Возвращение на Родину

Прошло около двух недель с того момента, когда Руж получила письмо сына о смерти бывшего мужа. Около недели она приходила в себя от свалившегося на голову известия, но, в отличие от первого дня, она старалась этого не показывать. Хотя, наверное, Эрик и так все прекрасно понимал, видя ее опухшие глаза по утрам, покрасневшие глаза, но тактично ничего не говорил, а просто был рядом. А она часами смотрела на свою свадебную фотографию, когда оставалась одна, а Кассий засыпал в своей кроватке. Прошло две недели и сейчас самолет уже совершал посадку в аэропорту Лондона, куда она прилетела вместе с сыном и в сопровождении Эрика. Состояние было никаким: она безумно устала, Кассий практически всю дорогу вертелся, да и перелет был с пересадкой, что увеличило возможности ребенка в изматывании матери. Кроме того, повод был совершенно нерадостным и, более того, угнетающим. Она снова и снова вспоминала их встречу в термах, с которой все началось, путешествие на острова…Руж чуть сильнее сжала руку Эрика, силясь унять подступающие слезы. И ей было очень совестно, что Адлер возится с ней, как с маленьким ребенком, видит ее боль и не высказывает ни малейшего намека на ревность со своей стороны.

В аэропорту все прошло без заминок и уже через час они скинули весь багаж в такси и направились к дому родителей прорицательницы. Было очень непривычно слышать столько родной речи вокруг, а еще ни одного китайца тоже замечено не было. В общем, после почти полутора лет жизни в Поднебесной, возвращаться к себе на родину было очень непривычно. Из Лхасы она позвонила родителем, предупредить о своем приезде, но честно не очень хотелось их беспокоить. Эрик тактично молчал. Или она его не слушала? В общем, лишь малыш Кассий продолжал буянить и веселиться.

Лондон. Вечно серый, промозглый, мокрый и туманный, будто сам воздух в этом городе покрыт задымленной плесенью. Но так Эрику казалось сейчас, а когда-то давно он умудрялся замечать здесь Солнце и не замечать всего этого тумана и смога, да ещё и искренне получать удовольствие от студенческой жизни, яркой, насыщенной, непредсказуемой и тяжелой для печени. Перелет прошел довольно спокойно, хотя был достаточно долгим и тяжелым – лететь пришлось через пол земного шара. Руж выглядела задумчиво, и по её глазам было заметно, что она в любой момент готова расплакаться. Эрик молчал, просто сжимая её руку. Чтобы она знала, что он рядом. Ему было нечего сказать прорицательнице о Тиберии, а о том, о чем он мог сказать, она знала и так.

В Лондоне их ждали родители Флёр, которых Эрик давно и хорошо знал, хотя уже много лет не виделся, с тех пор, как уехал из Англии. У них были довольно хорошие отношения ещё в те годы, когда «очень положительный мальчик» любым родителям казался подходящей парой для их дочери. Кажется, они тогда были недовольны отъездом Руж, хотя, это могло быть лишь попыткой Эрика выдать желаемое за действительное. Сейчас это уже не имело никакого значения, он был чертовски рад тому, что увидит родителей Флёр. Вряд ли Руж много рассказывала им об их нынешних отношениях, но в какой-то мере это было если не знакомством с родителями, то неким формальным заявлением об отношениях. Лондон – не Лхаса, да и они уже не студенты, чтобы пытаться делать вид, что просто дружат. Пока они ехали в такси, Эрик обнял Руж за плечи, разглядывая в окно машины лондонские улицы.

- Ты говорила родителям о том, что мы вместе? – спросил Адлер, не уточняя, что именно он подразумевал под «вместе». Во время этой поездки Флёр наверняка в последнюю очередь думала о том, что сейчас между ними происходит.

