Еще одна попытка

- И Манипуры, - вспомнил Вэньхуа. - Но без Муладхары энергии толком не хватит ни в Сватхистхане, ни в Манипуре.

Он думал. Искал какие-то зацепки, из которых нужно было выстроить понимание всего процесса врачевания в данном случае. Он бы действовал по той же логике, если бы ему предстояла операция, которую он не делал прежде. Досконально изучил бы случай, ознакомился с практикой коллег, продумал все варианты, включая осложнения, провел бы пару ночей в секционной, и лишь после того, как в голове выстроилась бы картина того, что и как он планировал делать, он взялся бы оперировать. Если случай, конечно, не был экстренным. Один великий советский хирург писал "большая подготовка - маленькая операция, маленькая подготовка - большая операция". Здесь все было еще сложнее, потому что Вэньхуа плохо разбирался в работе с энергией, и ему требовалось очень подробно продумать, как он может действовать.

- Значит, сначала нужно усилить энергию Муладхары, - это было очевидно, но Вэньхуа продолжал рассуждать вслух. - Она ослабла от кровопотери, и мы и так делаем все доступное, чтобы кровь восстановилась, но на это нужно время. Это путь от тела к энергии. А есть путь от энергии? Каким-то образом, не от другого человека, получить ци, чтобы вслед за ней уже восстановилось физическое тело?

Сейчас было сложно, потому что начиналась мистика и философия. Вэньхуа было сложно мыслить нематериальными категориями, но он уже был вынужден принять их реальность в вопросах врачевания.

Про Манипуру Мэйлин и сама забыла, но Вэньхуа ее поправил сам. Она кивнула, не отрываясь от размышлений. Разговоры с Вэньхуа о врачевании всегда заставляли мозг натужно скрипеть, потому что они немного по-разному смотрели на одинаковые процессы. Вэньхуа старался объяснить все с точки зрения привычной ему традиционной медицины, потому что с ней знакомы был лучше, чем с врачеванием, Мэйлин же врачевание принимала на веру, не стараясь привязать ее к медицине, так как изучать его начала все же раньше, чем ту же хирургию. И теперь им нужно было где-то сойтись в центральной точке, чтобы понятно было и ему и ей.

Как бы было просто восстановить объем циркулирующей крови за счет переливания, это разом бы решило самую большую проблему - слабость от кровопотери, которая существенно тянула за собой весь организм. Но у них не было даже пакетов с плазмой, закончились пакеты с физраствором, и обходиться нужно было своими силами. Здесь можно было только больше лежать и отдыхать, хорошо и калорийно питаться и пить больше воды, потому что организм человека естественным путем получает энергию через еду и воду. Был и еще один способ, о котором Мэйлин пока не рассказывала, так как и сама им нечасто пользовалась, но теперь, видимо, должна была рассказать. Но ей почему-то казалось, что она еще сильнее запутает Вэньхуа.

- Можно получать энергию непосредственно от стихии или энергетических источников. Ну, от стихии - это от больших озер или рек, от огня, кому-то помогает просто черпать энергию из земли, мне, например, нравится стоять где-нибудь на сильном ветру. Каждому свое, кому какая стихия больше подходит по духу, тот такую и использует. А энергетическими источниками могут быть какие-то древние места силы, как Стоунхендж, например. Где очень сильная энергетика и где ее легко использовать в своих целях. Я. правда, не знаю, есть ли здесь что-то подобное где-нибудь рядом.

- Попробовать все, - предложила Мэйлин. - И какая окажется тебе ближе всех, скорее всего, она и есть твоя стихия.

К этой стихии тянет. Как-то внутренне, что ли. Мэйлин вот боялась воды, поэтому не считала, что когда-нибудь может побороть этот страх настолько, что разовьет в себе магию воды. Потому что сама стихия тоже будет чувствовать ее страх и не идти на контакт. Было проще воспринимать стихии как нечто живое, что могло отозваться, когда ты их зовешь, или наоборот, отвернуться, если ты делаешь что-то не так. Или к земле она не питала никаких теплых чувств, особенно к песку, который набивался в волосы, летел в лицо и противно скрипел на зубах. Мэйлин вообще не понимала магов земли. Ей бы вот в небо, повыше, чтобы разноцветный планер над головой, свистящие потоки ветра вокруг, а она бы парила, наслаждаясь порывистым течением воздуха. Но планер остался в монастыре, и вряд ли Мэйлин когда-нибудь еще доведется полетать.

