Дети - счастье?

Первые две недели материнства можно было назвать счастливыми. Мэйхуа хорошо набирала вес, быстро засыпала, не капризничала по ночам, так что Мэйлин даже умудрялась высыпаться, словом, Мэйлин даже начала думать, что если так и дальше будет продолжаться, то быть родителями - не так уж и страшно, как она себе это всегда представляла. Ван дайфу уехала, оставив целый ворох ценных указаний и контакты педиатра, к которому можно бы было обратиться в случае возникновения каких-то вопросов, но пока Мэйлин считала, что они с Вэньхуа прекрасно справляется и сами.

Но так было до сегодняшнего вечера. Все начиналось как обычно, ближе к вечеру Мэйлин покормила Мэйхуа, уложила ее спать, убедившись, что с дочкой все в порядке, успела позаниматься своими делами и теперь ждала возвращения Вэньхуа, который сегодня задерживался, очевидно, из-за срочной операции или сложного пациента, который требовал наблюдения. Пожалуй, единственное, по чему сейчас скучала Мэйлин, это что она не имеет возможности тоже принять какого-нибудь пациента, да и просто поработать, как раньше. Теперь все ее внимание было сконцентрировано на самом важном - на ее ребенке. Пока Мэйхуа была не особенно интересной, она спала и ела, и, может быть, лишь понемногу начинала реагировать на голоса своих родителей, и иногда Мэйлин становилось даже скучно на нее просто постоянно смотреть.

Сегодня Мэйхуа доказала, что может быть крайне интересной. Она, не переставая, орала уже минут сорок, и ничего не могло ее успокоить. Мэйлин уже и укачивала ее, и животик гладила, и на теплую пеленку выкладывала, и песенки пела, разве что только не станцевала вместе с ней - все было бесполезно. Мэйлин просто не понимала, что ей не нравится, что она так истошно орет. И сама была на грани истерики, ежесекундно утирая выступавшие на глазах слезы.

Вэньхуа старался не задерживаться после смен, и полковник относился к этому с пониманием, но в этот раз после обеда привезли две машины раненых, поэтому пришлось остаться дольше. Две операции, затем нужно было осмотреть тех пациентов, у которых стояло подозрение на ЧМТ, потому что Люси надолго застряла в операционной с пациентом, у которого была травма позвоночника. Ближе к девяти вечера удалось сделать все дела и заполнить срочные документы, и только после этого Вэньхуа смог вернуться домой.

Мэйлин целыми днями сидела с ребенком одна, он мог помогать ей только вечером и иногда вставал ночью, чтобы принести Мэйхуа матери. Няню все еще не нашли, и это начинало понемногу нервировать Вэньхуа, потому что он считал, что должен сам решить этот вопрос.

Плач ребенка был слышен из-за приоткрытой двери дома. Мэйхуа пищала довольно громко, так, как обычно сообщала о дискомфорте. Мэйлин нервничала и уже плакала сама.

- Привет, - сказал Вэньхуа. - Извини, что я задержался. Я сейчас её заберу, только вымою руки.

Он провел в ванной пару минут, потому что всегда мыл руки тщательно после работы, а тут речь и вовсе шла о безопасности ребенка, который пока привык почти к стерильным условиям. Ван дайфу говорила, что все изменится, когда Мэйхуа поползет. Вэньхуа вышел из ванной, приобнял Мэйлин, поцеловал её в щеку и затем забрал дочь, аккуратно поддерживая её голову. Ребенок продолжал надрываться, не реагируя ни на что.

- Она давно плачет? - спросил Вэньхуа. Он провел ладонью по животу малышки, который казался напряженным и немного надутым. - Это, наверное колики?