Прорицательница задумчиво смотрела в окно на серые улицы родного города, где, к ее искреннему удивлению, не было видно луж. Кассий с интересом прилип к окну, наконец-то немного успокоившись и сел спокойно. Англичанка чуть откинулась назад, поудобнее устраиваясь на плече Эрика, который оказывал ей всяческую поддержку. Отвыкла прорицательница от подобных переездов, да еще и малыш… ее безумно клонило в сон, но она прекрасно понимала, что это будет сейчас слишком большой роскошью для нее: они уже практически приехали, родители наверняка сначала устроят допрос, будут нянчиться с младшим внуком, что-нибудь ляпнут про нее с Эриком, что-нибудь типа того, что всегда знали, что им двоим суждено было быть вместе с самого начала, но ее несносный характер… Пожалеют Эрика, что он, такой вот молодец, ждал ее больше двадцати лет, она вспылит, начнет кричать, что ни капли ни о чем не жалеет, что им лучше замолчать, если хотят еще когда-то увидеть внука, потому как не только Кассия, но и остальных ее детей не было бы в помине, если бы не ее непостоянство и тот типа побег, о котором она, однако, все сообщила даже немного заранее. А потом все извинятся друг перед другом, Эрик наверняка извинится перед всеми, попросит присмотреть за ребенком, а сам уведет ее куда-нибудь, желательно туда, где есть кровать, чтобы она немного отдохнула и успокоилась. Либо на прогулку в парке, чтобы отвлечь ее от дурных мыслей и понастольгировать.

- Нет, наверное, - устало проговорила женщина, заставляя себя вновь выпрямить спину, после чего виновато взглянула на Адлера, - Просто сказала, что приеду с Кассием и тобой… Прости, просто не подумала… мы можем сказать сразу, чтобы избежать лишних вопросов и взглядом, если хочешь… - она взяла Кассия на руки, застегивая курточку и поправляя его шапочку. Он вертелся и требовал посадить его обратно, но в Руж сейчас это было бесполезно – такси уже подъехало к небольшому уютному домику на окраине Лондона, а родители уже даже выглянули в окно и поспешили встречать единственную дочь, с которой не виделись несколько лет. – Веди себя хорошо, - чуть повысила голос англичанка, когда ребенок вновь начал вертеться и ругаться.

- Как тебе удобнее, - улыбнулся Эрик.

Кассий хулиганил, из-за чего Руж повысила на него голос. Они оба устали, Флёр была на взводе все это время, и в любой момент могла сорваться – Адлер это просто чувствовал каким-то шестым чувством. В такие моменты нужно опережать события, чтобы она смогла успокоиться и взять себя в руки – испытания в Англии ещё только начинались, походы по нотариусам мало кому прибавляют спокойствия. Он коротко поцеловал Руж и улыбнулся.

- Давай я его понесу, - сказал он и взял Кассия на руки, не дожидаясь ответа. – Он будет себя хорошо вести, мы с ним договоримся. Правда, Кассий? – спросил Эрик, посмотрев на ребенка.

Он вышел из машины, идя на полшага позади прорицательницы. Из дома вышли её родители, которых он узнал сразу, хотя не видел уже много лет. Адлер сначала слегка поклонился – привык за время жизни в монастыре, после чего смущенно улыбнулся.

- Здравствуйте, Элисон, - он посмотрел на мать Руж, - здравствуйте, Джек, - Эрик пожал руку главе семьи, при этом удобнее перехватил Кассия, который тут же потянул руки к бабушке с дедушкой, начав что-то говорить на смеси китайского и английского.

Таксист вытащил из машины чемоданы и поднес их к воротам. В основном там были вещи Кассия – поездка планировалась недолгой, поэтому им с Руж было нужно не так много своих вещей, да и в Линь Ян Шо они оба привыкли обходиться лишь самым необходимым.