Она вдруг ощутила острую тоску по тем временам, когда она могла летать хоть каждый день. Жизнь тогда казалась такой простой. Мэйлин даже вытянула одну руку вперед и поймала пальцами ветерок, нанизав его на пальцы, как колечки - упругие и плотные, а потом пошевелила рукой, отпуская воздух. В горле с непривычки сразу запершило. Нет, надо было с этим заканчивать.

- Тебе он все еще снится? - с любопытством уточнила Мэйлин, когда Вэньхуа снова заговорил о ястребе, о котором он как-то раз ей рассказал. Если он ответит положительно, то его сновидения станут систематическими, а это уже могло наталкивать на определенные мысли. Но Мэйлин пока не хотела говорить об этом Вэньхуа, что его сны могут что-то значить. Они могут ничего не значить, на самом деле, но если она забьет ему сейчас голову еще и этим, то не слишком ли много нового получится на одну единицу времени?

Вэньхуа с любопытством посмотрел на руку Мэйлин, но не понял, что означал её жест. Она спросила о ястребе, и он задумался, как правильно ответить. Сны о птице были очень странными, потому что после них всегда оставался яркий эмоциональный след. Они не беспокоили, наоборот, поддерживали.

- Да, время от времени, - сказал Вэньхуа. - Уже кажется, что этот ястреб - мой давний знакомый.

Птица всегда была одна и та же. у Калшеда был описан случай девушки, которая во время стресса видела во сне дельфинов, но Вэньхуа удивляло, что ястреб запоминался очень четко и был одним и тем же. Во всех снах был один и тот же взгляд, один и тот же окрас, в том числе довольно запоминающиеся перья на хвосте. В Цзынлу он видел птицу с довольно большого расстояния и вряд ли смог бы подробно запомнить, а птица из сна была настолько четким образом, будто он много раз видел этого крылатого хищника наяву.

- Мне кажется странным, что ястреб всегда один и тот же, - добавил Вэньхуа. - Но я могу предположить природу этого образа. В неоюнгианском психоанализе это - защитный архетип daemen. По крайней мере, похож по описанию.

С психоанализом Мэйлин была плохо знакома, потому что область ее знаний лежала несколько в иной от этого плоскости. Поверхностно изучала в университете, но забыла чуть ли не сразу, как только сдала зачет, поэтому сейчас с трудом вспоминала, о чем там шла речь.

- Ты думаешь, он возник как ответ на ранение? - это могло действительно спровоцировать появление внутреннего звериного облика, который теперь рвался наружу и так настойчиво появлялся в снах, набирая свою силу. Но Мэйлин переживала, что сейчас для этого не самое подходящее время - организм Вэньхуа ослаблен, а первое превращение всегда отнимает очень много сил, человек может себе навредить, потому что не умеет контролировать свое животное. Честнее всего было просто рассказать Вэньхуа. Мэйлин поняла, что попала в тупиковую ситуацию: с одной стороны, она терпеть не могла врать или умалчивать о чем-то важном, с другой, она считала, что правда сейчас не принесет ему никакой пользы. Все происходило слишком быстро, словно ранение открыло какую-то заслонку, через которое торопливо вылезало все то, во что Вэньхуа не верил, что что существовало независимо от его веры, принципов или мировоззрения.

- Ты боишься, что не сможешь вернуться обратно к работе? - наконец дошло до Мэйлин. Она даже не задумывалась о том, что Вэньхуа может это волновать после ранения. Это же не неврология, когда ты теряешь способность пользоваться своими руками, раны, даже огнестрельные, заживают, и люди в большинстве случаев возвращаются к привычному образу жизни, несмотря на ранение. Тем более, что Вэньхуа шел на поправку довольно быстрыми темпами. Сейчас было важно поддерживать этот темп, и его возвращение к нейрохирургии станет всего лишь вопросом времени.

- По Калшеду, daemen возникает в тот момент, когда психика чувствует угрозу. Как ответ на сам факт нападения или на рану, сложно сказать, - ответил Вэньхуа.

А следующий вопрос был сложнее. Потому что страхов было много, и Мэйлин назвала лишь один из них, причем сейчас он не казался основным.

