Всем дождям назло

Свидание ещё вполне могло быть спасено и переведено из разряда не самых удачных в разряд вполне себе удавшихся - только для этого сперва требовалось спасти Дарсию, которую, кажется, непогода доконала совсем. Всю дорогу до чайного домика, пока Стефано нёс девушку на руках, Дарсия была странно тиха, не отвечала на мало что значащие вопросы, которые юноша пытался ей задавать, чтобы по мере сил поддерживать разговор, и единственное, что обнадеживало - девушка не вырывалась. Зная характер Дарсии, Стефано мог предположить, что если бы её совершенно все не устраивало, она бы это молча и недвижимо терпеть не стала. Поэтому сейчас ещё оставалась надежда, что их встреча исчерпала себя не окончательно и ещё можно успеть попытаться придумать что-то обоюдно приятное.
В чайном домике, казалось, продолжению свидания не препятствовало ничто: там было явно ощутимо теплее, чем на улице, и там не было ни души, ни одного ненужного свидетеля возможных нежных сцен. С Дарсией на руках Стефано прошёл вглубь чайного домика, в обставленную на европейский манер комнату, где усадил по-прежнему молчащую девушку на стул, склонился над ней, обнимая за плечи, и ласково спросил: - Что случилось, милая? Что-то не так? - На самом краю сознания крохотной искоркой пульсировало едва уловимое чувство тревоги, причём Стефано пока не мог взять в толк, откуда оно взялось и когда и что он сделал неправильно. Сейчас твёрдо ответить на этот вопрос могла только сама Дарсия - которая продолжала упрямо молчать и этим едва не раздувала тревожную искорку до самого настоящего пожара.

Оказавшись на руках у Стефано, Дарси неожиданно для самой себя впала в какое-то странное оцепенение и даже не реагировала на попытки юноши обратиться к ней. Сперва девушка сладко зажмурилась, отдаваясь новому ощущению, полностью доверяя себя крепким рукам любимого, и склонила голову к Стефано на плечо. Лишь чуть позже Дарси вспомнила, какими словами юноша сопроводил этот жест, и когда до неё наконец дошёл смысл этих слов, девушка похолодела. По всему получалось, что они должны были ещё какое-то время гулять возле пруда и продолжать проводить время так же замечательно, как и начали - во всяком случае, уж сама Дарси точно находила это абсолютно замечательным. А теперь им приходилось это славное времяпрепровождение прервать. И, как ни крути, получалось, что виной этому Дарсия, это же её угораздило выбежать из дому в одном только лёгком свитерке и начать мерзнуть. Эта мысль девушку огорчила и даже прибила к земле, и в таком подавленном состоянии Дарси и оставалась, даже уже оказавшись в чайном домике.
Стефано вот, как и обещал, и близко не простудился, совсем не замёрз даже, кажется. Хотя, отдав девушке свою куртку и разгуливая по холоду в одной рубашке, имел на это гораздо больше шансов. Дарси смотрела в его ауру и не видела ничего похожего на признаки подступающей болезни, видела лишь яркую после недавнего использования магии голубую Вишуддху. На вопрос о том, что за трагедия у неё приключилась, Дарси ответить не смогла: замотала головой, чувствуя, что если начнёт пересказывать вслух всё, что в этой голове делается, то точно разрыдается, извернулась на стуле, попыталась обхватить Стефано за пояс и прижаться лицом к его груди - и, вскрикнув, отпрянула, почувствовав щекой что-то твердое и колкое.
- Что это? - удивилась Дарси, даже слегка позабыв про свои подступающие к глазам слёзы, и торопливо ощупала кончиками пальцев грудь юноши, убеждаясь, что ей не почудилось и что под его рубашкой и впрямь легко осязается какой-то твёрдый угловатый выступ. - Стефано, что это?

