Перед отъездом

Юншэн не хотел разочаровывать Янлин своей догадкой, но все же был уверен, что её влияние на решения Чуна сяншена не столь огромно, как хотелось бы. Он все же был жестким человеком себе на уме, и наверняка считал, что лучше знает, как жить его дочерям. Иначе Янлин давно бы уже могла отправляться на свидания допоздна.

- Да, сегодня попали. У меня даже получалось, - сказал Юншэн. - Хотя магия мне все-таки привычнее, чем стрелять.

Тай даже ему не делал замечания, даже сказал, что он нормально справился для новичка, что было наверняка высшей из возможных похвал, какие можно было получить от брата Янлин. Юншэн подошел ко входу в квартиру, чтобы достать из ветровки забытый в кармане телефон.

- Может, закажем что-нибудь на ужин? - предложил он.

Юншэн сел на диван и открыл мобильное приложение для заказа еды. В квартире Тео можно было сейчас найти только чай, кофе и лапшу быстрого приготовления.

Янлин устроилась на диване неподалеку от Юншэна и снова включила телевизор, чтобы он работал фоном. Дома у нее всегда была включена музыка, и ей нравилось быть не в тишине. А тут было слишком тихо. Когда здесь жил Тео, было намного веселее. Потому что у него тоже постоянно работал компьютер, телевизор и играла музыка, а один раз утром в выходные Янлин встретила в дверях ванной какую-то девушку, которая устроила Тео целый скандал, едва ее увидав. Янлин так разозлилась, что какая-то фифа орет тут на всю квартиру, что велела ей убираться отсюда.

- Вообще я не ем после шести, - с сомнением сказала Янлин, но ужин, когда он был, был очень давно, и не было возможности съесть что-нибудь низкокалорийное, потому что у Тео никакой еды вообще не водилось в доме, а есть уже хотелось. - Но давай закажем. Я хочу вок, рис с креветками, сыром и кунжутным соусом. И теплый салат.

Янлин очень любила всю эту быструю жирную и острую еду. Но ей приходилось себя ограничивать, если она хотела и дальше влезать в свои узенькие джинсики. Но от одного раза ничего же не случится, потому что все остальное время она старается питаться правильно. Янлин прекрасно знала, что все эти разговоры про богатый и красивый внутренний мир ничего не значат, если он не завернут в очень красивую обертку. А мир внешний у нее бы что надо.

Юншэн не понимал, зачем Янлин не есть после шести, если она и так была очень стройной, и откуда-то должны были браться силы. Он выбрал в приложении два вока, один - который просила Янлин, второй со свининой, лапшой и овощами, креветки в кляре и стал выбирать салаты.

- Тебе с угрем или к говядиной? - спросил он у девушки, когда заметил, что выбор теплых салатов был небольшим.

Когда с заказом было все понятно, он оформил доставку, вспомнив даже точный адрес квартиры Тео, в которой уже провел несколько дней.

- У тебя идеальная фигура, - сказал Юншэн девушке, отложив телефон. - Мне кажется, ты можешь есть что угодно и когда угодно.

Он считал, что не может быть кого-то более совершенного внешне, чем Янлин. Её лицо, фигура, волосы, руки, глаза - все сводило с ума и завораживало. И Юншэну не было дело до того, что она для этого делала или не делала, он просто видел её такой, какой она перед ним представала.

- С угрем, - ответила Янлин. Она забралась на диван с ногами и обратила внимание на экран, где как раз была эпическая сцена сражения, чтобы не мешать Юншэну заказывать дальше. Звук был включен не очень громко, но это был один из тех фильмов, что вечно крутят по центральным каналам, и можно было легко догадаться, о чем идет речь.

- Она потому и идеальная, что я не ем что угодно и когда угодно, а еще слежу за ней, - сказала она, когда Юншэн отложил телефон. - Я так люблю всю эту вредную еду, что если не буду себя ограничивать, то стану толстой и некрасивой. И это будет просто ужасно. Быть красивой - это работа. Ты бы ни за что не обратил на меня внимания, если бы я была на три размера больше и с какими-нибудь прыщами на лице.