Эрик, как всегда, успел забрать сына до того, как прорицательница успела еще сильнее повысить на него голос, или наказать. И как у него так это вовремя получалось? Оставалось только радоваться тому, что он избавлял ее от необходимости лишний раз вести диалог с собственной совестью. Родители уже вышли из дома с нетерпением ожидая появления дочери с их внуком. Только вот первым из машины вышел Адлер с Кассием на руках, чем немного удивил, смутил или же просто заставил как-то хитро улыбнуться ее родителей? Неважно, но сама англичанка вышла следом. Она поцеловала мать и отца, заметив, что сама, как и Эрик, сначала вежливо поклонилась. Издержки жизни на Востоке, однако. Но это было довольно мило и почтительно. Родители удивленно взглянули на дочь, но решили это пока что не комментировать. Льюис лишь потянула руки к внуку, который, кажется, видев их всего лишь однажды, во младенчестве, узнал. Наверное, чисто на интуитивном уровне. Но бабушка на то и бабушка. Как говорится, любите внуков – они отомстят вашим детям. Конечно, мстить Руж было не за что, но внуков тут очень любили.

Они прошли в дом, но довольное переглядывание родителей не прошло мимо нее, даже несмотря на все ее состояние. И это заранее начало раздражать, но прорицательница сдержалась от комментариев. Прислуга уже накрывала на стол, расставляя различные холодные закуски и сладости под чай – как раз пять вечера… Закуски для тех, кто проголодался… Родители, к счастью, полностью углубились в возню с внуком, который так смешно разговаривал, ведь в английской речи то и дело проскальзывали китайские слова. А англичанка потихоньку успокаивалась, понимая, что ругаться с порога из-за их же заботы о ней глупо и некрасиво – они столько не виделись…

- Когда вы в последний раз видели Гая, Лео и Юлиану? – она, наконец, задала интересующий вопрос, отставив чашку с чае чуть в сторону. Странно, несмотря на то, что за день она практически ничего не съела, сейчас кусок в горло не лез. Она даже не знала о чем может поговорить с родителями – о ее внезапном разводе они узнали из телефонного звонка, причем не от нее самой, а от тигрицы, которая быстро все объяснила и извинилась, что Руж сама не может разговаривать сейчас. Потом были письма и лишь в тот самый день, когда она увидела Эрика в Лхасе, она позвонила домой…

Эрик в основном молчал, ограничиваясь общими вежливыми фразами – он не знал, что родители Руж знали о её жизни в монастыре, да и вообще о недавних происходивших с ней событиях. Ещё в Линь Ян Шо он понял, что она уезжала из Англии спонтанно, и вряд ли много говорил о причинах этого отъезда, похожего на побег. Адлер с удивлением заметил, что черный английский чай с молоком кажется ему чем-то непривычным после тибетских улунов. Он провел в монастыре не так много времени, но какие-то привычки уже успели сформироваться, заставляя его чувствовать себя в Европе едва ли не китайцем. Руж спросила о детях, на что Льюис ответила, что Гай и Юлиана приедут уже скоро, узнав о том, что их мать будет в Лондоне. Эрик видел старших детей Флёр лишь на фотографиях, она часто о них вспоминала и рассказывала, и наверняка будет рада наконец-то встретиться. Интересно, как они отнесутся к новости о том, что у их матери начался новый роман? Или лучше пока им ничего не говорить? Руж ничего пока не говорила родителям, поэтому Эрик вел себя так, как будто был просто её другом. Он не видел в этом ничего странного или неправильного – сейчас есть дела намного важнее, Флёр – взрослая самостоятельная женщина, имеющая право принимать решения о своей жизни, никому об этом не докладываясь.

- Руж, мой юрист сегодня должен приехать в Лондон, мне кажется, его помощь будет полезной, - сказал Адлер, посмотрев на прорицательницу. – Я уже забываю английские законы, пусть лучше он проверит документы, если ты не против.

Во всем, что касалось юридических формальностей, Эрик был очень внимателен. Он никогда не подписывал документы, не глядя, никогда не оставлял места сомнениям, когда какие-то вопросы юридического характера казались ему непонятными, поэтому его давний приятель Генри Вебер, единственный юрист, который мог терпеть дотошность Адлера, был в представлении Эрика человеком незаменимым.

