Вопрос жизни и смерти

- Да ладно, ничего особенного я пока не сделал. Рад, что тебе стало легче. – Тору внимательно посмотрел на девушку. Ярецы больше не тряслась и, судя по активности, с которой она сорвалась с места, оставшейся энергии ей могло хватить еще на несколько переходов по горам. Ее желание, несмотря на собственные нужды, облагодетельствовать всех вокруг, включая него самого, заставило японца только скептически покачать головой.

- Яреци - ты самая необычная девушка из тех, что я встречал. Нет, ну ты только себя послушай. Говоришь, что голодна и при этом предлагаешь сделать мне яичницу. Я, конечно, тебе благодарен, но, полагаю, тебе стоит больше думать о своих потребностях, а не о моих. – Голос Тору звучал мягко. Он не отчитывал девушку. Скорее, японец таким образом выражал свое волнение за слишком чистое и невинное существо, каким Яреци себя показывала, боясь, что ее излишней добротой люди, в определенный момент, начнут беззастенчиво пользоваться.

- Раз уж мы выходим и сюда больше не вернемся, я переоденусь и возьму то, что может пригодиться в дороге. Подожди пару минут.

По мнению Тору, в дороге до Лхасы и обратно ему могли пригодиться только деньги и, возможно, документы, так что с этой частью он справился быстро. Как и с поиском подходящей для путешествия одежды. Понимая, что переодеваться на глазах у Ярецы неприлично, но, при этом, не желая выгонять девушку за дверь, Мотидзуки принял самое простое решение – зашел за ширму. Конечно, при наличии интереса к процессу переодевания, юная ученица при имеющемся освещении могла прекрасно следить за его тенью. Но, во-первых, догола он раздеваться не собирался, а, во-вторых, не сомневался, что девушка начнет смущаться и не станет за ним наблюдать, так что сильно по этому поводу не переживал.

Она виновато опустила глаза и стала рассматривать свои потрепанные кроссовки. Мама придёт в ужас, когда увидит ее одежду. Снова они поссорятся из-за несоответствия в жизненных принципах, папа молча покачает головой, как бы соглашаясь с мамой или поддерживая любимую дочку. Все разойдутся по своим комнатам, а утром никто не вспомнит об этом. Так было всегда, и девушка уже не особо сильно переживала.

- И все-таки я настаиваю, мистер Мотидзуки, - и откуда только у этого робкого создания появилось столько смелости? Может быть это было вызвано тем, что она уезжала, и не было доподлинно известно, когда она вернется и вернется ли вообще. Она не знала, радоваться ей или нет, но была благодарна судьбе за этот жизненный опыт. Прощаться всегда тяжело, даже страшно, в некоторых случаях, и это был как раз-таки ее случай. Снова страх, какой-то непонятный, завладел ее сознанием, заставив пальцы рук похолодеть. Она мотнула головой, попытавшись избавиться от этого липкого страха, но это было бесполезно.

Мужчина переодевался, и у девушки в мыслях не было даже поднять голову, не говоря уже о том, чтобы подсмотреть. Ей это было неинтересно, да и зачем? Больше всего её сейчас волновала причина новой волны страха. Что-то случится? Здесь, в горах? Где-то еще? Почему ей вновь стало страшно, когда вроде бы все встало на свои места? Она ведь последние несколько минут чувствовала себя с ним более уверенно. Близость скорой разлуки снова заставила похолодеть ее пальцы? Или что-то другое?

И сейчас ей снова стало казаться, что она не то, чтобы не сможет съесть яичницу, но и даже выпить чаю. Желание организма подкрепиться вызывало отвращение. Но она понимала, что нельзя больше показывать ему свой страх, свою неуверенность. А то он действительно посчитает ее психованой истеричкой. Она вздохнула.

Как и обещал, Тору не стал тратить на процесс переодевания больше пары минут. К тому моменту, как он вышел из-за ширмы, девушка, вероятно, успела изучить каждый сантиметр своих кроссовок, поскольку, судя по всему, так и простояла в одной позе то время, пока он менял одежду.

- Пойдем. - Тору уже было собирался погасить светильник и выйти за порог, но что-то в лице девушки заставило его притормозить и внимательнее вглядеться в черты, измененные не слишком успешно скрываемой тревогой. – С тобой все в порядке?

Посчитав, что Ярецы снова вспомнила о предстоящих трудностях, связанных с поступлением, Тору столкнулся с практически не решаемой для него задачей – как-то ее успокоить и подбодрить. Он никогда не считал себя знатоком человеческих душ, особенно, если речь шла о душах женских, а потому в подобных ситуациях обычно начинал теряться и просто стоять столбом. Но сейчас японец чувствовал необходимость сделать что-то, способное хоть как-то помочь молодой ученице справиться со своими внутренними демонами.

- Не переживай, все будет хорошо. – Подчиняясь неожиданному порыву, Тору поднял руку и нежно коснулся головы Ярецы, ощущая кончиками пальцев мягкость ее красивых темных волос. – Сейчас перекусишь, и жизнь будет видеться совсем в других красках.

