Спасительная миссия (Квест №7, команда 1)

Тихий теплый день должен сегодня стать чем-то гораздо большим, чем простой осенний денек. Солнце едва-едва поднялось в зенит, ласковые лучи грели пожелтевшую раньше времени листву. Все утро жители Монастыря готовились к самому ответственному за последнее время моменту – тому моменту, когда две группы опытных целителей начнут лечение эпидемии, поразившей всю деревню, что расположилась всего в получасе ходьбы от Линь Ян Шо.
Деревня замерла. Кажется, даже время остановилось тут – улицы опустели, легкий игривый перегонял пыль, будто забавляясь, где-то скрипела незакрытая оконная ставня. Вид, поразительно напоминающий пустующие заброшенные города Вестерна. Но то тут, то там, раздаются тихие стоны людей, или тихий успокаивающий шепоток. Люди не могут справиться сами, но они не сдались, не прогнулись, не сломались.
Каждая группа врачевателей, направленная в деревню, несла с собой все необходимое для выполнения несомненного сложного и деликатного задания. Несчетное количество разнообразных готовых лекарств, трав и камней, которые должна были помочь в искоренении заразы. Болезнь будет вынуждена отступить – ведь в Храме Мудрости учат побеждать любую трудность, возникшую на пути.

Несмотря на рвение сифу Бо, она отправится в деревню в составе второй команды. И Чин уже был в восторге от чувства собственной важности, хоть и понимал, что задание им предстоит очень сложное. И он старательно не думал, что тигрица пойдет второй лишь потому, что она достаточно ответственна, чтобы более внимательно определить, когда опасность минует. Отдельно радовало, что работать предстояло в мужской компании – можно сразу отнести больше лекарств, да и удобнее переносить тех пациентов, кто не способен передвигаться самостоятельно.

- Бенедетто, я правильно понимаю, что тебе уже приходилось лечить людей? – спросил Чин, когда они уже приближались к деревне.

Было непривычно тихо, и чувствовалась атмосфера гнетущей опасности, на уровне прорицания. Или просто разыгралась фантазия. В первую очередь нужно будет помогать детям и тем, кто находится в наиболее тяжелом состоянии.

Да, задание предстояло не из лёгких. Направиться в самое пекло, если можно так сказать. В самый центр зараженной территории. Эти мысли не радовали Мидори, и он выглядел ещё более хмурым, чем обычно. Однако всё это делалось на благо людям, а это главное. Мидо то и дело вспоминал маму, какая она была добрая, помогала нищим в тайне от отца, зная, как он будет сердиться на эту «женскую слабость». Одно воспоминание заставило его остановиться, на миг с головой погрузиться в свои мысли. В памяти всплыл день, когда отец впервые ударил его.

В тот день, мама привела домой маленького мальчика, лет семи. Самому Мидори тогда только исполнилось десять. Мама накормила мальчишку и одела в старые вещи Мидо. Втроем они смеялись и пили чай,…пока не пришёл отец. Он начал кричать на маму за то, что она привела домой оборванца, а Мидори заступился и сказал что это его друг, что он его привёл. Отец, в злости и словно зная, что сын ему лжёт, ударил Мидо.

Руки юноши сжались в кулак. На глазах проступили слёзы. Благо он шёл позади мастеров, и они не смогли бы увидеть его слабости. Внезапно в спину кто-то мягко толкнул. Парень словно очнулся и в миг обернулся. С улыбкой вздохнул, глядя почти в упор на морду любопытного коня, что словно ощущал всю боль и грусть, что сейчас переполняла сердце юноши. Мидо погладил коня и мысленно поблагодарил его. «Да, ты прав, не время раскисать. Да и что было, то было. Сейчас я могу помочь людям, что нуждаются в лечении. Мама бы это одобрила.» Вздохнув, Мидори вновь продолжил следовать за мастерами, быстро нагоняя их, а следом за ним, шёл ведомый им под уздцы конь.

