминика кратко полыхнула смущенным малиновым румянцем, но окончательно самоуничтожиться себе не позволила, не из-за неловкой ситуации и настойчиво грызущего лицо жаркого смущения, ни из-за оказанного ей мастером довольно холодного приёма. Лакруа набрала воздуха в грудь и, продолжая наступательное движение, выпалила единым выдохом, пока её вон проследовать не попросили: - Здравствуйте-я-ищу-мастера-Флетчера-это-ведь-вы?

Делать вид, что шотландец обращается вовсе не к ней, и исправно притворяться глухой девушка не стала, обернулась сразу, как только Флетчер её окликнул. И тут же, глядя на очаровательное личико с по-юношески пухлыми щеками, Лесли по наитию снизил предполагаемый возраст девушки на несколько лет, теперь вместо щедрою рукой выписанных было изначально двадцати трёх-четырёх лет казалось чересчур резким и поспешным дать юной леди даже и двадцать лет. Ученица, да из тех, что в этом статусе в силу юного возраста будут пребывать ещё долго и упорно, за многолетней привычкой забывая о том, что можно куда-то расти и быть кем-то ещё. Либо просто из неумения останавливаться - только по тому, как настойчиво ученица колотилась в дверь пустой комнаты шотландца, можно было сделать вывод, что педаль тормоза у юной леди с остальным организмом коррелируется, скажем так, не без некоторых проблем.
- Мастер Флетчер - это я, - подтвердил Цианид, не столько даже кивнул, сколько утвердительно моргнул. И, силясь изобразить голосом приличествующее случаю любопытство, предложил: - Может быть, имеет смысл опустить дальнейшие прелюдии? Что именно вы хотели?
По-хорошему, на самом-то деле - удивиться бы качественно, полноценно, чтобы не пришлось потом в случае доказывать, что ты не верблюд и ты удивился, просто так сдержанно и деликатно, что этого никто не заметил. Но пока что, по мнению Цианида, всё демонстрируемое девушкой поведение без особых натяжек помещалось в логику отношений "мастер - ученик", стало быть, заказывать глаза в изумленном негодовании было не с чего. А за избыточными эмоциями к Флетчеру - это всё равно что пытаться нацедить у мертвеца пинту крови. Затея, по определению своему обреченная на провал.

Что такого невероятного мастер Флетчер ухитрился увидеть в её лице, для Доминики осталось загадкой. Ну лицо же как лицо, девичье, симпатичное такое, ничего шокирующего. Хотя мастер, конечно, глаза и не таращил - судя по некоторым рассказам, он вообще на такую гримасу не способен. Просто что-то в лице сифу Флетчера дрогнуло, когда Доминика обернулась, а что именно и в хорошем ли, в плохом ли смысле - этого француженка понять не успела. Слишком уж быстро всё промелькнуло.
А вот жест, который мастеру Флетчеру заменял утвердительный кивок, - это, конечно, была отдельная песня. Сагой, сравнимой с Нибелунгами, конечно, его было не воспеть, но вот посвятить ему серенаду-другую - вполне осуществимо. Будь Доминика парнем, желающим производить на девушек впечатление дёшево и эффектно, она бы непременно срисовала для себя это удивительно мягкое удержание длинных ресниц внизу. Впрочем, такой жест должен и от девушки выигрышно смотреться, так что Лакруа себе пообещала - непременно сегодня перед зеркалом потренируется так делать. И вообще будет тренироваться, пока результатом не останется довольна. Грех же не подрезать эффектную визуальную фишку, когда её тебе вот так совершенно безвозмездно, то бишь даром, демонстрируют.
- Ученица Доминика Лакруа, - поспешила представиться француженка, прикручивая к этой реплике ещё и вежливый поклон. Несмотря на то, что Флетчер вроде как официально разрешил наплевать на прелюдии и сразу переходить к сути проблемы, под официально холодным взглядом лазерно-зеленых глаз у Доминики никак не получалось просто забыть о вежливых приседаниях. Да и к тому же, Лакруа по-детски опростоволосилась, не придумав повод для похода к мастеру и опрометчиво решив, что там, уже на месте, будет видно, о чём говорить и что делать.
А вот теперь, уже непосредственно перед сифу Флетчером стоя, Доминика вдруг выяснила, что ничегошеньки-то очам не видно.
- Хотела у вас спросить... - начала было что-то сочинять Лакруа, но тут же осеклась, вспомнив, что исходящее от открытых всем ветрам умов вранье лазерные глаза ссчитают на раз-два, раньше, чем ты выдохнуть успеешь. И героически вывалила правду: - Нет. Просто познакомиться с вами хотела. Вот. Здравствуйте ещё раз.