Состояние прорицательницы сейчас оставляло желать лучшего: она без особого энтузиазма или даже малейшего намека на интерес, участвовала в типа разговоре, где родители интересовались жизнью, игрались с малышом Кассием, который бел безмерно рад такому вниманию, особенно после того как мамочка повысила на него голос. Женщина лишь молча кивала или отрицательно вертела головой. Взгляд ее немного прояснился только тогда, когда она поинтересовалась о своих старших детях, особенно, когда получила на него ответ. Ее детки, они приедут, чтобы увидеться с ней… Губы расплылись в мечтательной улыбке – она так соскучилась по своим маленьким проказникам. Да, они были уже совсем взрослыми, красивыми и самостоятельными, но для нее они все также останутся непоседливыми малышами. Взгляд голубых глаз остановился на Эрике, который что-то сказал про своего юриста, которому звонил еще в Лхасе, требуя первым же рейсом вылетать в Англию по очень срочному делу. Странно как рядом с Адлером ей становилось намного спокойнее. А его улыбка всегда была такой доброй… Руж прекрасно понимала, что придется официально объявить о том, что у них роман, хотя… чего в этом может быть официального, ведь роман – не свадьба… да и какая тут свадьба, когда такое происходит? Но она булла уверена, что уж ее-то пронырливые детки определенно все поймут и вряд ли будут против того, чтобы мать была счастлива.

- Хорошо, спасибо за помощь, Эрик, - ее рука едва коснулась его колена, благо что сидели они рядом, после чего она благодарно улыбнулась мужчине. И мать Руж была тут как тут, в мгновение ока отвлекшись от малыша и чуть прищурив глаза. Да, прорицательница – что тут скажешь? Естественно она все поняла, только вот могла бы промолчать… Так нет, заявила, что подготовила им (Руж и Эрику), сделав на этом небольшой акцент, гостевую комнату, а малыша она сама будет нянчить, потому спать он будет отдельно от матери. Точнее в ее бывшей комнате. Да, хорошо Руж стала намного сдержаннее за последнее время и оставила слова матери без особого внимания, лишь поблагодарив ее и отца.

Спасибо папе, который всегда был довольно тактичен и никогда так явно не лез в личную жизнь дочери, желая лишь того, чтобы его малышка была счастлива. А сейчас ее счастью определенно мешает ее же прошлое, которое и вернуло ее сейчас в родной дом. Потому, молча кивнув словам Эрика по поводу юриста, он сразу же обозначил время и место, где завтра состоится встреча с адвокатами по поводу наследства. Основным требованием было чтобы дети были при оглашении. Значит Гай, Лео и Юлиана тоже будут завтра там. Ее детки… Руж лишь молча кивнула, так и оставив чай в стороне, затем поднялась и, извинившись, вышла из-за стола, сказав, что хочет просто прогуляться.

Услышав о гостевой комнате, Эрик на мгновение опустил взгляд, потом посмотрел на мать Руж и коротко кивнул с вежливой улыбкой. Даже если Флёр ничего не говорила, от Льюис ничто не укроется. Флёр была почти копией своей матери, и магические способности явно унаследовала от неё. С такими женщинами мужчина должен быть либо очень сильным ментальным магом, либо очень честным, почти святым человеком, которому нечего скрывать от своей семьи. Но они с Флёр давно не дети, чтобы смущаться, все отрицать и корчить из себя святую невинность. Руж выглядела рассеянной, и почти не участвовала в разговоре, не было даже её нормальной вспыльчивости. Она встала из-за стола, и Эрик, извинившись, встал следом, выходя из комнаты следом за прорицательницей. Он догнал её в холле и приобнял за талию.

- Ты не против, если я составлю тебе компанию? – спросил он, чуть наклонившись к уху Флёр.