Вскоре они вошли в деревню. Парень даже ужаснулся в начале. Давно он тут не был. С прибытия в Линь Ян Шо, Мидо почти не покидал территории Храма. Картина, что теперь открылась перед ним, напоминала кадры из какого-нибудь ужастика. Некогда шумная деревня, с торговыми палатками, шумными детишками и снующими людьми, стала неузнаваемой. Стоны и плачь, то и дело доносились со всех сторон. «Сможем ли мы всем им помочь?» с ноткой сомнения мелькнуло в сознании юноши.

Прошло не так много времени, чтоб молодой жеребец вновь начал доверять людям, однако в новом доме, что он обрёл, он успел отвыкнуть от жестокого отношения прежнего хозяина. Маленькая тёмноволосая девочка, каждый день ухаживала за ним, кормила вкусными яблоками и много рассказывала. Конечно, конь не особо понимал, о чём говорила ему девочка, но он хорошо ощущал, какие эмоции несли в себе её рассказы. Сердце этого ребёнка было добрым, и постепенно Муши начал привязываться к ней. Вместе с тем, как он привыкал к заботе девочки, он познакомился и с другими людьми, что порой угощали его лакомством или просто приходили вместе с новой хозяйкой. Они тоже были добры, но лишь единицам Муши позволил подойти к себе и погладить.

Так этим утром Юи вновь пришла к жеребцу с Мидори, что уже пару раз приходил ранее. Обычно, девочка тащила его за собой, держа за руку, и пыталась уговорить погладить коня, но юноша словно оставался, безразличен к животному. Это немного удивляло молодого коня, что привык к тому, что все хотят его погладить. А этот парень был скрыт и словно недоверчив,…как и сам Муши. Один раз, Муши даже сам подошёл к юноше и с минуту обнюхивал и рассматривал его, в то время как сам Мидо даже не шевельнулся, равнодушно следя за конём. Возможно именно поэтому, этим утром Юи вместе с Мидо вновь пришли к коню, Муши ощутил некую тревогу в их сердцах. Девочка погладила коня и сказала, что им очень понадобиться его помощь. И даже парень, впервые коснулся шеи коня. Муши удивлённо посмотрел на него словно изучая, а затем мягко боднулся в грудь. Характер парня был понраву коню, и Муши казалось, что он может ему доверять.

Седлу конь был не особо рад, и недоверчиво фырчал и бил копытом, когда Юи седлала его. «Сесть на себя, не позволю…даже ей, даже ему!» Уверенно решил конь, сердито прижимая уши к затылку. Однако садиться на него и не собирались, да и седло было затянуто не слишком туго, но достаточно, чтоб оно не съехало на бок во время движения, когда на нём будет груз. К седлу, равномерно на обе стороны, прикрепили несколько сумок, от которых ощущался смешанный запах: резкий и горький от одной сумки, слегка сладковатый и более мягкий от другой. Интерес в миг сменил гнев на милость и Муши с любопытством обнюхал одну из сумок, лизнув и попробовав её на вкус. Но тут же прозвучал строгий голос девочки, говоря, что это есть нельзя. Угостив несколькими яблоками, юноша взял коня под уздцы и повёл за собой.

Жеребец неуверенно шагал за юношей, то и дело, оглядываясь назад. Он ощущал тревогу, что исходила от других людей, и это заставляла его собственное волнение расти. Постепенно, приближаясь всё ближе к деревне, конь ощутил запах…страшный, противный запах. Муши высоко поднял голову, насторожено глядя вперёд, принюхиваясь и фырча. Однако ведущий его парень остановился. Некогда ощутимое волнение, сменилось на ощущение грусти. Муши растеряно замер и какое-то время неподвижно смотрел на парня, а затем вздохнула, словно понимая его мысли и чувства, и мягко толкнул носом в спину. Юноша обернулся и погладил коня, от чего тот фыркнул, словно желая напомнить, что они отстали. Затем оба быстро нагнали остальных людей.

Пройдя через ворота деревни, конь вспомнил, что он был здесь! Что именно сюда его привёз злой хозяин, что здесь его били. Нежелание возвращаться, страх, что его хотят вернуть тому парню, овладели животным. А ещё этот запах, страшный, непонятный запах, который сейчас струился и окутывал со всех сторон. Конь напугано зафырчал и попятился, стараясь вырваться из рук человека, приподнимаясь на задних ногах. Бутылочки с лекарствами зазвенели и застучали в сумках на седле, грозясь разбиться.