- И этого тоже, - ответил Вэньхуа. - Если я не смогу работать несколько часов подряд вообще или в ближайшее время, мне останется только идти преподавать.

А в его возрасте это было концом карьеры, потому что молодой преподаватель без докторской степени и без практики не мог вести сколько-нибудь долго сколько-нибудь серьезные занятия. И в Хусин не стали бы долго ждать после его возвращения из командировки, если он не сможет работать в прежнем объеме.

- Но больше боюсь, что я не успею восстановиться до того, как мы вернемся в госпиталь. Мы не можем быть здесь до конца командировки. Если мы будем отсиживаться слишком долго, в госпитале могут решить, что мы специально скрываемся. Если мы вернемся до того, как я смогу войти в работу, меня отправят в Пекин одного, - сказал Вэньхуа. - Я думаю, что у нас от силы пара недель, после которых мы должны дать о себе знать в госпитале. А за это время я не восстановлюсь, если не произойдет чудо.

Мэйлин поняла, что Вэньхуа боится того же самого, чего боялась и она в свое время - преждевременно и вынужденно закончить карьеру хирурга. Она вдруг почувствовала, что не может сидеть на одном месте, поэтому поднялась и подошла ближе к стволу грецкого дерева.

Они попали в такую ситуацию, где каждое решение, каждый предоставленный им выход казался неправильным. Она прекрасно понимала опасения Вэньхуа насчет госпиталя, но не могла подставлять ни себя, ни Вэньхуа, потому что была одна проблема, которую она не могла обойти - Майк знал. Знал все от и до, и если их показания начнут расходиться, это вызовет лишние расспросы и подозрения. Против которых у нее не будет никаких доказательств, потому что она не могла всем и каждому рассказывать о своих способностях, какими бы полезными они на самом деле не были.

- Ты восстановишься, - Мэйлин обхватила лицо Вэньхуа двумя руками и посмотрела ему в глаза. - Вэньхуа, после ранения недели не прошло, а ты уже можешь ходить. Пусть с поддержкой и недолго, но ты знаешь много таких случаев, когда после сложной полостной операции человек ходит спустя всего неделю? Разве уже это не чудо?

Иногда даже в цветении простого полевого цветка можно увидеть что-то чудесное, если уметь видеть. Люди придают этому слову "чудо" слишком много значения, превращая его во что-то сверхъестественное. Но она знала, что будет для Вэньхуа настоящим чудом. Если она наконец перебьет свой страх сделать что-то не так и просто потратит пару вечеров на полное восстановление поврежденных тканей. Сначала сердечной, потом легочной, а затем и мышечной. Кожу можно не трогать, с этим Вэньхуа уже справится и самостоятельно. Вся проблема была только в том, чтобы победить свои опасения. Наверное, она просто должна была это сделать. А со всеми последствиями разбираться уже потом.

- Чудо, - согласился Вэньхуа, внимательно глядя в глаза Мэйлин. - Я понимаю, что ты сделала невозможное, но если мы хотим вернуться в госпиталь и доработать до конца контракта, нужно сделать что-то еще более невозможное.

Вэньхуа понимал, что так не бывает. Что с наибольшей вероятностью им нужно было прятаться здесь от своих и от чужих еще довольно долго, чтобы он мог показаться на глаза полковнику достаточно восстановившимся, чтобы работать. И просто стоять прямо и держать лицо было мало: нельзя начинать операцию, зная, что в любой момент закружится голова или дрогнет рука. Это уже не вопрос личного глупого героизма и наплевательского отношения к своему здоровью, а прямой путь к тому, чтобы кого-нибудь убить из-за собственной глупости.

- Я надеюсь, что мы выберемся, и все вот это останется только непростым воспоминанием. Но пока не могу придумать, как это произойдет, - сказал Вэньхуа.

Он провел кончиками пальцев по щеке Мэйлин, затем коротко поцеловал её в губы, но быстро отстранился, боясь, что кто-то мог их увидеть.

- Спасибо за все, что ты для меня делаешь.

Мэйлин зажмурилась от бессилия, вновь чувствуя, что Вэньхуа, может быть и сам того не понимая, опять на нее давит. Однажды она опрометчиво дала ему понять, что владеет врачеванием, и теперь ей казалось, что он ждет от нее этого невозможного, даже если он не озвучивает это вслух. И, более того, словно чувствуя ее неуверенность и сомнение, пытается ее подтолкнуть к единственному выгодному ему решению.

