Звериные забеги

Мда. Лун ещё держался, а вот с Юэ ситуация была особенно печальной. Шэн нервно дернула ухом, когда тигренок с разбегу в неё врезался, и чуть прищурилась, посмотрев на старшего подопечного, который помог сестре встать. Как при таком раскладе можно принюхиваться и прислушиваться? Если бы дичь была хоть немного ближе, она бы уже заметила делегацию охотников. А дичь была ценной – кабарга, этот запах сложно с чем-то перепутать. Шэн медленно повела носом по ветру, пытаясь точнее определить направление, затем, строго посмотрев на тигрят, вновь побежала в нужную сторону, на этот раз уже не по тропе, а карабкаясь по камням и горным склонам. Иногда приходилось перепрыгивать с одного камня на другой, выпуская когти, чтобы удержаться. Шэн специально выбирала такой путь, при котором не нужны длинные прыжки – Юэ с ними просто не справится, ей бы перестать для начала путаться в лапах и отвлекаться на мух, пока с тем же успехом не поймала дикую пчелу. Об этих насекомых тигрица знала не понаслышке – когда-то в далеком детстве уже пыталась так поохотиться, и дело закончилось распухшим языком и двумя неделями дежурств по мытью полов в храме Будды.

Шэн выбралась на плато, одна сторона которого была окружена кустарником. Она припала на передние лапы и быстро прокралась к этому укрытию, продолжая принюхиваться к ветру. Сегодня он был союзником, не придется обходить добычу с другой стороны.

Тигренок сказал недовольное «уррр», когда мощная лапа равного по рангу поставила её на место. Юэ фыркнула, отряхнулась и недовольно повела хвостом, когда наставница снова куда-то побежала. Охота оказалась скучной – нюхать и бегать, вместо того, чтобы нападать и ловить. Юэ побежала следом, стараясь не отставать и не отвлекаться, с треском врезалась в очередной куст, не вовремя показавшийся на одном из крутых поворотов. А дальше нужно было прыгать. Припасть на четыре лапы, прицелиться, отклячив попу и вильнув хвостом, прыгнуть, с противным скрежетом впиться когтями в твердые камни, так, что вдоль хребта шерсть встает дыбом, и по всему телу пробегают мурашки, отряхнуться и бежать дальше. Юэ запыхалась, на усах появились капельки белой пены. Она фыркала и недовольно морщилась, но старалась не отставать от старших.

Показалась довольно ровная площадка, и тигренок даже довольно отряхнулся, когда понял, что бег с препятствиями на какое-то время прекратился. Дальше Юэ просто старалась копировать движения наставницы – припасть на четыре лапы и прокрасться к кустам. Вот тут было сложно. Передние лапы согнуть довольно легко, а вот задние… В общем, любой сторонний наблюдатель мог видеть картину того, как белый бенгальский тигрёнок старательно маскируется под красноватую горную породу, пробираясь по ней с умеренной скоростью, зато попой кверху, и для прочей убедительности время от времени махая хвостом.

Тигр тихо зарычал на это недовольное «урр», но даже не стал как-либо еще выражать свое беспокойство и недовольство в одном флаконе. Он же за ней следит, чтобы она глупостей не натворила, за что определенно может получить в наказание сверхурочные дежурства, которые при нынешнем графике им сейчас абсолютно ни к чему.

Тигрица явно что-то учуяла. Лун это понимал на уровне каких-то звериных инстинктов, которые и руководили им сейчас. Он тоже принюхался, стараясь четче различать запахи: откуда-то веет запахом свежескошенной травой, где-то чувствуется немного сладковатый запах цветов, даже где-то не так далеко есть мед! А еще был какое-то новый и не очень понятный запах. Во рту отчего-то стало больше слюней, и он все на том же инстинктивном уровне вдруг понял, что это и есть та самая добыча, за которой они сейчас охотятся.

Хищник чуть припал к земле, пропуская вперед Юэ, и засеменил следом – так проще проследить за тем, чтобы она не сбилась и не отвлекалась больше на всякие глупости – тигрица и так была недовольна тем, что она в нее врезалась. Ему самому было сложно не отвлекаться на посторонние звуки и запахи, но сейчас в нем играл инстинкт охотника, который выслеживает добычу, а ведь ее надо не только выследить, но еще и не спугнуть, а также догнать и растерзать. Да, почувствовать вкус сырого мяса и… Тигр тихо фыркнул – человеку сейчас меньше всего хотелось думать о вкусе сырого мяса и теплой крови, которым оно пропитано, но азарт охотника сейчас подгонял его, хотя постоянно приходилось нажимать на тормоза, чтобы не сбить с дороги сестру, которая так забавно перепрыгивала с камня на камень. Но, наконец, ровная местность… Тигр повторил манипуляции наставницы, припав к земле и начал внюхиваться и вслушиваться в происходящее. На самом деле, он что-то чувствовал, но никак не мог понять что к чему и для чего вдруг.