Было так жалко плачущую Мэйхуа, что Мэйлин и сама уже готовилась начать подвывать вместе с ней, продолжая ходить по кругу по маленькой комнатке, чтобы хоть как-то укачать дочку. Но ей казалось, что от всех этих манипуляций Мэйхуа только сильнее начинает кричать, что слышно наверняка во всей округе. Было невыносимо понимать, что она вообще ничего не может сделать, чтобы ей помочь, и от этого бессилия Мэйлин еще только сильнее расстраивалась. Мэйхуа еще никогда так сильно не плакала, при этом она отказывалась есть, явно не хотела спать, ей не было жарко, потому что она и так была в одном подгузнике, но и не холодно, потому что здесь температура в принципе не опускалась ниже двадцати градусов по Цельсию, даже ночью.

Наконец вернулся Вэньхуа, и Мэйлин едва дождалась того момента, когда можно будет передать дочку ему в руки, потому что чувствовала себя совершенно морально выжатой. Но если она думала, что Мэйхуа волшебным образом перестанет вопить, оказавшись на руках отца, то жестоко ошибалась, потому что малышка продолжала оповещать всю округу о своем недовольстве.

- Уже минут сорок, - краем длинной футболки вытирая влажные глаза, ответила Мэйлин. - Я уже не знаю, что с ней, два часа назад она нормально поела, поспала, а потом проснулась и завелась. И ничего не помогает, она все равно продолжает плакать.

Люси говорила, что у детей бывают колики, но почему они вдруг появились именно сейчас, хотя до этого все было нормально, непонятно, потому что Мэйлин ничего не меняла не меняла ни в своем режиме питания, по максимуму стараясь исключать любые аллергенные продукты, ни в дочкином, кормя ее по первому требованию.

- Ну и чего ты плачешь? - Спросил Вэньхуа, глядя на орущего ребенка. - Животик болит? Думаешь, пройдет, если еще громче плакать?

Мэйхуа никак не реагировала на его голос, продолжая пищать. Ван дайфу и Люси говорили, что в детском плаче нет ничего страшного, если нет пупочной грыжи и если не синеет носогубный треугольник. Этих проблем не было, но все равно было невыносимо слушать детский плач. Ребенка было жалко, не замечать крик было невозможно - это эволюционный механизм, потому что если бы детский крик не бесил предков, и его можно было игнорировать, человечество вряд ли бы выжило и достигло численности в шесть с лишним миллиардов.

- Это может быть надолго, - сказал Вэньхуа. Он сел на кровать, положил дочку рядом и стал гладить её живот по часовой стрелке. - Если хочешь, можешь пока сходить в душ, я с ней посижу.

Мэйхуа чуть притихла, негромко всхлипывая, но передышка длилась буквально несколько секунд, после чего ор возобновился.

Мэйлин сначала подумала, что Вэньхуа у нее спрашивает, чего она-то сама ревет, и уже рот открыла, чтобы ответить, как поняла, что это он вовсе не с ней разговаривает, а с ребенком. Мэйхуа, что ожидаемо, на вопрос не ответила, продолжая свои рулады и всячески игнорируя все попытки ее хоть как-то успокоить.

- Можно я лучше просто выйду на улицу? - попросила Мэйлин, чувствуя, что если она просидит здесь еще хоть пару минут, слушая детский крик, то сама впадет в истерику и ей уже не надо будет никакого ребенка, а только целый миллион лет тишины и спокойствия.

Пока Мэйхуа была не особо подвижной, и ее можно было ненадолго, на пару минут, оставлять одну в колыбельке, пока она спала, чтобы отойти в ванную. А Мэйлин уже давно выработала навык скоростного принятия душа еще за годы работы, так что для нее не составляло труда быстро сбегать в душ и даже успеть вымыть волосы, с которыми теперь было намного меньше проблем по причине их короткой длины.

За то время, что у них уже была Мэйхуа, Мэйлин удавалось выйти из домика только по-вечерам, когда температура немного спадала и было не так жарко, а также утихал ветер, и можно было не опасаться, что в переносную колыбельку нанесет песка. Два или три раза заглянула Люси, проведать и узнать, как дела, но в основном Мэйлин практически не видела других людей, и ей было непросто справляться с этой вынужденной изоляцией.

