Случайная дверь

Жить одной Розмари разонравилось довольно быстро, и в первую очередь из-за того, что при ней постоянно был Ричи. Птица, которой вечно хотелось драть глотку в самый неподходящий момент и которую Розмари очень слабо хотела то и дело оставлять без присмотра. А оставлять ведь приходилось — постоянно наклевывались какие-то походы, встречи, прогулки. И Розмари, никогда не считавшая себя ни душой компании, ни даже просто общительной девушкой, вдруг обнаружила, что ее начинают все чаще звать на какие-то сомнительные сборы, на которые попугая с собой никак не возьмешь.

Именно с этой прозаической целью британка страстно желала обрести соседку. На которую можно будет вешать Ричи и строго говорить: "Смотри, чтобы не улетел!" — которой, в конце концов, можно будет передарить горластую птицу и тем самым намертво закрыть вопрос. Однако в монастыре, судя по всему, в последнее время был не туристический не сезон. И не только к Розмари никого не подселяли — вообще слышать не приходилось о пополнении роты учеников. Пришлось брать свою судьбу в свои руки. Девушка заново упаковала так ловко было упакованные вещи, навьючила на себя рюкзак, взяла в руки клетку и пошла по коридорам выяснять, к кому можно подселиться.

— Я отправляюсь в Бостон! — горланил возбужденный переездом Ричи. Яростно раскачивался внутри клетки и шипел без голоса, изображая лихое завывание бравого матроса. Пока Розмари стучалась то в одну, то в другую дверь, выясняя, что здесь никто не открывает, а тут уже все койки заняты, попугай продолжал выкладывать доступный ему текст песни. И гордо сообщил в очередную открывшуюся на стук дверь: — Я отправляюсь искать свою деревянную ногу!

Лавиния была очень рада тому, что ее поселили в пустую комнату - это временно избавляло от необходимости объяснять, каким позорным способом она попала в монастырь. А потом, возможно, что-то изменится. Или у Лавинии наконец получится как следует продумать внятную, похожую на правду легенду, или к ней привыкнут и перестанут спрашивать "кто" да "откуда". Второй вариант, конечно, был бы предпочтительнее.
Пока же Лавиния в гордом одиночестве привыкала к тому, что в ученическом корпусе шумно. Очень. Порой даже максимально шумно. И создают этот шум, что примечательно, все чаще не боевые и неугомонные юноши, а красивые, порой даже хрупкие девушки. То выясняют отношения, порой даже вплоть до драки, то еще что-нибудь чудят. Вот и сейчас в коридоре стоял нескончаемый крик - а открыв на стук, Лавиния выяснила, что источником крика является очаровательная блондинка с попугаем в клетке наперевес. Причем попугай отнюдь не молчал, а напротив, горланил, выкрикивая странные и, казалось бы, мало подходящие ему фразы.
- Не брала я твою ногу, - машинально сказала Касерес, даже отступив на шаг под напором птицы. И озадаченно подняла взгляд на блондинку: - Это ты его такой фразе научила? Зачем? Обычно все довольны, если попугай умеет просить печенье и называть себя дураком. А ты... о, ты новенькая? Заселяешься? - спросила Лавиния, запоздало заметив за спиной у блондинки рюкзак. В этом месте, наверное, стоило сказать, что в комнате как раз есть свободная циновка, но Касерес именно в этом месте и замялась, еще не определившись, хочет ли она иметь у себя в соседках девушку с горлопанящим попугаем.

Когда дверь открылась, Розмари первым делом невежливо посмотрела откровенно мимо вышедшей на порог брюнетки, изучая комнату поверх её плеча. И, пока брюнетка пыталась общаться с Ричи, Розмари успела углядеть искомое. Одна из циновок в комнате была вообще не тронута следами человеческого присутствия. Рядом с ней не то что не лежало никаких вещей – на неё, кажется, уже достаточно давно никто даже не дышал. Именно на эту циновку Розмари и нацелилась. Оставалось только с двух-трех аккуратных заходов познакомиться с потенциальной соседкой – которая, впрочем, уже показывала себя приятно адекватной.

– Ага. Я тут новичок, – наполовину соврала Розмари, наконец сфокусировав взгляд на брюнетке. И дополнила совсем уж откровенным враньем: – Мне сказали поселиться к кому-нибудь в комнату, вроде как чтобы я быстрее с местными порядками освоилась. У тебя как, есть в комнате свободное место? Ты не против, если я на него припаду? Временно. А там посмотрим, как сложится.