Губы мужчины тронула легкая улыбка – редкая гостья на его обычно не самом приветливом лице. Руку убирать совсем не хотелось. Скорее наоборот, пальцы стремились глубже зарыться в густые шелковистые волосы, и Тору стоило немалых трудов, чтобы их остановить и не шокировать и без того взволнованную девушку.

К этому липкому противному страху прибавился холод. Он обволакивал её сознание, окутывал каждую клеточку её тела, заставляя дрожать. Дрожь была слабая, её можно было спокойно принять за дрожь от холода. Это было на руку девушке, так как всё-таки на улице был не май месяц, а ночи в горах в любое время года холодные. Даже пар изо рта идёт. Вот когда она поднималась в монастырь и освящала какую-то часть пути фонариком, у неё пар шёл. Дальше она не видела. В темноте как-то не до пара изо рта. Она старалась подавить в себе эту дрожь, но ей это не удавалось. Что-то определённо должно случиться, но вот что именно?

В какой-то момент ей захотелось бросить всё, вернуться в свою комнату, лечь спать, завернувшись в одеяло. И жить дальше так, как она жила последнее время после прибытия в этот монастырь. Попытаться общаться с людьми, нормально, без всяких страхов сказать что-то глупое и неправильное. В общем, сделать всё возможное, чтобы избавиться от этой дрожи в теле, от страха приближающейся неизвестности. От паники.

А тут ещё и прикосновение мужчины к её голове. В первое мгновение она хотела отстраниться от него как, скажем, чёрт от ладана, но всё равно осталась стоять на месте. Заглянула в его глаза, такие нежные и добрые, увидела его слабую улыбку, которую, кажется, ещё ни разу не видела на его лице. Хотелось прижаться к нему в ответ, всё рассказать, а ещё с языка в очередной раз чуть не слетели слова о симпатии. Жаль, что не взаимной. И прекрасно, что они не слетели. Но жаль, что никакие слова не слетели. Наверное, надо было что-то сказать. Девушка зажмурилась и сглотнула. Вдохнула и выдохнула. Нужно собраться, со своими страхами она разберётся в самолёте. Может быть там будет проще?

- Я постараюсь, - тихо ответила она, вздохнув.

- Вот и молодец, - Тору нехотя убрал руку и вернулся к своему первоначальному плану – погасить свет. – Теперь можем идти, а то времени у нас остается все меньше и меньше, а нам еще нужно успеть накормить тебя, ну и, по совместительству, меня. Кстати, в твоих начинаниях я могу оказать тебе посильную помощь. Все-таки уже давно один живу, так что научился вполне прилично готовить.

Тору не испытывал дискомфорта от необходимости самому разбираться со своими насущными потребностями. Он привык рассчитывать только на себя и подобное положение вещей его вполне устраивало. По крайней мере, именно в этом Мотидзуки себя обычно убеждал, когда ему в голову приходили мысли о том, что его образ жизни может быть не так уж и хорош.

Дорога до столовой проходила в молчании. Воздух, учитывая ранний час, был более чем прохладным, так что Тору время от времени кидал на свою спутницу обеспокоенные взгляды, проверяя, не замерзла ли она, и все ли у нее нормально. Да, если бы его рыжеволосая подруга узнала о столь внимательном отношении с его стороны к человеческому существу, то, наверняка, забросала бы всевозможными шутками и подколами. Ведь ей самой пришлось приложить немало усилий, прежде чем он перестал над ней откровенно издеваться и начал ценить возможности, предоставляемые их своеобразной дружбой.

Путь до столовой проходил в полном молчании. Девушка старалась не смотреть на мужчину и держаться чуть поодаль от него. Когда они выходили из его комнаты, ей показалось, что за ними кто-то наблюдает. Не так, чтобы подсматривал, а просто случайно увидел. Это напрягало, ведь из-за нее у мужчины могут возникнуть проблемы. Черт, зачем же она вообще пошла в его комнату. Зачем вообще вернулась в монастырь?

На территории было тихо, девушке показалось, что даже слишком тихо. Как будто затишье перед бурей. Бурей в данном месте, по мнению девушки, была толпа обитателей, которые вот-вот должны проснуться, будут ходить, дежурить, тренироваться, просто жить. Здесь ей нравилось, здесь было хорошо и спокойно. Наверное, действительно сюда приходят люди, которые хотят достичь душевного спокойствия.

Они вошли в столовую, и девушка решила, что все-таки надо что-то сделать. Она любила готовить, надеялась, что умеет это хорошо, и поэтому, найдя все ингредиенты, стала готовить. По крайней мере, когда она была занята делом, то не думала о том, что несет всякую чушь. Вскоре простая яичница была готова, она разложила ее по тарелкам и поставила одну перед мужчиной.

- Приятного аппетита, - улыбнулась она. - А что ещё едят в Японии кроме суш, роллов и прочих рыбных блюд? - спросила она.

Наверное, он сейчас разрушит стереотипы, и окажется, что они суши и роллы не едят, и все это происки иностранцев.