Обещания нужно сдерживать

Вэньхуа помнил о том обещании, что дал Мэйлин, и всякий раз, когда у него было время, учился работать с энергией. У него уже не возникало вопросов, реальна ли эта способность, он думал лишь о том, как подчинить себе энергию, чтобы хотя бы избавиться от шрама, оставшегося после операции. Желтая энергия ускоряла метаболизм, она помогала разрушать рубцовую ткань по мере того, как один тип коллагена замещал другой, и рубец становился менее грубым. Но этой энергии не было достаточно, она позволяла просто ускорить естественный процесс заживления, и в итоге шрам становился белым, а не розовым, и возвращалась поверхностная чувствительность вокруг него. Этого было мало.

В этот день Вэньхуа решил работать с другим типом энергии - синей, отвечавшей за структуру. Она была тяжелой и холодной, с ней было сложнее, чем с желтой, но уже первые минуты работы позволили сделать часть рубца практически незаметной. На месте грубой ткани появлялся нормальный эпителий, а затем он становился плотнее и покрывался нормальным кожным рисунком.

Запястья начали немного ныть, и Вэньхуа остановился, чтобы отдохнуть. Он размял руки, как обычно разминал пальцы после долгих операций, затем встал с кровати, на которой сидел, и подошел к окну. Кожа зудела, видимо, энергия продолжала работать, и начавшиеся в коже процессы еще какое-то время продолжались, закрепляя результат.

До дня ИКС оставалось не так много. Каждый раз, когда Мэйлин смотрелась в зеркало, ей казалось, что она стала просто ужасно огромной. А уже буквально через пару дней после этого понимала, что живот подрос еще немного, хотя куда уж больше. Уже даже в зеркало не хотелось на себя смотреть, до того этот торчащий вперед живот выглядел большим, а если смотреть в зеркало в ванной в профиль - то он вообще не влезал ни в какие рамки. Ей уже и некоторые футболки Вэньхуа были маловаты, а ведь он был выше и крупнее ее. Теперь она не казалась хрупкой и тоненькой. Она была толстой и неповоротливой. Что ее невероятно угнетало.

А сегодня она еще и нашла свежую красно-фиолетовую полоску на боку, которая была не чем иным, как свежей стрией. Или попросту растяжкой. Именно тем, чего так опасалась Мэйлин. Всю беременность все было хорошо, она прилежно обмазывала себя всеми присланными ей кремами для профилактики растяжек, но это все равно не помогло. Это вообще ввергло Мэйлин в пучину отчаяния. Она так и знала, что не может быть все так хорошо, как оно было. И что где-нибудь случится какая-то гадость.

- Вэньхуа? Ты можешь подойти ко мне, пожалуйста? - позвала она из ванной, пока не опуская задранную наверх футболку, которая оголяла этот выпуклый круглый живот, совершенно необъятный, словно она целиком проглотила невесть что, наверное, целого человека. Впрочем, так оно и было, если подумать. Внутри нее был целый человек.

Вэньхуа услышал, как Мэйлин звала его из ванной. Ей было сложнее с каждым днем, потому что порой казалось, что живот уже больше, чем она сама. Но больше всего он боялся, что начнутся роды до того, как приедет Ван дайфу, а что-то пойдет не так. Он никогда не озвучивал свои опасения вслух, чтобы не нервировать Мэйлин, но эта мысль постоянно надоедливой осой сидела в голове.

- Да, иду, - отозвался он, отвернувшись от окна.

Мэйлин стояла в ванной, подняв футболку и что-то высматривала в зеркале. Это немного успокаивало, потому что на таком сроке Вэньхуа мог ожидать, что она позовет его, если почувствует схватки, или отойдут воды, а до приезда Ван дайфу оставалось много времени.

- Что случилось? - спросил он.

Живот не опустился, все так же выступал вперед, наверняка мешая не только ходить, но и дышать, потому что пережимал не только все органы брюшной полости, но и диафрагму.