Ветер пах чем-то противно-резким, но инстинкт подсказывал, что этот запах принадлежит еде. В животе заурчало, и Юэ присела ниже, пробираясь в кусты следом за наставницей. Она прижала уши и постаралась вжаться в землю как можно ниже. Стук. Цокот копыт по камню. Уши дрогнули, разворачиваясь в ту сторону, откуда доносились звуки. Юэ почувствовала, как подушечки лап непроизвольно сжались, чуть выпуская когти, она приготовилась к прыжку, удобнее ставя задние лапы, так, что в них возникло ощущение напряженной пружины. Шерсть на загривке задрожала и вздыбилась, усы торчали во все стороны, тигрёнок всерьез настроился на охоту. Очень сильно хотелось есть, и поэтому она хотела обязательно настичь эту добычу. Сифу тихо зарычала, стук копыт стал ближе. Шерсть тигренка вновь задрожала, Юэ чуть переступила задними лапами, прицеливаясь, чтобы прыгнуть из кустов вниз, туда, где сейчас пробежит кабарга.

Из-за поворота показалась дичь, смешно прыгавшая на длинных ногах по камням. Юэ оскалилась, вновь приноравливаясь к прыжку, и выпрыгнула в тот момент, когда по её расчетам кабарга должна была пробежать перед ней. Она целилась в спину, старалась впиться сразу и зубами, и когтями, или хотя бы просто сбить дичь с ног. Сознания человека почти не оставалось – запах дичи, еды, теплой крови, инстинкт, твердящий, что нужно делать. Не было ни сифу, ни Луна, только момент прыжка, в которой хотелось во что бы то ни стало вцепиться в эту добычу.

Тигр внимательно вслушивался в звуки, даже различал стук копыт по камням. Странный такой стук, но вполне различимый. А еще запах… ветер приносил с собой запах свежей и теплой крови того, кого можно съесть… Тигр облизнулся, теперь уже не в состоянии игнорировать голодные позывы собственного желудка – жуть как хотелось есть. Разум человека, причем, сейчас вообще был где-то совершенно в стороне, логично уступив сейчас место более опытному и изощренному в плане охоты хищнику. Но он не бездействовал – сам Лун всячески пытался запомнить все, что делает зверь, каждое его движение, каждый вдох и каждый звук, на который он ориентируется.

Послышалось тихое глухое рычание тигрицы, из-за чего пришлось прерваться, чувствуя, что надо на нее перевести взгляд, чтобы потом не получить ее лапой по морде или по ушам. Неприятно, знаете ли. Почему? А потому что он был в этом уверен, вот так-то. Кажется, она всем своим видом показывала, что сейчас дело за ним и Юэ. Они уже заняли свои позиции, как это подсказала наставница, и были готовы к прыжку, но чутье хищника подсказывало, что еще слишком рано. Оно вообще подсказывало впиться мощными клыками в шею этого парно, или не очень, но копытного. Хищник напрягся до предела, становясь одним большим нервом, некой пружиной, которая готова выстрелить в любую секунду, лишь бы поймать свою жертву. Но рано, еще слишком рано, словно хищник знал на сколько далеко находится эта кабарга, словно знал на сколько большой и длинный должен быть его прыжок. Да, он-то точно знал, потому и выжидал, чтобы ни в коем случае не спугнуть. И… секунда, вторая, третья, нервы у самого Луна уже на абсолютном переделе, но сейчас он не хочет и не пытается бороться со зверем, наоборот, полностью подчиняется его и… Прыжок! Хищник старался сомкнуть челюсть на шее своей добычи, обхватив ее лапами с выпущенными когтями, чтобы повалить на бок.