Дарсия выглядела такой несчастной, словно собиралась вот-вот заплакать - эта мысль Стефано на пугала, стоило ему вспомнить, что он ещё ни разу не видел её слёз. Как бы грустно ей ни было, Дарсия всегда крепилась и никогда не плакала при нём - а сейчас, кажется, то и собиралась сделать, так и не объясняя, что именно её расстроило и как этому противостоять.
Так что сейчас Стефано был даже отчасти рад тому, что Дарсия натолкнулась нежной щекой на подвеску под его одеждой, и, похоже, укололась, и по этому поводу временно забыла о том, что только что собиралась заплакать. Хотя последовавший за этим вопрос юношу удивил: он полагал, что Дарсия сразу догадается, на что она так неудачно наткнулась. Девушка же никак не могла сообразить, и это было даже странно.
- Только не говори мне, что ты забыла! - изумился Стефано. Поцеловал пострадавшую щеку девушки, там, где на нежном шелке кожи как будто осталась небольшая вмятинка и едва не отпечаталось драконово крыло, а потом расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, слегка разводя её края в стороны, чтобы в открывшемся вырезе Дарсия могла увидеть и даже как следует рассмотреть подвеску, которую она сама же юноше и подарила не далее как сегодня днём. Даже странно было, что это успело так легко выветриться у девушки из памяти. - Обещал не расставаться и не расстаюсь. Ношу и берегу твоего дракона. А ты подумала, что это? - улыбнулся Стефано, стараясь этой лёгкой беседой отвлечь девушку от её печальных мыслей, в которых, как видно, и было всё дело. Не могла же Дарсия, в самом деле, решить, что это у него грудная клетка сломана и кости наружу. А больше с ходу, кажется, ничего придумать-то и не получалось.
На самой же Дарсии её подвески не было видно - с другой стороны, она и не давала пламенных обещаний, что непременно будет её носить, ни на миг не снимая. Здесь девушка была полностью в своём праве.

Утешаться Дарсия начала довольно быстро - слова и жесты Стефано совершенно расходились с тем, что она в ужасе успела сама себе придумать. Если бы она действительно испортила и превратила в муку всё свидание, это, наверное, как-то отразилось бы в поведении юноши. Стефано же оставался все таким же ровно ласковым, продолжил целовать Дарсию, обжигая её тёплым прикосновением, словно ничего такого и не произошло. И Дарси начала всерьёз думать, что, наверное, и впрямь ничего страшного не случилось, что это всё только одни панические фантазии в её голове.
А потом на свет явился серебряный дракончик и тут же заставил девушку пристыженно вспыхнуть, заливаясь краской по самые уши.
Это, действительно, получилась какая-то большая глупость. Дарси попросту не подумала о том, что это она сама же подарила Стефано подвеску. Так безнадёжно не подумала, словно подарила не сегодня, а целую вечность назад. В том числе, наверное, потому, что не поверила до конца в то, что юноша действительно будет подвеску носить. И теперь за это неверие было невыразимо стыдно, потому что Стефано, оказывается, был абсолютно серьезен, когда давал своё обещание, а не просто радовал девичьи уши приятными словами.
- Я не подумала, - виновато сказала Дарси и осторожно коснулась подвески. И металл, и камень были теплыми, впитавшими в себя жар тела юноши. Едва сознавая, что она практически повторяет жест, который сегодня днём был обращен в её сторону, Дарси потянулась к Стефано и прижалась губами к жаркой коже над самой подвеской. Гораздо более жаркой, чем девушка ожидала, и Дарси, чувствуя нервную дрожь, как будто она делала что-то очень непозволительное, но очень приятное, провела губами по чуть солоноватой коже, поднимаясь выше, и поцеловала ещё раз. Девушка вся горела от смущения, но её это не останавливало, и Дарси чутко ловила каждый вздох Стефано, который сказал бы ей о том, что она все делает верно и может продолжать.

