Разговоры разговаривать

Она боялась смотреть на Тору, поэтому была рада, что некоторое время с ней занимался папа. Было бы, наверное, намного тяжелее и неправильнее, а может даже и страшнее, если бы, войдя на кухню, она увидела бы только Тору. А сейчас хотя бы было несколько минут, чтобы морально подготовиться к разговору. Серьёзному, неприятному и, наверное, важному разговору. За свои ошибки она старалась отвечать, она училась отвечать, но раньше они были не такие серьёзные - прогул школы, получение двойки из-за того, что хулиганила с девчонками, побег от бабушки, чтобы встретиться с друзьями... даже бессмысленная трата карманных денег. Всё это было настолько незначительным перед нынешней ошибкой, что она боялась, что за это её никто никогда не простит. Папа не простит за то, что верила Маркусу и позволила себе отдать ему деньги. А Тору... а вот Тору вообще никогда не простит за то, что дала ему пощечину. Просто так. Когда он сказал чистую правду... ей казалось, что эта пощёчина была похожа на настоящую измену. Ну или предательство... Хотя это одно и то же.

Папа проворчал, что она не бережёт себя, и она показала ему язык, когда он ушёл. Вздрогнула, когда папа напомнил про врача, сглотнула, вспомнив свои детские страхи, когда этот человек маленького роста с пышной чёрной бородой, копной чёрных волос и большим моноклем в глазу, делающим его глаз больше, приходил в эту квартиру, чтобы осмотреть её или родителей. Одно время она его вообще боялась чуть ли не до истерики. Потом она выросла, но страхи остались. Хотя... глядя сейчас на Тору она сомневалась, что врач такой уж страшный. Потому что Тору выглядел сердитым.

Он усадил её за стол и протянул кружку с водой, и девушка с жадностью принялась её пить, всё ещё морщась от сильной боли в горле. Она даже не могла сказать, чего ей хотелось больше - напиться воды, чувствуя сильную боль в горле, или страдать от жажды, но не глотать. Наверное, второе было легче, но первый вариант казался разумным. Она отставила кружку и посмотрела на кусок курицы. Начала пить бульон, всё ещё морщась от боли в горле. На глаза выступили слёзы. Но бульон оказался вкусным и питательным. Она почувствовала, что голова начинает что-то соображать, а в теле появляются силы. Она посмотрела на Тору, который мыл посуду и протянула ему кружку.

- Можно мне ещё бульона? Можно я не буду курицу... мне больно глотать, честно. Я... я хочу, но очень больно... - жалобно сказала она, залившись румянцем смущения. Она хотела сказать ещё многое, но слова пока не собирались в предложения, а голова от деятельности мозга начинала болеть.

Моя посуду, Тору краем глаза наблюдал за тем, как Яреци справляется с бульоном. Получалось у нее не очень успешно. Точнее, бульон она, в итоге, выпила, но вот ее гримасы в процессе этого действа лучше слов говорили о том, что пришлось ей нелегко. Но, несмотря на чувство жалости, вызываемой этим зрелищем, Тору решил до последнего быть страшен и непреклонен, напоминая, о той своей стороне, которую девушка, привыкшая к его достаточно мягкому отношению к своей персоне, видимо, начала постепенно забывать.

- Бульона можно, - Тору забрал у нее пустую кружку и, заново ее наполнив, вернул обратно. - А курицу все равно придется съесть. Как я уже сказал, тарелка должна опустеть. Только на одном бульоне ты долго не продержишься.

Кислое лицо Яреци, показывало, что девушка совсем не в восторге от этой идеи, но его настойчивость была обусловлена не желанием над ней поиздеваться, а объективными моментами. Тору не сомневался, что она и вчера ничего толком не ела, так что разрешать ей и дальше голодать, пока не пройдет боль в горле, что тоже могло занять еще немало времени, было глупо и безответственно.

- Если что, это не месть. - Тору все же решил пояснить свои действия, а то Яреци наверняка подумала, что он после ее ошибки решил вдоволь над ней поиздеваться. Ему, конечно, приходили в голову подобные мысли, и он планировал наиболее безобидную их часть воплотить в жизнь, но в данном случае им все-таки руководила забота о здоровье своей непутевой девушки, хоть ей и могло все видеться иначе.