Янлин это говорила совершенно спокойно, без обвинения, потому что считала внешность оснополагающей в своей жизни. В том числе и для того, чтобы на нее обращали внимания молодые люди, нужно было прикладывать массу усилий, чтобы лицо не блестело от жары, волосы не путались от ветра, а на боках не откладывались лишние ненавистные сантиметры. И, конечно, Янлин и самой было приятно любоваться своим отражением в зеркало, чего уж тут умалчивать об этом.

Ну и ухаживать за собой ей тоже очень нравилось, все эти баночки с кремами, скрабами, лосьонами и масками так вкусно пахнут, что одно удовольствие ими пользоваться. Наберешь так полную ванну ароматной пены, на волосы - маску, на лицо - тоже какую-нибудь масочку, и релаксируешь часа два.

Юншэну было сложно представить, как выглядела бы Янлин на три размера больше и с прыщами на лице, поэтому не знал, обратил бы на неё внимание, или нет. Но, думая о ней, он, действительно, в первую очередь представлял, как она выглядит. Ему нравилось её обнимать и целовать, но он не ожидал, что она будет его понимать или поддерживать. Сегодня он снова убедился в том, что Янлин несколько иначе смотрела на многие вещи, и это нужно было просто принять.

- Ты очень красивая, - сказал Юншэн. - Я не знаю, сколько тебе нужно для этого сил, и какой бы ты была, если бы ела то, что хочешь, но я тебя люблю и буду с тобой, даже если ты будешь каждый день есть на ночь вредную еду.

Пришла смс с подтверждением, что заказ будет в течение получаса. Юншэн посмотрел на экран телевизора, где была какая-то очередная сцена в жанре у-ся. То, что многие считали выдумкой режиссеров, вполне могли некоторые из мастеров Линь Ян Шо. Те же полеты с цзянем вряд ли были бы проблемой для сифу Ньяо.

Янлин не была бы в этом так уверена, но она не стала спорить. Она обратила внимание на Юншэна потому что он был "вполне себе ничего", и только потом убедилась в том, что выбор это был на редкость удачный, потому что простой интерес перерос в действительно нечто большее, что она даже училась делать уколы и согласилась смотреть на всю эту кровь, которая вытекала из раны на его плече. Ради него она уходила из дома и ссорилась с папой, которого всегда жуть как любила, ведь она была папиной дочкой. Ну и вообще для Юншэна делала много таких вещей, которых больше ни для кого бы не стала делать.

- Я люблю, когда ты говоришь, что я красивая, - улыбнулась Янлин. Она-то и так это знала, когда в зеркало смотрела, но всегда приятно получить подтверждение своей красоты от мужчины. До этого ей только папа говорил, что она красивая.

- Жалко только, что тебе скоро надо будет уехать, - добавила она с сожалением. Юншэн целых две недели провел в Пекине, и это было здорово, даже если перед этим его ранили, и потому он не смог улететь в Лхасу. Янлин никогда бы не призналась ему, что она была рада, что все так сложилось, ведь это дало им возможность побыть вместе подольше, чем два дня. - У тебя уже точно совсем не болит голова, и тебе можно лететь?

А то он может сходить к Дину дайфу и пожаловаться, что все еще не прошло, и остаться еще ненадолго.

Юншэн тоже не хотел улетать, особенно сейчас, когда они с Янлин могли видеться чаще. И он, конечно, мог пожаловаться Дину дайфу, что голова все еще болела, и перенести вылет еще хотя бы на неделю. Но тогда был выше риск, что обо всем узнает отец.

- Еще иногда болит, - признался Юншэн. - Но мне нужно вернуться в монастырь, пока обо всем не узнал отец. Мы с Чуном сяншеном договорились, что папе не нужно знать о том, что именно случилось. Для него я просто подрался, и поэтому задержался в Пекине.