- Случилось, что я стала просто ужасно толстой, - пожаловалась Мэйлин, глядя на Вэньхуа в зеркало глазами, полными отчаяния и мировой скорби. А ведь она всегда была такой худенькой и тоненькой, с этими выступающими косточками и ребрами, и Мэйлин просто не привыкла видеть себя такой необъятной. Наверное, ребенок очень большой, а у нее узкий таз, и все будет плохо, она точно не сможет его сама родить. Вдруг он где-нибудь застрянет, и что-то будет не так? Потому что в таком большом животе точно не может быть маленькая девочка, какой ее рисовал Вэньхуа. - Может быть, на самом деле там их двое?

А на узи не заметили второго ребенка. Аппаратура не была приспособлена для того, чтобы рассматривать плод, а у Шекли не было опыта ведения беременности, может быть, он что-то просмотрел, и она беременна двойней? Это бы объясняло такой огромный живот. Откуда Мэйлин было знать, что на поздних сроках беременности он в принципе может быть таким большим, у нее не было примера перед глазами.

На самом деле ребенок точно был один. Просто Мэйлин никак не могла понять, почему один ребенок занимает так много места, что она перестает помещаться в любую одежду и зеркало. И тем более непонятно, как она такого огромного ребенка сможет родить самостоятельно. Ее из-за живота почти видно-то не было, а он еще скорее всего даже не перестал расти, то есть обещал стать еще больше.

Вэньхуа улыбнулся. Ничего страшного не случилось, просто Мэйлин никак не могла смириться с тем, как менялось её тело. И она не была толстой, у нее даже практически не отекали руки и ноги, и большим в ней был только живот, который, как и предупреждала Ван дайфу, быстрее всего рос в третьем триместре.

- Ты же сама, видела, что ребенок один, - ответил Вэньхуа. - И он не очень большой. Просто она находится в воде, которая занимает много места.

Аппаратура в госпитале была не самой лучшей, но позволяла посчитать количество рук и ног и даже рассмотреть пальцы, второго ребенка она бы точно рассмотрела. И Вэньхуа знал, что Мэйлин это видела сама. Все-таки она была не по наслышке знакома с УЗИ-диагностикой и давно мечтала завести здесь FAST.

- Она уже скоро родится, - Вэньхуа подошел к Мэйлин со спины и положил ладони на её живот. - А ты все равно очень красивая, - сказал он, глядя на девушку в зеркало.

Все это Мэйлин, конечно же, знала. И что ребенок один, и что она сама это видела, и видела целую руку на экране, и ей этой рукой даже помахали, а потом сунули ее куда-то к лицу, и это было удивительно, потому что это выглядело как-то одновременно и потусторонне и абсолютно по-человечески, и что околоплодные воды занимают очень большой объем, чтобы ребенку было где барахтаться. И все равно, тем не менее, какая-то часть сознания Мэйлин отказывалась верить во все эти логические доводы и строила фантастические догадки, одна безумнее другой. Потому что глаза видели этот огромный живот и отказывались принимать тот факт, что ее фигура вообще способна так разительно поменяться.

- Я знаю, - смиренно согласилась Мэйлин. Она откинула голову назад и положила ее на плечо Вэньхуа, обнимая его ладони своими собственными. Он все равно говорил, что она красивая. Наверное, он будет упрямо это твердить даже когда это будет настоящей неправдой. - Просто это все равно так странно, что я никак к этому не привыкну.

Под ладонями Вэньхуа сразу же закопошилась девочка, довольно ощутимо для Мэйлин выпячивая какие-то отдельные части тела. На последнем узи Шекли сказал, что ребенок лежит головой вниз, но при этом все равно как она умудрялась пинать Мэйлин в такие места в животе, где вроде бы по логике должна была находиться или спина или пятая точка малышки, и это тоже было удивительно.

- И у меня все равно появились растяжки, - она показала Вэньхуа, где именно. Пока одна единственная, предательская уродливая полоса сбоку. Но где одна, там, скорее всего, будут и остальные.

Вэньхуа улыбнулся, почувствовав, как закопошился ребенок. Это было странное ощущение, и он не представлял, каково Мэйлин чувствовать все эти пинки целыми днями. Он провел пальцами вдоль красноватой полоски, на которую указала девушка.

