Лошадки (задание завхоза)

Сонгцэн не знал третью породу, которую назвала Айлин, но представил себе кого-то длинноногого и шустрого, как все охотничьи собаки. Он немного представлял, что такое псовая охота, и ему казалось, что это когда много людей в дорогой специальной одежде на хороших лошадях гоняются по лесу за каким-нибудь зайцем или лисицей, которого пытается догнать стая быстрых и очень темпераментных собак, радующихся этой охоте еще больше, чем люди, потому что им невыносимо спокойно сидеть на одном месте дольше получаса.

- Нет, не похожа, - сказал Сонгцэн. - В клане Белых Тигров есть воины, которые живут отдельно, и есть женщины, которые живут в специальных домах. Воины очень много тренируются, женщины обеспечивают им отдых. В клане Королевских Кобр похоже, только там сейчас есть семьи, в основном у боевых командиров. Там больше ценят комфорт и роскошь, но все равно это - клан, который живет за счет наемников, поэтому все устроено так, чтобы воспитывать сильных и умелых воинов. Там очень строгая военная дисциплина и очень строго соблюдается этикет. Если я прихожу на тренировку, которую ведет кто-то из моих родителей, я поклонюсь им, сложив руки в жесте почтения, а не скажу "привет, мам" или "привет, пап". Так я их называю только наедине. И это во всем.

Сонгцэн рассказывал об этом без сожаления, просто как о том, что ему хорошо известно, понятно и привычно. В Линь Ян Шо все было иначе, и традиции соблюдались здесь в куда меньшей мере, чем в кланах. Он закончил чистить хвост коня, после чего увел его обратно в денник и снял недоуздок.

В следующем деннике стояла кобыла масти, называвшейся "серая в гречку". Таких чистить веселее всего, потому что не знаешь, какое пятно там грязь, а какое - её родное. Сонгцэн надел на кобылу недоуздок и вывел её в проход.

Айлин с любопытством слушала рассказ Юншэна, но услышанное казалось ей чем-то фантастическим, словно он пересказывает ей сюжет какой-нибудь книги, в которой описывают жизнь совершенно иной общины, отличной от нормальной человеческой. И тем страннее было понимать, что это на самом деле существует в этом мире, прямо таки самое настоящее, не придуманное, потому что вот он Сонгцэн, стоит рядом, даже потрогать можно, и вроде не врет. Правда, трогать она его все-таки не стала.

- Звучит так, словно у вас там пятнадцатый век, а не двадцать первый, - честно сказала Айлин, даже не думая о том, что эта правда может быть обидной. Правда вообще не может обижать, это же правда. - А чем женщины там занимаются?

Непонятно было, что значит "обеспечивают отдых", как будто отдых - это, чем надо обеспечивать мужчину, как будто он сам себе не в состоянии его обеспечить. Ложись на диван, да отдыхай, кто мешает. Или если у них нет диванов, то на циновку или кровать. Словом, непонятно все это.

Айлин снова взяла скребок, чтобы начать вычесывать мусор из шкуры очередной лошади, но теперь это было сложнее, потому что ей постоянно казалось, что очередное пятно выглядит как-то подозрительно и им может коварно прикидываться обыкновенная грязь. Да и лошадка оказалась не такой смирной, как первый конь.

Слова Айлин не обидели Сонгцэна. Он знал, как традиции кланов воспринимали те, кто там не жил. Непал сам по себе отличался от Китая или Европы, но кланы были еще консервативнее. Это позволяло им выживать, оставаясь сообществами, где много веков подряд воспитывались одни из лучших боевых магов. И первые изменения в традициях стали возникать совсем недавно, когда Тигры и Кобры заключили мир ценой брака родителей Сонгцэна. Даже это изменение стоило дополнительной крови и волны от возникшей тогда бури еще не совсем успокоились. Что-то необходимо было менять, но не сегодня и не завтра, иначе вырванные из Земли ростки погибнут, а не заколосятся новыми плодами.

- Обустраивают быт, готовят, поют, танцуют, вышивают, занимаются собой, рожают и воспитывают детей, - ответил Сонгцэн. - Женщин-воинов почти не бывает, мужчин - не-воинов не бывает никогда. Там женщины и мужчины - разные касты, параллельные миры.

