Спасительная миссия (Квест №7, команда 2)

Нельзя сказать, чтобы у Джун прямо-таки на все было свое четкое и ясное мнение, но сейчас она была весьма твердо уверена, что вокруг творилась какая-то хрень. Сюда, в эту деревню, она шла не нацеленно, а так... что называется, куда глаза глядят, пока путешествовала по этой местности.
И чем дальше, тем веселее. Во-первых, в отличие от других местечек, народ в этой деревне как-то резко затаился, на улицах почти никого не было, только пару раз Джун встречала весьма удрученных и задумчивых мужчин, одну очень опечаленную чем-то девушку, прижимавшую ко рту сложенную тряпицу. Детей не было видно.
Ну просто таки земля в ожидании конца света.

Джун погрызла и без того измочаленный стебелек сухой травинки, огляделась по сторонам, поудобнее перехватила закинутую за плечо спортивную сумку и продолжила свой путь.
Утоптанная дорога хорошо ложилась под ноги, солнце слегка припекало затылок и спину сквозь клетчатую рубашку, завязанную под грудью, и черную майку. От каждого шага с дороги поднималась легкая пыль. Ну да, Джун - не субтильная китаянка. Те семенили как птички.

И вот, когда Джун уже подошла к краю деревни и решила продолжить переход дальше (судя по карте, в пяти километрах к северу отсюда находилась еще одно поселение, а там, кстати, недурной рынок), наткнулась на весьма занятное зрелище.

У оградки весьма уютно устроился юноша бледный. Взор вот только горящим не был. Зато сам он - вполне, учитывая выступившую на лбу испарину. Бывалая Джун сперва решила, что молодой человек страдает последствиями вчерашнего, но спешить с такими умозаключениями не стала.
Так она и постояла перед ним, жуя травинку и разглядывая в задумчивость. Парень совсем молодой (хотя в этих азиатах пойди разберись; маленькая собачка до старости щенок), хотя роста, похоже, был какого-то нетипично большого.
Душераздирающее зрелище.

- Эй, парень, - окликнула его Джун, подходя поближе и наклоняясь над ним с видом ученого, которого заинтересовал невиданный доселе грибочек. - Тебе помочь или не мешать дохнуть?
Несмотря на изрядную практику, испанский акцент после продолжительного молчания проявлялся особенно сильно.

Сказать, что состояние тигра было близким к состоянию, наверное, Просветления – ничего не сказать. Ну, или сказать, но не факт, что это окажется правдой. Вообще, все это настолько абстрактные понятия, но Лун сейчас знал одно совершенно наверняка – ему хреново, но показывать это он просто не имел права. Но, кажется, уже поздно. Перед глазами вновь потемнело, но как-то не совсем так, как темные круги перед глазами – просто вдруг стало темнее, словно солнце спряталось за тучи. Парень поднял затуманенный взгляд и увидел самое страшное, что только мог. Нет! Вы не подумайте, незнакомка была весьма привлекательна, но Луна пугало другое – кто-то увидел его в таком отвратительном состоянии, когда он едва может подняться на ноги. Впрочем, присутствие девушки дало силы встать, хоть и опираясь на забор.

- Я дохнуть не собираюсь, - в голосе даже прозвучал вызов? Он сам не очень понял что и как получилось, просто вот как-то странно прозвучали его слова, как ему самому это показалось. В любом случае, подыхать он точно не собирался, ведь он еще не сдал экзамен в клане и не совершил какие-нибудь великие дела! – Я тут… людям помогаю… - тигр внезапно сильно закашлялся, отчего почувствовал резкую рвущую боль где-то в легких, или бронхах, в общем, где-то в той области. И только сейчас он понял, что девушка, стоящая перед ним, не китаянка… и вообще не восточной внешности, хотя по-китайски говорит очень хорошо, - Тут эпидемия, лучше уходите, а я… - и снова кашель, - мне надо помочь – и снова послышался жуткий кашель, отчего парень буквально согнулся пополам, мышцы задрожали с новой силой, потому на ногах устоять было довольно тяжело.

