Автор | Пост |
---|
Ученик | Если в первое время Эйнара чуть более чем полностью устраивает то, что он живёт без соседа и не надо никому долго и упорно объяснять, почему норвежец поворачивается как башня от танка, только целиком и сразу, — то теперь, когда зрение, кажется, уже висит на волоске, одиночество пугает. Должен же в комнате быть хоть кто-то, кому можно будет в случае катастрофы громко сказать: "я ослеп". Поэтому Эспеланд отчаянно радуется, когда однажды ему объявляют, что отныне он больше не будет проживать один, а к нему подселят другого парня. Это вовремя — ох, чёрт побери, как же это вовремя. Правда, всё равно нельзя сказать, что норвежец ждёт своего грядущего соседа с распахнутыми любящими объятиями. Объятия распахивать пока рано, нужно сперва понять, кто Эспеланду грозит в качестве соседа и настолько ли это приятный человек, чтобы сразу же начинать настолько усердно его любить. Эйнар, во всяком случае, надеется на положительный ответ — ему очень хочется, чтобы на соседа по комнате можно было положиться, а в случае беды, так и вовсе доверить ему свою слепоту. Хотя это, конечно, не тот ценный подарок, о котором может мечтать молодой человек лет восемнадцати-двадцати. Эйнар прекрасно понимает, что в любой момент может из славного соседа по комнате превратиться в лютую обузу. И потому отчаянно мечтает о поддержке. Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | Стефано очень легко сняться с места и ломануться в другое - он, по сути, и предыдущее толком обжить не успел. Юноша только понял, что жить в комнате, не испытывая неудобств и не умирая от них, очень даже можно. Но вот почувствовать это на практике не успел. Потому как мастера справедливо решили - нечего забивать жилой корпус учениками, болтающимися по одному, когда их прекрасным образом можно более компактно сгруппировать по двое. В связи с этим - Стефано велели сниматься с не насиженного ещё места и перебираться в другую комнату. А юноша, не успевший ни к этой комнате привязаться, ни даже рюкзак толком распаковать, и возражений никаких не имел. Послушно снялся с места и стал переезжать.
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | Когда Эйнар слышит, как открывается дверь — он вот уже второй день тренируется ориентироваться по звуку, и пока рано говорить об успехах, но делать это определённо можно, — то тут же вскидывает голову и ловит дверной проём в своё пятно зрения так рьяно, будто от этого что-то зависит. Будто если посмотреть достаточно внимательно и страстно, то это что-то изменит и сосед окажется как раз такой, какой надо. Который сможет быстро превратиться в надёжного друга.
На первый взгляд, доставшийся Эйнару сосед — парень как парень. Долговязый, смуглый, темноволосый, ничего, в целом, особенно примечательного. Ни деревянной ноги, ни повязки на глазу, ни стального крюка вместо руки. Всё в пределах нормы. Едва успев додумать до слова "норма", Эйнар замечает быстрое движение головой вверх — и сам тоже автоматически смотрит вверх, пытаясь понять даже не что там такого можно увидеть, а чем там вообще можно заинтересоваться.
— Как у всех. А ты куда-то собирался полететь? При чём здесь потолок? — напряжённо спрашивает Эспеланд, понимая, что он не чувствует логики, связывающей эти слова, следовательно, он в упор не понимает, о чём Стефано говорит, а это вообще-то плохой признак. Всё так же напряжённо норвежец представляется в ответ: — Эйнар. Да, соседи. Располагайся. Так что у тебя там с потолком? Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | Стефано запоздало сообразил, что иногда полезно думать о том, как он будет выглядеть со стороны. Это он, конечно, удачно выдумал - ещё толком в комнату не зашел, а уже на потолок пялится как на откровение свыше. Роскошно выглядел, должно быть.
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | За своим новым соседом и его перемещениями по комнате Эйнар опять же следит, поворачиваясь всей головой, всей шеей, чтобы Стефано постоянно находился в его узком поле зрения. Впечатления у Эспеланда пока двойственные.
