Утро в горах

- Да удобно, спасибо, - ответил Вэньхуа, когда Мэйлин помогла ему улечься на подушках.

Он взял ложку и миску с кашей, которая была теплой, но не горячей, и попытался понять, как будет удобнее есть. Поначалу казалось, что мешается все, и любое движение либо слишком неловкое, либо больно, либо и то, и другое сразу. Но в итоге получилось съесть кашу, запивая её чаем, и пару лепешек, которые было удобно обмакивать в мясо. Он хотел есть, но ел медленно, из-за того, что приходилось приноравливаться.

Он давно не ел, к тому же ему нужны были силы, чтобы восстанавливаться. И хозяйка этого дома готовила очень вкусно, хоть Вэньхуа и не очень привык к местной кухне.

- Ты сама завтракала? - спросил он у Мэйлин.

Вэньхуа выпил несколько глотков воды и прикрыл глаза, потому что снова почувствовал боль между ребрами. Но один медленный вдох позволил справиться с этим ощущением.

Вэньхуа ел неспешно, но им некуда было торопиться, а ему нужно было восстанавливать силы. В ближайшие пару дней они были абсолютно свободны и, если бы не та ситуация, в которой они оказались, можно бы было представить себе кратковременный отпуск. Но даже при очень хорошей фантазии не удавалось наслаждаться этими часами безделья, если бы у Мэйлин был выбор, она бы предпочла загруженный рабочий день, но чтобы Вэньхуа был здоров, чем такие вот вынужденные выходные в беспокойстве за их жизни.

- Да, утром. Я рано встала, - точнее было бы сказать, что она вообще не ложилась, но Мэйлин не стала акцентировать на этом внимание. Вэньхуа всегда напоминал ей о том, что пора завтракать, обедать или ужинать, потому что у Мэйлин было свойство совершенно забывать про то, что человеку иногда необходимо есть. Вчера она практически не ела, окунувшись в заботы совершенно иного характера, и отвлекаться на трапезы было попросту некогда.

Но она все же отщипнула от лепешки Вэньхуа кусочек. Не потому что хотела есть, а чтобы ему так было спокойнее.

- Тарик, внук старосты деревни, сказал мне вчера, что они будут искать способ связаться с госпиталем через пару дней. Сейчас слишком опасно, нападавшие могут вернуться. Я попросила пока ничего не говорить. Если в госпитале узнают о твоем ранении, они отправят тебя обратно в Китай, а мне придется остаться здесь... - Мэйлин было немного стыдно об этом говорить, потому что получалось, что она пренебрегла здоровьем Вэньхуа ради себя любимой. - ...и я испугалась.

Вэньхуа взял в руки миску с омлетом, который было не очень удобно есть ложкой. Местные ели подобные блюда пальцами, но он не хотел пачкать руки, не имея возможности их нормально вымыть. От сытного завтрака настроение заметно налаживалось.

А Мэйлин рассказывала подробности, которых Вэньхуа не знал. Он даже не подумал о том, что его отправят обратно в Китай, в то время как она должна будет остаться здесь до конца контракта. И это было очень большой проблемой, еще более неотвратимой, чем люди с автоматами, которые могли вернуться.

- Ты все правильно сделала, - сказал Вэньхуа. - Мы либо вместе возвращаемся домой, либо вместе остаемся здесь.

Но возвращение до конца контракта ставило под угрозу карьеру Мэйлин в Хусин. Во всей этой командировке были замешаны слишком серьезные люди и слишком большие деньги, чтобы большое начальство просто так разрешило Мэйлин вернуться раньше срока вслед за раненым мужем. Не было однозначно правильного решения, потому что здесь стреляли, и один раз судьба уже показала, что стреляли метко.

- Когда мы вернемся в госпиталь, я должен быть в состоянии работать, - сказал Вэньхуа. - Есть идеи?

Это было намного лучше, чем ничего. Некий вариант, как действовать дальше. Потому что просто лежать и ждать боевиков было невыносимо, а решать проблемы и видеть цель - уже терпимо.

- У меня сейчас много времени, чтобы учиться самому, - заметил Вэньхуа. - Если не только ты будешь помогать, но и я буду работать с энергией, тебе будет легче.