Главное в любой атаке – быстрота и натиск. Поэтому Розмари, не давая брюнетке как следует вдуматься в разворачивающийся перед ней разудалый фарс, напористо продолжила рассказывать: – Попугая зовут Ричи. И эту фразу он подцепил, я полагаю по радио. Это из песни, вроде бы, бравых ирландских панков. Ричи вообще много всяких дурацких фраз знает. Хочешь, пообщайся с ним и посмотри, что наружу выплывет. Или, если он надоедает, можешь накинуть на него платок, обычно это помогает и он затыкается. Хочешь, можешь прямо сейчас попробовать? – щедро предложила Розмари. И, чуть подумав, расплывчато уточнила: – Что угодно попробовать.

На секунду у блондинки и впрямь почти получилось ошеломить Лавинию своим натиском - не хуже, чем вышло бы у всей королевской конницы и всей королевской рати, если бы они вместо погони за Шалтаем-Болтаем вздумали штурмовать комнату ученицы. Но Касерес сразу опомнилась, сообразил, что с таким подходом ей сталкиваться уже приходилось. Называется "внезапность и натиск", когда выскакиваешь из-за угла на ничего не подозревающего человека и начинаешь его беспощадно давить неожиданными просьбами. Лавиния сама пару раз пользовалась этим приёмом в школе, так что теперь было бы позором его не узнать.
А когда понятно, каким оружием тебя избивают, тут уже и отпор давать можно.
- Извини! - твёрдо сказала Лавиния. И руками и ногами растопырилась в проходе, намертво перекрывая посторонним возможность проскочить в комнату хоть как, хоть с чемоданом, хоть без оного. - Я терпеть не могу крикливых птиц! Даже если они специально для меня исполняют серенады из репертуара бравых ирландских панков. Твой попугай, как я понимаю, как раз из тех, что не затыкаются? Спасибо, но я пас. Я тихая, спокойная девочка. И мечтаю о такой же соседке. Прости. Не впущу.
Если измерять стойкость словами, то словесной стойкости у Лавинии было - хоть кастрюлей вычерпывай. Девушка только сомневалась в том, что она так же лихо и ловко удержит свои позиции, если блондинке вздумается пойти врукопашную и силой вломиться в комнату. Касерес привыкла, что для того, чтобы двинуть недругу сумкой по черепу, многим девушкам даже не нужен бэкграунд в виде хорошо освоенного рукопашного боя. Зачастую одного только желания хватает с лихвой. Что в случае чего отвечать на удар сумкой в череп, Лавиния пока не придумала. Но спешно искала подходящий ответ, не исключая того, что он ей пригодится.

Розмари, в целом, была готова к тому, что ее первая бесхитростная попытка подселиться в чужую комнату, просто ворвавшись нахрапом, провалится. И все же, это британку слегка огорчило – а получилось бы сейчас втереться внутрь, на этом бы все и закончилось, и не потребовалось бы дальше что-то изобретать. Это ж надо было попасть именно на столь принципиальную ученицу, так почти ревностно охраняющую порог собственной комнаты. Розмари чуть набычилась и с нажимом повторила: – На попугая можно накинуть платок. Тогда он замолкает.

Аргумент, судя по тому, как лихо брюнетка пропустила его мимо ушей в первый раз, был слабый. И даже очень слабый. Не теряя времени, Розмари припала плечом к дверному косяку и утвердила одну ногу на пороге, чтобы ученица не сумела хлопнуть дверью британке в лицо. После того, как девушка заняла эту стратегически важную позицию, можно было, уже не торопясь, продолжать разговор и искать новые подходы к потенциальной соседке. Потому что теперь так уж просто, без усилий, британку будет прочь не выпихнуть.

– Ты еще скажи, что эта комната за тобой одной забронирована на веки вечные, а бронь на стенке висит, – демонстративно усомнилась Розмари, оглядывая комнату вроде как в поисках той самой брони, а на самом деле – прикидывая, стоит ли попытаться соврать, что из полусвободных комнат тут только комната, в которой проживает один парень, и пытаться набиться к нему в соседи британке попросту запрещает устав, или лучше и заходить с этой брехней не стоит. – О, и впрямь висит, что ли? – и, едва успев озвучить этот отвлекающий маневр, Розмари ломанулась внутрь комнаты, со всей своей поклажей вместе, надеясь успеть проскочить, пока брюнетка глазами хлопает, а там уж как-нибудь получится закрепиться внутри. Врасти ногами в половицы и вцепиться зубами в комод, например.