Молодой человек шёл рядом с Чином и думал. О том, что им предстоит сделать. Вопрос мастера Ху был поставлен прямо в лоб, но Бенедетто не спешил отвечать. Лишь слабо кивнул головой, давая понять, что да, людей он лечил. А вот как он это делал и какие были последствия - это никого не касается. Пока он не будет говорить об этом.
Нет, тогда все, кто мог выжить, кто хотел выжить, оставались существовать в той страшной стране. Там для них это норма жизни, и только сейчас Бенедетто понял, что американцы (а их было множество - как представителей ООН, так и ВОЗа), а также немногочисленные добровольцы Красного Креста не имели права вмешиваться в ход событий.

Бенедетто мотнул головой и протёр рукой лицо, пальцами массируя виски. Настроения на разговоры не было, да и пока не спрашивали у него ни о чём. На вопрос он ответил кивком головы и не стал что-либо объяснять.

Позади звякнули банки-склянки, и молодой человек обернулся. Юноша и лошадь, которая очень пригодилась, отстали. Мастер подошёл к ученику, потом посмотрел на лошадь. В её глазах читался страх и злоба. Бенедетто, ничего не понимающий в лошадях, взял её под узды и рукой нежно прикоснулся к переносице, успокаивая. Потом посмотрел на парня и вздохнул.
- Мидори, не отставай. Нам надо торопиться.

В целом, доставшийся Чину отряд был похож не на группу целителей, рвущихся спасать жителей деревни, а на заблаговременно прибывшую к месту события траурную процессию. Даже конь, и тот не проявлял излишнего энтузиазма. Чин чуть нахмурился, глядя по сторонам. Ответ Бенедетто совершенно не внес ясности в расстановку сил, а Мидори, если и умел что-то по части врачевания, рассчитывать на его навыки всерьез было неосмотрительно. Он скорее навредит себе, чем сможет всерьез помочь. Чин подошел к дому деревенского старосты, чтобы узнать, где можно организовать лазарет.

- Бенедетто, если честно, мне без разницы из-за чего ты с утра пораньше томишься тоской, - сказал ученик ирбиса, глядя на европейца. – Я просто хочу понять, насколько я могу рассчитывать на твои навыки.

Меньше всего сейчас хотелось выяснять причины плохого настроения собравшихся. У Чина было собственное, довольно четкое понимание того, как должен вести себя мужчина, особенно в той ситуации, которая требует от него серьезных и решительных действий. Странно, что Бенедетто вместо того, чтобы прямо ответить на поставленный вопрос, ответил каким-то задумчивым кивком. Это поведение Чин мог ожидать, например, от Даниэлы, и означало бы оно «милый, мне вот так плохо, но я тебе не скажу, в чем проблема, только если ты сам очень настойчиво не спросишь». Но на то Дани и женщина. Хотя черт их, лаовеев, знает, что они считают нормальным и насколько вообще способны понимать китайский язык. Межкультурные отличия Чина также не интересовали, речь шла о жизни людей, все остальные вопросы нужно решать по мере их возникновения.

Из дома старосты вышла девушка, кутавшаяся в теплое одеяло, несмотря на то, что погода на улице была довольно теплой. Она проводила лекарей к соседнему дому, который нужно было обустроить под лазарет. Во дворе уже стояли лавки для тех, кто придет на прием, а внутри на полу в центральной и двух боковых комнатах были расстелены циновки и матрасы.

- Давайте отнесем все лекарства и остальные сумки в дом. Мидори, лошадь можешь привязать во дворе, только поставь ему ведро с водой.

Чин первым зашел в дом и поставил свою сумку у входа. Комнаты были довольно маленькими, здесь может не хватить места для всех заболевших. Помогать нужно сначала самым тяжелым, а там будет видно.