Было бы очень плохо для всех, если бы в дело вмешался отец. Потому что это ставило под удар Чуна сяншена и его людей, от которых, в свою очередь зависела возможность задержать Асаку, пока он не добрался до Тибета. И в данном случае Юншэну совершенно не грело самолюбие понимание, насколько от него лично это все зависело.

- Я был бы рад остаться с тобой дольше, но из-за этого могут быть проблемы.

- Да я знаю, - с досадой протянула она. Конечно, им не нужны никакие проблемы, потому что потом Юншэна могут перестать пускать в Пекин, и их встречам придет конец. Янлин стоило огромного труда признать, что не все бывает именно так, как ей хочется, что есть обстоятельства, с которыми приходится считаться и мириться. Да и что просто люди не всегда делают так, как она хочет и ждет от них. - Надеюсь, твой папа тебе поверит и не станет выяснять, что на самом деле случилось.

Но сейчас она могла сесть поближе к нему и положить голову на плечо, потому что до завтра у них есть время, чтобы побыть вместе. Это лучше, чем вообще не видеться неделями и месяцами. Иногда, очень редко, она задумывалась о том, как все это будет, когда ей наконец исполнится восемнадцать, и она сможет делать все, что захочется ее душеньке, но тут же вспоминала про то, что нужно будет учиться в университете и наверное работать тоже, а потому сразу же запрещала об этом беспокоится. Как нибудь все устроится, что толку думать об этом сейчас, ей же все еще не восемнадцать.

- Во сколько у тебя завтра самолет? - спросила она, исчерпав прочие темы для разговора, а эта позволяла хотя бы не молчать. Может быть, завтра они смогут увидеться, хотя бы ненадолго, прежде чем он улетит опять неизвестно на сколько времени. Мама ничего не говорила про монастырь, и Янлин не надеялась, что ее снова туда возьмут, потому что эта ненавистная школа и подготовка к экзаменам съедала все свободное время.

- В полдень, - ответил Юншэн.

Рейс был неудобным, с пересадкой в Чунцине, но на прямой утренний рейс билеты были только через три дня, это было долго. А так можно было поспать утром чуть дольше.

Юншэн обнял Янлин потерся щекой о её голову и коснулся губами её волос. Им опять предстояло расстаться непонятно на сколько, и это удручало. Юншэн был бы рад провести с девушкой эти дни при иных обстоятельствах, когда не приходилось бы спасаться от Тана Шу и постоянной головной боли. Его постоянно клонило в сон, мутило, и кружилась голова, и этим Юншэн бесил самого себя. Как и тем, что голова была забита мыслями о том, что случилось накануне, а внутри оставалось мутное неприятное чувство, рождавшееся из смеси страха за собственную жизнь и неприятия того, что он был вынужден лишить жизни другого человека. Юншэн был бы рад забыть все это, отвлекаясь на Янлин, хотя бы на эту ночь, а после возвращения в Линь Ян Шо разбираться по мере необходимости.

Янлин досадливо поморщилась, хотя ей и было приятно, что Юншэн ее обнимает. Потому что досада эта относилась к сказанному им, а не к тому, что он ее обнял.

- Мне утром в школу надо, - мрачно констатировала она, и тут же почувствовала глухое раздражение, потому что вечно эта школа была ни к месту, а если опять отпроситься, то Чжан сразу доложит папе, ему никакой больше веры нет. И вряд ли папа одобрит, что она снова прогуливает школу вместо того, чтобы сидеть все скучные уроки. Да кому вообще нужна эта геометрия. Не собирается она ни землю мерить, ни тем более когда-нибудь в жизни пользоваться теоремой Пифагора.

- Надоела эта школа, - запальчиво заявила она. Вся жизнь мимо проходит, и ради чего? Чтобы выучить еще несколько географических названий, которые ей никогда в жизни не понадобятся, или научиться вычислять логарифмы. Или вот дискриминант. Ну нет, в ее жизни будет что-нибудь поинтереснее этого. - Хорошо тебе в монастыре не нужно туда каждый день ходить.