Майк был неглупым парнем. Если он ассистировал во время операции, он все видел и почти все понял. И смог бы пересказать это коллегам в госпитале.

- С Майком нужно будет как-то договориться, чтобы молчал. Я пока не знаю, что ему рассказывать, но он не должен стать серьезной проблемой. Кто-то еще знает, какой именно была рана? - спросил Вэньхуа.

Он знал, почему Майкл может согласиться молчать. Не вдаваясь в подробности чудесного исцеления, ему можно было просто объяснить, что Мэйлин нельзя оставаться здесь одной, а Вэньхуа после ранения в сердце в любом случае отправят домой. Можно было не говорить о магии, можно было говорить, что он будет корчить хорошую мину при плохой игре и долечиваться уже во время работы. Если у Майкла не было серьезных ран, немного вранья, полуправды и эмоциональных историй могли быть достаточными, чтобы медбрат оказался союзником.

- У тебя сейчас не то состояние, чтобы учиться практике. Любая работа с энергией - это, прежде всего, ее потеря, даже если работать в пределах своего организма. Грубо говоря, пока ты не научишься с ней работать, ты скорее ее будешь перерасходовать, чем целенаправленно тратить на лечение. А тебе надо сейчас беречь силы, - кровопотеря - всегда потеря не только крови, но и энергии, поэтому аура сейчас слабая и блеклая. Когда энергии не хватает, организм впадает в режим энергосбережения и пытается ее сохранить, и сейчас учиться - все равно что щедро поливать окружающее пространство энергией Анахаты. Которая сейчас особенно необходима Вэньхуа.

- Царапина от ножа на пальце - не то же самое, что огнестрельное ранение, - напомнила она. Однажды Вэньхуа довелось вылечить тот порезанный палец, в Цзинлу, когда они сидели на чердаке и разбирали травы, а потом Мэйлин рассказывала ему о чакрах и простых принципах врачевания, и он, видимо, решил, что примерно все также легко и лечится. Если бы это было правдой, она бы, наверное, никогда не пошла в хирургию. - Но я подумаю, чем можно будет тебя занять, чтобы ты не скучал.

Ей не хотелось заканчивать этот разговор о врачевании на такой грубой ноте. Она волновалась за Вэньхуа и понимала все риски, если он сейчас начнет перекашивать свою энергию из чистого упрямства доказать кому-то, в первую очередь самому себе, что может. Потому что исправлять содеянное придется именно ей.

- Нет, только мы вдвоем. Когда в лазарет пришли местные, мы с Майклом уже закончили, - да и вряд ли местные могли что-то в этом сильно понимать. Здесь не сильно была развита медицина, насколько могла судить Мэйлин.

- Ты намного больше меня знаешь и о кардиоторакальной хирургии, и о работе с энергией, поэтому будет глупо, если я буду с тобой спорить, - сказал Вэньхуа.

Он отложил тарелку и ложку на поднос и удобнее вытянулся на кровати. Вэньхуа старался вспомнить то, чему его учила Мэйлин в деревне, и сейчас корил себя, что не нашел возможности, чтобы практиковаться. Сейчас это могло быть полезным. Он хотя бы больше понимал, сколько на что нужно сил, и как оценить свое состояние. Как восстанавливать энергию. Вэньхуа также отлично понимал, что то, как он себя чувствовал, пока лежал и не шевелился, не имело никакого отношения к тому, как бы он себя почувствовал, встав на ноги. Поэтому он не мог объективно судить о своих нынешних силах. Мог лишь догадываться, что с ними все плохо как минимум из-за сильной кровопотери.

- Передашь Зейнаб, что я очень благодарен за завтрак? - спросил он. - Я бы хотел лично поблагодарить хозяина дома, Дауда, а с ней вряд ли увижусь, пока не смогу одеться и выйти.

В ОРИТе всегда шутили, что как только пациенту начинает мешать свет, и он требует вернуть трусы, пора переводить в профильное отделение. Вэньхуа находился где-то на этой стадии выздоровления, и до восстановления пока оставалось как до Пекина на велосипеде.