Одолевая коня, страх заставлял животное всё сильнее рваться на свободу, вновь и вновь приподнимаясь на задних ногах. Однако внезапный голос, что позвал коня, обратил внимание животного на парня. Муши опустился на передние ноги, мельком глянув на человека, что обращался к нему. Заметив угощение, что было протянуто, жеребец, медленно ступая и громко взволновано фырча, подошёл ближе и взял яблоко с ладони Мидори. Угощение и голос заставили коня слегка успокоиться. Затем, ещё и кто-то погладил по морде, чего Муши и вовсе не ожидал и даже взволновано дернулся, обернувшись на человека, чья рука коснулась его храпа. Всё это заставило коня немного отвлечься от собственных мыслей и продолжить следовать за человеком.

Шагая напряжённо и аккуратно, словно шёл по дороге, что вот-вот может провалиться под его ногами, Муши не переставал тяжело дышать, втягивая носом неприятный воздух и громко выдыхая его. Юноша, что вёл коня, периодически угощал яблоками, что позволяло животному постепенно успокаиваться, на сколько это было возможно.

Вскоре они зашли во двор одного дома, где юноша привязал жеребца и поставил ему ведро с водой. Муши хотел пить, но, понюхав воду, вновь взволновано зафырчал. Вода пахла плохо, конь явно ощущал, что пить её не стоило. Являясь чувствительным животным, Муши ощутил опасность от воды. А значит, скорее всего, придется терпеть жажду. А вот предложенное сено с удовольствием принялся жевать, и чем меньше оставалось сена, тем спокойнее становилось коню. Однако росла и жажда, что заставляла коня вновь и вновь принюхаться к воде, запах которой говорил ему, что пить не стоит.

- Мидори, разбери пока сумки – сложи отдельно еду, отдельно лекарства и все остальное. После этого иди в деревню и помоги добраться до лазарета тем жителям, кто не может ходить самостоятельно, - сказал Чин, осматривая помещение, которое будет служить лазаретом. – Бенедетто, в одной из комнат принимаешь пациентов ты, во второй – я. Старайся экономить энергию.

Чин пока был немного растерян, понимая, сколько работы им предстоит на сегодня. В таких ситуациях он предпочитал браться за дело и решать проблемы по мере их поступления, тем более что пациенты уже начали собираться под дверями импровизированного лазарета. Здесь не было понятия очереди ни в её европейском, ни даже в китайском смысле – Чин сам решал, кому помощь нужна быстрее, чем остальным. Первыми на очереди были маленькие дети, которых болезнь атаковала очень быстро. Он приглашал в комнату сразу трех-четырех человек, при этом с детьми заходили родители, и пока одни дожидались своей очереди, в то время как родители протирали их кожу полотенцем, смоченным водой с уксусом, чтобы немного снять жар, Чин по возможности внимательно осматривал других пациентов и очищал от энергии болезни ключевые области ауры – Аджну и Анахату. Один из младенцев был в особенно тяжелом состоянии – сейчас Чин уже хорошо знал, как должна выглядеть здоровая аура ребенка. Область Сердечной чакры была почти полностью забита бурой ша-ци, в то время как в норме должна светиться ярким зеленым цветом активной иммунной системы. Ребенок задыхался. Чин взял его на руки и коснулся кончиками пальцев области вилочковой железы, направляя собственную энергию зеленого цвета. Анахата начала тускло светиться, ребенок закашлялся, затем заплакал. Нити энергии окрасились в голубой цвет Вишуддхи, поддерживая дыхание, затем в синий, когда Чин положил ладонь на лоб ребенка, чтобы снять воспаление в области синусов. Довольно быстро малыш заснул, и его аура начала выравниваться. Чин отдал его матери и стал заниматься другими пациентами, хотя почти сразу почувствовал, что при таком расходе энергии не хватит на весь день.