- Кстати, осмотрелся я тут у тебя в комнате. - Тору решил ненадолго поменять тему, чтобы отвлечь Яри от "куриных страданий". - Оказываются тебе нравятся смазливые блондины-европейцы. И как тебя угораздило связаться с темноволосым японцем? Да и смазливым меня, особенно в мои годы, уж точно не назовешь...

Собственно, к своей внешности у Тору претензий никогда не было. Что по японским, что по европейским для азиатов меркам ему вполне повезло, в чем он уже не раз имел возможность убедиться. Но контраст между девичьими грезами и реальностью позабавил его настолько, что он просто не мог оставить его без внимания.

Несмотря на изначальное нежелание есть курицу, Яреци справилась с этим делом без особого видимого труда, что в очередной раз доказывало - не стоит слушать женщину, когда та капризничает. По крайней мере теперь он больше мог не волноваться за то, что она останется голодной, и у ее организма не хватит сил перебороть болезнь. Ну а остатки бульона, добавки которого она сама же и попросила, Тору насильно вливать не собирался. Свою основную задачу он выполнил, поэтому теперь мог и прислушаться к желаниям девушки.

- Конечно, не смазливый. Девушки же всегда вешают у себя постеры замечательных актеров, играющих интересных персонажей. Поэтому у каждой второй весит кто-то типа Джека Николсона.

Строго говоря, Тору мало волновало, чьи лица украшали спальню Яреци до настоящего времени. Самое главное, из реальных мужских лиц там должно было быть только его. А что касается придирок... Просто смотреть за тем, как Яри пытается убедить его в любви в актерскому мастерству, а не к привлекательным представителям противоположного пола, было очень забавно.

С тем, что Яреци не смогла воспринять практически ничего из сказанных им на набережной слов, Тору уже смирился, но то, что ей в итоге окончательно отшибло память, стало неприятным сюрпризом. Он мог понять почему девушке не хотелось вспоминать неприятные для нее моменты, но и их полное вытеснение обычно не доводило до чего-то хорошего, мешая учиться на своих ошибках и двигаться дальше.

- Да все просто. - Тору с трудом остановил себя от обреченного вздоха. - Как я понял, ты, прочитав мысли братца и узнав то, что он тебя использовал, по старой доброй традиции решила сбежать. Твой отец позвонил мне и попросил помочь тебя найти, что я собственно и сделал, а потом привез тебя сюда. Вот и вся история.

На самом деле все самое интересное происходило как раз в промежутках между теми событиями, которые он описал, но Тору не знал, стоит ли об этом вообще упоминать. Да и что он мог рассказать? Как она рыдала на набережной и просила прощения, а он на повышенных тонах говорил, что не собирается ее прощать, но при этом все равно любит и не бросит? Это были слова и эмоции конкретного момента, которые ушли вместе с ним и, наверное, не стоило их ворошить, занимаюсь уже актуальными вопросами и проблемами.

- Джек Николсон - старик, да и актёр не очень хороший, взять то же "Сияние", например... Кстати, Кинг про этот фильм отозвался не очень хорошо, - фыркнула девушка. - А вот Тобиас Моретти, из "Комиссар Рекс" - он просто... - она осеклась и смущённо опустила глаза, хотя до этого и не особо смотрела на Тору. - Впрочем, неважно.

Пока Тору отвечал на её вопрос, она пыталась что-то вспомнить, но мозг усердно блокировал воспоминания, видимо, решив, что девушка ещё не настолько здорова, чтобы вспоминать весь тот ужас, творившийся на пристани. Но она очень хотела вспомнить это, чтобы понять, что делать дальше. Сейчас чувствовалась какая-то недосказанность и напряжение. Тору явно что-то не договаривал, и она закрыла глаза.

- Я хочу чай. Тебе сделать? - Спросила она после молчания и встала со стула. Пошатнулась от головокружения, но жестом остановила Тору, чтобы он не мешал, хотя вообще не была уверена, что он это видел. Подошла к столешнице и достала кружки.

Вспышка головной боли, такая резкая и острая, позволила что-то вспомнить. Холодный камень пристани, ладони Тору на её зарёванном лице, холод в душе. Слова. Отдельные слова складывались в предложения. Про какое-то сердце. Она зажмурилась и опёрлась о столешницу.