Джун весьма скептически смотрела на все попытки этого юнца выглядеть мужественно и сильно. Ну просто герой. Помогать всем собрался, безусловно. Кто людям помогает, как говорится...

- То-то я и вижу, ты помогаешь, подпирая чужой забор. Без тебя бы точно упал, - с видом абсолютно искреннего согласия покивала Джун.

Вот теперь, когда парень принял более-менее вертикальное положение, можно было совершенно точно оценить его рост. Как оказалось, был он практического одного роста с Джун, даже когда стоял как знак вопроса, изображая эпическое мужество всеми частями своего тела.

- То-то я и вижу, деревня как повымерла, - ну вот и нашлось объяснение всему загадочному. По-хорошему, надо было воспользоваться советом этого чахоточного и идти своей дорогой. Но Джун было откровенно говоря плевать на всякого рода эпидемии и инфекции. - Да не, мне-то чего. Зараза к заразе не липнет, - перефразировав одну хорошую фразочку, отмахнулась Джун.

- Ну что, где у вас тут детская больница? - добавила она, выразительно глядя на юношу. Надо бы отвести его туда. - А то из-за таких отважных дураков, как ты, потом и болеют все подряд, бродячая инфекция.

Зараза она, может, и к заразе, но от этого не легче. Легкие буквально охватил огонь, а каждый вдох давался с невероятной трудностью – внутри словно кто-то лил раскаленную лаву. А девушка эта еще и на язык остра оказалась. Не видит, что не самый лучший момент знакомиться, так чего лезет-то? Ну, наверное потому и лезет, что не видит, или… Неважно, сейчас так хреново, что хочется выть, если бы смог и не было бы так больно. А еще надо срочно помочь оставшимся, если, конечно, кого-то он еще не направил куда надо.

- Я не болен! – мгновенно воскликнул тигр, но в следующее мгновение уже расплачивался за подобную резвость новым приступом кашля, - я немного переутомился, сейчас пару минут постою и пойду дальше. – дыхание у него было одобно тому, что он пробежал очередной кросс по пересеченной местности и только что его закончил. – Лазарет с другой стороны, на окраине. Если вам нужна помощь – обратитесь туда…

Храбрился он, или просто пытался показать, что может многое, но лишь одно слово можно было употребить в определении подобного поведения – дурак. Будь у него хоть немного больше мозгов в голове, чем этого непонятного благородства, то всенепремененно бы сразу обратился к наставнице, в крайнем случае к сифу Лю, за помощью, чтобы его немножко подлатали и он смог дальше помогать людям, но нет – надо из себя строить героя, будто от этого кому-то будет действительно легче. В действительности же это создает лишние проблемы. Как, например, сейчас, когда он постарался сделать несколько шагов, а перед глазами вновь начало мутнеть, да так, что ничего не видно, потому и пришлось посильнее вцепиться в забор, который уже практически отпустил. В голове отчего-то возникали исключительно некультурные слова относительно собственного состояния.

Джун смотрела очень-очень внимательно, как всепонимающая учительница, разговаривающая с не самым сообразительным, но очень старательным учеником с последней парты. Трудные дети нынче пошли. Парень просто-таки готовился в отряд особого назначения, из тех, кому ни холод, ни жар, ни ботулизм, ни насморк.

- Вот и славно, - благодушно ответила Джун.

И впрямь выглядело это как проявление крайней сговорчивости. Дескать, по рукам, парниша. Ну что поделаешь, с такими, застрявшими в своем переходном возрасте, иначе же нельзя. Им чего-нибудь скажешь, они тут же бодаться и упрямиться. Все равно что козленка тянуть за повод - упрется, и хоть пляши вокруг него. Зато потянешь в противоположную от нужной сторону, и он сам соблаговолит топать туда, куда следует.