Он надеялся, что Бенедетто не будет отставать в количестве принимаемых больных, тогда есть хоть какие-то шансы помочь самым тяжелым. Чин старался экономить энергию там, где это было возможно – часть ша-ци снималась камнями: воспаление в области Аджны – аквамаринами, общее заражение – аметистами, проблемы Анахаты – нефритом и жадом. Эти камни были почти одинаковы по своим свойствам, и в традиционной медицине их не различали. Чин поставил на подоконник связки свечей из храма и зажег их, чтобы брать энергию стихии. Он думал только о том, чтобы сил хватило до вечера, потому что очень многие нуждались в неотложной помощи. Сейчас ученик ирбиса особенно остро понимал, что чувствуют эти люди, которые привели на прием своих детей, как они доверяют лекарям монастыря и какие страхи и надежды сейчас их наполняют. Даже будучи опытным лекарем, Чин сильно переживал, если с его ребенком происходило что-то такое, что он не понимал, и ему было страшно даже подумать, что Дин может когда-нибудь заболеть настолько серьезно, что ему понадобится посторонняя помощь.

- Хорошо, - чётко ответил юноша и, поклонившись мастеру, направился разбирать сумки. Сейчас Мидо отбросил все свои принципы по молчанию и отчуждению. Видя, как прибывают жители деревни, что нуждались в лечении и помощи, слыша, плачь маленьких детей, юноша всем сердцем хотел помочь, чем сможет.

Мидори старался, как можно удобнее, чётко сортируя, разместить баночки с лекарствами на столиках в одной и другой комнатах, где мастера готовились принимать больных жителей. На полу в обеих комнат, у стенки, он выложил камни. В камнях он и близко не разбирался и постарался лишь разложить их по цвету, чтоб мастерам приходилось меньше времени тратить в поиске подходящего камня. Всю еду, парень пока решил оставить в сумках, занеся одну сумку в комнату, где расположился сифу Ковач, а вторую оставив в комнате, где собирался принимать людей сифу Ху «Не думаю, что это нам скоро пригодиться. Наверняка ближайшие пару часов перерыв мастерам не светит» - с лёгким сочувствием подумал Мидо.

Разложив всё что, как он считал, было нужно, парень направился в деревню. Людей у входа в новоиспеченный лазарет становилось всё больше. Мидо с ощутимой тревогой посматривал на кашляющих людей. Он искренне хотел им помочь, но в тоже время, юноше абсолютно не хотелось заразиться и самому. Мидори вздохнул и, зайдя за угол одного из домов, прикрыл глаза, сосредоточившись на чакре родной стихии. Голубая энергия Вишуддхе быстро откликнулась, наполняя парня голубым светом, и лёгкий ветерок окутал тело. Юноша, широко раздувая ноздри, делая прерывистые краткие вдохи и выдохи, уплотнил воздух вокруг своего носа и рта, создавая своеобразный воздушный фильтр. Мидори не был уверен, что это защитит его от болезни, но юноше хотелось в это верить. Когда работа с родной стихией была завершена, юноша сделал глубокий вдох, юноша открыл глаза и направился дальше.

Он стучался в дома и говорил о том, что в деревню пришли врачеватели и что им могут помочь, если случай тяжёлый, предлагал свою помощь, указывал дорогу. Некоторые с радостью и даже со слезами на глазах благодарили, но были и такие, что к удивлению юноши, отказывались от помощи. Это было их право, но слыша плачь наверняка больного ребёнка, Мидо с непониманием смотрел на таких людей. Подойдя к очередному дому, Мидори увидел, что дверь открыта. Заглянув в дом, он поздоровался и сказал, что пришли врачеватели. Но никто не ответил, лишь в одной из комнат слышался плачь ребёнка. Юноша зашёл и направился на звук. В одной из комнат на циновке лежало двое малышек, не более двух лет, а может и того младше. Одна из них спала, другая плакала. Рядом лежала пожилая женщина. Боясь худшего, парень присел рядом с женщиной, аккуратно положив руку ей на плечё.

- Вы в порядке? Очнитесь, – произнёс Мидо. Женщина медленно открыла глаза и слабо повернулась к парню.

- Позаботься о моих внучках. Прошу… - и вновь потеряла сознание. Парень испугался, что женщина умерла, но перед глазами Мидори вновь возникли цвета ауры. Юноша так и не научился пока контролировать свою способность видеть цвет ауры и чакры, но в критические ситуации эта способность срабатывала незамедлительно. Аура женщины была тусклой, словно некая дымка, что казалось, сочилась изнутри самого тела, постепенно делала ауру всё тускнее, приглушая свечение чакр. Юноша посмотрел на малышек. Аура плачущего ребёнка светилась ярче, несколько чакр даже выглядели достаточно здоровыми. Аура второго ребёнка была тусклой, девочка ели дышала. Медлить нельзя было.

