Вечер в Чунцине

Мэйлин было немного щекотно, когда Вэньхуа провел ладонью по ее телу, но не настолько, чтобы постараться избежать его прикосновения. Первые несколько месяцев после рождения Мэйхуа Мэйлин было неприятно даже когда к ней прикасались, находясь практически что в ужасе от того, что перенесла она и ее тело за эти сложные девять месяцев, и одна мысль о том, что это когда-нибудь может повториться, была ей отвратительна. Но Вэньхуа ни на что такое не намекал, и Мэйлин несколько расслабилась, переключившись на другие заботы.

Ее тело изменилось после беременности и появления дочери на свет, оно уже не было таким, как раньше. Не таким подтянутым и гладким, оно стало мягче, и даже на ощупь было каким-то не таким. Непривычным. Не замечая за Вэньхуа, чтобы он проявлял хоть какую-то инициативу вообще, даже после возвращения в Пекин, она постепенно привыкала думать, что может быть ему неприятна. Она была уверена, что даже учитывая то, что они очень мало времени проводили вместе, от Вэньхуа не укрылись эти изменения.

А теперь он чего-то ждал от нее, какой-то реакции на его действия, и Мэйлин растерялась, не находя в себе сил признаться, что стесняется своего нового тела и тем более демонстрировать его Вэньхуа. Она и раньше комплексовала из-за своей внешности, сейчас же не любила даже на себя в зеркало смотреть, потому что там отображалась какая-то другая, чужая Мэйлин.

- Тебе не неприятно? - вырвалось у нее прежде чем она успела подумать.

Вопрос Мэйлин показался Вэньхуа неожиданным и странным, но за то время, что они были вместе, он должен был понять, что с ней просто не может быть по-другому. Ей было сложно чувствовать уверенность в себе, когда речь шла об её привлекательности. Вэньхуа не видел для этого никаких объективных причин, он считал, что Мэйлин очень красива, и продолжал считать это после рождения дочери, но он знал, что это один из моментов, где бесполезно что-то доказывать логикой.

- Нет, - ответил Вэньхуа. - Мне очень приятно к тебе прикасаться. А тебе не неприятно? - задал он тот же самый вопрос, внимательно глядя на девушку.

В случае с Мэйлин в любой непонятной ситуации нужно было говорить прямо и спрашивать в лоб, потому что иначе они могли настолько запутаться в собственных мыслях и догадках, что диалог становился бессмысленным, но зато тяжелым для обоих. Вэньхуа был рад, что она его сейчас не оттолкнула, но он не знал, насколько Мэйлин позволит продолжать к ней приставать. Он должен был остановиться, если она об этом попросит или даст понять, что этого хочет. Это условия изначально делало их отношения возможными, и даже через два года брака Вэньхуа считал, что должен соблюдать эти правила.

Мэйлин отвела взгляд и вжалась щекой в покрывало на кровати, так что половина лица утонула где-то в складках. Вэньхуа всегда говорил, что она красивая, и иногда ему удавалось убедить в этом и саму Мэйлин, но чаще она придерживалась мнения, что в ней куча недостатков, которые она хотела бы исправить, но которые от нее не зависят. Что делать, например, с этим маленьким ростом, если она почти не носит туфли на высоких каблуках?

- Нет, - ответила Мэйлин, затем сообразила, что это может звучать не так, как она имела в виду. - То есть, мне приятно, когда ты вот так рядом и так прикасаешься, и мне нравится обнимать тебя, я имела в виду не это. Мне кажется, что меня запихнули в чужое тело. Оно не такое, как раньше. Другое. Оно хуже.