Какое-то время Дарсия продолжала смотреть на подвеску с таким удивлением, как будто это было что-то, совершенно ей незнакомое. И лишь потом, судя по залившему её щеки очаровательному румянцу, вспомнила и тут же начала своей забывчивости стыдиться. Девушка пока в присутствии Стефано часто чего-то стыдилась, отчего-то смущалась и то и дело краснела - Стефано же не каждый раз улавливал, что именно привело её в ужас теперь. И, хоть юноша и находил, что взволнованный румянец девушке очень идёт, ему бы всё же хотелось, чтобы она вела себя с ним несколько свободнее и не опасалась так за любое своё слово или любой жест.
Пока же девушку только время от времени кидало в другую крайность, где она становилась безоглядно смелой и вообще о каких-либо страхах забывала. Как, например, сейчас, когда она вдруг бросилась его целовать и ни единым жестом не выдала заранее, что она замышляет, полностью лишив возможности остановить её. Стефано издал горлом сдавленный вздох - мягкие губы Дарсии, вдруг коснувшиеся его там, где им, наверное, ещё в ближайшие месяцы оказываться не следовало, мгновенно спутали и зациклили на себе все мысли, и в первый миг Стефано неосознанно притянул девушку ближе, провел ладонями по ее плечам и нежному затылку, запоминая каждый миг её неумелых теплых поцелуев, чувствуя, как внутри поднимается ответная жаркая волна, и едва-едва находя в себе силы противостоять ей.
- Перестань, - попросил Стефано неожиданно просевшим голосом и сжал ладонями голову Дарсии, вынуждая девушку поднять лицо. - Милая, пожалуйста. Хватит.

Движение рук Стефано девушка истолковала было как однозначное "да" - одну руку юноша положил ей на плечи, обнимая крепче, а второй коснулся затылка, словно собираясь подсказывать и направлять. Подчиняясь тому, что она приняла за первую подсказку, Дарси приподнялась на стуле и поцеловала жаркую кожу ещё раз, под самой ключицей. Девушка сама испытывала нервный холодок возбуждения от того, как ловко у неё всё это получалось, словно у совсем взрослой, разбирающейся в любви, - поэтому то, как Стефано вдруг попросил её остановиться, было неожиданным и даже где-то болезненным.
- Я поняла, - виновато сказала Дарси, отстраняясь. Обиды она не испытывала - она же сама говорила, что в случае чего её надо направлять, что Стефано и делал. Но Дарсии казалось, всё идёт так хорошо и правильно, а на самом деле вышло, что вовсе нет, и понимать, что она ошиблась, совсем не разобравшись в ситуации, было неприятно. Девушка послушно повторила: - Я поняла, - сама застегнула обратно пуговицы на рубашке Стефано, поправила по-прежнему чуть влажный от уличной мороси воротник, поднялась со стула и пообещала: - Больше так не буду. И, знаешь... наверное, лучше всего, если я заварю нам чай. Мы ведь за этим сюда и шли, верно? Я сейчас сделаю, - и Дарси торопливо ушла на кухню.
Впрочем, ей и тут не суждено было справиться без ошибок. Едва Дарсия успела ополоснуть заварочный чайник, как он, скользкий от воды, вывернулся из рук - и рухнул на пол, брызнул осколками в разные стороны.
- Да что же это такое! - почти взвыла Дарси. Ей хотелось даже не заплакать, а швырнуть на пол и разбить что-нибудь ещё, какую-нибудь чайную чашку, а потом долго кричать от ярости. Сегодня против неё складывалось практически всё, что только можно, один Стефано упрямо держался на стороне девушки, да и то неизвестно, надолго ли его хватит, если всё продолжится в том же духе. Вместо криков и битья посуды Дарси присела на корточки и принялась угрюмо собирать осколки. На этом свидании она уже окончательно поставила крест и теперь надеялась только, что на едва-едва зародившейся взаимной любви это всё-таки никак не скажется.

- Лучше, - согласился Стефано, хотя сейчас он не в полной мере осознавал, с чем именно соглашается, улавливая странно помутившимся, словно воспалившимся разумом только самую важную для него сейчас суть: ему удалось убедить Дарсию остановиться, и это давало возможность перевести дух. Прийти в себя, перестать так напряженно и жадно внимать каждому движению и прикосновению нежных губ девушки, а главное - возможность взять себя в руки и не сделать с Дарсией ничего непозволительного, не озвереть от вскипевшего внутри влечения, не причинить вреда этой доверчивой и хрупкой шестнадцатилетней девочке.
Мелькнувшее воспоминание о возрасте Дарсии слегка отрезвило и помогло взять себя в руки чуть быстрее, хотя за покинувшей его девушкой Стефано всё равно последовал не сразу - ему по-прежнему требовалось несколько размеренных вдохов и выдохов, успокаивающих гулко стучащую в висках кровь. Казалось бы, это заняло не так много времени - но даже и за это краткое время Дарсия, кажется, успела столкнуться с очередной неприятностью, и, услышав донесшийся из кухни звон осколков, а затем яростный крик, Стефано заспешил девушке на помощь.
- Ты цела? - первым делом спросил юноша, увидев склонившуюся над осколками Дарсию. Его взволновал даже не столько сам разбитый чайник - да чёрт бы с ним, как-нибудь получится объяснить мастеру Айро, что посуда погибла в результате несчастного случая, и всё уладить - сколько то, что девушка могла уронить его себе на ноги и пораниться. Да и сейчас, пока она собирала осколки, у неё оставалась неприятная возможность порезаться - поэтому Стефано опустился рядом на колени, тоже взялся за разбитый фарфор и предложил: - Давай лучше я. Ты пока возьмёшь другой чайник, а я с остатками этого разберусь, хорошо? - Несмотря на то, что один чайник Дарсия только что расколотила, Стефано постарался продемонстрировать лучезарную уверенность в том, что уж со второго раза у неё всё-таки получится. Наверняка же она это сейчас просто от волнения, а не в силу каких-нибудь более печальных причин