- Я понял, как убрать шрам, - сказал Вэньхуа. - Поэтому, как и обещал, смогу убрать растяжки.

Сначала он просто присмотрелся, чтобы лучше видеть ауру Мэйлин, потому что нужно было действовать очень аккуратно. Не хотелось никак трогать ребенка с помощью энергии, потому что Вэньхуа не знал, как это могло повлиять на их дочь. Он направил тонкую нить синей энергии вдоль растяжки, так, чтобы эта нить касалась только кожи, не проходя глубже, и восстановила нормальную структуру. Когда полоска пропала, Вэньхуа сменил энергию на оранжевую, которая должна была восстановить в коже эластин, необходимый, чтобы полоска не появилась снова.

- Когда ты привыкнешь к животу, ребенок уже родится, и тебе придется заново привыкать к своей фигуре, - сказал Вэньхуа.

Вэньхуа был согласен с тем, что Мэйлин не стоило экспериментировать с энергией, пока она ждала ребенка. Потому что они не до конца понимали, что и как происходило в её организме, даже с точки зрения хорошо известной им обоим доказательной медицины, а в сфере очевидного невероятного все было и подавно сложно.

- Можно, - Вэньхуа кивнул.

Он не успел надеть майку, поэтому шрам ничто не скрывало. Сейчас след от ранения и операции был светлым, будто ему было больше года. Местами были заметны следы, где кожу прихватывала нить, а там, где заживление шло вторичным натяжением, виднелся грубы рубец из разросшейся соединительной ткани. Пока этот след был хорошо заметен, несмотря на то, что не выделялся красным цветом. Но часть шрама, с которой Вэньхуа работал буквально только что, стерлась полностью. Только кожа в этом месте была немного светлее, будто остальная успела загореть в этом пекле даже сквозь футболку. Уже не чувствовался жар и зуд в области шва - энергия успокоилась, и какие-то еще изменения могли появиться только после следующего воздействия на рубец при помощи энергии. На естественную регенерацию уже не приходилось рассчитывать, потому что организм и так сделал все, что умел, чтобы закрыть дефект.

Мэйлин повернулась лицом к Вэньхуа, чтобы ей было лучше видно его ребра и шрам, оставшийся в том месте, где между пятым и шестым ребром было огнестрельное ранение. В ванной было не самое лучшее освещение, но его было достаточно, чтобы все нормально рассмотреть. Мэйлин осторожно провела кончиками пальцев по длинному выпуклому рубцу, хотя часть его уже сравнялась с остальной кожей, просто была немного светлее, и только поэтому ее было заметно. Был уже даже нормальный кожный рисунок и, если бы Мэйлин не знала наверняка, что в этом месте было рассечение, заживающее не очень хорошим вторичным натяжением, она бы и не подумала, что шрам был длиннее, чем сейчас.

- Вот эта часть хорошо выглядит, - она отметила пальцами свежий отрезок от начала старого шрама до той части, где он становился очевидно выпуклым, то есть ту часть, которую Вэньхуа удалось восстановить. - Тяжело было?

Вэньхуа только учился управлять своей энергией, хотя хорошо разбирался в теории, для него любая работа с энергией могла обернуться излишними потерями и какими-то ошибками, которые неизбежно преследуют каждого врачевателя начале изучения этой непростой способности. Обычно это банальное переутомление и, как следствие, потеря возможности пользоваться своей энергией какое-то время. Но у него хорошо получалось, Вэньхуа был упрямым и старательным, и, если сравнивать нейрохирургию и врачевание, то врачевание казалось Мэйлин даже чуть попроще.

- Не тяжело, - ответил Вэньхуа. - Но нужно было понять, какая энергия нужна.