Не могла же она начать рассказывать ему, что и форма груди поменялась, и живот какой-то мягкий и даже немного все еще выпирает, и на бедрах есть этот противный жирок, что кожа становится похожа на апельсиновую корку. Может быть кто-то после родов светится изнутри и не обращает внимание на внешние недостатки, облагораживая это гордостью за рождение ребенка, Мэйлин же считала, что ее тело ее довольно сильно подвело, не желая возвращать себе былую форму несмотря ни на какие ее ухищрения. Мэйлин хотелось оставаться желанной и привлекательной в глазах Вэньхуа, но она не была уверена в том, что это вообще возможно, с таким-то телом.

Как и предполагал Вэньхуа, Мэйлин снова не была уверена в своей привлекательности и не могла пока принять себя такой, какой она была. Для неё эта проблема была серьезной, и он не мог просто сказать: "нет, что ты, это ерунда, все в порядке". Потому что для Мэйлин осознание себя в собственно теле после родов ерундой не было, а было проблемой, усугублявшей её подавленное состояние.

- Ты изменилась, но ты не стала хуже, - ответил Вэньхуа и провел тыльной стороной руки по её щеке к уху, затем улыбнулся. - Как не стала хуже, когда решила обрезать волосы, и когда они стали отрастать снова.

Вэньхуа видел, что фигура Мэйлин немного округлилась, и мог догадываться, как еще изменилось её тело после родов, хоть и не мог знать в подробностях, потому что соблюдал дистанцию все это время. Но он не боялся того, что она покажется ему менее привлекательной. Ему было сложно держаться на расстоянии от Мэйлин, она была единственной женщиной, с которой он хотел быть. Фигура, кожа, цвет лица живого человека никогда не будут такими, как у картинки или статуи, но и любить можно только живого человека, иначе это уже повод задуматься о своем психическом здоровье.

- Мне сложно держаться от тебя на расстоянии и к тебе не приставать, - честно сказал Вэньхуа. - И я не знаю, стоит мне проявлять инициативу, или ждать, пока инициативу проявишь ты, потому что не хочу быть навязчивым.

- Волосы - это не то, - с отчаянием ответила Мэйлин. - Обрезать их тогда и отращивать сейчас - это мое решение. А мое тело меняется независимо от меня, оно как будто назло мне не хочет становиться таким, как раньше.

Вэньхуа честно сказал, что ему не хватает более тесного общения, и для Мэйлин это стало практически что открытием. Она никогда не понимала намеки и предпочитала, чтобы ей говорили все максимально просто и честно, чтобы не придумать ничего такого, чего нет. Но она не думала о том, что Вэньхуа просто не хочет на нее давить и принуждать ее к чему либо, она сразу подумала о том, что ему она перестала быть интересной. Она помолчала, точно не зная, что ей делать: тоже ждать, пока он проявит инициативу или проявить ее самой. К слову, с последним были некоторые сложности.

- Я не пью таблетки и уже могу снова забеременеть, - что повергало ее в практически панический ужас. Ни один способ предохранения не дает стопроцентной гарантии, и Мэйлин чувствовала противную дрожь страха каждый раз, когда пыталась подумать о близости с Вэньхуа. Поэтому старалась об этом вообще не думать. Ведь, по большому счету то, что Вэньхуа не проявляет к ней никакого интереса, было ей только на руку - так было спокойнее.

А ведь на свете есть люди, которые добровольно решают завести второго и третьего ребенка, для Мэйлин они казались существами с другой планеты. Она бы скорее ногу себе отпилила тупым скальпелем, чем согласилась пройти через все это еще и во второй раз. Нет, спасибо, с нее хватило и одного.

Этот разговор стоило начать раньше, потому что Мэйлин было, что сказать о том, о чем Вэньхуа не спросил прежде. И он понимал, с чем связан её страх. Они уже договорились, что если вдруг ей захочется завести второго ребенка, он её отговорит. Но пока Мэйлин явно не нуждалась в такой поддержке, и Сяомими хватало ей за глаза. И Вэньхуа был полностью согласен с тем, что им хватит и одного ребенка.

- Я считаю, что надежнее пользоваться презервативами, - сказал Вэньхуа. - И, если бы мы ими тогда пользовались, ты бы не забеременела.