В одиночестве Дарси провела над осколками совсем немного времени. Очень быстро на маленькой кухне появился Стефано и смог лизезреть это безобразие во всей красе - и разбитый чайник, и елозящую по полу на корточках Дарсию. Вместо того, чтобы в очередной раз залиться густым румянцем, Дарси неожиданно испытала приступ глухого раздражения. Сегодня, как ни крути, всё было против неё, и девушке казалось, она на этом свидании не сумела сделать правильно вообще ничего, а только раз за разом ошибалась, делая ситуацию всё хуже и хуже. И даже когда девушка была уверена, что уж всё, ниже падать некуда, неизменно оказывалось, что очень даже есть куда.
Вот и сейчас, стоило Дарсии мрачно подумать, что вечер испорчен в край, - оказалось, его совсем просто испортить ещё сильнее.
- Слушай, ну с осколками-то я как-нибудь сама справлюсь! - резко сказала девушка. Уже это было неправильно, уже здесь следовало прикусить язык, проглотить своё раздражение и поблагодарить за помощь. Дарси же, усугубляя сделанное, рванула у Стефано из рук большой осколок фарфора.
И загнала его острый край юноше глубоко в ладонь.
Время почти замерзло и потянулось невыносимо медленно. Дарси как будто целую вечность смотрела, как острый осколок, подчиняясь движению её руки, разрезает плоть, рисуя на коже длинную линию, похожую на узкий алый рот - из которого вдруг потекла кровь, очень красная и очень много сразу. Дарси побелела, беспомощно хватая ртом воздух, которого вдруг стало очень мало, а перед глазами заплясали зернистые серые пятна, перекрывая собой всё вокруг.
- Прости, - пробормотала Дарси и неловко протянула к Стефано обе руки, рассыпав собранные было осколки чайника. Девушка старательно думала о том, что надо собраться с силами, с мыслями и постараться залечить Стефано пораненую руку. Но сейчас, кажется, пределом её возможностей было бухнуться в обморок при виде крови, хлынувшей из рассеченной руки юноши.

