Гайд Парк

Если сравнить Руж, какой она была в самолете, с той, что сейчас говорила о дорогих ресторанах и сахарной вате, можно было решить, что речь идет о двух совершенно разных женщинах. Эрику было приятно, что рядом с ним прорицательница позволяет себе вот так расслабиться и играть капризного ребенка, хотя её поведение его довольно сильно удивляло. Все же он ожидал, что случившийся только что у обоих приступ подросткового авантюризма закончился, и пора вновь вспоминать о том, кто они на самом деле. Но вид Руж был таким, будто она сейчас устроит детскую истерику, если не получит шариков и сахарной ваты. Адлер начал вспоминать, где в Лондоне в это время суток можно найти нечто подобное. В центре открыты только рестораны, детские парки тем более не работают.

- Шарики и вата, - задумчиво повторил Эрик, посмотрев на Руж. – Тогда предлагаю ехать в Гайд Парк и надеяться, что они будут там в это время суток.

Он обнял прорицательницу за талию и подошел к дороге, ловя такси. Даже если в главном парке английской столицы не окажется ваты и шариков, там все равно приятно провести время после столь увлекательного похода в кино, посвященного не совсем просмотру очередного почти шедевра неизвестного режиссера. Руж нужно отдохнуть и развеяться. Жизнь в монастыре – это, конечно, хорошо и спокойно, но иногда можно позволять себе такие сумасшедшие вечера и сумасшедшие ночи, благо Кассий находится под надежным присмотром. Завтра наступит другой день, в котором нужно будет вспомнить о неотложных делах, но до этого завтра ещё достаточно времени. Эрик сказал таксисту ехать в Гайд Парк, помог Руж сесть в машину и сел возле неё на заднее сиденье.

Сахарная вата и воздушные шарики у прорицательницы ассоциировались исключительно с цирком или парками развлечений. Но самом деле, еще больше, чем просто попасть туда, ей безумно хотелось показать маленькому сыну, что существует такое место, где чудеса происходят без какой-либо магии. Где есть только добрые и счастливые улыбки.

- Мммм, - одобрительно промычала англичанка, - Гайд Парк, - вновь повторила она, смакуя каждое слово на вкус.

Давно она там не бывала. Эх, где они, эти молодые годы? Ушли давно, но воспоминания остались. Такие теплые и безумно приятные воспоминания. Правда, прорицательница честно сомневалась, что они сумеют в такое время найти в парке то, чего ей хотелось какие-то пару минут назад, а теперь уже… неважно. В общем, сидеть в желтом такси, cab, как говорят на родине, в обнимку с самым лучшим мужчиной на свете, греть пальчики под его курткой, а также тихонько щекотать, играясь практически с огнем.

- Сводим туда малыша, да? – Она подняла на него взгляд влюбленных глаз, обращаясь к нему так, словно бы он – отец этого маленького проказника, что сейчас вовсю веселится в компании бабушки и дедушки, - На днях, когда закончим с делами. Как самая настоящая семья, да? – в глазах читалась мольба. Всей этой своей ветреностью, всем этим детсадовским поведением Руж скрывала свои истинные чувства, что сейчас тупой ноющей болью продолжала пульсировать в сердце, в разуме, во всем теле. Но так было легче пережить эту боль… боль потери. С Эриком было легче все это перенести, но он, к сожалению, не мог лишить ее этих чувств, их просто нельзя взять и забрать, увы.

- Обязательно сводим, как самая настоящая семья, - Эрик улыбнулся. – Только как-нибудь утром.

Они вышли у центральных ворот парка, которые были красиво освещены уличными фонарями, уходившими вдаль по центральной аллее. Даже в это время суток в парке были люди. Вдоль дороги стояли палатки с напитками и сувенирами, почти все из которых были закрыты, но вдалеке Эрик заметил первый пункт их программы – шарики. Видимо, торговец не успел распродать свой товар и все ещё надеялся встретить кого-нибудь из запоздалых покупателей.

- Подожди меня, - сказал он, посмотрев на прорицательницу, затем быстро пошел по дороге вперед.

Он подошел к торговцу, уже собиравшемуся уходить, и дал ему несколько купюр. Тот начал активно благодарить щедрого покупателя и вручил ему связку оставшихся шариков – штук семь, довольно крупных и сделанных из тонкой фольги в форме всяких сердечек, зайчиков и мишек. Адлер связал концы веревок в один узел и вернулся к Руж. Он протянул ей шарики с довольным видом отличника, правильно ответившего на вопрос, затем поцеловал прорицательницу в губы.