Он хорошо знал, как именно происходил процесс заживления раны, и почему формировался келоидный рубец. Как один тип коллагена превращался в другой, что именно происходило, когда рана не могла затянуться первичным натяжением, и даже какие факторы роста должны были возникнуть во время первичного воспаления, чтобы спровоцировать пролиферацию фибробластов. Но при изучении этих механизмов он не изучал типы энергии, на это влиявшие. А при изучении энергии не сопоставлял её с тем, что знал об анатомии и физиологии, и потому сейчас должен был догадываться и экспериментировать.

- Это же не ускорение нормально процесса заживления, а исправление того, что уже произошло, - сказал Вэньхуа. - Это интересно.

Он догадывался, что тибетское врачевание давало огромные возможности для восстановления того, с чем официальная медицина пока не могла справиться. Но здесь он пока вынужден был бродить во тьме, угадывая верный путь.

После ранения прошло почти целых девять месяцев, но шрамы, подобные этому, обычно остаются на всю жизнь. Их можно было шлифовать, чтобы уменьшить их видимость, но добиться его полного исчезновения было невозможно в условиях даже нынешней развитой медицины. Потому что она, даже с учетом всех новейших открытий и исследований, к сожалению, не научилось выращивать новые конечности и исправлять то, что уже когда-то было испорчено. Современная пластическая хирургия могла бы только позволить иссечь рубец заново и сделать новый, менее заметный, но это был максимум. В отличие от того же врачевания.

- Ты бы мог просто спросить меня, - с улыбкой произнесла Мэйлин, когда Вэньхуа признался, что экспериментировал и сам пытался понять, что именно требовалось от него сделать. Ей бы было совершенно не сложно ему рассказать, потому что это не требовало от нее каких-то нечеловеческих усилий, она же не собиралась при этом показывать все на практике. - Я бы тебе рассказала, как это делается, и все.

Но вместо этого Вэньхуа решил догадываться сам. Конечно, если ему было так намного интереснее, то Мэйлин уважала его решение, только бы он не сделал сам себе хуже, потому что это скажется на его здоровье и работоспособности.

Вэньхуа усмехнулся. Самый простой вариант он почему-то не увидел. Но он был доволен, что все равно справился и понял, какая энергия была нужна для лечения рубца.

- Ты права, - Вэньхуа кивнул. - Но я рад, что и сам смог разобраться.

Это было хорошей тренировкой по врачеванию, да и без шрама было как-то приятнее, чем с ним. Потому что шрам напоминал о случившемся в горах, а коллеги где-нибудь в Хусин могли увидеть его в душе или раздевалке, и это бы вызвало ненужные вопросы. Здесь пока никто не обращал внимания, и потому вряд ли бы заметил, что рубец исчез.

- Ван дайфу сказала, что приедет за неделю до ПДР, - сказал Вэньхуа.

Раньше она бы не смогла добраться, но по статистике первые роды редко были раньше ПДР, и она надеялась, что успеет. Вэньхуа не разделял эту уверенность, но другого варианта у них все равно не было.

- Значит, уже совсем скоро, - посчитала Мэйлин. С одной стороны, ей уже хотелось поскорее доходить весь срок и родить, потому что было тяжело с этим животом и этим непривычным для нее увеличившимся весом. Было тяжело сидеть и дышать, не говоря уж о том, чтобы долго стоять у операционного стола, но Мэйлин никогда не жаловалась на это, но ей казалось, что все вокруг и так это замечают, особенно когда она начинает переминаться с ноги на ногу и пытаться незаметно размять ноющую спину. Ночью было невозможно переворачиваться с боку на бок, к тому же приходилось постоянно вставать, чтобы посетить ванную комнату.

А с другой, чем ближе была дата родов, тем чаще проскакивали мысли, что время беременности, в общем-то, было не самым плохим. Бывали даже и положительные моменты, потому что все о ней заботились, и Вэньхуа был очень внимательным, внимательнее, чем обычно, хотя его было и раньше не в чем упрекнуть. И даже было немножко жалко думать о том, что совсем скоро дочка перестанет быть частью её, а будет маленьким самостоятельным человечком, пока еще зависящим от них, но все же уже отдельным.

- Потом все станет совсем по-другому, так странно, - призналась Мэйлин. - Мы будем родителями. У нас будет наш ребенок. Дочка.