Он их, конечно, брал с собой в командировку, и сейчас пачка лежала в прикроватной тумбочке с его стороны. Как и дома. И Вэньхуа не хотел больше рассчитывать на авось в вопросах контрацепции. Тот случай, когда Мэйлин забеременела, не был проблемой ненадежности существующих методов предохранения, они оба просто пренебрегли какой-либо контрацепцией.

- Но, если тебе будет спокойнее, я готов сделать вазэктомию, - добавил он.

Эта операция была намного безопаснее противозачаточных таблеток для Мэйлин и давала почти стопроцентуню гарантию, при этом никак не влияя на остальные аспекты половой жизни, потому в Китае пользовалась немалой популярностью наряду с перевязкой труб у женщин.

Мэйлин предпочла бы, чтобы Вэньхуа не напоминал о том случае, когда она обещала ему не забывать про чудодейственную точку, якобы защищающую от нежелательной беременности. Ей даже послышался укор в его словах, потому что она до сих пор винила себя в этой невнимательной и безответственности, и у него тоже было полное право ее в этом винить. Они оба не хотели заводить детей в ближайшем обозримом будущем, но она испортила им обоим планы дважды - сначала забыв про точку, а потом не решившись делать аборт. Так что эти два момента были среди тех, что Мэйлин пыталась очень старательно забыть и которые забыть никак не получалось, потому что результат был, как говорится, налицо.

- Нет, я не хочу, чтобы ты ее делал, - поспешно сказала она, когда до нее дошел смысл сказанного Вэньхуа, так что она забыла про свою обиду и даже немного испугалась. - Это совершенно ненужная жертва.

Как человек иногда все-таки разумный и просто очень близкий к медицине, Мэйлин понимала, что все ее проблемы в ее голове. Вероятность того, что она забеременеет, если они будут предохраняться презервативами, составляет примерно два процента, но как раз эти два процента и не давали Мэйлин покоя. Учитывая тот факт, насколько ловко она умудрилась забеременеть в тот единственный раз, когда этого презерватива под рукой не оказалось и когда, вроде бы, ничего не предвещало. Был повод убедиться, что календарный метод, как крайняя мера, вообще не работает, как и магическое заклинание "все нормально".

Вэньхуа удивился реакции Мэйлин. потому что ему казалось, что он предложил самый простой способ решения вопроса контрацепции. Но её это предложение едва ли не напугало.

- Меня пугает слово "жертва", - ответил Вэньхуа, но не усмехнулся, вопреки своему желанию, потому что не хотел обидеть Мэйлин. - Я тоже считаю, что нам достаточно одного ребенка. Поэтому я не считаю это жертвой.

Единственным способом контрацепции. который не подводил никого и никогда, было воздержание. У всех остальных бывали промахи, но достаточно редкие, и индекс Перля оценивал число беременностей на фоне применения того или иного метода, не корректируя, например, использование просроченных или некачественных таблеток или презервативов. Но и тревога Мэйлин была понятна и логична - укушенный змеей боится веревки, а она выносила и родила ребенка в военном госпитале, после того как они попросту забили на контрацепцию.

- Но скажи, что устроит тебя, - сказал Вэньхуа. - Я не тороплю тебя и ни на чем не настаиваю, но надеюсь, что наши отношения со временем снова будут не только платоническими.

Если бы она сама знала, что ее устроит настолько, чтобы она перестала опасаться снова забеременеть. И помимо этого был еще миллион страхов, которые Мэйлин уже попросту не стала озвучивать вслух. После родов бывают не только внешние изменения, но и такие, которые не видны со стороны. Это тоже не давало Мэйлин покоя.

- Я могу снова начать пить ОК, - негромко сказала она, поворачиваясь так, чтобы смотреть на Вэньхуа уже обоими глазами. На этот раз ей казалось, что она точно не будет забывать их принимать. К тому же на протяжении полугода они все-таки помогали избежать беременности, такому способу можно было доверять. Отчасти. - И мы будем использовать презервативы.

