Ломать не строить

Зимнее утро было довольно зябким, но в целом терпимым. Даже хотелось сделать чего-то полезное. Чего-то такое, чтобы уже отстали с разговорами о том, как облагораживает труд, и как здесь принято работать на благо коммунизма.

Харольд пришел на спортивную площадку в то время, когда не были назначены тренировки. Он положил у забора теплую куртку, под которую бережно поставил довольно объемную тканную сумку. Она должна была мотивировать на трудовые подвиги. Рядом он поставил две лопаты.

А задание было простым и тупым: давно подгнили бревна, предназначенные для всяких шаолиньских выкрутасов. Или, если быть корректнее, линь-ян-шошных выкрутасов. И ведь магу Земли тут работы на плюнуть и растереть. Но не интересно. Не мотивирует. Не облагораживает, так сказать. Харольд ударил кулаком по одному из бревен, вложив в этот удар прилично силы и даже правильное дыхание. Дерево хрустнуло, и от основания вверх потянулась трещина. Если бы Урс полез наверх, у него были все шансы что-нибудь сломать при падении.

Он зевнул, лениво осмотрел все поле работы, потом перевел взгляд на куртку. Удалось достать только местное Циньдао. Китайцы считали его пивом, Урс - горьковатым лимонадом. Не впечатляло, не расслабляло, но за неимением ничего лучшего, приходилось довольствоваться им или столь же невнятным Янцзы. Даже хотелось открыть где-нибудь поблизости цивильную пивоварню и показать этим местным, что нужно пить. Но вот беда: узкоглазые друзья хмелели от одного запаха алкоголя. Быстро дурели, сильно болели и вообще на роль собутыльников все равно не годились. А мастера здесь были в основном трезвые и правильные.

Рут привыкла все зимы встречать в Линь Ян Шо, за исключением тех, что она провела в деревне, где когда-то выросла и где появился на свет Лоркан. Зимой ей было нечего делать в горах, когда все зверье было голодным и отощавшим от недостатка пищи, а теперь она и просто не могла уходить на все лето, потому что была привязана к Лоркану, и была вынуждена оставаться в монастыре. Мальчику здесь нравилось, к тому же, выросшая в джунглях, Рут хотела оградить сына от постоянной опасности, а в Храме было тихо и безопасно. Здесь была практически что идеальная атмосфера для того, чтобы воспитывать маленького Маугли.

Но иногда даже Рут, терпеливо сносившей все прелести материнства, начиная от бессонных ночей и заканчивая кризисами трехлетнего возраста, хотелось сбежать от самой себя и почувствовать, как раньше, свою никем не ограничиваемую свободу. И, оставив Лоркана под присмотром одного из старших мастеров, девушка согласилась даже на тяжелую физическую работу, которой никогда, впрочем, не избегала. Нужно было облагородить тренировочную площадку - подправить полусгнившие от влажности бревна, справить развалившийся плетень, и просто привести все в порядок. Задание не высокого интеллектуального требования, но хорошо отвлекающее от повседневной суеты.

Когда Татрис пришла на площадку, ее напарник - медведеподобный мужчина суровой северной наружности - уже почтил своим присутствием площадку и даже захватил рабочий инвентарь. Рут же позаботилась о том, чтобы принести две пары перчаток и, пожалуй, на этом ее вклад в общее дело пока заканчивался.

- Доброе утро, - поприветствовала она местного викинга. - Можем начинать?

- Доброе, - отозвался Харольд.

Ему в напарницы досталась девушка, но он уже был наслышан, что эта особо стоила пары обычных парней или десятка тощих хипстеров, когда дело шло о физическом труде, потому был доволен.

- Ты, чисто случайно, магией Земли не владеешь? - поинтересовался Урс, который все еще надеялся, что можно поменьше махать лопатой. - Если что, я - нет.

Он пнул бревно ногой, оно треснуло сильнее, зашаталось, и легкого пинка хватило, чтобы большая часть свалилась на землю с глухим стуком. Но из-под земли все равно придется выкапывать. А ночи морозные. Даже летом бывает минус, зимой так вообще обязательно. Земля становится похожа на щербет, который можно колупать лопатой до хваленого просветления.