Можно было праздновать свою победу хотя бы в этом незначительном споре. Но Вэньхуа была подозрительно сговорчив, и это наталкивало на мысли, что это он такой послушный только на виду. Впрочем, Мэйлин старалась не давать волю этим мыслям, потому что верила в благоразумие Вэньхуа и хотела доверять ему.

- Хорошо, я передам. И попрошу Дауда зайти, как он вернется. Надеюсь, в деревне все хорошо. Ночью я слышала выстрелы вдалеке. Или мне показалось, что это было звуки выстрелов, - но это точно было не внизу в деревне, а где-то дальше, потому что в противном случае хлопки автоматных очередей звучали бы намного громче. А так только эхо доносило отголоски, отражаемые горами. Все равно было не по себе от мысли, что где-то там стреляют.

- Ну, пока ты тут валялся вчера без сознания, она даже сюда зашла, - было трудно не хихикать, и Мэйлин сдержалась, потому что это было бы невежливо по отношению к Зейнаб, которая была так добра к ним. Но все равно ей, как хирургу, было довольно трудно понять, почему вид мужчины, укрытого плотным шерстяным одеялом, даже если теоретически он лежит и без одежды, может так пугать молодых невинных дев. - Правда, мыть тебя от крови все равно отказалась, - вот тут Мэйлин все же не удержалась и улыбнулась. - Но я не стала настаивать.

Иногда Мэйлин начинала думать о том, что она стала немного более жестокой, чем была раньше. Но наверное в месте, подобному военному госпиталю, с тебя слетает вся мягкая шелуха, а розовые очки убираются в дальний ящик. Пока еще трудно понять, плохо этого или хорошо.

- Я боюсь, что люди, напавшие на нас, вернутся снова, - серьезно сказал Вэньхуа.

Это был его главный страх на тот момент. Потому что сейчас он не смог бы бежать, и этим подставлял не только себя, но и Мэйлин. И слова о выстрелах его пугали.

- Ко мне привели парня с раной плеча, я сделал ему перевязку и уговаривал поехать в госпиталь. Он и его друзья отказывались, а потом приехали боевики, - рассказал Вэньхуа. - Видимо, я помог тому, с кем они воевали. Но кого поддерживали местные.

Сегодня он лучше помнил о том, что произошло накануне. Это было страшно, но хотя бы оставалось меньше белых пятен. Например, Вэньхуа по-прежнему не знал, как он оказался здесь, и далеко ли этот дом от лазарета. Он не помнил, кто ему помогал, как убили Эда. Он понимал, что Мэйлин проводила операцию, пока он просто был без сознания, никаких препаратов для нормально наркоза у нее не было. Он смутно помнил, как просыпался ночью, и не мог вспомнить ничего с того момента, как на полу в лазарете шуршал полиэтилен, до того, как Мэйлин смывала с него кровь, когда он был уже здесь.

Мэйлин старалась не думать о том, что будет, если люди, напавшие на деревню, вернутся снова. Так оставалась хоть какая-то иллюзия, что все будет спокойно, что больше не будет новых жертв и смертей, что они просто дождутся восстановления Вэньхуа, а потом уедут в госпиталь под защиту специально обученных людей. Но озвученные вслух, страхи становилось только сильнее с каждой секундой.

Она, пока не отвечая, поднялась с кровати, затем подошла к сумке-холодильнику, чтобы достать антибиотики. Набрав полный шприц, Мэйлин вернулась к Вэньхуа и, развязав бинт на сгибе локтя Вэньхуа, где стоял внутривенный катетер, ввела инъекцию. Это дало ей время немного подумать. К тому же это стало поводом поменять бинты на его руке. Через пару дней катетер придется вынуть, или пойдет раздражение.

- Я тоже боюсь, - наконец ответила Мэйлин, бесцельно сворачивая использованный бинт в рулончик, словно в том была крайняя необходимость. - Но сейчас мы не можем отсюда уйти. Если они вернутся, мы сможем попробовать подняться выше в горы, но они убьют всех в этой деревне. Тарик сказал, что они либо берут пленных, либо убивают. Третьего варианта нет.