- Я... я что-то помню... ты мне говорил про... тессен, его надпись... "Подаренное сердце нельзя вернуть"... ты... ты же не заберёшь своё сердце? Пожалуйста... я знаю, что мне нет прощения, но... не забирай своё сердце, пожалуйста. Я... - она вздохнула и стёрла выступившие слёзы. Посмотрела на него, немного робко. - Я считала себя ментальным магом, я хотела стать там мастером, учить... но... я... я поддалась влиянию подонка, я забыла обо всём... у меня в тот день была серьёзная контрольная, которую я не написала... Я никогда не смогу никого учить... я ведь больше ничего не умею... минута... если бы я тебя тогда увидела на минуту раньше, то... боже, что же я наделала...

Она сжала голову руками и опустилась на корточки. Было паршиво, но хотя бы слёз уже не было. И желания сбежать тоже. Точнее, оно было, но она чувствовала, что не сможет сделать и шага.

- Старик - вот оно ключевое слово. А тебе, как я понимаю, нравятся мужчины постарше, но еще в самом соку. - Тору не смог скрыть улыбки, глядя на смущенное выражение лица Яреци. Он понятия не имел, о каком фильме или сериале идет речь, но что-то ему подсказывало, что названный актер относится как раз к этой категории.

Когда Яри заявила, что будет готовить чай, Тору хотел ее остановить и все сделать самостоятельно, но, в итоге, передумал. В конце концов, если он говорил, чтобы она взрослела, то ему не стоило постоянно ее опекать. Взрослый человек сам должен рассчитывать свои силы и в случае ошибки быть готовым разбираться с ее последствиями. Хотя решение не мешать девушке заниматься приготовлением чая не мешало ему находиться достаточно близко, чтобы в случае чего поддержать, если ей станет нехорошо.

Но благим намерениям Яри так и не суждено было воплотиться в жизнь. Не успела она взяться за кружки, как на нее навалились воспоминания, моментально выбившие девушку из эмоционального равновесия и заставившие ее сначала немного позаниматься самоуничижением, а потом и вовсе опуститься на корточки и схватиться руками за голову. Глядя на ее искреннее раскаяние, Тору почувствовал знакомое тянущее чувство в груди и, как и тогда на набережной, на какое-то время отодвинул свои обиды назад, чтобы успокоить свое измученное физически и морально чудо в человеческом обличье.

- Ничего я у тебя не заберу. - Тору поднял ее, возвращая в обычное вертикальное положение и заключил в объятья. - Раз уж умудрился так вляпаться, то никуда я теперь от тебя не денусь, и, надеюсь, ты и сама, прежде чем сбежать, теперь будешь пробовать со мной поговорить. Ну а с твоей учебой и ментальной магией мы как-нибудь разберемся. Думаешь, у меня все сразу получалось? Ты же видела шрамы на моем теле. А все потому, что я будучи еще подростком, часто лез туда, куда не надо было и, соответственно, получал. Но это не помешало мне научиться обращаться с мечом лучше большинства моих знакомых.

За последнее время Тору успел сильно соскучиться по теплу прижимающегося к нему тела Яри, так что сейчас пользовался возможностью, хоть как-нибудь наверстать упущенное. Правда из-за ее состояния ему приходилось быть предельно аккуратным и не позволять себе лишнего, но в любом случае, это было намного лучше, чем ничего.

Он молча слушал ее исповедь, не пытался в этот момент утешить, что-то возразить, сказать. Потом, правда, когда она перестала говорить что-то бессвязное, он поднял ее и крепко обнял. Снова обнял. Она вздохнула и обняла его в ответ, запустив пальцы в его волосы. Подняла голову и заглянула в его глаза, пытаясь прочитать в них какие-нибудь эмоции. Но они казались ей более темными, чем раньше. И холодными. Настолько ледяными, что ей вдруг показалось, что на самом деле все обстоит несколько иначе, и она просто себе напридумывала и его образ, и его глаза, и его чувства...

Она мотнула головой и привычно уткнулась в его ямочку под ключицей, чувствуя тепло его тела и слушая ровное биение его сердца. Стук его сердца успокаивал, и она прикрыла глаза.

- Я... я больше не буду убегать... я... я постараюсь быть сильной. Я должна быть сильной. Спасибо... - тихо прошептала она.

Потом она нахмурилась и подняла голову.

- Тебе позвонил папа? Он тебе сам позвонил? И вы... он тебя назвал по имени, я помню... а пока я спала... вы разговаривали с ним? Он... вы подружились с ним? - вопросы сыпались один за другим, а на лице потихоньку стала играть улыбка. Так хотелось поцеловать Тору, но что-то останавливало. Что-то незначительное. Она притянулась к его губам и поцеловала...