Теперь ор не затихал и не прекращался. Было удивительно, сколько выносливости в таком крошечном существе.

- Конечно, иди, - ответил Вэньхуа супруге.

На улице уже не было жарко, и даже возле дома крик Мэйхуа не казался таким громким, как в доме, поэтому для Мэйлин это был реальный шанс перевести дух. Вэньхуа снова взял дочку на руки, на этот раз прижал к себе вертикально, придерживая голову одной рукой, потому что Мэйхуа еще не держала её самостоятельно. Ребенок издал какой-то боевой клич, затем уткнулся носом в плечо Вэньхуа и стал хныкать чуть тише.

В книгах было написано, что колики могли длиться и два, и три часа, и от них практически ничего не помогало. Они проходили сами к тому времени, когда более-менее созревала пищеварительная система, то есть месяцам к трем. Все родители, столкнувшиеся с этой проблемой, испытывали разные способы: препараты от газообразования, массаж, грелки и даже молитвы с талисманами. Срабатывал тот из методов, который впервые испытывали ближе к трем месяцам, его и советовали всем остальным. Поэтому Вэньхуа настраивался на то, что подобные истерики нужно было просто перетерпеть, не рассчитывая, что что-то поможет. Он даже из интереса посмотрел на ауру Мэйхуа, но её аура сильно отличалась от той, что была у взрослого человека: преобладала красная энергия, а остальные чакры были едва заметными. Он не стал рисковать и пытаться вывести ша-ци, чтобы снять боль в животе.

Мэйлин с благодарностью взглянула на Вэньхуа и погладила его по плечу, прежде чем выйти из домика и оставить его продолжать битву с дочкой и ее коликами. Ей казалось, что Вэньхуа намного ловчее справляется с дочкой и хотя бы не боится брать ее на руки каждый раз, когда что-то случается, а Мэйлин до сих пор опасалась сделать что-то не так, потому что Мэйхуа, несмотря на то, что хорошо ела и набирала вес, оставалась все такой же маленькой и хрупкой.

На улице было уже почти даже не жарко, в ушах перестал постоянно звенеть детский плач. Мэйлин не знала, куда идти, ей просто нужно было уйти куда-нибудь подальше от домика, чтобы вообще ничего не слышать, и она медленно и бесцельно пошла к главному зданию госпиталя, только вот с каждым шагом прочь от дома и оставшихся внутри мужа и дочери становилось все более не по себе. А еще просыпалась едкая совесть, что вот, как так, тыжемать, оставила плачущего ребенка, бросила на произвол судьбы, сбежала от проблемы, идешь себе как ни в чем не бывало и радуешься, что свалила все на Вэньхуа. И никакие заверения здравого смысла в том, что ребенка она оставила с папой, а не одного, почему-то не действовали. Мэйлин даже остановилась на середине пути и чуть было не повернула бегом обратно, намереваясь нести свой крест до самого конца, но упрямо зажмурилась, сжала кулаки, прикрикнула на свою совесть, что мигом убралась куда-то в темный уголок сознания, как вредный паук, и пошла дальше.

Она дошла до входа, затем развернулась к столовой, дошла до нее, успев до конца ужина и взяв там бутылку прохладной воды, вышла на улицу, намереваясь не возвращаться еще как минимум минут десять. Или даже пятнадцать.

Вэньхуа стал ходить по комнате, надеясь, что ребенок от этого успокоится. Он не качал Мэйхуа, просто ходил, дожидаясь, пока она перестанет плакать. Поначалу малышка никак на это не реагировала, пару раз даже начинала орать громче, но потом все-таки устала и стала ненадолго замолкать, набираясь сил между эпизодами плача. Вэньхуа стал тихо напевать ей песни, которые мог вспомнить хотя бы частично.