Да ну чёрт побери, предупреждать же о таком повороте надо было, а.
Если бы Лакруа знала, что залихватски соврать в этой ситуации будет уместнее, она бы соврала как положено, уж будьте покойны. Сочинила бы что-нибудь трогательное о пиратах, фениксах и морских огурцах, да такое забористое, чтобы мастера пробрало насквозь, вдоль всего позвоночника и обратно. Если бы, конечно, не испугалась, а уверовала в то, что такими байками Флетчера можно заинтересовать. А теперь вот, видите ли, правда у француженки получалась скучная. Пресная. Выдумаете же тоже.
- Ну почему же только обмен именами? - вскинулась Лакруа, наконец взявшая саму себя за шкирку и основательно встряхнувшая. Обнаруживать в шотландском мастере всё новые и новые завлекательные грани и намертво на этом деле зависать, расплачиваясь за романтическую наблюдательность неспособностью поддерживать конструктивную беседу, сейчас было явно не время - Флетчер более чем чётко дал понять, что не собирается выжидать, когда Доминика наконец перестанет тупить и раздуплится внятными фразами. - Я бы с большим удовольствием с вами поговорила. Даже и о занятиях, если вам так будет проще. Скажите, сифу, вы какие навыки преподаете? А каким больше хотели бы обучать юных адептов? Насколько ваши желания совпадают с вашими возможностями?
Вот так, пожалуй, для начала будет неплохо. А повосхищаться Флетчером можно будет и потом, постфактум, уже в записи воспоминаний, отыскивая в памяти ещё жест-другой, достойный того, чтобы его скопировать и позаимствовать.

Можно было, конечно, взбеситься от того, что девушка не сдаётся, не отстаёт и продолжает цепляться, как репей к рукавам, откровенно высасывая из пальца всё новые поводы задержаться. Но Лесли в этот момент испытал иррациональное практически облегчение: наконец-то заговорила.
До этого-то речь Доминики напоминала полубессвязную езду по кочкам, где от одного слова до другого - десяток ухабов, не меньше. И пойти разбери, почему девушка такие спотыкающиеся зигзаги пишет языком. То ли смутилась, то ли растерялась, то ли испугалась, то ли ещё что, вариантов масса. А теперь Доминика, словно обидевшись на вопрос Цианида, встрепенулась и бойко заговорила, закидывая Флетчера вопросами. И уж на что Лесли не был словоохотливым экстравертом - но такое положение дел ему нравилось куда больше.
- Желания и возможности совпадают на все сто процентов, - сухо ответил шотландец. Но при этом оперся плечом о стену, принимая более удобную для долгого стояния позу - для всех, кто хорошо знал Флетчера, это был сравнимый с выбросом белого флага сигнал, что Лесли, хоть и отстреливается горошинами коротких фраз, к беседе вполне расположен, если не сказать - общителен. - А как обстоят дела с вашими желаниями и возможностями? Учитесь всему, чему хотели?
Обсуждать мечты друг друга - вероятно, это была далеко не самая светская беседа из возможных. Но раз уж Доминика сама об этом разговор завела, а Лесли был не прочь такой диалог поддержать и вбросить несколько реплик в нужном направлении - почему бы, собственно говоря и нет? Пусть беседа идёт как идёт, раз уж никто из участников от неё не плюется.