Вылетели, как ошпаренные. Юэ почти мимо, лишь цапнув кабаргу когтями за филейные части костлявого тела, Лун попал более уверенно, вцепившись клыками в загривок кабарги. Охота должна приносить пищу, но не должна быть жестокой. Шэн мгновенно спрыгнула, следом за учениками, грациозно приземлившись перед уже поваленной добычей, бившейся в предсмертных конвульсиях из-за полученных ран. Тигрица мгновенно перегрызла мощными клыками глотку кабарги, и та затихла, хотя кровь продолжала ещё какое-то время литься на жесткую траву. Шэн облизалась и отошла чуть в сторону, позволяя ученикам позавтракать первыми. В стае всегда начинает есть тот, кто старше по рангу, но сейчас она решила уступить это право тигрятам, поздравив их этим с первой добычей.

Кабарга – животное мелкое, и три тигра могут съесть её сразу, чтобы не пришлось перепрятывать мясо. У Шэн было правило – никогда не убивать на охоте просто так. И в клане всегда было принято, если поймал дичь, но не съел – принеси домой и отдай, чтобы из неё приготовили пищу другим. Нужно жить в гармонии с природой, уходя от ненужной жестокости. Тигр – хищник, а не маньяк-убийца. Шэн легла на землю и стала задумчиво вылизывать белоснежную шерсть, на которую попала кровь добычи. Пусть тигрята наслаждаются заслуженным трофеем, тигр ест больше, чем человек, а они не завтракали, и потому сильно проголодались. Для первой охоты результат был очень хорошим, и Юэ, и Лун настигли цель первым прыжком, что не всегда удается даже опытным тиграм. Пусть сегодня повезло и с дичью, и с позицией, и с ветром, но это не уменьшало заслуг тигрят. Шэн была довольна сегодняшней тренировкой и по праву гордилась своими учениками.

Зубы щелкнули по воздуху, а вот когти врезались во что-то мягкое, цепляясь за шкуру. Она почувствовала судорожное напряжение добычи, рванувшейся от когтей, но рядом уже был другой тигр. Юэ громко зарычала, решив, что кто-то отбирает у неё её дичь, потом все как-то странно спуталось, подоспела старшая по рангу. Тигренок брезгливо выдернул когти из крупа кабарги и недоверчиво посмотрел на сородичей. Дичь затихла после того, как старшая тигрица её загрызла до конца. Запах горячей крови, мускуса и шкуры. Еда. В животе снова заурчало, а во рту скопились слюни. Что-то подсказывало, что самое вкусное под тонкой шкурой на животе дичи, но это должно достаться старшим или хотя бы тому, кто был ближе к шее во время охоты. Юэ вцепилась клыками в круп кабарги и резко рванула шкуру, добираясь до сочного мяса. Она тряхнула головой, стараясь выдрать для себя кусок пищи. Только инстинкты, подсказывавшие, что нужно делать. Мясо обладало странным запахом, но было вкусным. Тигрёнок отрывал небольшие куски и с жадностью расправлялся с ними, заглатывая и почти не жуя. Она охотилась, и они поймали добычу.

По мере того, как голод проходил, Юэ начинала осознавать происходящее. Она – не совсем тигр, она ещё и человек. Сейчас они поймали кабаргу, загрызли её и едят, как настоящие хищники. Они – не убийцы, просто так устроена природа. В родной деревне убивали домашний скот, чтобы его есть, а тут они сами нашли и поймали настоящую дичь. Юэ казалось, что она в жизни не ела ничего вкуснее этого жесткого жилистого мяса и хрящей, пропахших мускусом. Она запомнила, как пахнет кабарга. А ещё поняла, какие у неё уже сейчас сильные зубы и когти, что она может вот так вот отрывать себе куски мяса. Маленькая тигрица взяла зубами кусок кости с мясом и отошла в сторону. Она легла на землю, придерживая пищу передними лапами, и стала уже более лениво жевать сочное мясо.

Парень сам и не понял, до конца не осознал каким образом его клыки сомкнулись на шее кабарги. Они полетели вбок – сбить добычу удалось, но челюсть тигр не разжимал, чувствуя, как продолжает биться в конвульсиях настигнутая добыча. Послышался чужой, более взрослый и осознанный рык (или это было предупреждение его же сознания?). Хищник покорно, хоть и против своей воли, разжал челюсть, уступая тигрице. Сознание хищника отчетливо различало с кем можно спорить, а с кем нельзя, как и сам Лун. С наставницей спорить нельзя, а сейчас тем более, даже опасно. Но та лишь перегрызла животному глотку, отчего оно окончательно затихло. Хищник чуть вильнул хвостом, чувствуя, как от запаха пищи сводит желудок. Он и не представлял, что на столько голоден, но инстинкт самосохранения велел ждать, как бы голоден ты ни был – старший имеет право на лучший кусок. Но тигрица лишь облизнулась, отойдя в сторону. Лун (а сейчас его сознание на столько прочно переплеталось с сознанием хищника, что они перестали бороться, а лишь дополняли друг друга) чуть неуверенно взглянул на добычу, ведь ему никогда прежде не приходилось есть сырое мясо, разделывать тело собственными клыками и чувствовать вкус еще теплой крови, вкус парного мяса.