- Пожалуй что и забронирована! - с вызовом выпятила грудь Лавиния, с каждой секундой всё меньше и меньше ценившая тот напор, с которым блондинка давила и рвалась внутрь. Платок или не платок, а попугай остаётся попугаем: горластой, крикливой, туго затыкающейся птицей. Во всяком случае, этого конкретного попугая, болтавшегося у блондинки в клетке, Ортега оценила именно так. Против чужого напора срочно требовались какие-то тяжеловесные, серьёзные аргументы, и Лавиния, рукописной брони на комнату не имевшая, попыталась защититься, сославшись на авторитет: - Мастера Флетчера попрошу, он тебя отсюда выселит!
Правда, блаженное одиночество было обещано девушке довольно давно и только на первое время. Кто знает, вдруг это "первое время" уже закончилось и теперь придётся делиться и без того невеликой площадью комнаты. Касерес намеревалась попытаться от навязывающейся ей соседки отпинаться и какое-то время ещё сосуществовать в одиночестве - но, пока Лавиния в проходе размахивала руками и надувала губы, блондинка уже окончательно отбросила слова, перешла к решительным действиям и бросилась на штурм.
Замешкавшуюся Лавинию немедленно смело из прохода - впрочем, будь девушка в полной боевой готовности и даже вооружена щитом, она, вполне вероятно, все равно ничего не смогла бы противопоставить этому оглушительному тарану. Ортега отлелела в сторону, больно ударилась боком о комод, запоздало вытянула обе руки в сторону рвущейся вглубь комнаты блондинки и в прыжке цепко обхватила девушку за пояс. Драки никогда не были сильной стороной Лавинии, куда проще было бы всё решить словами. Но слова, видимо, себя на сегодня уже исчерпали.

В первый миг Розмари показалось, что она одержала решительную и убедительную победу. Враг (врагиня?) потерпел сокрушительное поражение и лежит у ног растоптанным, можно на правах победителя осваивать жилую площадь. Но почти тут же британка убедилась, что все вовсе не так радужно. Что вовсе хозяйка комнаты не повержена в прах, а просто временно оглушена напором – а теперь вот пришла в себя и намеревается биться до последнего за каждый квадратный сантиметр. Беьтся насмерть как львица, прыгает как пантера, держит как крокодильими челюстями.

Первые шага два Розмари тащила на себе вцепившуюся в нее брюнетку на себе, как трактор. Потом подточились силы, позволяющие выполнять этот трюк, резко кончилась удача, и британка, зацепившись ногой за циновку, упала, выронив рюкзак и клетку. Из открывшейся в падении клетки немедленно вылетел Ричи. Деловито вспорхнул на комод, оттуда оценил открывшуюся перед ним картину, склонив голову набок, и не замедлил ехидно прокомментировать: – Это дождь из мужиков! Аллилуйя!

Розмари чертыхнулась, угадывая, из какого кинофильма Ричи мог почерпнуть эту фразу и в какие противоречивые тона это окрашивает ее попугая. Уперлась ногой брюнетке в живот, спихивая ее с себя, и мрачно посоветовала: – Остынь, блин. Я уже внутри. Теперь только с половиной комнаты вместе вынесешь наружу. Смирись. Давай лучше знакомиться, соседка. Я Розмари. Лайонс. А тебя как называть?