Он не мог вспомнить никого из женщин клана, кто мог бы общаться с мужчинами более-менее на равных, кроме Аши Прии. Джая и мама не в счет, они были воинами, а вот Аша Прия добилась определенного уважения во дворце, но все равно, даже будучи матерью наследного принца, не имела и десятой доли тех прав, что были у матери Сонгцэна.

- А если женщина не хочет всем этим заниматься? - уточнила Айлин. - Если она хочет, например, поступить в университет и учиться? - везде в современно мире продвигали идеи равноправия и феминизма, из-за чего горели бурные споры, а у них в клане до сих пор женщина даже воином стать не может. - А магию они изучают? Или только танцы разучивают?

Айлин казались странными такие порядки, но она не старалась сейчас как-то уязвить Сонгцэна тем, что они похожи на средневековые, ей просто было непривычно все это слышать. Перед ней лично были открыты все дороги, она могла бы заниматься всем, чем хотела бы, и знала, что родители не будут ей запрещать. То, что она занималась фигурным катанием, было не навязанной родительской волей, а ее собственным выбором, каким был бы выбор, если бы она вдруг решила учиться боксу, нырянию с аквалангом или чему-то подобному.

Она бы, наверное, не хотела родиться в таком клане, хоть и родителей не выбирают. Она вот родилась в семье пекинского фу шан шу, и это тоже накладывало на нее определенные ограничения, но они казались несущественными по сравнению с теми, о каких рассказывал Сонгцэн.

Сонгцэн принялся тщательно вычищать серую шкуру кобылы, которая линяла еще сильнее, чем конь, которого они чистили до неё. Айлин задавала вопросы, которые казались логичными для её мира, и немыслимыми для кланов, и Сонгцэн задумался, как на них отвечать.

- Там никого не спрашивают, чего они хотят, - сказал он. - Ты была права, когда сказала про пятнадцатый век. как и тогда, в кланах отдельный человек не решает, кем ему стать. Ни мужчина, ни женщина. Мужчина может выбирать, какое оружие ему удобно, выучив для начала обязательные дисциплины. Женщина может выбрать, готовить ей или танцевать, когда изучит и то, и другое. Магию они почти никогда не изучают, разве что врачевание, и то совсем немного.

Лекари в кланах были среди воинов, а в тех случаях, когда требовался кто-то очень опытный, их приглашали со стороны.

- И я не думаю, что кто-то из женщин клана хочет стать воином. На маму, Юэ и Джаю женщины кланов смотрят скорее с сочувствием, чем с завистью, - добавил Сонгцэн. - Свадьба моих родителей привела к настоящей войне между мамой и королевским гаремом, да и с тигрицами она никогда не могла найти общий язык. Они не думают, что хотят пойти в университет. Они думают, что мама несчастна, потому что не знает, как правильно обхаживать мужчину, а отец несчастен, потому что она досталась ему в жены.

Совершенно ужасные нравы. Айлин, конечно, знала, что даже в Китае до сих пор есть какие-нибудь деревни в глубинке, где придерживаются таких же строгих правил, но никогда не думала, что это распространено повсеместно, да еще и живут так целыми кланами, из года в год, из десятилетия в десятилетие. И кому-то эти порядки кажутся нормальными, хотя для Айлин они выглядели абсолютно дикими. Она бы точно не хотела так жить, а вот Сонгцэн, кажется, воспринимал это спокойно.

- А что думают твои родители? Они и правда несчастны? - уточнила Айлин, вспоминая сифу Бо. Она выглядела строгой, требовательной, суровой, но не выглядела несчастной. Или хорошо прикидывалась и держала лицо.

Лошадь пританцовывала на месте и начала дергаться на развязке, и Айлин протянула ей кусок сахара в надежде, что та присмиреет и даст себя нормально вычесать, Скребница быстро забивалась лошадиной шерстью, приходилось ее постоянно стряхивать, а уж о своей рубашке Айлин могла уже только сочувственно подумать, да и только, настолько она была грязной и пыльной. Вроде бы лошади не должны быть такими грязными, но иной раз как поваляются в опилках. так сто лет не вычистишь.

- Они как раз счастливы, - ответил Сонгцэн.