До сегодняшнего дня Доминика гордо считала себя смелой. И пребывала в опрометчивой уверенности, что давно выросла из возраста начальной школы, а поэтому никакие вербальные уделывания, даже откровенно хамские и грубые, теперь не могут на нее вообще впечатления произвести, не говоря уже о том, чтобы заставить француженку волноваться и обижаться. И в том, чтобы содрогаться под чужими показательно-грозными взглядами, Лакруа тоже смысла особенно не видела - не помнила в истории таких случаев, чтобы человека убивали исключительно взглядом, без помощи иных подручных средств. А теперь вот оказывалось, что существует и иной способ психологического воздействия, по-своему особенно жестокий, когда собеседник свое к тебе отношение только полунамеками выражает. А ты знай угадывай, в правильном направлении ты движешься или исключительно мимо кассы свои реплики лепишь.
С мастером Флетчером в этом отношении, конечно, оказалось туго. Вроде как на вопросы он отвечал коротко и сухо, отдавая одно слово в обмен на пять-десять слов Доминики, словно подразумевая "женщина, все узнала, что хотела? а теперь сгинь" - но при этом поза шотландца ассоциаций с агрессивным клубком иголок не вызывала и, пожалуй, могла даже считаться благодушно-расслабленной. Настоящий тест на интуицию - а ты, мол, решай, какой из этих сигналов первичен и наиболее важен.
- Желаний гораздо больше, чем возможностей, - все же рискнула расплыться в улыбке Доминика, решившая короткие ответы мастера главным индикатором настроения не считать. - Банально времени не хватает на все, что охватить хочется. Мечтаю о Маховике Времени, иначе рано или поздно разорвусь на несколько частей. А очень бы хотелось, чтобы желания с возможностями совпадали, вот как у вас. Чтобы было не так суматошно жить.

В целом - пожалуй, да, Флетчер мог этот вопрос и не задавать. Ответ на него был приблизительно понятен изначально, по определению просто. У редкого восторженного ученика, прибывающего в Линь Ян Шо, не разбегаются глаза от широты открывающихся перспектив. Здесь, пожалуй, надо быть, как Цианид, человеком, практически начисто лишенным воображения, чтобы ничем дополнительно не заинтересоваться, а продолжать себе смирно существовать в рамках уже освоенных возможностей. Так что ничего необычного, из ряда вон выходящего в ответе Доминики не оказалось.
Да и вообще беседа нынче была примечательна по большей части тем, как легко и ловко она скатилась в разговор настолько невыразительный и обыденный, что практически пробу ставить было негде. Вот разве что упоминание о Маховике Времени вызвало у шотландца легкую улыбку. Описывать обыденные темы в любопытных выражениях - вот в этом умении Доминике отказать было нельзя. Потому что если бы ученица еще и говорила, мучительно спотыкаясь на каждом слове, то продолжать разговор вообще бы смысла не имело.
- Нет. Как у меня ты не хочешь, поверь на слово, - качнул головой Лесли. Хотя на мгновение это наивное "хочу как вы" Флетчеру польстило, что уж скрывать. Но Цианид был убежден - это ляпнуто просто от нехватки информации и является ядреным заблуждением, которое неплохо бы рассеять. - У меня равновесие происходит не от обилия возможностей, а от острой нехватки желаний. Уверен, что это не тот баланс, который ты ищешь.