Вот именно того Лавиния и боялась - что появления еще одной ученицы ее уютная комната просто не выдержит. Что сразу все пойдем кувырком, начнется какой-то невообразимый кавардак и все в таком духе. Ну так вот, пожалуйста, началось сразу же, с порога, хотя блондинка еще толком зайти в комнату не успела.
Ей-Богу, только перешагнула порог, а уже бардак страшный. И попугай ещё этот.
Лавиния была готова подтвердить любыми самыми страшными клятвами: если она и разжала руки, выпустив блондинку из тесных объятий, то не потому, что устала её удерживать, или вдруг решила смириться со своей участью, или ещё что-то такое. Ничего подобного. Всё исключительно из-за дурацкого попугая и его безумных выкриков.
Потому что в каком это смысле - "аллилуйя"?
На предложение блондинки дружить семьями (почему-то, несмотря на свою смысловую дружелюбность, сопровождавшееся пинком) Лавиния сперва даже не отреагировала. Оторвала всклокоченную голову от ковра и озадаченно уставилась на попугая. "Дождь из мужиков" - это, наверное, тоже из какой-нибудь бравой песни. Только не понятно, при чем здесь это, когда дождём если и падают, то в основном девушки.
- Я отказываюсь узнавать тебя под этим именем. Ты варвар Аттила! Пьяный гунн в жилище патриция! - буркнула наконец Лавиния, поднимаясь с пола. Поднимаясь на всякий случай невысоко - на четвереньки, на случай, если падать вдруг придется ещё раз и немедленно. На четвереньках добралась до своей циновки, там по-хозяйски села и только тогда представилась в ответ: - Лавиния. Ладно, живи уж, раз взяла эти полкомнаты штурмом. Ты, я надеюсь, во сне не храпишь?

Розмари вовсе не расценивала своё движение как попытку как следует отпинать брюнетку. Для британки этот жест носил сугубо практичный характер: на ней лежало тело, телу здесь явно было не место и тело надо было куда-нибудь с себя передвинуть, чтобы можно было встать и начать беспрепятственно перемещаться по комнате.

А тело лежало себе поперек Розмари, таращилось на попугая и никак не помогало себя двигать.

– Ты на него ещё насмотришься власть. Он всегда такой, не к месту дурак, – посулила Розмари, меняя тактику и пытаясь выскользнуть из-под новоиспеченной соседки ужом. Брюнетка к этому моменту успела слегка приподняться на руках, чтобы было удобнее разглядывать попугая, и высвободить из-под неё ноги получилось без излишних сложностей. Британка немедленно как можно наглее и шире распалась на сбившейся циновку, поставила рюкзак на самую подушку, чтобы издалека было видно, что отныне и впредь это место занято, и невозмутимо согласилась: – Ладно. Пусть будет Аттила. Мне это имя даже больше нравится, – уж всяко больше, чем банальные разговоры о том, кто и как сильно храпит по ночам.

– С переливами, – сказала Розмари. Поднялась с циновки и мягкими, охотничьими шагами осторожно двинулась к Ричи, намереваясь его поймать и водворить обратно в клетку. Пока попугай сидел на комоде и лениво вертел головой, и его ленивым настроением надо было немедленно пользоваться, пока он не вздумал убрать куда-нибудь под потолок.

– А придется, – лаконично сказала Розмари, которая здесь не видела ни одного способа утешить Лавинию. Попугай уже находился в комнате, уже, считай, заселился сюда на своих птичьих правах, и выдворить его теперь можно было только с британкой вместе. А провернуть это действие, как уже показала практика, Лавиния была бессильна. Ей для такой акции протеста явно не хватало внутренней мощи. Так что Ричи оставался здесь жить, и жить надолго – если только, конечно, он сейчас не нарушит все планы и не улетит.

– Не мешай, – прошипела Розмари, которая все исторгаемые Лавинией подсказки пропустила мимо ушей и только еле-еле услышала их как какой-то белый шум за спиной. Тактика у Розмари в отношении Ричи была отработанная месяцами: сначала осторожно, на как можно более мягким лапках подкрасться, потом как можно более резво прыгнуть вперед и молниеносно сграбастать птицу в кулак. Примерно как мастера восточных единоборств воробьев ловят в кулак, только здесь более жирненький и менее шустрый попугай. – Спугнешь! Окно закрой лучше!

По совести, следовало бы и распахнутую настежь дверь тоже закрыть, но окно волновало Розмари куда больше. Через дверь в случае чего ещё можно будет немедленно выскочить следом за Ричи и продолжить ловить его там. А вот так же ловко и незамедлительно сигануть за попугаем через окно при неудачном стечении обстоятельств может и не получиться.