От экзаменов это, правда, не освобождает, но все равно приятнее, чем таскаться туда каждое утро. И вставать можно попозже, ведь Янлин была ужасной соней. Между прочим, здоровый полноценный сон полезен для кожи. Наверняка именно поэтому мама так хорошо выглядит, ей ведь утром в школу просыпаться не надо.

- Зато в монастыре нужно дежурить. Загоны там с животными чистить, посуду мыть на орду человек, за огородом следить, - сказал Юншэн.

Там еще были тренировки, но они как раз Юншэна не отпугивали. Они позволяли ему стать сильнее и давали возможность занять мысли хоть чем-то кроме того, что Янлин далеко в Пекине.

- Школа закончится, а я перееду в Пекин. И тогда все будет по-другому, - заверил девушку Юншэн. - Мне не нужно будет уезжать от тебя, тебе не нужно будет вовремя возвращаться домой.

Он пока плохо представлял себе, когда сможет зарабатывать достаточно, чтобы снимать квартиру в Северной Столице, да еще и иметь достаточно денег, чтобы Янлин согласилась с ним жить. Но у него еще было время, чтобы решить эти вопросы. И он все-таки надеялся на помощь отца, когда тот поймет, что у них с Янлин все серьезно.

Чистить загоны с животными, кошмар какой. Посуду мыть и наверняка в холодное воде и без перчаток. А огород?! Это же кошмар любой светской красавицы. Поэтому Янлин подумала...и согласилась.

- Мне хватило и одного мытья полов в Храме, - проворчала она. Она себе мозоль натерла на пальце от швабры, и потом эта ранка еще долго не заживала, потому что оказалась прямо на сгибе в неудобном месте. Янлин считала, что мама ее тогда наказала совершенно незаслуженно. Достаточно бы было и одной разъяснительной беседы, зачем все подкреплять этим ручным рабским трудом? Ее трудом, когда есть куча других учеников, которые специально приезжают в монастырь, чтобы учиться и постигать мудрость путем натирая пола зубными щетками.

- А твои родители как относятся к тому, что ты в Пекин хочешь уехать? - спросила Янлин, предаваясь мечтам о том, как это все будет. Она пока не знала точно, как именно, но наверняка как-то по-особенному, даже волшебно. Главное дотерпеть и дожить до этого светлого времени. Янлин думала даже о том, чтобы жить в общежитие, чтобы быть хотя бы в чем-то свободной и независимой от родителей, но Айлин сказала, что ей не дадут общежитие, и с этой мечтой пришлось попрощаться. Придется ждать, пока не появится возможность жить отдельно с Юншэном, и вот эта неопределенность немного настораживала. А ну как придется ждать долго?

Для Янлин то мытье полов стало по-настоящему сложным испытанием. Юншэн считал, что в монастыре бывают дежурства куда тяжелее, но он там вырос и к такой жизни привык, а она - нет. Потому он и решил, что лучше он переедет в столицу, чем будет уговаривать девушку жить в Линь Ян Шо.

- Мама не знаю, папа не против, - ответил Юншэн. - Я надеюсь, что он все-таки поможет мне с работой.

Не зря же отец возил его с собой на переговоры в Пекин. Может, уже что-то придумал. Потому что у Юншэна не было других вариантов, чтобы устроиться в Северной Столице и получать за это нормальные деньги. Магия и боевые искусства тут не очень ценились, разве что в триаде, куда папа точно не пустит. Да и приключений этих дней Юншэну хватило, чтобы самому не хотелось во все это лезть. Чего стоила одна сцена, когда Чун сяншен выжигал татуировку у проштрафившегося подчиненного.

Раздался звонок в дверь, и Юншэн пошел открывать, чтобы забрать у курьера заказ.