Веер как оружие

Солнце уже начинало греть, когда Ньяо пришел на площадку, чтобы дождаться учеников. У забора стоял ящик, в котором были сложены металлические тессены. Личное оружие Ши Ньяо было при нем, и сейчас было закреплено на поясе формы, которую здесь традиционно носили мастера.

В последнее время ученики были заняты на большом количестве занятий. Ньяо не рассчитывал увидеть толпу послушников, которые придут на эту тренировку, но он был готов проводить обучение для любого количества интересующихся. Годы не обходили мастера стороной. За то время, что Ньяо провел в монастыре, он отпустил волосы и бороду, а также мысли о том, что перелетная птица не может долго находиться на одном месте. Здесь был его дом. и здесь был его путь.

Мастер замер, глядя на вершины гор, видневшиеся за окружавшими монастырь деревьями. Ветер, гулявший среди вершин, напевал собственную песню, а горные склоны и ветви вишен рисовали пейзаж, который Ньяо подумал, что стоило нанести на рисовую бумагу этим вечером.

Где-то пару месяцев назад Голди придумала рисовать календарь и совмещать его с дневником. И каждый день честно, исправно над этой затеей трудилась. А потом в какой-то момент блондинка осознала, что листы она изо дня в день заполняет в основном рисунками, потому что писать туда особо нечего. Хотя казалось бы.
Было бы можно поставить этой нелепой ситуации оценку - даже единицы бы не наскреблось, вышел бы глупый бездарный ноль.
Со свойственной ей решительной порывистостью Голди немедленно решила, что нужно эту ситуацию менять. И желательно немедленно - нечего ждать, дудки, и так столько времени просидела как одинокий сыч, без событий. Первым делом Стюарт изучила доску объявлений, решив, что отсюда начать будет проще всего. Немедленно отвергла магию Огня - девушка уже успела кое-как пробудить в себе две другие стихии, но толком не успела их развить и приручить, огонь здесь был бы лишним. С той же безапелляционностью Голди отвергла офуда: там, наверное, уметь иероглифы писать надо, а блондинка их один от другого не отличала, где уж там что выписывать. А вот тессены девушке приглянулись. Звучало и по-боевому, и по-девичьи одновременно, это же прелесть что такое, да и просто было интересно.
В день тренировки горящая любопытством Голди заявилась на площадку первой. Вежливо сказала: - Здравствуйте! - и жадно уставилась на сложенные в ящике вееры. Очень хотелось поскорее взять один такой в руки и попробовать понять, как же это им врагов разгоняют, словно мошкару.

Держать тессен в руках Ингрид уже доводилось. И это, пожалуй, было практически полным описанием успехов датчанки. Ну да, на занятии у мастера Придда девушка научилась тессен раскрывать. Большое дело. Полезное, конечно, открыть веер - это тоже важно, но для целого занятия этого явно было мало. Саму Ингрид такое крошечное достижение, стоящее где-то в шаге или двух от отсутствия способностей, огорчало и злило. Поэтому, заслышав о новом групповом занятии, Расмуссен немедленно туда засобиралась - реабилитироваться, причём в первую очередь - в собственных глазах.
Позволить себе опоздать, да ещё и на столь важное для неё занятие, Ингрид никак не могла. С неё скорее осталось бы прийти сильно заранее. Но и заявиться чрезмерно рано, как сперва попыталась девушка, без четверти десять, тоже могло оказаться не вполне вежливо. Пришлось обретать золотую середину на ходу. Минут десять Ингрид праздно разгуливала по окрестностям и с вымученным вниманием рассматривала всё, что только попадалось на глаза, чтобы явиться на тренировку заранее, но не слишком. За пять-семь минут до начала - звучало идеально, и это время Расмуссен не пропустила.
- Доброе утро, - вежливо сказала Ингрид, поклонившись мастеру. Не менее вежливым поклоном поприветствовала уже тусующуюся на площадке ученицу - хотя в этом нужды не было никакой, та, похоже, и не заметила, что рядом с ней ещё кто-то появился, - и тоже с вниманием уставилась на сложенные в ящике тессены. Датчанка лихорадочно вспоминала те движения, которые уже попали к ней в арсенал. И с тоской отмечала, что вспоминать одной только головой, без помощи рук, было сложно, и твёрдой уверенности в воспоминаниях не было.