Он был в этом уверен. Он знал, что его родители любили друг друга, несмотря на то, что у обоих были характеры дай боже. Он ни разу не видел, чтобы они ссорились или вели себя по отношению друг к другу неуважительно, хотя далеко не всегда были друг с другом согласны. И Сонгцэн понимал, что если отец променял целый гарем на одну его мать, он нашел в ней то, чего не было в целой толпе женщин клана. Они были равными, и поэтому были счастливы вдвоем.

- До свадьбы они много лет были злейшими врагами. С детства, - сказал Сонгцэн. - Наши кланы воевали не один век, и их свадьба была условием перемирия. Я не знаю, что произошло между ними потом, но сейчас я уверен, что они любят друг друга.

Говорили, что какое-то время после свадьбы они жили порознь, а отец часто приезжал в Покхару один, пока мать оставалась в Линь Ян Шо. В обоих кланах ходили разные слухи и сплетни, но Сонгцэн не застал те времена, о которых в них рассказывалось. Он видел другое: двух людей, судьбы которых были связаны красной нитью старца Юэлау, и которые были счастливы в том, что смогли обрести друг друга.

- Это хорошо, - одобрила Айлин, она вот любила, чтобы все хорошо заканчивалось, совсем как в тех сказках, которые в детстве придумывала, когда куклу наряжала и торт ей заказывала на ее день рождения. - Тогда все равно, что думают другие, если им вместе хорошо.

Айлин часто слышала шепотки, что ее мама непонятно что нашла в папе, потому что она вся из себя была такая утонченная графиня, а была рядом с человеком, который был якобы не ее уровня, при том, что папа рядом с ней всегда вел себя ну как-то не так, как вел себя, когда ее рядом не было. Рядом с ней он даже разговаривал по-другому, хотя он и всегда был очень обаятельным. Особенно когда приезжал в школу решать какие-то вопросы относительно сбора денег на новые компьютеры или что-то такое, и особенно с Баи лаоши, школьным крокодилом. Но мама с папой любили друг друга и никогда не обращали внимания на эти шепотки, поэтому и Айлин не обращала.

Она закончила вычесывать кобылу скребком и взяла щетку, чтобы причесать шерсть. У этой грива была короче, и заплести что-то сложное было бы проблематично, так что девушка решила просто ее причесать, тоже, когда до нее дойдет очередь.

- Тебе тоже придется жениться для какого-нибудь перемирия или союза? - полюбопытствовала она.

Айлин задала тот вопрос, который Сонгцэн все чаще задавал себе сам. Он был в том возрасте, когда уже обращал внимание на девушек, но не считал, что имеет право заводить с кем-то из них отношения. А для того, чтобы общаться с женщинами клана, он должен был стать полноправным воином, сдав экзамен на право ношения оружия. Поэтому пока принц Кобр вел монашеский образ жизни и не видел перспектив, чтобы это изменилось в ближайшем будущем.

- Не знаю, может быть, - ответил он.

Сонгцэн стал чистить копыта кобылы, хотя она упиралась и не сразу поднимала ноги. От неё даже приходилось на всякий случай держаться сбоку, как требовали правила техники безопасности, которыми Сонгцэн часто пренебрегал, общаясь со знакомыми лошадьми.

- Пока я не получил право носить оружие в клане, этот вопрос вообще не обсуждается, - сказал он.

А потом до гипотетической свадьбы он будет иметь право посещать женщин клана. Или даже завести гарем. Но Сонгцэн не так представлял себе идеальные отношения с противоположным полом. Он хотел найти ту единственную, которую он будет любить, а не тех десятерых, кто попытается её заменить.

- Все кобры сдают владение катаной и саями, марш-бросок в облике кобры и магию Воды, - ответил Сонгцэн, все-таки разобравшись с копытами.

Он отнес на место крючок и взял тряпку для суконки лошади, которую ополоснул в ведре и тщательно отжал.

- Только я маг Огня, и мой звериный облик - лев, - добавил Сонгцэн. - Поэтому никто не знает, что я должен сделать на экзамене.

Эту тему он ни с кем не обсуждал, ждал подходящего момента, чтобы поговорить с отцом. И Сонгцэн не знал, почему был сейчас так откровенен с Айлин. Видимо, потому что давно не мог поговорить с Юншэном, чтобы тот не витал в облаках и пытался слушать. Но у Юншэна была любовь, напоминавшая одержимость, и ни о чем другом он пока думать не мог.

