Вкручивание лампочек (проводка электричества)

- Не то, чтобы совсем удивительно, скорее неожиданно. – Помимо признаний Ярецы о прогулах уроков, в его сторону полетела информация о побеге от бабушки, из-за какого-то Паши, который, вероятно, был на тот момент предметом мечтаний юной школьницы. Что же, подобным вещам удивляться не стоило. Тору, в силу своего профессионального опыта, встречал немало влюбчивых девушек примерно одного с Ярецы возраста, которые безумно страдали по какому-нибудь популярному юноше, а уже через пару-тройку недель находили ему замену. Иногда такое поверхностное отношение вызывало в нем, если к кому и привязывающемуся, то глубоко и надолго, легкое чувство зависти. Но увы, вернуться в годы юности, когда все казалось одновременно сложнее и проще, чем сейчас, было невозможно.

- Это смотря что ты считаешь неординарным поступком. – Тору уже настолько привык к личным вопросам со стороны Ярецы, что даже не стал на нее злиться. В конце концов, в его биографии не нашлось бы ничего, требующего сохранения в строжайшей тайне. Так, вполне себе рядовая история, которая, впрочем, могла бы стать неплохой наукой для слишком молодых и горячих, верящих, что весь мир будет у их ног.

- То, что я несколько раз полностью менял свою жизнь, отказываясь от всего, что успел достигнуть до этого, трудно назвать неординарным. Таких дураков в одной Японии наберется немало, не говоря уж обо всем остальном мире.

Тору замолчал и посмотрел на результаты их совместных трудов. Постепенно жилой корпус преображался, представая в несколько ином облике, чем тот, что был привычен его глазу. Так, незаметная за разговором работа, постепенно перевалила за середину и начала двигаться к своему завершению. Хотя разговор, напротив, только начал затрагивать действительно серьезные для них обоих вещи, и пока оставалось совершенно неясным, куда же он при таком раскладе мог вырулить.

- Всмысле безумный, вспомнила это слово, - пробормотала девушка, но мужчина уже начал отвечать. Голос его был спокойный, немного грустный, но не раздраженный, как она ожидала. Видимо, он просто смирился с ее вопросами и любопытством. Только вот она сама не хотела мириться с тем, что заваливает мужчину неудобными и неприятными вопросами. Но ничего она не могла с собой поделать. И это нервировало, напрягало и заставляло голову болеть, а кончики пальцев рук холодеть.

Она знала, что многие после определенного возраста уходят из дома, чтобы найти свой путь. Некоторые могут просто взять и все бросить, и уйти в неизвестном направлении. Таким был Паша, как она знала, ему исполнилось восемнадцать, и он ушел из дома, порвал все связи со своей семьей. Она бы так не смогла. Жить одной, не поддерживать связи ни с кем из друзей, не общаться с родными. Интересно, почему люди так поступают? Почему ее собеседник так поступил, отказался от всего, что достиг, чтобы дальше двинуться в путь? Может он так поступил потому что развелся с женой? Ведь он развелся? Ничего же плохого не случилось?

Это были очень личные вопросы, которые ни при каких обстоятельствах задавать не стоило. Но черт, они срывались с языка. Она знала, что он убьет ее за это, но ничего не могла поделать со своим любопытством.

- А я вот никогда не совершала безумных... неординарных поступков... только один раз колотила дерево руками, а другой... вот зашивала вашу куртку, - для кого-то другого, нормального, это не являлось безумным поступком, но Яреци была человеком достаточно робким и до сих пор не поримала, откуда у нее в тот день хватило смелости. И да, речь не о куртке, но о дереве. Она старалась беречь природу, ухаживала за растениями, а вот дерево била. Наверное, дереву было больно. Но тогда она не думала, ей было больно, Паша только порвал ее рисунок...

Впрочем, с курткой была такая же фигня. А тем временем было жарко, душно, а на веранде не было тенёчка.

- Мистер Мотидзуки, хотите я вам лимонад сделаю? Вам со льдом? Хотя в жару нельзя лед есть - можно заболеть, а я еще не умею лечить... - в очередной раз она начала нести всякую чушь.

Перечень безумных по мнению Ярецы поступков, когда-либо ею совершавшихся, заставил Тору забыть, что именно он собирался сделать с очередным плафоном и бросить на нее откровенно удивленный взгляд. Выплескивание эмоций, от которого, в итоге, страдало дерево или зашивание куртки казались ему чем-то вполне нормальным. По крайней мере, для обычного человека, коим, несмотря не некоторые специфические особенности японец Ярецы и считал.