- Теперь давай искать вату, - Эрик улыбнулся. – Пойдем к пруду, может, где-нибудь там есть.

Он заметил, что настроение Флер стало вновь возвращаться к утренней меланхолии, и решил во что бы то ни стало вновь вернуть ей прежний беззаботный настрой. Ей хватит нервотрепки завтра, когда придется решать кучу юридических вопросов.

Прорицательница улыбнулась, благодарно коснувшись его губ в легком поцелуе. Кассий очень любит Эрика, даже несмотря на объяснения, пару раз даже назвал его папой, но, кажется, вроде бы понял, потому как давно так не ошибался. Руж, конечно, была рада, что сын так воспринимает ее мужчину, но, все-таки, биологический отец – он один. Уже когда малыш еще немного подрастет, когда будет до конца осознавать кто его родной, кровный отец, тогда может называть Эрика папой. Ну, если сам Адлер не будет против. Или сейчас его научить тому, что у него два отца? В общем, есть над чем подумать и, наверное, посоветоваться с Эриком – как он-то относится к этому. Вот за этими раздумьями она и не заметила, как на пару минут успела остаться в гордом одиночества. Но тут перед ней возник улыбающийся Адлер с целой связкой воздушных шаров. Прорицательница в удивлении похлопала глазками, соображая что к чему, а затем расплылась в улыбке, чувствуя как скулы наливаются румянцев.

- Ну я же пошутила, Эрик, - чуть протянула женщина, продолжая смущенно улыбаться. Но это не помешало ей чуть приподняться на мысочки и благодарно поцеловать любимого в губы. – Спасибо, что делаешь мою жизнь похожей на маленькую сказку.

Прорицательница чуть приобняла Эрика свободной рукой, чувствуя как грустные мысли все же уходят на задний план, а легкая улыбка так и не сходит с лица. Но начинать разговор о Кассие сейчас она не стала – пусть пройдет еще немного времени, хотя бы просто закончится вся канитель с документами, которая начнется завтра. А сегодня можно и, наверное, нужно просто отдохнуть и набраться сил перед тяжелым завтра, которое еще неизвестно сколько продлится.

Аллеи парка были ярко освещены. Чем дальше от центральных ворот, тем меньше по дороге попадалось людей, и становилось спокойнее. Где-то вдалеке был слышен шум машин, большой город не бывает тихим, даже в его центральном парке обязательно будет слышен его ритм, не затихающий круглые сутки. Эрик понял, что успел отвыкнуть от того, что вокруг находится много чужих людей. Тибет по-своему пустынен, и при этом там люди не воспринимаются толпой. Проживший всю жизнь в мегаполисах, Адлер вновь удивлялся тому, как сильно Линь Ян Шо его меняет, незаметно проникая в жизнь множеством мелких привычек. Вот сейчас он, обнимая Руж за талию, время от времени ловил себя на мысли о том, что кто-то может их увидеть, и это будет нарушением традиций.

- Так странно, - Адлер усмехнулся. – Чувствую себя здесь китайцем, как будто всю жизнь прожил на Тибете, а тут такие странные нравы и традиции. Хотя…, - он обернулся на Руж, крепче ей обнимая, и нежно поцеловал прорицательницу в губы, - в них определенно много хорошего.

Аллея привела их к пруду, в котором отражались огни фонарей. Вдалеке светилось серебристое колесо обозрения, работавшее даже в это время суток. Эрик посмотрел на Руж, которая вновь казалась задумчивой. У неё был немного странный вид – она одновременно казалась и наивным ребенком, ждущим каких-то чудес, и взрослой женщиной, многое повидавшей в жизни. Флёр выглядела намного младше своего реального возраста, поэтому никак не ассоциировалась в представлении Эрика с женщиной, двадцать лет прожившей в браке. Скорее он сам рядом с ней чувствовал себя намного младше, помня, что они почти ровесники.

Забавно, но Руж так остро понимала сейчас то, о чем сейчас говорил Эрик. Жизнь в Тибете, со всеми его традициями и культурой, давала о себе знать. Всего около полутора лет, а у на столько все это проникло в ее сознание, запало в душу… Ей было приятно находиться здесь, на родине, услышать знакомый шум улиц, гулять по знакомому парку. Это было все таким родным, но, в то же время, что-то уже не так.