- Я отнесу их к мастерам, затем вернусь за вами. Слышите? Держитесь, я скоро вернусь. – С уверенностью произнёс Мидо, и аккуратно взяв обоих малышек на руки, направился к лазарету.

Увидев, что сифу Ху как раз закончил с очередным пациентом, Мидо окликнул его, намериваясь попросить мастера принять детей без очереди, чтоб самому, пока девочек будут лечить, направиться к их бабушке.

- Мастер Ху, малышка без сознания совсем слаба. Там их бабушка, она тоже очень слаба, неуверен, что смогу привести её сюда. Я могу как-нибудь помочь ей на месте? – С надеждой спросил Мидо.

Они с Чином принялись за работу. Теперь предстояло снова вспомнить ему то, о чём он потихоньку начал забывать. Деревню сковала боль, повсюду был запах страха и даже смерти. То же самое ему приходилось видеть в Матенде и Кисангани, но тогда ситуация была другая. Там это обычное дело. Там никто не надеется вылечиться или дожить хотя бы до взрослого состояния. Здесь же, наоборот, такие эпидемии бывают, но люди к ним не подготовлены. И от этого им страшно. Бенедетто понмиал, что придётся сделать невозможное, чтобы смертность была самой минимальной.

Чин уже взял пациента, и Бенедетто, вздохнув и настроившись на лечение, вышел в коридор. Один мужчина с маленьким ребёнком на руках сразу же привлёк его внимание. Бенедетто опустился на корточки напротив них и посмотрел в лицо ребёнка. Оно было очень бледное, а под глазами кожа была нездорово-розоватого цвета. Притронувшись ладонью ко лбу мальчика, Бенедетто ощутил сильный жар. Молча кивнул и, взяв мальчишку на руки, прошёл в комнату, где уложил его на матрас. Теперь надо начинать самое интересное и сложное.

Изучив ауру ребёнка, он увидел красные всполохи. Воспаление. Прислонив ладонь к лобной чакре мальчика, он сосредоточился, активируя Анахату. Потом поползли золотистые нити, благодаря которым он смог снять боль и воспаление у мальчонки. Убедившись, что температура того спала, он улыбнулся мужчине и встал на ноги. Пока отец сидел с сыном, Бенедетто завёл ещё одного мальчика.

Может, лечить по очереди? Сначала лечит один, а другой в это время отдыхает или тратит меньшую энергию на менее больных жителей, например, отцов и матерей. Потом они меняются местами. Так, как думалось Бенедетто, будет меньше усталости, а пациентов заодно вылечат больше. Надобы предложить это Чину. Хотя...

В этот момент ворвался Мидори, что-то сказал Чину. Бенедетто его не расслышал, так как был занят очередным пациентом. Но понял, что какой-то женщине плохо. Но парень обращался к Чину, и Бенедетто не хотел вмешиваться. Хотя он не был против, чтобы парень сам помог кому-нибудь. Всё-таки какая-никакая, а помощь.

Закончив с третьим ребёнком, Бенедетто вздохнул. Чувствовалась незначительная усталость, но, наверное, на двух-трёх ещё хватит. А там посмотрим...

Больных становилось все больше. Чин расставил на подоконнике ещё довольно много свечей, чтобы брать энергию от родной стихии, без которой он бы уже просто не стоял на ногах. В Поднебесной не было понятия очереди, сейчас особенно – помогали сначала самым слабым, потом всем остальным. Чин вышел из комнаты, чтобы вымыть руки после приема ещё одного пациента, когда в лазарете появился Мидори, который принес двух детей.

- Давай их сюда, - Чин на мгновение задумался. Он не успеет быстро помочь обоим детям, а потом рысью сбегать к ещё одному тяжелобольному, Бенедетто занят, а Мидори пока не лекарь. Значит, нужно рисковать. – В каком доме их бабушка?