При этом вероятность была равна практически нулю. Но иррациональный страх никуда не девался, и это было ещё одним поводом сходить к Мину дайфу. Мэйлин представила себе, как она будет рассказывать ему о страхе близости с мужем и страхе забеременеть, и ей стало тошно от нарисованных сознанием картин. Как можно настолько личное доверять еще кому-то, даже если это врач? Клиника и так обсосала слухи о том, что Вэньхуа ходит к Мину дайфу на сеансы, если станет известно и о том, что Мэйлин к нему пойдет, сколько сразу будет поводов для злых языков. Разве не существовало способа разобраться с этим как-нибудь своими силами? И нет, способ самой убедиться на практике здесь не подходил.

- Но если я все равно забеременею, я не буду беременность сохранять, - сказала Мэйлин. Главное не пойти на попятную в самый ответственный момент.

Мэйлин было важно, чтобы Вэньхуа ее поддерживал, особенно в таком важном решении, как оставить или прервать беременность. Но ей казалось, что все было бы намного проще, если бы он уговорил ее сделать аборт вместо того, чтобы соглашаться с ней. Да, он ее поддержал, она была ему за это благодарна, но не сделали ли они самую большую ошибку в своей жизни? Мэйлин сейчас стояла на руинах своего прошлого, которое она так любила, и пыталась построить что-то новое из искореженных обломков. Неудивительно, что ничего не складывалось.

Хотела бы Мэйлин тоже сказать о дочери, что она ее очень любит, но каждый раз натыкалась на внутренний протест и просто не могла признать это вслух - слова как будто застревали в горле, отказываясь быть произнесенными. Иногда ей казалось, что она начинает что-то чувствовать, отличное от раздражения, обиды или равнодушия, но следующая же порция криков или капризов дочери отбрасывали все назад. Мэйлин чувствовала, что ходит по кругу из чувств, из которого сама не может никак выбраться. Правильно она в тот раз назвала это болотом.

- Я тоже очень не хочу, - согласилась Мэйлин. Она подползла ближе к Вэньхуа и устроилась под его боком, достаточно близко для того, чтобы это было уютным, но недостаточно, чтобы считалось слишком интимным. Ей хотелось простого внимания, нежного прикосновения, теплого взгляда. Чтобы Вэньхуа крепко обнял ее, прижал к себе и сказал, что все будет хорошо. А не вот это вот все. - Мне неприятно, что все это происходит со мной, но я пытаюсь справиться. Пока получается плохо.

Вэньхуа обнял Мэйлин и удобнее лег на кровати. Мэйлин была нужна поддержка, за которой она даже к нему обращалась не всегда. Но хотя бы рассказывала честно о том, что её беспокоило, и какие она испытывала эмоции в связи с рождением дочери. Она привыкла быть правильной, и потому считала, что те мысли, которые этой "правильности" не соответствуют, делают её плохой. И это допекало её едва ли не сильнее, чем объективные перемены и трудности, связанные с рождением Сяомими.

- Ты справишься. Мы справимся, - сказал Вэньхуа. - Стоило тебе немного отдохнуть и отвлечься, ты сегодня уже совсем по-другому выглядишь.

Не так, будто тащит на себе всю тяжесть мира и считает, что жизнь окончательно разрушена из-за появления Сяомими. Вэньхуа понимал, что это - эмоции, вызванные совокупностью факторов: гормонов, усталости, психологической неготовностью там и тогда становиться матерью, иными ценностями, которым появление дочери только мешало. Но, понимая это, он не знал способа волшебным образом заставить Мэйлин радоваться новому статусу матери и умиляться, когда Сяомими кричит и не дает спать.

- Впереди еще два дня, - сказал Вэньхуа. - Надеюсь, что за это время ты сможешь хоть немного набраться сил.