- Странно, - вторила ему англичанка, нехотя отрываясь от его губ, - мы вроде бы только вчера приезжали к моим родителям на рождество, гуляли по этим аллеям, смеялись, целовались и были так счастливы, - она улыбнулась. – Но ты прав – я тоже задумываюсь о том, не сильно ли мы нарушаем традиции, - Руж чуть приглушенно хихикнула, - Забавная и странная она. Эта жизнь…

Они вышли к пруду, где летом проходили парусные регаты среди любителей миниатюрных копий различных парусных суден: от фешенебельных яхт со всеми наворотами и простых парусников, до копий различных адмиралтейских фрегатов, бороздящих воды мирового океана. В такие выходные тут собирались целые толпы народа: семьи, парочки, что с улыбками наблюдали за искрящимся на их лицах неописуемым восторгом.

- Мне кажется, что мы и не расставались на эти двадцать лет, - улыбнулась англичанка, потянув Эрика за руку и подходя ближе к кромке воды, после чего присела на корточки, опуская пальцы в холодную воду. – Смотри, - тихо шепнула женщина.

По телу потекла оранжевая и голубая энергии, сплетаясь в единый танец, но не показываясь на поверхности водной глади. Энергия Воды и энергия Воздуха сейчас сплетались, вырисовывая различные линии под водой, то переплетаясь, то вновь расходились в разные стороны. Подобное действие требовало от нее сейчас большой концентрации. Для более четкого представления всей картины, что сейчас писалась под водой. Обычному человеку это не увидеть даже при большом желании. Даже не каждому магу доступно подобное, но она прекрасно знала, что Адлер – хороший Врачеватель, потому ему не составит никакого труда различить искусно переплетающиеся тонкие нити энергии, которые выстроились в довольно простую и незамысловатую картину, на которой были изображены они в молодости: такие юные и беспечные.

- Пойдем, - она резко встала, потянув Адлера за руку к небольшому мостику, с которого ему должно было быть лучше видно всю картинку, которую надо было еще поддерживать, не теряя концентрации.

Помнит… Конечно, теперь она это помнит. И раньше помнила, но никогда не вспоминала по не самым приятным, в данный момент, причинам. А вот его рассуждения: рано или нет…

- Не думаю, что та встреча и те годы, проведенные вместе, были зря, - она улыбнулась, вспомнив тот вечер, когда все началось. Это же такое сумасшествие было, - ты же от Лхасы шел за мой… ну, образно выражаясь, - она повернулась в его объятиях, заглядывая через глаза чуть ли не в самую душу, - я же видела тебя тогда, в Лхасе, - спокойно сказала она, - разве ты пошел бы за мной, будь мы незнакомы? – прорицательница ненадолго замолчала, просто вспоминая тот момент, ее искренний страх. – Думаю, нам надо было расстаться тогда, чтобы сейчас не было никаких преград, а те, что возникают, мы будем преодолевать, правда? И тем понятнее мне теперь вся глупость нашего расставания, - она грустно усмехнулась, - Но теперь мы вместе…

Прорицательница устало положила голову ему на грудь, делая глубокие вдохи и восстанавливая дыхание после такой тонкой, фактически филигранной работы с энергией. Художник из нее, по правде говоря, не очень, но она старалась. В общем, усталость после долгого перелета давала о себе знать. Она бы, может быть, даже бы вот так вот и заснула бы, если бы не ворчащий живот, который стал отчаянно требовать еды, чем окончательно смутил англичанку.

- Прости, что-то мы с ним сегодня никак не найдем общий язык, - виновато улыбнулась женщина.

- Не зря, конечно, - улыбнулся Эрик. – Это была демо-версия.

Он заметил смущение Руж и огляделся по сторонам. В парке в это время суток вряд ли работают какие-то пристойные кафе, но напротив главного входа, кажется, был какой-то ресторан. Флёр ничего толком не ела за весь день, её нужно было покормить.

- Пойдем где-нибудь поужинаем, - предложил Адлер, беря прорицательницу за руку. – Если я верну тебя домой не только поздно, но ещё и голодной, твои родители могут на меня разозлиться, - сказал он с хитрой улыбкой, совершенно не веря своим словам.

Они с Руж давно были не в том возрасте, когда родители могут что-то указывать, да и они были явно рады тому, что личная жизнь их дочери все же стала налаживаться после её непростого развода. Флёр была сильной и по-своему очень мудрой женщиной, это сейчас она вела себя, как ребенок, зная, что может себе это позволить. Несмотря на то, что она тяжело переживала все, что происходило в их с Тиберием отношениях, она все равно оставалась интересной женщиной, что удается далеко не всем в её возрасте и после таких событий. Либо ей помогал этот Воздух, позволявший вовремя сбежать от ненужных мыслей, либо незаметная на первый взгляд внутренняя сила, но вряд ли даже самые внимательные люди, глядя на Флёр, могли бы сказать, что за жизненный опыт у неё за плечами.