Руж умела сама себя доводить до истерик и непонятных душевых терзаний. Если оставить её одну, она вернется либо в глубокой депрессии, либо в истерике. Нельзя оставлять её наедине с мыслями о Тиберии, который даже после своей смерти продолжал травить её душу своим присутствием в её памяти. Эрик был не против того, что Руж привязана к своим детям от этого брака, что она любит близнецов, дочь и малыша Кассия, но он не мог понять, как она может постоянно оправдывать Тиберия, посмевшего бросить её в такой ситуации. Был ли это маразм, хитрый расчет или банальное скотство, Адлера не интересовало, он привык судить о людях по их поступкам, и те, что он знал в исполнении Тиберия, не позволяли ему считать этого человека достойным слез Руж.

Руж рассеянно посмотрела на свои сапоги, затем наклонилась и начала обуваться. Ей просто хотелось прогуляться, подальше от назойливого и пытливого взгляда матери. Она очень ее любила, очень соскучилась, только вот не совсем то настроение, чтобы нормально переносить ее откровенные намеки. Хотелось просто прогуляться, без особой цели, чтобы ни о чем не думать…

- Да, конечно, - чуть дрожа, ответила англичанка, не ожидавшая такого появления Адлера у себя за спиной, только вот дрожь была вызвана не страхом или холодом… - Прости ее, она просто очень любопытная и порой не умеет сдерживаться, - Руж накинула плащ, машинально беря с полочки комплект ключей, зная, что они всегда там лежат. – Но я буду очень рада, если ты составишь мне компанию.

Прорицательница вышла из дома, засунув руки в карманы. Домик родителей находился на окраине города, но это было очень живописное место. Конечно, учились они с Эриком совершенно не в этом районе, даже не совсем в пригороде Лондона, но даже тут умудрялись развлекаться по полной программе, сбегая на пару дней в столицу, якобы повидать родителей. Какое-то время они молча шли по дорожке, совершенно не задумываясь о том, куда идут, во всяком случае, это касалось самой англичанки. Но губы ее неожиданно расплылись в легкой улыбке.

- Забавно, правда? – она повернулась к Адлеру, - Честно говоря, никогда бы не подумала, что мы когда-то вдвоем вновь окажемся тут… Вместе, - она неожиданно опустила взгляд, а улыбка стала чуть более тусклой, - я думала об этом, хотела этого больше всего на свете тогда, когда мы разъехались. Надеялась, что ты придешь ко мне и заберешь к себе… Прости, кажется, я начинаю повторяться… - Руж часто заморгала из-за скопившихся слез и только после того, как была стала уверена в том, что Эрик ничего не заметит, подняла на него взгляд, хотя глаза все еще едва заметно блестели.

Эрик вышел из дома следом за Руж и осмотрелся. Он хорошо знал этот район прежде, но сейчас многое изменилось. Прошло двадцать лет, здесь стояли другие дома, жили другие люди, по краям дороги росли другие деревья, стояли другие фонари, только они с Флер, кажется, почти не изменились. Он обнял прорицательницу за талию, продолжая рассматривать лондонский пригород. Руж говорила о том, о чем он и сам думал когда-то давно, хотя очень не хотел об этом вспоминать. Уехать за ней ему не позволяла чертова гордость, и кто знает, был ли он прав. Все происходит в свое время, их отношения были бы другими, если бы они остались вместе тогда, а не встретились сейчас. На глазах Флёр были слезы. Она старалась их скрыть, но Эрик все равно их заметил. Он остановился, встав перед прорицательницей, и внимательно посмотрел в её глаза.

- Если бы я вернулся, сейчас у тебя не было бы Лео, Гая, Юлианы и Кассия. Все должно было произойти в свое время, - задумчиво сказал Эрик. – Но я очень рад, что сейчас мы снова вместе. Не плачь, прошу тебя, - он обхватил ладонями лицо Руж и нежно поцеловал её в губы, затем обнял женщину за талию, крепче прижимая её к себе. – Я больше тебя никуда не отпущу, будь уверена, - тихо сказал Адлер, вновь заглянув в глаза Руж. – Я тоже повторяюсь, да? – он улыбнулся.