- Если это безумные поступки, то я, выходит, полный псих. – Несмотря на постоянные попытки сохранять если уж не внутреннее, то хотя бы внешнее спокойствие, Тору время от времени срывался и вытворял что-то совершенно непотребное. Со стороны его поведение в эти минуты могло казаться мальчишеским или просто глупым, но, дойдя до какой-то точки, он уже был не в состоянии справиться с «затапливающими» эмоциями. К счастью, похвастаться тем, что видели его во всей «эмоциональной красе» могли единицы, что позволяло Мотидзуки сохранять репутацию очень сдержанного и уравновешенного человека.

- Сделай. Доверяю твоему вкусу. – Сначала Тору хотел отказаться, но затем решил, что поскольку основную работу он взял на себя, и заняться Ярецы особенно было нечем, приготовление лимонада могло дать девушке возможность прочувствовать свой вклад в общее дело.

- Постараюсь закончить к твоему возвращению. – Японец не хотел затягивать процесс развешивания лампочек и плафонов на неопределенный срок. – Так что, пока будем пить лимонад, сможем спокойно обсудить все твои совершенные и запланированные на будущее безумства.

Тору отвернулся, возвращаясь к работе и пряча от Яреци в очередной раз предательски дернувшиеся уголки губ. Японец редко интересовался чьей-то жизнью, но, пожалуй, в чем-то забавные, а в чем-то вызывающие чувство умиления признания девушки, он послушал бы с настоящим удовольствием.

Она училась в русской школе с русскими мальчиками и девочками. Испанцы не задерживались там надолго, но в Москве и некоторых других городах России некоторые испанцы и мексиканцы жили если не поколениями, то достаточно долго. С испанскими друзьями она поддерживала отношения, иногда, добираясь до деревни, отправляла им письма и открытки. Одноклассников она долго не видела и даже не скучала по ним. И, конечно, для них Яреци была чем-то вроде диковиного зверя. И они не понимали, как можно убиваться, когда Паша порвал ее рисунок. Ведь это всего лишь рисунок. Он же не бросил ее, а рисунок... ну нарисует она другой. Никаких проблем нет. И зачем вообще грустить - можно с друзьями пойти гулять.

Нельзя сказать, что ее одноклассники были невоспитанными, агрессивными, плохими. Просто она была другой. Тихой, спокойной, робкой. Застенчивой. Ей было тяжело знакомиться. Ей было тяжело общаться с людьми. Может, это языковой барьер, ведь с друзьми-испанцами она общалась нормально. А может быть потому, что во втором классе за ней прочно прикрепилось прозвище "девочка из высшего общества". Она не знала.

Так что его недоуменный взгляд, когда она сказала про свои безумные поступки, был ей понятен. А еще ей было понятно, что она обречена всегда заваливать всех людей, которые ей нравятся, неудобными вопросами. Она пошла в столовую и стала делать мохито. Разумеется, безалкогольный. Благо, все ингредиенты нашлись в подсобке. Вода и без того была холодная, поэтому она решила не делать лед. Через пятнадцать минут два вкусных напитка было готово, и она вернулась к корпусам. Ее напарник по сегодняшнему заданию уже вкручивал последнюю лампочку, и она опустилась за столик и задумалась. Почему-то накатила грусть. Ей вдруг резко не захотелось отсюда уезжать...

- Мистер Мотидзуки, спасибо вам, что помогли мне... я... даже не знаю, как отблагодарить... спасибо, - тихо сказала она и подвинула ему один стакан.

Пока Ярецы ходила готовить лимонад, Тору практически закончил с работой, так что уже через несколько минут после ее прихода мог присоединиться к ней за столиком на веранде и насладиться заслуженным отдыхом и приятным на вкус напитком. Отправляясь изначально за лимонадом, девушка, в итоге, принесла что-то подозрительно напоминающее мохито, чем поразила Мотидзуки для глубины души. Он даже не предполагал, что в монастыре можно найти необходимые для этого ингредиенты. Воистину, запасливые обитатели Линь Ян Шо, тащили сюда чуть ли не все, что им попадалось под руку.