- Раз ты такой осведомленный малый, - продолжила Джун, широко улыбаясь, - да еще альтруист до мозга костей, то не откажешь сопроводить меня в лазарет. Я тоже человек и мне тоже нужна помощь.

С этими словами, пресекая возможные попытки воспротивиться своей воле, Джун весьма невежливо опустила свою широкую ладонь парню на загривок и потащила его в указанную сторону, где должен был быть лазарет. Ну а как еще с детьми-то, которые топают ножкой и никуда не хотят идти?

Ну что поделать, если ты – белый тигр, который просто не умеет права ударить в грязь лицом и во всем быть самым сильным, самым умным и вообще? Вот отсюда этот героизм идиота, который может даже в могилу вогнать, если продолжать такими же темпами. В общем, оставалось только надеятся на то, что девушка действительно поверила в его нормальность, лишь усталость, потому…

- А вы сами не сможете? – чуть ли не жалобно произнес он, понимая, что если Сифу лицезреет его в таком виде, то все… позор на всю оставшуюся жизнь, да и наказаний до самого экзамена в клане. Но, кажется, спорить было совершенно бесполезно, потому как она буквально поставила его перед фактом и чуть ли не за шкирку потащила с собой. Сильная, зараза, даже не рыпнешься лишний раз. Нет, это просто он как-то так сильно обессилил, вот и все. И к чему, скажете, его помощь вообще этой дамочке понадобилась, если она совершенно спокойно передвигается и явно не похожа на заразившуюся, как остальные жители деревеньки. – Хорошо, я вас провожу, но там уже сами, а мне надо будет идти дальше.

На самом-то деле, то, что он сейчас кое-как передвигался было полнейшей заслугой именно этой незнакомки с сильными руками и явной мускулатурой, сам бы он вряд ли сейчас был в состоянии устоять на своих двоих без помощи заборчика, или чье-либо еще. Тем временем лазарет уже был хорошо виден впереди, а сам Лун уже буквально тащился, а не плелся, за шорокоплечей дамочкой.

- Вот, вам туда, а я теперь пойду, - только вот вырываться он даже не пытался, потому как мозг окончательно еще не расплавился от жара и понимал, что бесполезно.

Когда очередь почти закончилась, Шэн в приказном порядке отправила Яна обедать, причем таким тоном, что Лю сразу понял, что лучше поесть по-хорошему. И это было всяко быстрее, чем ругаться с упрямой тигрицей. Никогда прежде в жизни Яна не было такого, чтобы он был вынужден подчиняться женщине, причем как командиру. Это попросту ломало его картину мира, особенно в тот момент, когда дополнялось уверенным пониманием, что Шэн не только старше по рангу, но и с большой долей вероятности одержит победу в поединке. Интересно, если чисто гипотетически предположить, что тигрица вдруг случайно с перепугу вспомнит, что она женского пола и обратит внимание на кого-то из мужчин не с позиции боевого командира, что станет с тем несчастным? По мнению Лю этот человек определенно заслуживал памятник. В лучшем случае – при жизни, в вероятном – посмертно.

Впрочем, сейчас не было времени рассуждать о том, что за плохая карма воплотилась в облике белогривого цербера. Ян вымыл посуду и сложил её у очага, после чего стал осматривать тех пациентов, что находились в лазарете. Он считал, что всем, кто получил помощь, лучше восстанавливать силы у себя дома, а не там, где ходит множество заболевших людей, и поэтому всех, кто мог стоять на ногах, отправлял по домам, раздавая им сборы трав и давая подробные инструкции, как восстановить силы в ближайшее время. Помощников отпустили на перерыв, но им на смену пришли другие. Тибетцы были странным народом – они казались чуть пугливыми и диковатыми, но при этом смотрели на Шэн и Яна как ханьцы на лаовеев, то есть со снисходительным добродушием подкрашенным легким оттенком презрения. К этим людям нужно привыкнуть, каждый из них будто считает себя носителем высшей истины, как будто родиться тибетцем означает с рождения обрести Просветление. При этом многие из них довольно уверенно объяснялись на английском, но далеко не все – на путунхуа. Ян, прожив уже больше восьми лет на Крыше мира, мог худо-бедно объясниться на тибетском наречии, но в пределах каких-то общих бытовых терминов. Его напарнице повезло ещё меньше – порой ей даже приходилось помогать с переводом.