Он не знал, сколько времени прошло, но Мэйхуа затихла. Лишь время от времени глубоко вздыхала, восстанавливая дыхание после плача. Она пока не заснула, и её нужно было еще искупать, но боль в животе явно отступила.

Вэньхуа поставил греться чайник с водой, продолжая держать дочку на руках. Он боялся, что она снова расплачется, если он положит её в колыбель, или что она заснет, и тогда придется будить её перед купанием, а потом долго укладывать снова.

- Скоро вернется мама, и будешь мыться, - сказал Вэньхуа. Он положил дочку на сгиб локтя, чтобы видеть её лицо. Сейчас ему уже начинало казаться, что её взгляд становился осознанным, хотя на самом деле она могла разглядеть только контрастные объекты, находившиеся довольно близко, и пока даже не отличала лица от неодушевленных предметов.

Последние пять минут из обещанных себе пятнадцати Мэйлин уже бродила вокруг домика, прислушиваясь к звукам изнутри. Мэйхуа, наконец, замолчала, и Мэйлин почувствовала облегчение, что ей не придется возвращаться к тому же, от чего она сбежала, то есть к бесконечному и выматывающему детскому плачу. Ей было стыдно, что она сбежала и оставила Вэньхуа разбираться с причиной этого плача, что не смогла справиться самостоятельно, а теперь собирается прийти уже когда все закончилось и стало хорошо. Она сама уже абсолютно успокоилась и, если бы не кусающаяся совесть, была бы совершенно довольна своей жизнью.

Мэйлин тихо зашла в домик, чтобы, если Мэйхуа заснула, устав от собственного плача, ее не разбудить, потому что опасалась, что все начнется заново, а так она хотя бы поспит. Но Мэйхуа не спала, а каталась на руках у папы, да еще и вздыхала так страдальчески, что Мэйлин сразу поняла - молчит дочь просто из солидарности к страданиям родителей.

- Успокоилась? - спросила Мэйлин у Вэньхуа. Она не знала, как подобного добился ее муж, и какими такими уговорами ему удалось заставить Мэйхуа замолчать, что она теперь только таращилась в потолок, но сомневалась, что ей бы подобный фокус тоже удался. Мэйлин поставила бутылку с водой на стол, где уже кипел электрический чайник. Скоро девочку нужно было купать, и Мэйлин пока не стала забирать у Вэньхуа дочь, чтобы ее не тормошить лишний раз. Обычно Мэйхуа нравилось купаться, но Мэйлин не знала, как сегодня дочь, будучи не в духе, отнесется к водным процедурам.

Мэйлин быстро вернулась, хотя Вэньхуа был бы рад, если бы она дала себе больше времени на отдых. Он считал, что нормально справлялся с Мэйхуа, когда оставался с ней один на один. В этом возрасте она никуда не могла уползти, ничего не могла натворить, и максимум пришлось бы успокаивать её во время плача или менять подгузник. Но Мэйлин все равно волновалась и старалась вернуться быстрее.

- Да. Устала плакать или живот перестал болеть, - сказал Вэньхуа. - Скоро нужно её купать. Подержишь, я пока ванночку поставлю?

В душевой было довольно трудно разместить детскую ванночку. Её ставили просто в поддон, где она еле размещалась, набирали ледяную воду и разбавляли кипятком, чтобы была достаточно теплой. А дальше нужно было разместиться рядом и Мэйлин, и Вэньхуа, чтобы страховать друг друга и удобнее заворачивать ребенка в полотенце. Но купание оказалось не таким сложным, как представлялось изначально. Мэйхуа нравилось в воде, она не капризничала и не возмущалась.