Яреци льнула к нему, как маленький недавно нашкодивший котенок, боящийся, что его накажут, но все равно ищущий человеческого тепла. И как всегда эта ее искренность и непосредственность постепенно растапливала его сердце, заставляя забыть, что еще недавно он обещал себе не "оплывать" при первом ее прикосновении, а хоть недолго подержаться на расстоянии, занимаясь только решением бытовых вопросов.

Слова Яри о необходимости быть сильной он услышал, но комментировать не стал. Ему и самому хотелось верить, что время побегов и недопонимания прошло, но в жизни не все складывалось согласно человеческим желаниям, так что Тору был готов и не к самым приятным моментам, хотя и надеялся, что их будет как можно меньше. И пока он размышлял на тему будущего их отношений, Яреци использовала хитрый прием, окончательно заставляющий забыть о его воспитательных намерениях и рефлекторно ответить на поцелуй.

- Нет. Вот это сейчас было совсем нечестно. - Тору с трудом отстранился. - Кто-то между прочим только что еле стоял на ногах и изображал полумертвое состояние. Или ты симулянт?

В противовес его словам в голове возникла шальная мысль, которая постепенно вытеснила все остальные, о том, как же давно он не целовал свою Яри. И пусть, если разбираться, они не общались всего несколько дней, эти дни тянулись для него слишком долго, чтобы он мог себя сейчас остановить.

- Ну вот как ты это делаешь? Я рядом с тобой превращаюсь в какого-то озабоченного мальчика-дурочка. - Не удержавшись, Тору притянул девушку к себе и вернулся к занятию, от которого минуту назад оторвался только тяжелым усилием воли. В данный момент его не волновала ни болезнь девушки, ни возможность того, что Моррис еще не успел заснуть и мог что-то слышать. Он просто хотел ее целовать... И он ее целовал.

- Да, ты умудрилась так напугать папу, что он сам мне позвонил. - Тору, наконец, смог остановиться, сел на стул и усадил девушку себе на колени. Он вспомнил о прилетевших в его адрес вопросах до того момента, как "что-то пошло не так", и решил на них ответить. - И да, хотя о дружбе еще говорить рано, по-моему, мы смогли найти с ним общий язык.

Прогресс в отношениях с отцом Ярецы оказался столь значительным за такой короткий срок, что он и сам пока не понимал, к чему все это может привести. Но, надеялся, что самый непростой этап был уже пройден.

- Во мне поллитра бульона и немного курицы, так что я, хоть ещё и не могу стоять на ногах, но... в общем... я... ну вот, снова меня запутал... а я ведь болею, - она обиженно шмыгнула носом, опустила голову, а потом слабо улыбнувшись, посмотрела на него снизу вверх. Он поцеловал её, и она ответила на его поцелуй. Правда не так, как хотелось ей, как она планировала. Он был слабый, но страстный, хотя до этого момента она не думала, что могут эти два прилагательных сочетаться в одном определении. Оказывается, могут.

- Вероятно, как-то делаю, - пожала она плечами. - Я очень рада, что вы с папой нашли общий язык. Если... ты не обижайся на него за тот провальный вечер. Он... как я поняла, у него тогда были проблемы в ресторане. Он в одном мадридском ресторане работает шеф-поваром...

Она замолчала, когда мужчина её усаживал на свои колени. Посмотрела в сторону двери и прислушалась. В квартире было тихо, и это означало, что папа заснул. Она представила себе эту картину и поняла, что не будет ничего хорошего. Лучше, чтобы он не видел, чем они занимаются на кухне. Он, конечно, всё понимает, но лучше лишний раз не играть с огнём. Хотя сейчас было безразлично, что подумает папа, если вдруг случайно войдёт на кухню. У неё слабость, она стоять не может, а сидеть может только на коленях любимого, который её обнимает. И точка. Это не запрещено. Они же не занимаются чем-то нехорошим...

Она вздрогнула от своих мыслей и покраснела, кажется всё лицо стало красным. Она смущённо опустила глаза. Вспомнила, что нужно привести себя в порядок. Но после болезни лучше не принимать ванну, чтобы не было никаких проблем и обострений. А ещё снова захотелось спать. Она зевнула.

- Тору... я... мне... я хочу спать... - тихо сказала она.