— Ты знаешь, мне очень интересно, — строго говорит Эйнар, которого весь этот дурацкий разговор, почему-то немыслимым винтом закрутившийся вокруг потолка, волнует, беспокоит и даже отчасти уже бесит. — Мне очень интересно, какое "вменяемое логическое объяснение" здесь существует. И, если ты не возражаешь, я хотел бы услышать его вот прямо сейчас. Пока я не напридумывал про тебя чёрт знает что и не решил, что дешевле и проще будет от тебя как от соседа отказаться. Поверь, я уже начал придумывать. Так что ты лучше не тяни с рассказом. Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | Рассказ о государственной границе - который, по мысли Стефано, должен был как-то разрядить напряженную обстановку, потому что Эйнар смотрел на него чуть ли не волком и разрядить обстановку явно требовалось, - прошел совершенно незамеченным. Ушел в пустоту и не вернулся. Ладно, понял - Эйнар на отвлеченные темы болтать не желает, и нечего пытаться его этим отвлечь. Получится зря потратить время, силы и слова, да и только.
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | Всё разрешается куда проще, чем ожидает Эйнар. Хоть объяснение и из разряда тех, о которых не подумаешь ни с первого, ни со второго раза, и вообще на первый взгляд оно выглядит как-то чересчур закрученным — если в него как следует вдуматься, оно ведь действительно простое. И нисколько не усложняется тем, что такие развёртки сюжета ты встречаешь далеко не каждый день.
— Больше не придумываю, — обещает Эйнар, позволяя себе почувствовать облегчение. Всё, проблема решена, проблемы нет. Воздушный гимнаст — это уже не странность, это что-то, что можно попытаться если не понять, то хотя бы принять. Эспеланд хочет и принять, и понять настолько, что сам невольно включается в процесс поиска подходящей высоты. Запрокидывает голову, тоже оценивает расстояние до потолка, потом мягко напоминает: — Ты сказал — "большая часть элементов". Значит, есть и какая-то меньшая часть, которая в комнате будет получаться? Может, начать на первое время хотя бы с неё? Чтобы... не терять сноровку? — Эйнар не уверен, что Стефано имеет в виду именно это, когда произносит эти слова, но искренне хочет помочь. Наблюдательность и зоркость Стефано, хоть и оказываются для Эйнара, которому сосед сперва кажется расслабленным и не слишком внимательным, неожиданными, однако заметно всё упрощает. Вместо того, чтобы напрячься, Эйнар, наоборот, кивает с некоторым облегчением. И подтверждает: — Да. Скажем так, я нездоров. Как заметил? Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | О том, что можно тренироваться хотя бы по чуть-чуть, хотя бы на каких-то базовых и простецких элементах, Стефано тоже подумывал. Эта идея ему казалась и сомнительной, и не слишком полезной, и еще и трудноосуществимой. Юноша честно так и сказал: - Не думаю, что от таких тренировок будет очень много пользы. Все равно что воду в океан по капле пипеткой носить. Хотя попробовать, конечно же, можно, ты прав. Я надеюсь, мастера на нас не сильно рассердятся, если мы будем пробовать и слегка разнесем комнату? Ну там, потолок и не только? Ты же видишь, тут в комнате и в горизонтальной плоскости особенно не размахнешься. Но попробовать - да, можно.
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | — Ну так давай хотя бы попробуем, — предлагает Эйнар. Ему эта затея кажется любопытной. Даже если Стефано его к таким тренировкам и близко не подпустит — всё равно, посмотреть хотя бы издалека и только тем, что осталось от глаз, тоже будет любопытно.
Вторая часть разговора явно тяжелее и неприятнее для обоих. Эйнар медленно и последовательно объясняет: — Шея — это потому что у меня разбит позвонок. Там стоит искусственный сейчас. И я, естественно, за него переживаю. За его сохранность. А смотрю — как ты сказал, "всей головой"? — потому что я плохо вижу.
Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | У Стефано, на самом деле, к Эйнару немедленно назрела целая сотня вопросов. Но все они немедленно разбились о короткое, внушительное "не хочу". Что уж тут, Эйнар имел полное право не хотеть обсуждать себя, свои травмы, свои проблемы и все остальное. По-хорошему, он вообще имел право об этом не разговаривать, а сразу посылать с такими вопросами далеко и надолго. Это очень доверительный жест с его стороны - и Стефано, стараясь это доверие не обманывать, пообещал: - Хорошо. Говорить больше об этом не будем. Но ты обращайся, если я могу чем-нибудь помочь, да?
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | — Спасибо. Теперь так и рассчитываю, — говорит Эйнар, тем самым окончательно закрывая тяжёлый и неприятный для него разговор. Про то, как они планируют обвалить потолок — здесь Стефано совершенно прав — болтать куда легче и приятнее. Даже несмотря на то, что эта болтовня из ни к чему не обязывающей неуклонно превращается в очень ко многому обязывающую.
В первый миг Эйнар теряет своего собеседника из виду — только что был тут, щупал свои руки, и вдруг превращается в размытый росчерк и исчезает. Эспеланд недоумённо поводит головой, обнаруживает Стефано уже стоящим на комоде и е может сдержать улыбки. Вот так скорость.
Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | - Понял. Прости. Теряться больше не буду, - немедленно извинился Стефано, который как-то совершенно не подумал о том, что его резвость может быть Эйнару так неприятна на физическом даже уровне. Оказывается, очень даже может. Интересно, это было для Эйнара больше похоже на размазавшегося в молнию спидстера или вообще - на мгновенную телепортацию? Задать этот вопрос жутко чесался язык, но Стефано решил, что это будет бестактно. Лучше уж поговорить про потолки, деревья и полотна.
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | Стефано опять начинает бойко и живо двигаться, и Эйнару это опять кажется очень быстрым — хотя и очевидно, что это медленнее, чем в прошлый раз. Что принудить Стефано двигаться ещё медленнее, кажется, уже нельзя. А его способность взбираться на высоту, мгновенно оказываясь под потолком, просто поражает.
— Дерево — да, довольно высокое. Оно выглядит так, как будто ему лет триста. Хотя на самом деле его магией вырастили, наверное, всего пару месяцев назад. Ну уж точно ему меньше года, — охотно разъясняет Эйнар. Потом ему на глаза попадается рюкзак Стефано, до сих пор застёгнутый на молнию до самого конца и почти что сиротливо лежащий на циновке. Не привыкший к такому обращению с вещами, Эспеланд хмурится и прямо спрашивает: — Слушай, ты не хочешь рюкзак разобрать? Вещи распаковать? Что они у тебя лежат, как будто ты вот-вот снова их схватишь и дальше побежишь? Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |
Ученик | - Высокое - это хорошо, - кивнул Стефано. Рассказ Эйнара определенно внушал надежду - на то, что с тренировками все-таки получится как-нибудь провернуться, и не придется просто ходить по монастырю несчастной тенью и страдать от невозможности нормально тренироваться.
Вот вера моя, и небо ей не предел. |
Ученик | Услышав от Стефано такой внезапный ответ, Эйнар хмурится ещё сильнее. Ему это всё откровенно непонятно. Зачем бросать уложенный рюкзак на неделю, когда его можно полностью разобрать за три минуты? Ну хорошо — может быть, за пять. Всё меньше, чем неделя.
— Меня подбешивает, и я не готов смириться, — твёрдо произносит Эйнар. И требует: — Да, государственная граница нам нужна. Чем скорее мы её нарисуем, тем лучше. И учти: все твои вещи, которые пересекут границу, я буду отправлять обратно тебе в голову. Ты не смотри, что я почти слепой, кидаю я метко. Так что, надеюсь, вещи у тебя не круглые и не катаются сами по себе. Иначе я тебя просто-напросто расстреляю насмерть всего за неделю. Может быть, звучит и жестковато, зато это должно лежать близко к эффективному способу перевоспитания одного конкретно взятого бардачника. И Эспеланд почти уверен, что Стефано такие правила игры не обидят, а только наоборот, раззадорят, а значит, отказываться от них он не будет.
Из распахнутых настежь вен по запястьям течёт вода. |