Внезапно на пороге лазарета возникла оригинального вида парочка. Ян снизу вверх посмотрел на девушку, которая буквально за шкирку приволокла в лазарет Луна. Хорош белый тигр, ничего не скажешь.

- Добрый день, сяоцзе, - Лю вежливо поклонился незнакомке, затем подхватил вяло трепыхавшегося ученика белогривого цербера. – Благодарю за помощь ученику Линь Ян Шо.

Стоило отдать должное физической подготовке европейки – Лун был здоровым и тяжелым, и даже старшему мастеру кунг-фу было не особо легко тащить его до ближайшего свободного матраса. Парень явно нарушил запрет наставницы, потому что в иной ситуации болезнь не успела бы развиться так быстро.

Пациентов становилось все меньше, и Шэн даже успела на некоторое время освободить Яна от работы, чтобы он успел пообедать, но сама пока так и не собралась на перерыв. Когда пациентов за дверями лазарета не осталось, пришел ещё один из заболевших – древний старец, один из тех коренных тибетцев, по кому невозможно сказать, сколько ему лет, но остается твердая уверенность, что живет он не менее века. Из тех, кто весьма смутно относит Крышу Мира к Поднебесной и потому не считает нужным знать китайский язык. А Шэн из всех языков, что ей доводилось учить в жизни, практически не знала тибетское наречие. Благо иногда с переводом помогал Ян. Старец был крепок здоровьем для своего почтительного возраста, удивляло уже то, в каком состоянии находились сосуды и энергетические каналы – энергия врачевания мгновенно подхватывалась аурой, ша-ци послушно покидала зоны Аджны, Анахаты и Вишуддхи. Стоило Шэн отпустить пациента, как в лазарете разнесся командный женский голос с каким-то европейским акцентом. Тигрица вышла из комнаты и не без удивления посмотрела на открывшуюся её взору сцену – огромных размеров европейка волокла Луна за шкирку, как котенка, а тот практически не держался на ногах.

- Доброго дня, - поклонилась Шэн. – Благодарю за помощь. Мое имя – Шэн Бо, это – Ян Лю, - тигрица кивнула в сторону своего напарника, который уже перетаскивал условно живого воина её клана к матрасу, - а юноша, которому Вы помогли – Лун Хо, мой ученик. Если Вы устали с дороги, можете отдохнуть здесь, но лучше идите в Линь Ян Шо, там безопаснее.

Шэн подошла к ученику и присмотрелась к его ауре, которая сейчас была забита ша-ци. Явно геройствовал, не умея работать с энергией врачевания, и перехватил от кого-то болезнь. Тигрица села на колени перед матрасом и перевернула Луна на спину, после чего расстегнула верхние пуговицы на его рубашке, чтобы было легче дышать. Она задержала одну ладонь над головой ученика, вторую – над сердцем и, нащупав темные нити ша-ци, стала вытягивать их из ауры. Негативная энергия свивалась клубками перед ладонями Шэн, но не смешивалась с её собственной аурой. Сейчас на смену жару придет резкая слабость, только после этого можно пытаться восстановить ци.

- Лун, закрой глаза и лежи спокойно, - уверенно сказала тигрица. – Ян, приготовь гостье чай, я справлюсь одна.