Челюсть сомкнулась на бедре кабарги, после чего охотник резким движением разобрался со шкурой. Вся пасть наполнилась слюной. Сейчас Лун уже не думал, ровно как и зверь. Тигр впился зубами в плоть добычи, с жадностью отрывая мясо от костей. Вкусно, как же было вкусно и приятно ощущать на шершавом языке вкус еще теплого мяса, пропитанного кровью. Хищник довольно чавкал, пережевывая пищу, свою первую настоящую тигриную пищу, которую добыл сам. Он был горд за себя и всем своим видом пытался показать собственную важность. Рядом копошился тигренок, который с не меньшим удовольствием глотала свежее мясо, полное различных прожилок и хрящиков. Наконец, чуть насытившись и добравшись практически до косточки, тигр чуть припал лапами к кабарге, придерживая ее лапами, и оторвал мясо вместе с косточкой, последовав примеру младшей сестры, чтобы дать возможность насытиться тигрице.

Тигрята, поедающие собственную добычу – одно из самых приятных зрелищ для того, кто отвечает за их обучение. В сознании Шэн сейчас тесно переплетались мысли человека, старшего мастера, воина клана и наставницы детей Рё Шэ с материнскими инстинктами хищницы, которая сейчас учила тигрят охотиться. Юэ и Лун были голодны, но они при этом не разбирались, какое мясо вкуснее и мягче. Оба подопечных перепачкали белые шкуры в крови кабарги, но ели жадно и с аппетитом. Шэн дождалась, пока они отойдут в сторону, и подошла к добыче, пихнув остатки туши передней лапой, чтобы было удобнее. Острые когти вспороли брюхо кабарги, и тигрица добралась до рубца – самого лакомого куска туши травоядного. Она ела аккуратно, стараясь лишний раз не пачкать светлую шкуру, помогая себе когтистыми лапами. Шэн считала, что даже при остром голоде нельзя бросаться на мясо с жадностью, чтобы не давать слишком много воли звериной натуре.

В последнее время тигрица почти не охотилась, потому начала отвыкать от вкуса свежего мяса дичи. Она жила с людьми, питалась человеческой едой в человеческом облике. Но что может быть приятнее звериной натуре, составлявшей добрую половину её личности, чем вкус свежепойманной добычи? Шэн ела, не отходя от туши. Мощные зубы легко разгрызали тонкие кости и рвали тугие связки. Солоноватый привкус все ещё теплой крови, металлический запах свежего парного мяса. В этом было больше истины, чем во всей философии, придуманной людьми – это был момент настоящей жизни. Животные, по сути, всегда живут в ощущении дзен, им неведомы сомнения, заблуждения, условности – только то, что диктуют стая и инстинкты.

Три тигра совместными усилиями оставили от кабарги только немного костей, почти без мяса, и шкуру. Остальное доедят птицы, те же самые, что хоронят тибетских лам. Шэн отошла в сторону и стала тщательно вылизывать светлую шкуру, чтобы на ней не осталось следов крови. Тигр – та же кошка, любая нормальная здоровая белая кошка сделает все, чтобы белой и остаться.

Наевшись, юная тигрица почувствовала, что хочет спать. Живот наполнился приятной тяжестью. Она посмотрела на Луна и сифу, затем, последовав примеру наставницы, стала вылизывать шкуру. Сначала передние лапы, которые перепачкались, как казалось Юэ, сильнее всего. Она тщательно вылизала подушечки и шерсть между когтями, затем опустила голову вниз и заметила, что шерсть на груди испачкана ещё сильнее. Ощущения подсказывали, что на морде тигрёнка крови ещё больше. Юэ фыркнула и стала вылизывать шерсть, которая неприятно липла к языку. Она вылизала воротник, насколько дотянулась, затем, облизывая лапу, стала вычищать шерсть на морде, пару раз чуть не заехав когтистой лапой себе же по глазам. Зверь знал, как нужно умываться, стоило немножко ослабить контроль над ним, и все стало получаться само собой.

