Гостья

Эстер понятия не имела, на что наступила и чья это была вещь, чтобы, в случае чего, наступить на нее повторно. Технически, она споткнулась, а не наступила, и выразилась не совсем правильно. Предварительное ощупывание тоже ничего не дало, кроме понимания, что это что-то прямоугольное и низкое. И она была благодарна Валентину, который добавил немного света к ее тусклой свече. Она наклонилась пониже, чтобы осмотреть найденное. Найденное оказалось...столиком.
- Это стол? - удивленно уточнила она. - Такой низкий?
Она до этого никогда не видела таких низких столов. И совершенно не ожидала, что он может быть здесь, поэтому и шла так уверенно, что ни обо что не споткнется. Столы же обычно выше, даже выше, чем ей по пояс, а тут странное совсем что-то.
Эстер, конечно же, не догадалась перед отъездом хоть немного почитать о культуре страны, в которой собиралась жить. О, нет, она только и делала, что рассказывала братьям о том, как она будет здорово обучаться всей этой магии в самом настоящем тибетском монастыре, наверняка в компании каких-нибудь бритоголовых монахов. Увидеть настоящего монаха и умереть - вот как можно было охарактеризовать желание Эсти поехать в монастырь. Монахов она пока не увидела, зато успела столкнуться с чужой культурой, где низкие столики, нет электричества и очень много европейцев, хотя последних наверняка нельзя отнести прямо уж так отнести к культуре.
Она заметила, что одеяло уже нашло свое обличье в пододеяльнике, а подушка - в наволочке, и, увидев все это, вдруг поняла, что она ужасно устала, вот прям ужасно-ужасно. Конечно, она проделала такой длинный путь, познакомилась с Дарсией и Валентином, хотела еще познакомиться с Эмилем и их мамой, о чем и робко поинтересовалась.
- А здесь можно так поздно не возвращаться домой? - и, поняв, что ее слова не очень понятны окружающим, добавила, точнее пояснила: - Я имею в виду, вашей мамы нет и Эмиля нет, а на улице уже совсем темно ведь.

Когда выяснилось, что "что-то", на что наступила Эстер - это всего лишь столик, о который и так все постоянно ногами бьются, ему хуже уже не будет, Дарси выдохнула. И с отчетливой радостью в голосе сказала: - А, стол? Ну так наступи на него еще раз. Он здесь всем под ноги бросается, его все топчут, так что не переживай. Я-то думала, это книжка! Та, которая моя чужая книжка. В смысле, которую мне Аурел одолжил. Если я буду ее так разбрасывать, он мне ее больше никогда в руки не даст. Даже при всей его любви к моей маме, - виновато сказала Дарсия. Вообще никакую книжку в руки больше не даст, что уж там говорить про флейту.
- Вот, кстати, да - уже поздно, - встрепенулась Дарси, уловившая усталость на лице Эстер чуть раньше, чем рыжая девочка заговорила о том, что уже темно и глубокая ночь. Дарси немедленно потянула Фельтина за рукав, для большей доходчивости сообщила брату вслух: - Пойдем. Гостья хочет спать, не будем мешать гостье, - и напоследок успела еще жизнерадостно объяснить Эстер: - Да здесь, в общем, как везде. Если не попадаешься, то считай, что можно. Но если поймают, то выругают, конечно. Да ты быстро разберешься, не волнуйся. А мама и Эмиль все равно неизвестно когда вернутся, так что ты их не жди, отдыхай. Спокойной ночи! - улыбнулась Дарси. И еще раз потянула Фельтина за рукав в сторону двери: он, конечно, и так должен был все понять, но еще раз ему напомнить о том, что настало время тихонько слинять, лишним все равно не будет.