Нападавшие, видимо, были уверены, что Вэньхуа не выживет после нападения и единственного точного выстрела в сердце. И Мэйлин была рада, что они очень жестоко ошиблись в своих догадках. Но если они узнают, что он все еще жив, они точно вернутся. Поэтому Мэйлин и просила, чтобы в госпиталь пока не сообщали никаких новостей.

Прошли сутки, и пока было тихо. Если раненых не оставляли, возможно, боевики считали его убитым. Да и не был он важным противником, больше под руку подвернулся, когда они добивали своего врага. Вэньхуа очень хотел убедить себя, что пока они в относительной безопасности. Но страх все равно оставался, потому что рана отлично напоминала о реальности людей с автоматами, которым убить человека не сложнее, чем прихлопнуть комара.

- Спасибо, - сказал Вэньхуа, когда Мэйлин вколола антибиотик в катетер.

Бинт и катетер мешались, сгиб локтя чесался, но пока это не грозило проблемами. При хорошей обработке еще на день-два канюлю можно было оставить в вене, потом это грозило флебитом, что в здешних условиях было совсем нехорошо.

- Я не могу понять, что у них в голове, - сказал Вэньхуа. - Солдатам платят, чтобы они убивали друг друга и чего-то добивались для своих начальников. А тут вообще бессмысленно. В их поступках нет никакой логики. Они могли взять меня, Майка и Эда в плен и требовать выкуп, и они бы его получили. Мы не имеем отношения к их разборкам, но они решили, что можно убить нас на всякий случай. Что это: наркотики, безумие, одержимость?

Вэньхуа задавал сложные вопросы, на которые Мэйлин не знала ответов. Для нее было дикостью вообще затевать войны и убивать мирных людей из-за власти, идеи, религии или чего-то другого. И это все равно гордо называлось цивилизованным миром.

- Люди убивают и за гораздо меньшее, - заметила она. Иногда бывает достаточно одного косого взгляда, чтобы в мозгах что-то перемкнуло. А здесь кто-то кому-то перешел дорогу, и это потянуло за собой шлейф событий, которые в итоге превратились в кровопролитие. - Они просто не стали разбираться, кто ты и почему помогал раненому.

Как Вэньхуа не стал разбираться, кому именно он помогает. Когда к тебе, как к врачу, за помощью обращается человек, ты не делаешь разницы между тем, за чью сторону он воюет. Для тебя он просто человек, которому нужна помощь, и ты ее оказываешь, потому что любая человеческая жизнь священна, несмотря на все те грехи, которые он совершил, или теоретически может совершить. Они ведь не судьи, чтобы выносить приговор, кому жить, а кому умирать.

- И я не знаю, какой логикой они руководствовались, и была ли там она вообще. Может быть, им и не нужен был выкуп, им нужно было это их правосудие, или что они подразумевают под этим словом. И я не хочу об этом думать. Мне достаточно просто того, что нам надо опасаться этих людей и как можно быстрее привести тебя в порядок.

Она не хотела становиться частью этих разборок, которые ее не касались. Она просто хотела делать свою работу, желательно, в полной безопасности.

Мэйлин была права. Боевики не планировали напасть именно на лазарет, они планировали уничтожить раненого и тех, кто ему помогал.

- Согласен, - ответил Вэньхуа. - Мы их не сможем переубедить, нам просто нужно с ними не столкнуться до конца контракта.

Он был большим поклонником творчества Ремарка, и все равно здесь увидел, что война - это то, чего невозможно описать на словах. В жизни все в сто раз страшнее, чем может показать воображение, и главный страх - безысходность, потому что не знаешь, сколько у тебя шансов дожить до того, как это все закончится. А когда боишься не только за себя, становится в сто раз хуже.

Снова хотелось спать и кружилась голова. Вэньхуа прикрыл глаза, хоть и был готов слушать Мэйлин, если она продолжит разговор. Он чувствовал себя так, как будто в какой-то момент разговора в нем просто села батарейка. Это было тоже нормально с учетом его состояния, слабости и кровопотери. И пока можно было не пересиливать себя, в то время как через несколько дней, несмотря на слабость, нужно будет вставать, чтобы не пустить корни в кровати.