Тигренок встал и осмотрел себя, насколько это было возможно. Ей показалось, что шерсть уже чистая, только немного мокрая от слюней. Она отряхнулась и посмотрела на сифу. Юэ гордилась собой, после первой удачной охоты она чувствовала себя уже совсем взрослым белым тигром, священным животным Поднебесной, ещё чуть-чуть, и она станет настоящим воином клана. Только слипались глаза, и очень хотелось спать. Наверное, это происходит со всеми сытыми тиграми, которые поймали добычу и наконец-то наелись. Юэ махнула хвостом и тряхнула головой. Ей начинало казаться, что в зверином облике уже неудобно, шкура немного чесалась, кости болели, как сразу после превращения. Сифу рассказывала, что у тех, кто только учится превращениям, звериный облик не держится долго, в нем тяжело и через какое-то время начинает сильно хотеться превратиться обратно, но пока такой команды не было.

Лун уже более спокойно обгладывал косточки, насытившись так, что пузо, как ему казалось, уже совсем приросло к земле и было на столько лениво шевелиться, что прям хоть тут закрывай глаза и спи. Хищник сладко зевнул, облизывая собственную морду шершавым языком, на сколько это было сейчас возможно. Естественно, мимо него не прошло и то, с какой грацией ела наставница, уцепив явно что-то ну очень вкусное где-то там, в брюхе добычи. Но сейчас его все больше начало раздражать то, что усы были в крови, отчего он все же нашел в себе силы сесть и хотел было умыть морду, когда заметил, что лапы его прилично измазаны в крови животного. Сам Лун аж невольно напрягся, тихо фыркнув собственной безалаберности и чумазости. Зверь внимательно оглядел себя, продолжая тихо фырчать и возмущаться, ведь тигр – чистолюбивое животное и единственные темные пятна, которые могут быть на его шкуре – это его полоски.

Хищник принялся вылизывать сначала ламы, довольно проворно вычищая остатки мяса и крови из-под когтей. Он видел, что, оказывается, он не один такой чистоплюй, что он не один так сильно испачкался (о да, по сравнению с сестрой он вообще был чист, как снег на вершинах тибетских гор). Закончил он свое умывание, наведя чистоту на собственной морде. Жаль, правда, что зеркала нигде поблизости не было, чтобы можно было лишний раз убедиться в собственной красоте и исключительности. Тигр сладко зевнул, облизнув пасть и сверкнув белоснежными клыками, после чего взглянул на тигрицу, удержавшись от желания снова уложить свое полное пузо на землю. Ему, в отличие от той же Юэ, было намного комфортнее в зверином облике, хотя это постоянное «переключение» разума сильно раздражало и выматывало его морально.

Тигрята сами догадались вымыться. Если бы они этого не сделали, Шэн отправила бы их плавать в реке, чтобы не вести учеников в монастырь со следами крови на лице и одежде. Плавать на полный желудок очень тяжело, зато такая наука быстро запоминается. Шэн потянулась, махнув хвостом, и подошла к Юэ. Она придирчиво осмотрела шерсть тигрёнка, затем тщательно вылизала оставшиеся на шее и за ухом кровавые пятна. Снова осмотрела, обойдя ученицу со всех сторон, и убедилась, что больше следов крови не осталось. На этом досмотр личного состава не закончился. Шэн с важным видом подошла к Луну и провела шершавым языком по его морде от виска к уху, слизывая красные пятна. Она снова внимательно осмотрела юного тигра. Он справился намного лучше своей сестры, но он и старше. Тигрица отошла в сторону и зарычала, приказывая ученикам вернуться в человеческий облик. Ощущение легкого морозного оцепенения в спине, на пару мгновений мир потерял привычные контуры.

Мастер поднялась с колен и отряхнула форму от налипшей на неё земли. Она выпрямила спину и чуть поморщилась, привыкая к новому восприятию мира, на этот раз с высоты человеческого роста. Шэн повела плечами и глубоко вздохнула, осваиваясь с новым течением энергии, которое отличалось от тигриного. Инстинкты отступили, оставив место только человеческому сознанию. Юэ и Лун справились с первой охотой и достойно преодолели тренировку в зверином облике. Дело оставалось за обратной трансформацией. Если и с ней они справятся самостоятельно, будет очень хорошо. Солнце уже начинало сильно печь, близился полдень. До Линь Ян Шо километра три, которые предстояло преодолеть в человеческом облике. Лян Бу на её месте наверняка дал бы дополнительные задания, но Шэн хотела сначала посмотреть, насколько сильно устали ученики. Их выносливость все ещё оставляла желать много лучшего.