Сонгцэн стал протирать кобылу влажной тряпкой, и лошадь недовольно фыркнула, когда эта тряпка коснулась её длинной морды.

- Ясно, - ответила Айлин, проводя расческой по гриве лошади, пока Сонгцэн разбирался с суконкой. Он работал быстрее, наверняка ему чаще приходилось это делать, чем Айлин, которая лишь изредка сама бралась за щетки, потому что ее сразу начинали оттеснять от лошадей дедовы конюхи. Айлин никогда не настаивала, просто уходила, оставляя все заботы о лошади дедушкиным людям.

Айлин замолчала подумала, что они чем-то похожи с Сонгцэном. Только мама постоянно спрашивала у нее, кем она хочет стат, когда закончит школу, чтобы можно было уже думать, куда поступать дальше, в какой университет и на какую специальность, а Айлин даже не знала, кем именно хочет стать, когда вырастет. Она только точно знала, что не хочет быть одной из таких вот женщин клана, которые только танцуют, готовят и воспитывают детей, поэтому кем-то стать все равно было нужно, чтобы уметь себя обеспечить, хотя сейчас папа все покупал, и работать не было необходимости.

Она закончила с гривой и подошла ближе к крупу лошади чтобы расчесать ей хвост, но продолжала стоять сбоку, чтобы та не задела ее ногой, если вдруг надумает лягаться, а, судя по ее виду, она вполне могла.

- Ты боишься, что не сдашь? - вдруг спросила она, когда, казалось бы, уже совсем забыла о теме, о которой они разговаривали вот уже какое-то время.

Сонгцэн перевернул тряпку и стал протирать от пыли и перхоти шею и бок лошади. Та уже вела себя дружелюбнее, видимо, поняла, что дело подходит к концу. Она могла просто застояться в деннике, и оттого быть довольно игривой, но По сяншен не говорил, что лошадей нужно сейчас выгуливать.

- Нет, не боюсь, - спокойно ответил Сонгцэн. - Я его должен сдать, значит, сдам.

У него не было вариантов кроме как сдать этот экзамен, просто нужно было понять, что именно сдавать. Сонгцэн больше волновался из-за всей этой неопределенности, потому что быть принцем Кобр не будучи коброй - это уже нонсенс. И нужно было быть либо недокоброй, постоянно что-то доказывая и кого-то догоняя, либо взять ситуацию в свои руки. Но как сделать последнее, Сонгцэн пока не знал.

Он протер круп лошади и стал суконить второй бок. Серая шерсть не блестела, но все равно выглядела намного аккуратнее после чистки.

- Тебе все это кажется диким? - спросил Сонгцэн.

Похоже, у Сонгцэна не было выбора, но он не казался расстроенным, наоборот, говорил ровно и спокойно и даже твердо, как человек, который смирился с тем, что ему предстоит сделать. Наверное, это заслуживало определенного уважения, но Айлин почему-то вдруг стало его жалко, хотя она старалась этого не демонстрировать, зная, что это может быть очень неприятно. Сонгцэн был немного похож на Тая, а тот терпеть не мог, когда его жалели, поэтому Айлин непроизвольно ассоциировала принца со старшим братом.

- Вообще да, - прямо ответила она, распутывая упрямый колтун на хвосте. - И еще странным. Ну знаешь, это как смотреть передачу о быте какого-нибудь аутентичного африканского племени, где до сих пор поклоняются духам дождя и камня, и используют луки и копья, когда идут в набег на соседнее поселение.

Хотя Айлин нравилось смотреть подобные передачи, потому что всегда интересно узнавать о жизни тех, о ком ты не знаешь. Пусть странно, зато захватывающе. Хотя в том, чтобы быть женщиной в клане Сонгцэна явно нет ничего захватывающего, даже нельзя ничему полезному научиться или пойти в университет. Вот она только придумает, кем будет, и пойдет учиться дальше, это пусть Янлин и дальше делает вид, что этот момент никогда не настанет. Тут Айлин совершенно не одобряла сестру, которая предпочитала прятать голову в песок.