Механизм возникновения и прекращения колик так и оставался лично ими неизученным, но было хорошо уже даже то, что Мэйхуа больше не плакала. Мэйлин забрала дочку, аккуратно уложив ее на локоть, и присела вместе с ней на край кровати, чтобы не мешать Вэньхуа переносить ванночку в ванную, где было очень мало места. Чайник уже закипел, и нужно было просто разбавить холодную воду до оптимальной температуры. Поначалу Мэйлин постоянно казалось, что Мэйхуа может замерзнуть в этой воде и робко предлагала Вэньхуа нагреть побольше теплой, чтобы дочка не настыла, но постепенно свыклась с мыслью, что Мэйхуа - не Мэйлин, и в такой воде не мерзнет, а, наоборот, ей очень нравится в ней дрызгаться, хотя она по большей части лежала кабачком на поверхности воды, придерживаемая рукой Мэйлин или Вэньхуа.

А после купания ее снова нужно будет кормить, и этого Мэйлин боялась уже даже больше, чем всего остального. Вдруг она сначала опять заснет, а потом ночью проснется и повторит концерт с воплями на весь госпиталь? Куда тогда Мэйлин побежит спасаться, если Вэньхуа нужно будет как минимум выспаться, чтобы с утра снова быть способным работать и вести операции? Ведь от его внимательности и сосредоточенности зависели человеческие жизни. Но перспектива грядущих колик не могла же стать поводом ребенка не кормить. Видимо, наступали веселые времена, а ведь еще пару часов назад Мэйлин считала, что материнством можно наслаждаться.

- Я боюсь, что ночью она опять проснется, - поделилась Мэйлин своими страхами с Вэньхуа.

Вэньхуа поставил ванночку в кабину и стал наливать в неё воду. Он оставил дверь открытой, чтобы слышать то, что говорила Мэйлин. Вода была чуть рыжеватой от избытка железа, но Ван дайфу сказала, что достаточно чистой для купания ребенка, если Мэйхуа не станет её пить во время мытья.

- Колики обычно в одно и то же время, - сказал Вэньхуа. - Так что скорее она будет плакать завтра вечером. Но я постараюсь не задерживаться.

Он отнес в ванную чайник и добавил к холодной воде кипяток, пока температура не стала подходящей для купания ребенка. Мэйхуа купалась в довольно прохладной воде, и это было для нее полезнее, особенно с учетом местного жаркого климата.

- Проснется ночью - уложим снова, не волнуйся, - добавил Вэньхуа. - Вода готова.

Он добавил в ванночку немного детского шампуня, как научила Люси. Она сказала, что этого достаточно для младенца, чтобы не пересушивать кожу, которая сейчас и так активно шелушилась и облезала. Ван дайфу и вовсе сказала, что ежедневные купания нужны только для режима, а для гигиены хватило бы двух-трех раз в неделю.

Мэйлин стала купать ребенка, и Вэньхуа просто стоял рядом, глядя на то, как малышка плескалась в воде. Там она чувствовала себя намного увереннее, чем на суше, потому что лучше помнила, как находилась в воде до родов, чем понимала, что происходило вокруг сейчас. У неё с рождения был плавательный рефлекс, и она даже могла нырять, хоть эту способность они пока не пытались сохранять специальными упражнениями.

- После обеда привезли несколько человек, - ответил Вэньхуа. - Я только двоих оперировал, не много.

В Хусин это было бы обычной нагрузкой, здесь - минимальной. Здесь никто не считал, сколько приходилось работать хирургам. когда наступал аврал, а он бывал регулярно. Просто были пациенты, и нужно было успеть спасти как можно больше из них. Поначалу это было очень сложно, но сейчас Вэньхуа уже привык. Он приноровился работать с тем, что было в его распоряжении, и уже не так остро скучал по нормальному микроскопу, комфортной операционной, большой хирургической бригаде и прочих моментах, которые делали его работу более удобной, а оттого более эффективной. Если исключить все прочее и оставить только тот опыт, который он получил здесь как нейрохирург, Вэньхуа считал, что командировка была очень полезной. Но все прочее было не так-то просто исключить.