Аура одной из девочек была слишком бледной и забита следами воспаления, из-за чего малышка еле дышала. Чин усадил её сестру на один из матрасов, затем стал помогать первой девочке, вытягивая из ауры ша-ци в области Анахаты и Вишуддхи.

- Сам не справишься, но поначалу поможешь. Смотри очень внимательно. Область сердца – Анахата, она должна быть зеленого цвета. Если красная, серая, черная и так далее – она забита болезнью, ша-ци. Энергию болезни нужно вытянуть из ауры, вот так, - бурые и карие всполохи стали собираться в шарик энергии перед ладонью Чина, и Сердечная чакра ребенка стала светиться зеленым цветом, хоть и бледно. Ученик ирбиса стряхнул ша-ци в сторону, затем точно также стал очищать область Вишуддхи. – Тебе пока сложно не тянуть болезнь на себя, найди в сумках темно-зеленые, почти черные камни – авгит. Перетягивай ша-ци не на руку, а на камень. Освободи только Анахату, чтобы не остановилось дыхание. Если Анахата начнет гаснуть, передай свою энергию, придав ей зеленый цвет, только с умом. Я скоро подойду. Все запомнил?

Чин пристально посмотрел на Мидори, затем стал очищать от болезни Аджну девочки. Там были сильные вихри ша-ци, которые, как болото, закрывали протоки жизненной энергии. С обеими пациентками предстояло провозиться минут двадцать-тридцать, не меньше, и их нельзя сейчас оставлять без помощи. Главное, чтобы Мидори хватило ума справиться с камнями, не хватало ещё лечить его самого, когда тут целая деревня пациентов. Хорошо ещё, что Бенедетто справлялся со своей работой, только интересно, насколько ему хватит сил. Чин по себе чувствовал, что без помощи стихии, трав и камней справиться с задачей практически невозможно, слишком тяжелым было состояние некоторых из пациентов, и слишком много было заболевших. Если будет нужно, он останется в деревне даже на ночь, потому что в Линь Ян Шо все понимали, что задачей помощников было не допустить ни одной смерти в деревне.

Передав малышек мастеру Ху, Мидори с нетерпением ждал ответа. Услышав вопрос, парень на мгновение замер, стараясь вспомнить, в каком именно доме он их нашёл. Юноша как-то не особо обращал внимания на здания, обходя их, сейчас нужно было надеться на подсознание, которое автоматически должно было запомнить траекторию обхода, что совершил юноша, вспоминая месторасположения нужного дома. Дойти туда, Мидо сможет без проблем, но вот рассказать…

- Если при выходе из лазарета повернуть на право, то это будет третий дом по левой стороне улицы. – Ещё раз мысленно пробежав улицу, он подтвердил, - да, точно.

Внимательно слушая и наблюдая за сифу Ху, Мидори старался всё запомнить до малейших подробностей. Дослушав мастера, Мидо кивнул. Парень выглядел серьезным, как ни когда, сейчас на кону была жизнь женщины. Юноша внимательно пересмотрел разложенные камни, в поисках необходимого. Найдя подходящие под описание камни, Мидори взял два, ещё несколько осталось. Повернувшись к сифу Ху:

- Они? – получив подтверждающий ответ, юноша направился к нужному дому, ещё раз проверяя, верно ли назвал мастеру расположение дома. Сказанные координаты были верны, и парень чуть вздохнув. Забежав в дом, он быстро направился к пожилой женщине, что лежала на полу. – Вы слышите меня? Я вернулся, я постараюсь помочь. Скоро подойдёт лекарь. Вы слышите? – Но женщина не откликалась.

Мидори перевернул её на спину и сосредоточился на пространстве вокруг её тела, чтоб вновь заставить свои глаза, увидеть её ауру. Способности врачевателя довольно быстро откликнулись, показав Мидори тусклое свечение чакр женщины. Парень сосредоточился, вспоминая всё, что делал, показывал и рассказывал сифу Ху.