Иногда для Ярины, чтобы со всех ног рвануть на тренировку, было достаточно только того, что следующей такой тренировки может не предвидеться в ближайшие три-четыре года. Одесситке даже было не обязательно что-то уметь в заявленной области. Именно так в свое время Ярина и оказалась на мастер-классе по боевому шесту - надо, мол, брать, пока дают, иначе потом давать перестанут, и останется только горько плакать.
И кроме того, девушка, лучась уверенностью, считала, что если уж она справляется с бо, который на полторы головы нее выше, то уж с тессенами-то всяко должна справиться. Размеры позволяют.
Еще у доски объявлений Ярина дерзко предположила, что на тренировку придут в основном девушки, если не вообще одни только девушки. Потому что у юношей в такие моменты включается гордость и начинает голосить, что "с веером ходить не комильфо, что я буду как не мужик". Но при всем при том - преподавали это умение на памяти Ярины в основном мужчины, и ничуть из-за этого не комплексовали. Парадокс, да и только.
Придя на тренировочную площадку, девушка одним беглым взглядом убедилась в своей полной правоте. Во всяком случае, пока эта правота подтверждалась, возле ящика с тессенами крутились две блондинки, и иных учеников пока не было видно. Чисто девичий состав, что и требовалось доказать. Ярине одновременно и хотелось, чтобы девичник так и сохранился неразбавленным, и было бы интересно посмотреть, как это будет выглядеть, если в ряды девушек вдруг замешается какой-нибудь юноша-камикадзе. Даже если ради этого придется признать, что ее такая совершенная логика на самом деле засбоила - все равно, это будет того стоить. Ярина вежливо поприветствовала мастера Ньяо и остановилась неподалеку от плетня в ожидании начала занятия. В отличие от двух других учениц, одесситка совершенно не чувствовала необходимости тоже начинать толкаться возле вееров и пожирать их жадным взглядом. Это во время занятия еще сто раз можно будет успеть сделать.

Тессены относились к тому редкому оружию, которое Доминика никак не могла охватить разумом. Мозгом. В мозгу что-то замыкало, и девушка никак не могла себе представить, как же сражаются веером. С одной стороны, он же, наверное, хрупкий. С другой стороны, рапира ведь тоже не образец нерушимой стойкости, если скрестить её с какой-нибудь дубинкой, она сломается, как миленькая - но ничего, ею отлично фехтуют. А с третьей стороны, это соображение всё равно не помогало Доминике представить себе и понять, как же всё-таки воюют веером. Тут однозначно требовалось идти на тренировку и пытаться понимать руками. Благо, тренировка как раз очень удачно была объявлена.
Хотя, если говорить строго и честно, всё было ровно наоборот. Сперва Доминика услышала об объявленной тренировке, а уж только потом задумалась о боеспособности тессена и возжелала осознать.
В последнее время Лакруа любила, когда тренировки назначались мастерами на утро, и терпеть не могла, когда они втыкались в середину дня, перерубая сутки на два слабо внятных обрывка, когда и до, и после тренировки занимаешься чем-то невнятным, в основном просто убивая время. Занятие с тессенами встало почти идеально, разве что, с точки зрения француженки, оно могло бы вписаться в распорядок дня ещё чуть раньше, было бы совсем идеально. Но и десять утра - тоже вполне себе шикарное время. Доминика невольно ожидала увидеть на площадке много знакомых лиц, но неожиданно с треском прогадала. Знакомое лицо пока что было только одно, остальных девушек Лакруа видела впервые. Но не сильно из-за этого расстраивалась - что ж, вот как раз и познакомятся. Отлично же.

Заслышав про новое занятие, Дарсия, как обычно, оказалась перед тяжким выбором. Одновременно и хотелось пойти, и очень не хотелось делать это в одиночку. На сей раз дело осложнялось тем, что никого из братьев затащить на это занятие не представлялось возможным. Они были слишком гордыми тру мужиками для того, чтобы, понимаешь, с веером упражняться. Сперва Дарси подумывала о том, чтобы сходить в соседний дом и поговорить с Кристиной и Каэтаной, но потом мама неожиданно ловко навязала ей одну свою ученицу с просьбой составить вместе одну дружную компанию. К соседям Дарси всё равно сходила и выманила с собой Кристину, так что теперь девочек стало трое. Это уже была очень приличных размеров компания. Такой компанией можно было любое занятие штурмовать смело. И даже с некоторой наглостью в глазах.
- Я так думаю, что этим веером же не обязательно непременно драться? Даже если умеешь? Можно же для чего-нибудь другого им пользоваться? - вопрошала Дарси, стремясь завязать оживленную беседу. С одной попутчицей ей, конечно, в этом плане не повезло страшно. Мамина ученица, сложное имя которой Дарсия пока не запомнила, оказалась невероятной молчуньей. Даже любопытно было бы посадить их с Валентином вдвоём и посмотреть, кто кого перемолчит. Не исключено, что старший тут ещё и не выиграл бы. Поэтому обращалась Дарсия в основном к Кристине - но и на вторую свою спутницу не забывала вопросительно оглядываться. Мол, ты тоже с нами и тоже общаешься.