- Да за что тебе меня благодарить? Я, вроде, ничего особенного не делал. Не спасал тебя от чудовищ, не избавлял от издевательств злых родственников. Или как-там в европейской или мексиканской традиции положено помогать женщинам?

Тору сделал первый глоток, предложенного ему напитка. Тот приятно охлаждал, и, пожалуй, был именно тем, что могло позволить ему расслабиться и насладиться ясным летним днем и неторопливой беседой.

- Весьма недурно, - он указал на содержимое стакана, показывая Ярецы, что по достоинству оценил плоды ее трудов. Оказывается, ты в хозяйстве очень полезный человек. – На языке завертелось еще одно предложение, связанное с Ярецы и домашним уютом, но Тору вовремя себя остановил, здраво предполагая, что эта тема является слишком скользкой для обычной беседы. Он и так позволил сегодня в своей речи немало вольностей, чего обычно не делал, так что не стоило окончательно переходить со стороны допустимого на сторону недозволенного, ловко балансируя где-то на границе.

- Вы помогли мне вкрутить лампочки и плафоны, - тихо ответила девушка грустным голосом, глядя на него. - Я... это, наверное, глупо, но я... мне страшно вставать на стул или что-то ещё. Я боюсь высоты, и мне страшно от одной только мысли, что дома придётся вставать на стул, чтобы поменять перегоревшую лампочку... вот я и хотела попробовать...

Она осеклась и сглотнула, опустила голову. Наверное, снова не стоило ничего лишнего говорить? Наверное просто стоило говорить о чём-нибудь нейтральном. Ей казалось, что всё это время он пытался шутить, но она не понимала, что надо делать, как отвечать. Ей было грустно и плохо от осознания того, что она скоро уедет...

Ему понрвился мохито? Она не ослышалась? Подняв голову вверх, она слегка настороженно посмотрела на него, пытаясь найти в его лице что-то похожее на издевательскую ухмылку, но этого не было. Мужчина говорил искренне. Может, не стоит так бояться разговаривать с ним? Может стоит что-то сказать?

- Мистер Мотидзуки, вы не сердитесь на меня за тот мастер-класс у мастера Давенпорт? - спросил её язык, хотя в голове был совсем другой вопрос. Она сглотнула и обняла холодными руками стакан с напитком.

Почему же стало так грустно и больно? Вроде погода не располагает грусти, наоборот, светит солнышко, дует теплый ветерок, а за столиком веранды жилого корпуса должна проходить веселая и непринужденная беседа за вкусным мохито. Но почему-то какой-то неприятный червячок разъедал ее душу, и она понимала, что ведет себя не так как надо.

На стакане с напитком начался образовываться конденсат. Капли воды стекали по стенкам стакана и скапливались на столе. Но Яреци не обращала на это внимания. Она слушала мужчину, который тоже рассказывал о своем страхе. Она передернула плечами, представив, как на его голову летит палка. Или чем там тренируются. Наверное, это очень страшно. Возможно, она бы так не смогла. А еще она была уверена, что сильные люди ничего не боятся. Точнее боятся, но только рассказывать о своих страхах. Вот Паша рассказал только этой дуре о своей боязни поговорить с отцом, что он хочет поступить в театральное. А она взяла и всем рассказала об этом. Яреци тогда хотела поддержать друга, но наткнулась на ледяную стену. Наверное, это было предначертано судьбой, а может просто так получилось. Может она просто хотела найти себе человека, которому сможет доверить все самое сокровенное.

Ей предстоит скоро уехать из этого места, удивительного и загадочного. Наверное, она вернется, а может действительно, как сказал недавно мужчина, может ее там ждет интересная жизнь, и она не скоро вспомнит об обитателях этого монастыря. Она не хотела расставаться. Все эта привязанность. Надо перестать привязываться.

- Я попробую... посмотреть своему страху в глаза, - она постаралась улыбнуться и сделать свой голос не таким грустным, однако получилось плохо. - Вы давно знакомы с ней? - "А когда вы пришли сюда? А как вы нашли это место?" Много вопросов осталось незаданных, и она сомневалась, что их стоит озвучивать. Она и так балансирует на грани его терпения, не стоит злоупотреблять этим. - Зачем вообще кому-то мстить? Не проще ли просто забыть? Забудьте об этом, и мир станет чище, - она улыбнулась и наконец-то отпила немного напитка.