Эрик тактично промолчал, лишь предложив поужинать. А еще он, все также, продолжал шутить. Да, родители, конечно же разозлятся, более того, скажут больше не общаться с таким плохим мальчиком, который вот взял и не покормил бедную доченьку. Ха… Те времена давным-давно прошли. Да и не было такого, если уж положить руку на сердце, ну, почти, но тогда никто никого не выгонял, просто мама утром тактично поинтересовалась откуда такие свежие круасаны, когда никто никуда не ходил.

- Пойдем, - улыбнулась прорицательница, практически упархивая следом за Эриком с моста, ведомая обратно по практически пустынным аллеям парка со своей связкой шариков, и такая улыбчивая… - Ты ни за что не поверишь, - она вдруг перешла на страшно-тайный шепот, продолжая улыбаться, - но мне до сумасшествия хочется пудинга и тирамису с нашим монастырским улуном, - Руж мечтательно возвела взгляд в небо, прекрасно понимая, что последний пункт, увы, ну никак не совмещается в первыми двумя, а потому придется довольствоваться лишь привезенными из Китая, если таковые в этом ресторане есть, сортами зеленого чая.

- Вот представляешь, сейчас вдруг возьмем и встретим кого-нибудь из однокурсников твоих или моих… - англичанка как-то глупо улыбнулась, - мы-то с тобой мало чем внешне изменились. Точнее говоря лишь самую малость… Надо будет все отрицать, да?

- Что отрицать? – Эрик придал своему лицу выражение святой наивности. – Мы не можем среди ночи гулять в парке, а потом спокойно пить чай в кафе? Я, как порядочный человек, должен буду после этого на тебе всенепременно жениться, чтобы никто не счел наши с тобой отношения аморальными? – Адлер улыбнулся.

Они вышли из парка и перешли через дорогу, туда, где светилась витрина какой-то кофейни. Внутри было пустынно, уставший официант отошел от барной стойки и проводил их к одному из многочисленных пустовавших столиков, находившемуся у окна, после чего положил на стол два меню и тактично отошел. Эрик помог Руж снять пальто, затем снял куртку и сел за столик на мягкий диван возле Флёр, обняв её за талию. Он открыл меню по привычке с последней страницы, затем вспомнил, что они пришли пить чай. Выбор чая был довольно скромным и имел мало общего с тем, что можно встретить в Поднебесной, так что Эрик остановил свой выбор на классическом зеленом «порохе» и за компанию с Руж заказал ягодный пудинг и тирамису. Он спокойно относился к сладкому, но сегодняшняя программа вечера требовала чего-то подобного. Нужно разнообразить их немногочисленные выходы в свет, не обязательно каждый раз выпивать по такому поводу несколько стаканов виски, да и день завтра предстоял слишком трудный для того, чтобы пытаться думать о делах с похмелья.

- Лондон многое потерял из-за того, что здесь нет такого же улуна, как в Линь Ян Шо, - задумчиво сказал Адлер. – Зато, если мы сюда будем приезжать, я уже знаю, что можно привозить в подарок всем знакомым, - добавил он с довольной улыбкой.

- Ну, например то, что мы – это мы, - улыбнулась прорицательница. – Или ты предлагаешь прославлять ботекс, подтяжки и пластическую хирургию?

На самом деле, это не имело никакого значения, просто ей внезапно показалось, что это будет выглядеть довольно комично, все-таки им, можно считать, по сорок лет… Кстати о днях рождениях. Если память ей не изменяет, то у Эрика он буквально в конце следующей недели. Ему как раз стукнет сорок… и выпадает на выходные. В голове сразу начала выстраиваться логическая цепочка, в которой было лишь одно не очень понятное звено – закончится ли бумажная волокита к этому времени, или нет, ведь неизвестно что ее бывший супруг завещал. Точнее говоря, она примерно предполагала, так как само завещание, ровно как и их брачных договор, подписывались при ней, и ей же обо всем рассказывалось, несмотря на все возражения, но он мог что-то изменить, потому как это было очень давно, когда они ждали появления на свет двойняшек. Потом он его обновлял, дописывая туда Юлиану, а вот что с малышом Кассием – вопрос. В любом случае, если надо будет, она лично откажется ото всего в пользу детей – им нужнее, а у нее и так средств вполне достаточно. А сейчас надо лучше подумать о подарке Эрику…

- Какая твоя самая заветная мечта? – неожиданно и в лоб задала вопрос прорицательница. И даже не из-за дня рождения, а просто из чисто женского любопытства – надо же знать чем живет и дышит любимый мужчина. К этому моменту им уже принесли чайничек с заваривающимся чаем и чашки.