С Руж было удивительно легко. Пусть сейчас ей было больно и плохо, все равно рядом с ней Эрик чувствовал себя так, будто вернулся в те разудалые студенческие годы. Он был влюблен. Влюблен юношеской беззаветной любовью, и в то же время любил всем сердцем, уверенным в том, что, если ему и суждено завязать с жизнью убежденного холостяка, то только ради этой женщины.

Она ласково улыбнулась любимому, хотя улыбка, все же, еще немного отражала ту горечь, что она всячески пыталась сейчас убрать со своих глаз. Она ответила на этот ласковый поцелуй, теперь уже улыбаясь более свободно, словно этот поцелуй был таким маленьким ключиком к ее свободе.

- Я знаю, - она прижалась к Эрику, - И ни о чем не жалею. Именно поэтому и не жалею. Все происходит именно тогда, когда Судьба сочтет необходимым, - они потихоньку пошли дальше, выходя уже на более шумную улицу. Да, в Поднебесной так в обнимочку не походишь. Ей даже было как-то немного совестно, особенно когда она ловила на них восхищенные взгляды прохожих, воспринимая их не как восхищение их парой, а частично как неодобрение подобного поведения. Она даже пару раз пыталась чуть отстраниться, но поняла, что бесполезно, а потом вспомнила, что слышит родную английскую речь, а не очередное китайское наречие, которое пытается понять. Только тогда чуть расслабилась.

- А, знаешь, я только сейчас начинаю понимать на сколько соскучилась по Лондону, по его дурацкому климату и по этим людям, которые, на самом деле, порой слишком унылы… А еще я сто лет не была в кино и ничего не смотрела, - хитро улыбнулась девушка, переведя взгляд с рекламного щита какого-то последнего фильма, на возлюбленного, а затем рассмеялась очередной мысли, возникшей в ее голове, – Но чай тут, по сравнению с нашим, просто ужасен.

Они вышли на более шумную улицу, название которой Эрик не смог вспомнить. Он начинал забывать Лондон, и отчасти, несмотря на наполнявшие эти улицы воспоминания, смотрел на него, как на новый город. До вечера не было никаких дел, встречу с юристом можно отложить до завтрашнего утра. Адлер крепче обнял Руж за талию и ускорил шаг, подходя к афише.

- Пойдем? – спросил он, посмотрев на прорицательницу. – Возьмем билеты на последний ряд, колу и поп-корн. А ты постараешься не рассказывать мне, чем закончится фильм, хотя бы в первые пятнадцать минут? – Эрик хитро улыбнулся.

Кинотеатр находился рядом. Его уже перестроили, сменилось и название, но от этого их с Флёр возможный совместный отдых не становился менее приятным. Он давно не был в кино – фильмы удобнее смотреть дома, когда хорошая техника, установленная в гостиной, позволяет наслаждаться звуком и картинкой. Кино нужно для того, чтобы отвести туда кого-то, и сам фильм играет тут последнюю роль. Поэтому Эрик толком не смотрел, что было написано на афише, вместо этого он уже утягивал Руж в здание кинотеатра. Пусть отдыхает вместо того, чтобы страдать по почившему Тиберию, которому, судя по всему, было больше лет, чем им с Флёр вместе взятым. Адлер понимал, что эта язвительность в отношении бывшего супруга Руж неуместна и неправильна, но порой она оказывалась сильнее волевого решения не вмешиваться в прошлое прорицательницы. Ему было неприятно, что она не может отпустить те отношения, и при этом винит в произошедшем себя. При всем своем легкомыслии, если Флёр приступала к самокопанию в сочетании с обвинением себя во всех смертных грехах кроме, разве что, убийства Кеннеди, она увлекалась этим всерьез и надолго.