Критику в адрес ее вежливых восхищенных приседаний Доминика сперва чуть не пропустила мимо ушей. Потому что, во-первых, француженка ухитрилась выдавить из Флетчера улыбку - похожую больше на краткий блик, чем на полноценное, осознанное движение губ, но все-таки улыбку, и очень хотелось записать это самой себе как маленькую победу. Жаль, что в реальной жизни не высвечиваются уведомления о разблокированных достижениях, как в некоторых компьютерных играх - сейчас был бы самый что ни на есть подходящий момент для всплывания такой маленькой таблички в углу экрана. А во-вторых, шотландский мастер, обращаясь к Лакруа, ни с того ни с сего перескочил на "ты", ухитряясь одновременно не колоть девушку резкой сменой местоимения. В общем, мелких разговорных особенностей было столько, что из-за них Доминика чуть не упустила главное - с ней категорически не согласны. Причем накидывают такие безысходные аргументы, против которых особенно и не попрешь.
- Вы правы. Так, наверное, я действительно не хочу. Хотя поумерить аппетиты, возможно, было бы неплохо, - легко признала Доминика, не считая хоть сколько-нибудь нужным лезть в заведомо безнадежный спор. И тут же с удивлением и с легкой ноткой сочувствия поинтересовалась: - Как же у вас так получается... когда столько всего вокруг, а в цели ничего не попадает? - по мнению Лакруа, это же должно было быть печально. Да и сам Флетчер произносил слова про неправильный баланс не сказать чтобы с безмерным весельем. Правда, у мастера Флетчера вообще голос был, позитивом безжалостно обделенный. Шотландец, наверное, любую реплику засушить мог до абсолютно невменяемого состояния.

На несколько мгновений у Доминики стали такие глаза, словно она была готова вот-вот напрочь выпасть из разговора и перестать понимать смысл произносимых слов - полуотсутствующий взгляд, направленный одновременно и на Лесли, и куда-то за него, в пустоту. Правда, соскользнуть в эту пустоту девушка все же не соскользнула, удержавшись в реальности, да настолько, что сумела полноценно продолжить разговор. Бесспорно, было приятно видеть, что ученица умеет быстро сосредотачиваться - и все-таки Цианид предпочел бы на внезапно остекленевшие глаза не натыкаться от слова совсем. Не слишком приятно смотреть на то, как беседа вдруг ни с того ни с сего провисает.
Хотя когда беседа потом перескакивает в поистине философские вопросы, по которым можно диссертации, книги и многотомники даже писать, было бы желание - это, пожалуй, полностью искупает ту неровность, на которой разговор вдруг споткнулся.
- Получается... не слишком радужно, - признал Лесли, не видя смысла отпираться и доказывать, что быть закоренелой нехочухой, окуклиться в неподвижности и так зазимовать - лучшее из возможного времяпрепровождения. - Но пока не придумали специальных зажигалок для мечты - имею основания опасаться, что я в безвыходном положении.
И, наверное, здесь еще имело бы смысл пожелать, чтобы сама Доминика в это безвыходное положение никогда не угодила. Лучше хотеть слишком много, чем не хотеть вообще ничего, - чрезмерная душевная активность предпочтительнее мертвой тишины хотя бы просто своим наличием. Впрочем, в самую мертвую трясину Флетчер пока еще не сполз, хотя знал наверняка, как выглядит отметка тотальной, необратимой безысходности. На этой отметке уже и не хочется хотя бы попытаться чего-то пожелать - а Лесли пока что не уставал надеяться и внимательно поглядывать по сторонам, чтобы в один прекрасный момент все-таки разглядеть мечту, желание, цель, называйте как хотите.

Наверное, инстинкт, требующий кого-нибудь непременно жалеть, природой вшит в каждую девушку, триггеры только различаются. Не то чтобы Доминика западала на несчастных, промокших и брошенных котят, а также сострадала всем подряд чайникам, веникам и валенкам - но конкретно сейчас француженке ужасно хотелось пожалеть Флетчера. Обняла бы, если бы не боялась по рукам получить за пренебрежение местной иерархией. И это всё при том, что на жалость шотландец вроде как совсем не напрашивался. Голосом не давил, выразительно не подмигивал, особо задушевных слов и выражений не подбирал. Рассказывал так, как будто оно всё просто к слову пришлось и его самого совершенно не волнует, - а у Доминики, по закону подлости, от этого кажущегося вполне искренним и естественным безразличия горло перехватывало только сильнее.
- Но так ведь, должно быть, очень грустно жить! - выдала Доминика, думая в этот момент совсем не о том, какое впечатление на Флетчера произведут её слова, а борясь с желанием подкрепить свои слова хоть каким действием, да хотя бы за руку мастера взять. Интуиция француженке подсказывала, что, несмотря на многообещающее "ты", такой форсированный тактильный контакт шотландец запросто может не оценить и не принять. Какой именно приговор она, по сути, выкатила мастеру, Лакруа сообразил непростительно запоздало. И испуганно, часто заморгала, ожидая, что Флетчер вот-вот дернется, как от укуса змеи, и в ответ закатит француженке уничтожающую отповедь.
Хотя это вряд ли, конечно. Он ведь, наверное, совсем уже вздрагивать разучился, в безысходности-то своей засидевшись.