Было бы логичнее затеять эту работу вечером. Темнеет тут поздно, потому что пекинское время не соответствует фактическому, а за день может хоть немного оттает, да и ученики разрыхлят во время занятий, но вечером Харольду обычно было лень.

Но даже когда речь шла о физическом труде, вряд ли Рут годилась для того, чтобы таскать бревна толщиной с нее саму. Она с сомнением взглянула на толстые макивары - выглядели они довольно монументально, даже несмотря на то, что существенно подгнили возле земли, а затем еще раз глянула на норда, которому местные небольшие кельи наверняка были малы как в высоту, так и в длину.

- Увы, - ответила охотница, пряча руки в карманах теплой монастырской куртки. - Не довелось научиться. Но если это немного утешит, я вполне владею лопатой.

Помощь мага Земли была бы действительно неоценимой в данных неутешительных условиях. Или как минимум здесь требовалась хорошая кирка, чтобы вгрызаться ею в промерзшую за ночь землю. Действовать лопатой - все равно что пытаться ковырять охотничьим ножом горную породу. Но, насколько Рут знала, в монастыре не было ни одной кирки - зачем, если здесь в том или ином количестве обитают опытные маги?

- Перчатки, - она передала напарнику пару толстых рабочих перчаток, чтобы черенком лопаты не стереть руки в кровь, и облачилась в свои собственные, а затем взялась за инструмент и нанесла несколько первых пробных ударов по земле возле одного из толстых столбов, пробуя на прочность твердь земную. Мир оказался прочнее, чем она думала. Скорее всего, спустя полчаса подобных попыток теплая куртка покажется лишней.

- И на том спасибо, - ответил Харольд и взял перчатки.

Он не был белоручкой, но махать лопатой предстояло много, и не стоило отказываться от этой приятной мелочи. Урс подошел к тому бревну, которое только что сломал, и попытался копнуть землю возле него. Почва была мерзлой и твердой, но под весом Харольда лопата все же нехотя вгрызалась в землю.

- Если я умру зимой, я завещаю меня сжечь, а не закапывать, - сказал Урс. - Это лучшее, что я смогу сделать для человечества.

Раскопав еще немного, он пнул ногой остатки бревна, и то немного зашаталось в углублении. Харольд стал раскачивать его сильнее, затем даже зарычал, и с кровожадным видом и торжествующим кличем "хэйя" таки выдрал столб из земли.

- Получи, пакость, - сказал Урс, отбрасывая обломок бревна в сторону. Он потянулся и шумно выдохнул, затем отряхнул перчатки и снова взялся за лопату. - Тебя тоже задрали жирными намеками, что монастырю нужно помогать? - спросил Харольд у Рут. - Или ты за идею?

- Очень гуманно, - согласилась Рут, с силой и всем весом налегая на лопату, чтобы копнуть чуть глубже, чем на пару сантиметров, что лопата делала с большой неохотой. Но земля все же поддавалась. - К тому же здесь нет кладбищ. А урна с прахом будет занимать намного меньше места. Или лучше будет развеять бренные останки над обрывом?

В это время ей представился очень редкий случай воочию понаблюдать за молодецкой удалью Урса, который играючи ворочал толстые бревна. Мэйлин не зря пришло на ум сравнением с медведем - очень походило на то, как бурые валят лес - несколько раз, забредая на север Китая, она встречала их в тех лесах. Но она, в отличие от северного медведя, не могла похвастаться столь же выдающейся физической силой, а потому ей пришлось копать дальше до тех пор, пока бревно не начало крениться в сторону. Рут толкнула его ногой, и оно упало рядом с ямой, в которую затем опустят новое.

- На добровольных началах, - ответила охотница, переходя к следующему деревянному столбу. - Монастырь дал мне приют, когда он был мне необходим, и я не люблю сидеть без дела.

Летом она охотилась и ходила за травами, пополняя монастырские запасы, иногда проводила занятия, а зимой никогда не отказывалась от необходимых дежурств и прочих работ. Где бы Рут ни оказалась, она всегда находила себе какую-то работу. Так было проще не чувствовать себя обузой.

- И зимой здесь особо нечего делать, так что приятно заняться хоть чем-нибудь, - особенно приятно разнообразить мамские будни.

Как начало получаться, стало повеселее. Урс немного бодрее махал лопатой, и ему помогал его солидный вес, от которого оной лопате приходилось вгрызаться в землю независимо от степени промерзания и её нежелания.