Ну да, кто бы сомневался, а? Но он искренне надеялся. Да, честно и благородно надеялся (не спрашивайте как это), что эта дамочка-девушка (он так и не понял кто именно) позволит ему смотаться подальше от глаз строгой наставницы, потому что начинало пахнуть жареным от его же собственной шкуры. У него даже почти появились силы, чтобы дерануть куда-нибудь подальше от этого местечка, отлежаться и потом только появиться пред светлые очи наставницы. И да, мечтать может каждый, ведь за это денег не берут, а вот хват широкоплечей дамочки явно стал сильнее.

Представ в лазарете перед наставницей и Яном Лю, Луну вдруг стало жуть как стыдно, причем именно из-за Яна – нефиг ему видеть тигров в таком состоянии. Тигры друг друга нормально воспринимают, кажется, в таких ситуациях, даже если потом от Шэн достанется по первое число, но показывать такую слабость перед Яном… И снова этот ужасный кашель, от которого внутри все разрывается на тысячу кусочков. Ян его уже даже уложил на матрас, а рядом оказалась сифу, переворачивая его на спину. Очень тяжело и больно дышать, словно на грудь посадили какого-нибудь слона, а внутри все также плещется раскаленная лава, обжигая абсолютно все. Перед глазами все плыло, он даже толком не видел и не понимал происходящего, судорожно борясь с сознанием за реальность, чтобы не провалиться не то в сон, не то в агонию от жара, ведь перед глазами уже даже начали потихоньку вспывать непонятные образы, сквозь которые послышался голос наставницы. А еще вдруг резкая слабость и веки, чуть ли не налитые свинцом, так и норовили закрыться.

Ну вот, наконец-то взрослые адекватные люди! Джун даже вспомнила о необходимости соблюдать этикет, насколько это возможно, и сообразила нечто вроде короткого поклона, хотя скорее кивка. Впрочем, лучше от этого не стало, особенно учитывая то, что все присутствующие были ниже ее. За время путешествия по азиатским странам (да и не только по ним, чего греха таить) Джун привыкла.

- Спасибо за гостеприимство, - неуклюже соорудила Джун вежливую фразу, как подобает при входе в чужой дом (ладно, это не было жилищем, а всего лишь место работы, но не важно). - Чай был бы супе.., - Джун остановила саму себя, решив не портить китайскую речь европейскими словечками, хотя бы в присутствие старших, - как раз.

С церемониальными азиатами было ужасно сложно. Выучить все их обряды, правила поведения и манер оказалось для Джун задачкой не из легких. Вернее, выучить - полбеды, но вот применять на практике... Все эти ужасные поклоны, именования. Так жить нельзя.

- Я Джун Татополис, - представилась она, "роняя" на пол свою сумку. - Шла мимо, подобрала пассажира, - пояснила она цель и причину своего, собственно говоря, прибытия сюда.

- Хорошо, - ответил Ян на поручение тигрицы, понимая, что ей под руку сейчас лучше не попадаться.

Её ученик – ей и разбираться, благо она за сегодня не один десяток таких случаев разгребла. Но перед тем как заваривать чай, Лю подбросил веток в очаг, чтобы усилить присутствие стихии Огня. Не нужно быть опытным врачевателем, чтобы понять, что Луну сейчас очень плохо, и его аура говорила сама за себя. Особенно плохим был кашель – душащий и немного похожий на сердечный, но Шэн это все можно под руку не говорить – сама видит, ещё обидится, что в ней сомневаются. Ян насыпал в чайник листья улуна и немного эхинацеи, на всякий случай, все же европейка тащила на себе заразного ученика тигрицы, и могла подцепить болезнь. Он залил листья кипятком и свернул лежавший на одной из циновок матрас, чтобы гостья могла сесть недалеко от очага. Сейчас было не до церемоний, и лекарственные травы можно заваривать с первой заварки. Он налил напиток в чистую чашку, которую протянул гостье.