Мидори взял в правую руку камень авгита и, держа её над тускло светящейся чакре Анахаты, что сейчас вместо здорового зелёного цвета, тускло горела болотисто-серым. «Как же вытащить ша-ци?» мысленно задался вопросом юноша. У сифу Ху всё выходило так естественно, словно само собой, и даже не сразу можно было бы заметить, что он отдаёт этому не мало своих сил. Внезапно Мидори вспомнил, как ему говорила мама, что способности врачевания нельзя заставить себя проявить, нужно расслабиться и просто позволить им проявиться. Нужно довериться своему внутреннему голосу, интуиции.

Мидори закрыл глаза и сосредоточился, мысленно взывая к своим скудным способностям. Внезапно парень ощутил, как тонкие потоки энергии заструились из его руки. Он открыл глаза. Золотистые нити энергии струились из кончиков пальцев, из ладони, окутывая камень и сливаясь в один поток, что словно золотая вода втекал в Анахату женщины. Лёгким вихриком золотые нити окутали серо-буроватую энергию ша-ци, постепенно перетягивая её в руку парня. Золотистая энергия притянула ша-ци к камню и словно привязала энергию болезни, не давая ей пройти дальше, в руку парня. Мидори посмотрел на чакру женщины, та стала светиться тускло зелёным цветом. Мидо облегчённо вздохнул. Но работа ещё не была завершена, во-первых, нужно было сбросить ша-ци с камня, а во-вторых, женщине явно было сложно дышать, и если в Анахате изначально хоть немного присутствовал родной оттенок зелёного, Вишуддха была сейчас насыщенно серого цвета. Но действовать нужно было по-порядку, Мидори не знал насколько важно убрать негативное ша-ци, да и как стряхнуть её с камня. Он просто отвёл руку в сторону и несколько раз тряхнул ею, мысленно разрывая золотистые нити, что держали ша-ци на камне.

Парень положил этот камень, не зная можно ли его использовать повторно, и взял второй, решив, не смотря на то, что сифу Ху сказал очистить лишь Анахату, попробовать очистить и Вишуддхе. Зажав в руке камень, он поднёс его к горловой чакре и вновь направил золотистые нити вниз. Те вновь послушно проникли в чакру, постепенно вытягивая из неё ша-ци в камень. Мидори быстро начал ощущать усталость и даже лёгкое головокружение, когда в очередной раз, разрывая золотые нити, уже стряхивал ша-ци с камня. Женщина слабо закашлялась и открыла глаза. Парень едва заметно улыбнулся, тяжело дыша. Вишуддхе выглядела серовато-голубой, Анахате тоже бледно светилась зелёным.

-Вам лучше? За девочек не волнуйтесь, их лечат. Всё будет хорошо, - женщина благодарно улыбнулась и снова закрыла глаза. Её дыхание стало более равномерным, и теперь Мидори предстояло лишь следить, за сиянием Анахаты, и ждать мастера Ху.

День заканчивался. Пациентов было много, но уже большую часть молодые люди вылечили. Ну, не то, чтобы совсем вылечили, а, скажем, улучшили состояние. Через пять часов в комнате, де работал Бенедетто, уже лежало много больных. Аура у всех была нормального цвета, но где-то ещё наблюдались всполохи болезни, которые было трудно победить. Зачем он оствил их напоследок - он не мог объяснить. Наверное потому, что, лечив самых-самых тяжёлых, он потерял бы много сил. И хоть на подоконнике стояло несколько ёмкостей с водой, из которой он брал энергию для врачевательных целей, к концу дня чувствовалась усталость.

Он был занят только своими пациентами. Он не интересовался, что происходит в комнате Чина, но, вроде бы, там не было ничего катастрофического. Всмысле, Чин тоже справлялся. Справился и Мидори.
Два раза он выходил на перекур, чтобы немного придти в себя. Кажется, даже в Африке он так не уставал, хотя приходилось по всякому.
Да, некоторым паиентам он давал настой тысячелистника, который тоже очень хорошо помогает. Кому-то сильно ослабшему (это была, кажется, пожилая женщина), он приготовил крепкий зелёный чай, в который добавил несколько ложек ячьего масла. Настои и чаи он делал по совету Чина. Этот чай пациент пил горячим, и ему становилось лучше.

Так и подходил к концу день их работы...