- Викингов вообще хоронили в драккарах - кораблях. Поджигали тело с кораблем и отпускали в последнее плавание. Ни урн, ни пепла, ни пластмассовых цветов на могиле, - ответил Харольд.

Ему казалось, что это круто. Но на драккар Урс не рассчитывал, и сейчас о сожжении тела сказал скорее на злобу дня.

- Но вообще лучше пожить еще, - заметил Харольд. - Вон погода налаживается.

Солнце уже поднималось выше и начинало немного греть. Вряд ли будет теплее градусов десяти, но все равно намного лучше, чем морозной ночью. А облака здесь бывали крайне редко. Еще одно бревно было повержено, и Урс посмотрел на напарницу. При всем уважении к ней, он понимал, что ей такие упражнения не под силу.

- Давай ты будешь окапывать эти бревна, а я - вытягивать? - предложил Харольд.

У каждого уважающего себя индуиста есть мечта, чтобы его тело после смерти сожгли в "погребальном городе" Варанаси на берегу Ганга, куда некоторые даже приезжают специально дожидаться своей смерти. Но такая смерть стоит недешево, к тому же для ритуала подходит тело только на первые сутки после смерти. Поэтому люди попроще предпочитают, чтобы их прах просто высыпали в реку. А если нет средств и на сожжение, труп просто в эту реку бросают. Поэтому в Индии проще всего подхватить тиф, лихорадку или какую-нибудь другую болезнь, стоит только умыться водой из такой реки.

С кораблем, действительно, выйдет неувязочка, поэтому придется жить дальше, а там уже как-нибудь потомки сами разберутся, как им избавиться от надоевшего родственничка. И, по большей части, все равно, как они это сделают. Рут подняла голову на солнце, пока еще не настолько яркое, чтобы прикрывать глаза ладонью. Она до сих пор не могла привыкнуть, что с неба иногда даже падает снег. Но сегодня его вроде не ожидалось - небо должно было быть другим.

- Давай, - согласилась Татрис, которую подобное разделение труда весьма устраивало. Она раскопала основание еще одного столба, что заняло немного больше времени, чем у ее напарника, и уступила ему место для того, чтобы он вынул бревно из ямы. - Однажды я видела, как бурый медведь валит сосну. Выглядело это точно также, - заметила она, опираясь на лопату

Харльд облокотился всей тяжелой тушей на подкопанное бревно. То сначала затрещало, но затем покачнулось, и его удалось расшатать. А потом уже просто подхватить, крякнуть и выдрать из земли. В этой работе было даже что-то приятное. Медитативное. Халк ломать.

- Может, ты меня видела? - спросил Урс.

Он сложил выдранные бревна рядом. Из них потом можно было нарубить дров, ведь с древесиной на Тибете была беда. Крестьяне даже жгли в очагах все подряд, например, ячий навоз. Будто без него у них мало воняло местными специями и благовониями.

- Я серьезно, бурый медведь - мой звериный облик, - пояснил Харольд.

А то издалека да сослепу его можно было принять за медведя и до превращения. Особенно если с бодуна. Причем если с бодуна любой участник - хоть зритель, хоть Урс, не обязательно даже оба сразу. Харольд гордился своим внутренним зверем: большой, сильный, мохнатый, он ни к кому не лезет, к нему лезть боятся, сиди себе, жри малину, лови рыбу и спи. И в лютый холод не пропадешь, ведь с таким мехом никакие морозы не страшны, даже если спать на снегу.

- Удобный, - согласился Урс, наваливаясь на следующее бревно.

Он даже задумался, почему по-прежнему бодался с бревнами в облике человека, если Рут вряд ли испугается превращения, а массы и силы в медведе все же побольше, чем в человеке.

- Не против, если я все-таки перекинусь? - уточнил Харольд. - Так справимся быстрее.

Он заметил, что девушка грела замерзшие руки. Физическая работа её не особо согрела, а бревен оставалось довольно много. Урс предпочел бы работать в команде, а не в гордом одиночестве, и для этого нужно было что-то предпринять.

- Если холодно - можешь взять мою куртку, - предложил Харольд, кивнув в сторону своих вещей, которые были сложены неподалеку от входа на тренировочную площадку.