В отсутствии протянутых в бескрайней жалости рук и распахнутых объятий Доминика, безусловно, была права - Лесли и впрямь не оценил бы такой возможности припасть к чужому плечу в надежде на новую порцию утешений. Тем более что сочувствие - вообще вещь опасная, оно порой только расхолаживает вместо того, чтобы зарядить на борьбу. Если свернуться клубочком, принять позу эмбриона и терпеливо ждать, то проблема от этого сама по себе не исчезнет. А утешения порой именно к этому и склоняют - растечься безвольной кляксой и не дёргаться.
- Грустно станет, когда мне перестанет даже и хотеться чего-то хотеть, - возразил Лесли. И подпрыгивать с оскорбленным видом действительно не стал - Доминика права, Цианид, пожалуй, и впрямь попросту не умеет совершать такие резкие и эмоциональные движения. - А пока что словосочетания "не радужно" вполне достаточно для того, чтобы охарактеризовать ситуацию, - напомнил Флетчер, воспользовавшись ровно тем же выражением, что и минутой ранее. - Впрочем, не нахожу в том, что вы ошиблись, ничего удивительного. Не думаю, что такое состояние вам знакомо, чтобы вы могли верно его охарактеризовать.
Разговор складывался пока что не слишком многогранный и разнообразный, упрямо зависнув на одной теме, которую Лесли и Доминика в порядке строгой очереди цепляли с разных сторон. Но с другой стороны, откровенно скучной или неприятной беседа пока не была, поэтому Цианид совершенно не видел поводов не отвечать, пока его спрашивают. Пока сугубо личные и индивидуальные тараканы его головного мозга ещё были интересны ученице. Да и вообще, пожалуй, откопать такую тему, которая была бы Флетчеру отвратительна вплоть до рвотного рефлекса - задачка не из лёгких, методом "пальца в небо" её не сказать чтоб можно было решить.

Доминика напряглась, ощущая себя сапером на минном поле, который только что сделал шаг, в котором не был до конца уверен, но так и не понял, погиб он в результате этого шага или нет. Что с жалельной репликой Лакруа накосячила, было понятно по тому, как резко и решительно Флетчер перескочил обратно на "вы", и этот переход неприятно резанул француженке слух. Ну неплохо же общались, а теперь с этим "вы" - шотландец как будто спохватился, что Доминика подошла чересчур близко, и спешно попятился, разрывая дистанцию. По ощущениям - это было холодно. Очень холодно.
- Простите. Я полезла не в своё дело, - повинилась Доминика. Вообще-то, по мнению девушки, вину как минимум следовало разделить на двоих, потому что Флетчер изначально зачем-то позволил лезть к себе в душу, куда посторонним обычно вход строго-настрого воспрещён. Но умение вовремя сказать "простите меня, я виновата", даже если ты кругом права - это своего рода искусство, пренебрегать которым - затея убийственно недальновидная. И всё-таки окончательно отступать Лакруа не собиралась, не для того знакомиться приходила, чтобы сбежать, поджав хвост, поэтому Доминика с надеждой вопросила: - Я вас не сильно обидела?
Хотя есть мысль, что обидеть не должна была практически вообще. Ну не производил Флетчер впечатление трепетного, нежного и ранимого человека. Его обижать всерьёз, наверное, надо было кувалдой. Или лопатой, острой частью да с разворота. Иначе попытки нанести шотландцу смертельное оскорбление рискуют остаться незамеченными.