Кристина изначально на тренировку с тессенами идти не собиралась, у нее были другие планы. Можно даже сказать, круто другие планы: Крис хотела как раз сегодня пойти к мастеру Флетчеру и попробовать договориться о новом занятии, а если очень повезет, то и сразу немедленно на занятие попасть и что-нибудь еще из магии Земли выучить и осилить. Но потом на пороге дома объявилась Дарсия, ведущая за собой незнакомую девочку, и предложила тесной компанией отправиться за веерами. Кристина это обдумала и решила, что с мастером Флетчером и чуть позже можно будет договориться. Например, после вееров, это тоже не слишком поздно.
- Не обязательно драться, - кивнула Кристина, поддерживая беседу - кто-то же должен был это делать, раз третья девочка предпочитала отмалчиваться намертво. - Можно его просто красиво держать в руке. Открывать и закрывать. Или еще что-нибудь. Я думаю, если ты им драться научишься, то все остальное тем более осилишь. Вообще легко. - В понимании Крис, это было именно так. Потому что уж драться-то веером так, чтобы его не ломать, как раз и казалось сложнее всего. После этого ты его запросто и откроешь, и закроешь, и обмахнешься им так, что все парни в изумлении осядут.
На тренировочной площадке Кристина первым делом поздоровалась с мастером Ньяо - уверенно и громко, как будто за всех трех подружек сразу. Потом оглядела всех остальных собравшихся на площадке учениц, указала на высокую и кудрявую мулатку и поделилась с подругами: - Такие волосы я бы хотела. Красиво. - У самой Кристины волосы вились значительно хуже, таких задорных кудряшек ей наколдовать себе никак не удавалось. А очень бы хотелось. Эффектно выглядит.

Тессены у Катары ассоциировались исключительно с той лёгкостью, с которой с ними управлялась Яшими. Девушка до сих пор помнила то занятие с Рокэ Приддом, на котором она облажалась по полной, а её соперница показала настоящий мастер-класс. В последнее время эту девушку было не видно ни на каких занятиях, и сама Катара, в прошлом главная сплетница Храма, не смогла бы точно сказать, по какой причине они перестали так часто видеться на занятиях.

А саму Катару почему-то снова потянуло на эту лёгкость и изящность, хотя стихия земли в ней чуть ли не доминировала над воздухом в последнее время. Накануне она повторяла формы Прекрасного заката, надеясь сегодня получить от мастера честную критику и выучиться чему-нибудь новому.

Кортни колебалась и решала, стоит или не стоит ей идти на занятие, так долго, что уж думала - опоздает напрочь, так глубоко, что пинками погонят с глаз долой, за вопиющее отсутствие пунктуальности. Решение оказалось неожиданно тяжелым. С одной стороны, с тессенами Янг уже была несколько знакома, умела их держать в руках и кое-что ими исполнять, например, отдельные разрозненные куски из формы Прекрасного заката. С другой стороны - если я и дальше буду вот так лежать морской звездочкой, мои руки и ноги все позабудут. И от Прекрасного заката останется только Непрекрасный пшик. В борьбе между понтами и совестью с гигантским запозданием, но все же в этот раз победила совесть, и Кортни со всех ног побежала на тренировочную площадку: мало ли, еще можно успеть и как-нибудь втиснуться.

К удивлению девушки, ученики все еще праздно бродили по площадке, пока не вовлеченные в занятие. Нет, это, конечно, классно, что я успеваю втиснуться, вопросов нет, классно - но все-таки? Откуда такая пауза? Технические неполадки или философские? Блин, только бы все не отменили в последний момент! Если бы действительно взяли и отменили, когда Кортни уже собрала волю в кулак, подорвалась, прибежала и была готова учиться - это было бы чертовски обидно. Как рана в самое сердце. И даже хуже.

Ши Ньяо знал, что тессены часто считали женским оружием, хоть он сам был с этим не согласен, но он не ожидал, что на занятие придут только девушки. Не был бы он едва ли ни единственным, кто в этом монастыре вел истинно монашеский образ жизни, это показалось бы ему интересным. А так он лишь отметил для себя некую закономерность, после чего все же приступил к началу занятия.

- Доброе утро, гунъян, - сказал мастер. - Я прошу вас всех взять пока по одному вееру и разойтись так, чтобы вам было удобно заниматься. Пока вы выбираете оружие, я расскажу вам немного теории.

Он считал, что любое оружие необходимо понимать, знать историю его возникновения, чувствовать, когда оно является наилучшим выбором.