Сумка с пивом могла себя выдать, но Рут - не настоятель, вряд ли будет отчитывать и предпринимать дисциплинарные меры. А если отнесется с пониманием, так и поделиться можно, пива там было довольно много.

Может быть, если бы она была медведем, она бы тоже любила зиму, но пока она с нетерпением ждала, пока погода наладится, иона сможет хоть иногда выбираться за пределы монастыря, оставляя Лоркана старшим мастерам под присмотр. Он был самостоятельным мальчишкой, беспроблемным, не будет ничего страшного, если она отлучится на два-три дня. Немного подрастет - и она будет брать его с собой в горы, чтобы он привыкал и перенимал все те знания, что она хотела ему передать. Рут никогда не скрывала, что заводила ребенка только для себя, а не во имя великой любви к его отцу.

- Спасибо, но вряд ли она поможет, - вежливо отказалась Рут, снова надевая перчатки и беря в руки лопату, которой начала окапывать следующий столб. - Я в ней утону, да и копать мне будет неудобно.

Она примерно на две головы была ниже в ровно в половину тоньше, чтобы куртка Харольда пришлась ей впору. Но она была благодарна за предложение - лучше будет спасаться старинными способами, активными движениями и горячим дыханием.

- Мне отвернуться, пока ты будешь перекидываться? - спросила она. Момент превращения был зрелищем не из самых приятных, но почему-то Рут он всегда затягивал. Она смотрела на нечто удивительное, перерождение человека в зверя и обратно, и ей не казалось это зрелище отвратительным, наоборот, притягательным. Но некоторые не терпели лишнего внимания, и она была готова уважительно отнестись к чужим чувствам.

- Я не планирую при этом раздеваться, так что как хочешь, - ответил Харольд.

Он никогда не видел со стороны процесс своего превращения в медведя, но не думал, что это приятное зрелище. С другой стороны, никакого стеснения на этот счет он тоже не испытывал. Харольд вышел на свободное место на площадке, затем наклонился и коснулся рукой земли. В это время процесс трансформации шел уже полным ходом, и вскоре на его месте стоял довольно крупный и лохматый бурый медведь. Зверь отряхнул взъерошенную шерсть и прошелся, привыкая к ощущениям. После этого он подошел к одному из откопанных бревен и толкнул его передними лапами. Бревно легко поддалось немалому весу хищника и упало на землю, подняв немало пыли.

В зверином облике Харольд был метра два ростом и полтонны, если не больше, весом. Прежде он бы побоялся перекидываться в присутствии другого человека, но сейчас уже был достаточно уверен в том, что контролирует этого зверя. Урс осознавал, что ему предстоит валить бревна, и что на Рут нельзя нападать, хотя немного и отвлекался на звуки и запахи.

Рут отступила назад, когда Харольд вышел на свободное место на площадке, чтобы начать свое превращение. И, пользуясь полученным ей разрешением смотреть, Рут наблюдала, стараясь не упустить ни одной детали, в очередной раз восхищаясь тем, как ловко природа создает и изменяет творения свои - как и человека на ее глазах получается настоящее животное, так сильно отличающееся от исходного и весом и размерами и прочим строением. Рут еще никогда не видела медведя так близко, густая бурая шерсть выглядела очень плотной, наверняка склонной выдерживать любые, даже самые лютые морозы, а габариты впечатляли. С таким зверем она бы не рисковала сталкиваться интересами, хотя никогда не испытывала страха перед хищниками. То не страх, а осторожность и благоразумие. Такую шкуру не сразу пробьешь стрелой.

Она подождала, пока медведь свалит очередное бревно. Выглядело именно так, как она себе и представляла. Бревно упало на землю с глухим звуком, от которого вибрировала вся земля. Возможно, Харольд был и прав - было бы неплохо познакомиться со стихией поближе. Хотя бы в общих ее чертах.

Охотница заметила, что уже давно стоит без дела и поторопилась исправить это недоразумение, вернувшись к своим столбам, которые еще были не окопаны. Дальнейшая работа по установлению в ямы новых столбов вряд ли будет лежать на ней - она их не поднимет. Зато медведю это будет явно под силу. Рут не знала, насколько исландец хорошо контролирует свой облик, но на всякий случай не подходила очень близко.