Лавиния и сама от себя не ожидала, как легко она сдаст все свои позиции и позволит Розмари начать собой командовать. Ортега думала, что хоть она и выпустила новую соседку в свою комнату, всё равно она блондинке этого так просто не спустит и продолжит стоять сопротивлением.
А теперь вот - пожалуйста, по первому же слову Розмари бросилась закрывать окно. Которое, к слову, было не так уж и открыто нараспашку, а всего лишь приоткрыто.
Но и правда - вдруг попугай может и в такую щель выскользнуть? Кошка бы, наверное, и та проскользнула бы без потерь и проблем, а попугай, он ведь и того мельче.
Услышав резкое "окно закрой", да ещё и брошенное таким командным тоном, какой мастерам бы подошёл неплохо, Лавиния машинально и послушно потянулась к окну. Чтобы не спугнуть попугая, Касерес не вставала, а осторожно передвигалась на четвереньках. Добравшись до окна, Лавиния осторожно, чтобы не хлопать створкой, мягко толкнула открытую створку ладонью. Плотно закрыла, прижала обеими руками и тогда только отрапортовала - опять же, негромко, чтобы не спугнуть попугая криком: - Готово!
Хотя как это должно было помочь Розмари при все ещё открытой двери, через которую птица могла улететь ещё более прекрасным образом, Лавиния по-прежнему не понимала. Равно как и то, каким образом Розмари собиралась своего беглого попугая ловить.
Ну не голыми руками же.

Розмари коротко кивнула и даже не обернулась проверить, как хорошо и насколько плотно там закрыто окно, да и вообще, закрыто ли. Поверила Лавинии на слово – потому что проверять было некогда. Британка не сводила глаз с Ричи, который, неуемный толстый бройлерный окорочок, уже явно почуял неладное, беспокойно топтался на месте, перебирал когтистыми лапами и расправлял крылья, явно готовясь слинять куда-нибудь в более безопасное место. Туда, где его не будут вот так, без малейшего почтения, немытыми руками хватать. Такого побега Розмари допустить никак не могла, а потому немедленно прыгнула на попугая. Яростным кошачьим прыжком. Пантерьим. Тигриным. Не знающим ни жалости, ни пощады.

Отчасти угнаться за летящим Ричи, наверное, было бы легче – прыгать животом и локтями в комод оказалось больно и неудобно. Попугай под руками истерично заверещал, распластал крылья и попытался удрать, но британка уже успела обхватить его ладонями так, что с распахнутыми крыльями птице было не развернуться. Оставалось только в падении не ослабить хватку, равно как и наоборот, не сжать попугая слишком сильно – а упала Розмари знатно. Прогрохотала костями по комоду, потом по полу и распласталась на половицах, продолжая кое-как удерживать в ладонях попугая. Ричи подумал и изрёк, ворочаясь у Розмари под пальцами: – Не стой на могиле моей, рыдая.

Ах, значит, всё-таки именно голыми руками.
Лавиния до последнего полагала эту гипотезу бредовой - а та оказалась самой что ни на есть близкой к истине. Розмари и впрямь прыгнула на своего попугая, вооружённая одними только голыми руками. Скаканула с грацией кошки, неожиданно для самой себя вымахавшей до размеров Годзиллы. Чуть всё в комнате не развалила. Лавиния заблаговременно скривилась и заткнула уши пальцами, но грохот костей сперва об комод, а потом и об пол всё же долетел до слуха девушки и заставил неодобрительно скривиться ещё сильней и ядреней прежнего.
А вы говорите - "хрупкая девушка", "грация пантеры". Да эту "хрупкую девушку" можно было на города сбрасывать вместо оружия массового поражения. Отлично бы получилось.
- Ты меня чуть без мебели не оставила. Её тут и так мало, а ещё ты скачешь, - упрекнула Лавиния. Стремительно бросилась через комнату, перепрыгнула растянувшуюся на полу Розмари и навалилась на дверь, захлопывая её. Потому что вот же будет глупо, если сейчас блондинка разомкнет ладони, чтобы посмотреть на свою добычу, а попугай из этих разомкнутых ладоней немедленно выпорхнет на улицу, и был таков. Надо было этот неприятный вариант сразу исключить из числа возможных. Потом Лавиния снова перешагнула через Розмари, вернулась на свою циновку и оттуда с любопытством спросила: - Пернатый-то твой как? Не раздавила его?
Пернатый немедленно продемонстрировал, что он жив и вообще неубиваем, как Терминатор, продекламировав из-под рук Розмари обрывок стихотворения. Ортега рассмеялась и одобрительно кивнула: - Ты знаешь, он начинает мне нравиться! Я думаю, мы с ним как-нибудь уживемся. Так и быть, оставайся на жительство. Со своим зоопарком вместе. Я не против.