- В Японии, когда самурай входил в дом уважаемого человека, он оставлял оружие при входе. Но при себе он мог иметь веер, который при необходимости мог использовать для атаки или защиты, - сказал Ньяо. - Даже шелковый веер может многое: скрыть направление удара, отразить летящий сюрикен, кунай а иногда и стрелу или нанести смертельный удар в висок набалдашником рукояти. У боевого тессена стальные ребра, между которыми обычно лакированная бумага или более прочный материал. Он убирается в тяжелый футляр, который дополнительно может служить усилением этого оружия. Пока просто подержите тессены в руках, раскройте, закройте, попробуйте понять, как вам будет удобнее их держать. Постарайтесь понять и почувствовать это оружие. Представьте, что сейчас то-то на вас напал, а у вас в руке тессен, подумайте, что бы вы могли сделать интуитивно.

Заговорившему с ученицами мастеру Дарсия чуть было на автомате не ответила "здравствуйте" - хотя прекрасно понимала, что это не к ней конкретно, что все, кто хотел, уже поздоровались и что не надо на это приветствие отвечать всеобщим неразборчивым мычанием. Девочка ждала, наверное, в первую очередь достаточно долгого рассказа о том, что можно, а что нельзя делать с помощью веера - а в первую очередь получила указание сразу же, немедленно брать оружие в руки. В итоге весь рассказ из теории Дарси чуть не пропустила мимо ушей, потому что с восхищением разглядывала веер, который ей достался на это занятие. Изящный. Очень. Даже непонятно, как этой изящной вещицей можно драться. Да еще и, хуже того, убивать кого-то.
А мастер вот, сразу просит придумать, что веером можно делать, если ты с веером, а на тебя напали.
- Может быть, им можно закрыть лицо тому, кто напал? - предположила Дарси, разворачивая веер. Веер выглядел для этого достаточно широким, проверяя, девочка на миг приложила его к своему лицу - закрыл как миленький. - А пока нападающий видит только веер, ударить его чем-нибудь еще. Ногой, например. Он же не сможет отбиваться, раз не видит, от чего надо отбиваться, правильно?
Хотя мало ли - вдруг отдельные мастера боевых искусств кожей чувствуют, куда их бить будут.

Сколько здесь собралось детей - Боже, сколько детей!...
Хотя, если подумать как следует, то ничего ведь страшного. Ну дети и дети. Что такого? Здесь они лихие.
Доминика сама не понимала, почему она так зафиксировалась на троице младших девочек, что пришли одними из последних. Просто вдруг в какой-то момент вцепилась в них взглядом и не отпускала, с легким ужасом думая: "дети, дети, дети, твою мать, это же дети". Успокоиться и отвлечься вышло не сразу - только когда из уст мастера Ньяо щедрым потоком полилась теория и история. В этот момент Лакруа почувствовала себя вновь в своей тарелке и успокоилась настолько, что даже взяла веер и принялась невозмутимо с ним разбираться.
В первую очередь надо было настроиться на то, что это не изящная безделушка, как принято в Европе, а вполне себе грозное оружие. Доминика повертела веер в руках, пытаясь понять, что именно превращает его из безделушки в оружие. Открыла, потрогала края перепонок, потом закрыла - в сложенном виде, ей все же казалось, как оружие это выглядит понадежнее. Затем Доминика ребром веера осторожно постучала себя по запястью, результат оценила как неплохой и осторожно предположила: - Думаю, он выдержит, если попробовать им рубануть. По шее, например.

Ломэхонгва с головой окунается в занятие тут же, как только сифу Ньяо начинает говорить, напрочь забывая о том, что она только что слушала другую беседу, про кудри и причёски. Девочка немедленно сосредотачивает своё внимание на веере, и все остальные разговоры просто перестают для неё существовать.
Тем более, что про веер можно слушать долго — мастер, похоже, говорит довольно сжато, много не рассказывает перед тем, как дать первое практическое задание, а девочка как раз и готова бы слушать долго. Даже немного жаль, что вот прямо сейчас — не получится.

Вместе с остальными ученицами Ломэхонгва открывает веер и задумчиво вертит его в руках. Тренировочный, он не такой красивый, как только что живописал мастер Ньяо, да ещё и, похоже, не такой прочный, как обещано. Всё с тем же задумчивым лицом девочка закрывает веер, крепко сжимает его в руках, представляет, что поверх веера у неё ещё есть футляр, тяжёлый и прочный, что у самого веера — жёсткие стальные рёбра, и предполагает: — Может быть, его можно подставить под удар?

Ломэхонгве и издалека понятно, что постоянно быть ей щитом веер не сможет, иначе он выглядел бы по-другому. Что он придуман не для того, чтобы быть бронёй — иначе, очевидно, его бы и называли бронёй и не оружием. Но уж один-то удар, думает девочка, тессен должен выдержать. Отразить. Не может же он быть оружием, настолько непохожим на всё остальное, чтобы сразу под ударом рассыпаться в труху. Вот посох же не рассыпается, посохом же можно заслониться. Так, может, и веером тоже разок — можно.