Она высвободилась из рук Вэньхуа и отошла немного назад, восстанавливая между ними дистанцию. Она не говорила хозяевам дома о том, что они женаты, и не считала нужным демонстрировать это сейчас. Она и сама порой об этом забывала. И иногда со стороны могло выглядеть будто они совсем чужие друг другу люди, просто коллеги, которые волею судьбы оказались в одной упряжке.

Было сложно даже для самой себя определить, все ли возможное она делает, или делает все-таки недостаточно. Со всей свойственной Мэйлин склонностью обвинять себя во всех грехах Мэйлин уже начинало казаться, что она могла бы делать действительно больше, выкладываться по-полной, отдавать больше, лишь бы только Вэньхуа поскорее вернулся в норму, и они могли бы покинуть это место, вернуться в госпиталь. И именно это заставило ее окончательно сдаться.

- Если разделить твое "чудесное" восстановление на три этапа, то справимся за три дня. Сегодня сердце. Завтра легкие. Послезавтра мышцы. Кожу сам восстановишь. Такие темпы тебя устроят? - Мэйлин не чувствовала, что поступает правильно. Но ей всегда было легче уступить, чем спорить.

Вэньхуа сразу понял, что если бы сейчас прямо сказал, что не ожидал этого ответа от Мэйлин, она бы его добила и была бы права. Он плохо разбирался в работе с энергией, но даже его поверхностных знаний было достаточно, чтобы понять, что на такие чудеса Мэйлин потратит невероятно много своей энергии. И выглядело это так, что он своим настойчивым нытьем вынуждает её жертвовать своими силами, а то и своим здоровьем, ради его выздоровления. И это Вэньхуа категорически не нравилось.

- Я боюсь, что этим ты навредишь себе, - сказал Вэньхуа.

Он задумался. Мэйлин предлагала вариант, при котором за три дня он восстановится практически полностью. Ценой огромных потерь энергии с её стороны. И вызывая массу вопросов у Майка, который не был хирургом, но не был и дураком. Он ассистировал Мэйлин, когда она зашивала перикард и легкое, и ему нельзя было сказать, что так выглядели просто оцарапанные ребра. И если с ним можно было как-то договориться, Вэньхуа не смог бы объяснить своей совести, что в отношении Мэйлин поступит правильно.

- Давай разделим на большее количество дней, сколько тебе будет нужно, чтобы ты не тратила слишком много энергии, - предложил Вэньхуа. - И я попробую научиться, как восполнять энергию за счет стихии.

Вэньхуа не нравилось все, что предлагала Мэйлин, и это начинало раздражать. Она пыталась найти хоть какие-то варианты, но то ему было слишком медленно, то слишком быстро. Мэйлин тоже напрягала вся эта ситуация, она тоже волновалась и боялась за здоровье не только Вэньхуа, но и свое собственное, но она не могла сделать хоть еще что-то сверх того, что и так предложила сделать. Человек не может прыгнуть выше своей головы. Даже если бы она хотела, она бы не могла исцелить Вэньхуа одним только мимолетным касанием, чтобы это не сказалось на ней самой. Мэйлин сердито оглянулась на Вэньхуа от дерева, у которого стояла, пока ничего ему не отвечая.

Она понимала, что злится скорее на ситуацию в целом, чем конкретно на Вэньхуа, хотя его настойчивость порой было сложно выдерживать. Еще Мэйлин злилась на саму себя, что оказалась не в состоянии помочь любимому человеку, когда ему требовалась ее помощь. Одного хирургического вмешательства, даже проведенного в сложных условиях и скорее походившего на огромную удачу, было мало. Вэньхуа был как всегда прав, приводя такие логические доводы, против которых ей было нечего возразить. В такие моменты она начинала чувствовать себя маленькой и глупой девочкой.

- Хорошо, сделаем так, - в итоге снова согласилась Мэйлин. Ей надоел этот спор и она была согласна уже на любой исход. Все всегда получается именно так, как задумывал Вэньхуа. - Сегодня сердце. Потом - все остальное. Я хочу побыть одна. Позовешь Майка, если надоест сидеть, хорошо? - спросила она перед тем, как уйти.