Вопрос, заданный Руж, озадачил Эрика. Он не был мечтателем. Он умел планировать свою жизнь надолго вперед, но не умел фантазировать о чем-нибудь, что зависело не от него. За свою жизнь Адлер добился того, что его планы были воплощены в жизнь, его компания процветала, и уже не было необходимости постоянно интересоваться ходом дел. У него было все, что он считал нужным для счастья – стабильная уверенность в завтрашнем дне, любимая женщина, которая чудом снова встретилась на его жизненном пути, и вполне реалистичные планы на будущее.

- Я даже не знаю, Руж, - Эрик чуть растерянно улыбнулся. – По-моему, у меня и так есть все, что я хочу. А о чем мечтаешь ты? – спросил он, приготовившись выслушать мастер-класс от мага Воздуха.

В отличие от него, Флёр всегда умела фантазировать и мечтать, и её сегодняшнее поведение показывало, что она не утратила способность постоянно находить в себе спонтанные желания, делавшие жизнь намного ярче. Эрик налил чай в обе чашки, почувствовав, что его запах мало похож на ту сенчу, которую пьют в Поднебесной. Чай был одним из немногих товаров, на котором отметка «сделано в Китае» смотрится гордо. В Лондоне ценили черный чай, тот, что китайцы называют красным, видимо, из-за этого здесь было сложно найти пристойные сорта этого напитка. Зато здесь была более привычная кухня, более комфортные условия жизни и нормальный, а не разреженный, воздух, от которого первое время даже немного болела голова. Но при этом Эрик понимал, что ему нравится жить на Тибете, а не в одном из многочисленных и очень похожих друг на друга мегаполисов, которые удобны для работы, но не для жизни.

Прорицательница превратилась вся во внимание. Что же ей интересного расскажет Эрик? Человек, который всю жизнь прекрасно знал то, к чему он стремится, то, чего он непременно добьется. И всего же добился, черт подери! С своим сорока годам, он был состоятельным мужчиной, завидным женихом, а он, всем назло, взял и свалил нафиг в Тибет, только нашел не хваленое Просветление, а ее… И ответ его, к ее сожалению, был более, чем предсказуем, только вот ответного вопроса она не ожидала. Или ожидала, но не хотела, чтобы он был задан?

- Не знаю, - честно ответила прорицательница, взяв чашку с чаем в руки и проводив взглядом официанта, который принес остальную часть заказа. – Все, что меня интересовало в последние двадцать лет, так это мои дети и муж, ради которых я была готова на все. Сейчас мужа нет, остались только дети, но вновь появился ты. Ничего особенного или необычного. О чем может мечтать любая женщина? – она как-то грустно улыбнулась, - Конечно же о том, чтобы дома все было хорошо, чтобы дети росли здоровые и не расстраивали родителей, чтобы любимому было хорошо… Возможно, я разучилась мечтать так, как это было раньше, мои желания стали более приземленными, но от того, что все получается именно так, как мне хочется, как я желаю, я не менее счастлива, чем можно подумать сначала. Наверное, это старость, Эрик.

Прорицательница улыбнулась, едва коснувшись губами его губ, после чего сделала глоток чая и сильно поморщилась. Да уж, избаловали они себя шикарным монастырским чаем. Недаром его с руками и ногами отрывают, когда его продают. А то, что им сейчас принесли, положа руку на сердце, больше походило на ослиную мочу. Но не ругаться же с несчастными официантами, которые уж точно не виноваты в том, что тут заваривается просто отвратительный чай? Вот то-то и оно, потому женщина просто заказала у пробегающего мимо мальчика чашку каппучино, после чего вопросительно взглянула на… она чуть было не назвала его в собственных же мыслях мужем.

- Будешь кофе? Или поиграешь в опытного камикадзе, получая удовольствие от этой ослиной мочи? – последнее она произнесла совсем тихо, чтобы не смущать мальчика, хихикнув Эрику на ухо.