- Ваш чай, Джун, - сказал Лю, протягиваю чашку девушке. – Садитесь и отдыхайте.

В соседних комнатах лазарета ещё оставались пациенты, поэтому Ян не мог составить компанию девушке, пока Шэн занята своим учеником. Хорошо хоть за дверью уже никто не ждал приема.

Шэн стряхнула ша-ци с ладоней, затем провела рукой по взмокшему лбу Луна. Она не злилась, понимая, почему он полез помогать, просто сейчас переживала за своего ученика. Она не могла относиться к детям Рё Шэ как ко всем остальным ученикам или просто как к младшим по рангу сокланам, ведь она несла за них ответственность перед памятью сестры по оружию. Шэн было сложно признаться в этом себе самой, но ей было больно видеть, что Луну плохо, и из-за этого она почти отвлекалась от ауры, ловя себя на том, что ей мешают эмоции. Тигрица на пару секунд прикрыла глаза, стараясь вновь нормально сосредоточиться. Она почувствовала, как рядом усилилась энергия Огня, придававшая силы, и эта энергия, проходя через зону Анахаты, окрашивалась в золотой цвет лечебной ци, уже в ладони окрашивавшейся в ярко-зеленый, вплетавшийся в ауру Луна. Вторая рука оставалась на лбу ученика, хотя для энергии это было необязательно. Сердечная чакра засветилась ярче, выравнивая ритм, следом засветилась область под сердцем – просыпался иммунитет, от которого уже потянулись новые зеленые нити, выгонявшие из ауры остатки ша-ци. Шэн провела рукой вверх, восстанавливая энергию, окружавшую легкие, затем задержала ладонь над горлом Луна, при этом энергия сменилась на голубое сияние Вишуддхи.

- Дыши глубже, - подсказала Шэн, когда заметила, что те участки ауры, что отвечали за дыхательные пути, стали приходить в норму.

Она задержала обе руки над областью Аджны, и теперь ци врачевания стала ярко-синего цвета. Эта энергия восстанавливала энергию в области носоглотки, снимала спутанность сознания и жар, ощущения от которого сейчас должно было быть похожим на тяжесть в голове. На смену этому жару приходила здоровая сонливость, потому что для окончательного восстановления сил Лун сейчас нуждался в сне. Только бы не догадался бороться с этим ощущением.

- Не борись со сном, - негромко, но уверенно сказала Шэн.

Бороться со слабостью с каждой минутой становилось все сложнее. Сознание отчаянно цеплялось за голоса, нет, за голос наставницы, которая была где-то рядом. Кажется, рядом больше никого. Или он просто настолько уцепился сейчас за ее голос, что все остальное померкло? Странно, но в какое-то мгновение парню показалось, что голос тигрицы разве что не дрогнул от волнения, но он решил, что это всего лишь из-за жара. Он чувствовал тепло, чувствовал, как чьи-то заботливые руки сейчас дарят ему спокойствие, как дышать становится намного легче, как все становится таким легким и далеким. Он видел маму и папу, которые ласково ему улыбались. Мама выглядела взволнованно, но, увидев что-то вдали от него, явно успокоилась, молча кивнув. Они ничего ему не говорили, он лишь чувствовал тепло и любовь, исходившую от родителей. Сейчас не было воспоминаний о том, что их больше нет, уже давно нет, сейчас они были рядом, но, одновременно, так далеко… Сознание куда-то уходило, удаляясь в какой-то иной мир, а мама так ласково ему улыбнулась, словно на прощание…

- Мама! – он резко сжал руку наставницы, когда тепло, исходящее от нее начало куда-то пропадать. Перед глазами все также была непонятная и мутная пелена, словно туман, но родителей уже практически не было видно, - не уходи… пожалуйста… - голос тигра был слабым и немного хриплым, а сознание было где-то на грани, хотя сон брал свое и, в конце концов, поглотил его полностью, восстанавливая силы молодого организма.