- А я разве говорил, что нет? Справишься, конечно, - согласился Стефано. И миролюбиво попросил: - Не кусайся, пожалуйста. Я просто хочу помочь, - юноша считал, что Дарсия злится куда скорее на ситуацию в целом, чем конкретно на него, а потому на раздражённый тон девушки обращал внимание ровно в той степени, в которой требовалось, чтобы не раздражать её ещё сильнее и не рассориться на пустом месте, и уж точно не воспринимал то, как Дарсия огрызается, на свой счёт. Опять же, это она скорее на ситуацию в целом ругается, просто кроме Стефано это всё сейчас выслушать некому.
Но вот если девушка решит ещё и зарезать его вместо неудачно сложившихся обстоятельств, это будет уж совсем не к месту.
Почувствовав, как ладонь ожгло болью, Стефано попытался было отдернуть руку, но тем самым сделал только хуже, сильнее прежнего надевшись ладонью на вонзившийся в кожу острый осколок. В бедре два крупных кровеносных сосуда и целый пучок ответвлений, чуть отстраненно вспомнил юноша когда-то услышанную от Евгении краткую лекцию, увидев, как с руки крупными каплями сбегает кровь и пятнает пол, а сколько, интересно, в ладони? Наверное, тоже что-то крупное есть, судя по тому, как охотно и щедро текла кровь из глубокого пореза. Но кратко промелькнувшая мысль о том, какого черта он так сильно истекает кровью, была мгновенно забыта, едва только Стефано увидел посеревшее лицо Дарсии. Девушка явно этого пореза испугалась куда больше него самого - и ещё она, кажется, вот-вот собиралась упасть в обморок.
Пострадавшую руку Стефано торопливо перехватил поперёк ладони удачно подвернувшимся полотенцем, пряча от Дарсии порез, почему-то упорно выглядящий как жуткая кровавая рана. Снова прикоснувшись к Вишуддхе, не успевшей ещё толком погаснуть и успокоиться с прошлого раза, Стефано направил к лицу девушки мягкий поток чистого воздуха, голубой энергией удерживая его возле носа и рта Дарсии наподобие маски - Вишуддха уже была для юноши как третья рука, и сейчас это пришлось более чем кстати, так что Стефано пустил её в ход, даже ни на миг не задумываясь, - а потом подхватил пошатывающуюся девушку на руки. Потому что нечего оставлять её на полу среди осколков фарфора и пятен крови, там ей уж точно лучше не станет.
В зале, оформленном на восточный манер, подушки стали просто великолепной находкой - Стефано сгреб их несколько штук в кучу, усадил на них Дарсию и, продолжая старательно удерживать свою пострадавшую руку, перемотанную полотенцем, вне поля её зрения, здоровой ладонью осторожно похлопал девушку по щекам. Ему казалось, что к Дарсии постепенно возвращается цвет лица - а с другой стороны, может, именно что казалось, поэтому Стефано предпочел справиться об этом у самой Дарсии и с волнением уточнил: - Малыш, как ты себя чувствуешь?

Дарси искренне чувствовала, что вот-вот рухнет в обморок, пока вдруг не почувствовала, что ей стало легче дышать. Что она уже не загребает губами кажущийся тяжёлым тёплый воздух, но жадно пьёт лёгкими льнущий к её лицу свежий кислород. Это, в сочетании с тем, что на кровь смотреть больше не приходилось, действовало почти так же магически, как знаменитая сказочная живая вода. Дарсия стремительно оживала и к тому моменту, как Стефано унёс её в другую комнату и там опустил на подушки, ожила уже почти совсем. Так что похлопывания по щекам, пожалуй, были лишними - но Дарси всё равно с благодарностью кивнула. И негромко, пристыженно ответила: - Мне кажется, я уже в порядке. Спасибо.
Ничего не скажешь, молодец - натворила дел и попыталась отъехать в глубокий обморок. Вот же прелесть.
- Прости, - ещё раз повторила Дарси. И настойчиво потянула Стефано за рукав, завладевая его порезанной ладонью, которую он пытался от неё прятать: - Разреши, теперь я попробую тебе помочь?
Порез, когда Дарсия размотала полотенце, оказался очень глубоким, а при виде крови девушку снова замутило. Хорошо, что мама вбивала в неё необходимые знания только сегодня вечером, и вбивала так качественно, что сейчас получилось вспомнить их без потерь. Дарси постаралась дышать через рот, чтобы не чувствовать запаха крови, от которого ей в любой момент могло снова катастрофически подурнеть, и склонилась над рукой Стефано, готовясь впервые в жизни не просто перечислять, какая энергия когда помогает, а по-настоящему работать с Анахатой, напоследок мысленно проговаривая все необходимые действия ещё раз.
Сначала нужно остановить кровь, это синий цвет. И снять боль, это тоже синий цвет. Потом неплохо бы на всякий случай обеззаразить порез, мало ли где это полотенце являлось и что им делали, для такого понадобится фиолетовый цвет. И жёлтым или оранжевым цветом нужно будет закрыть порез - за эту часть Дарси переживала больше всего, порез был глубокий, справиться бы с ним вообще так, чтобы не выдохнуться по дороге.
Синяя энергия едва заметно покалывала пальцы холодком, когда Дарсия водила пальцами над ладонью Стефано, направляя синюю энергию на порез, останавливая кровь и замораживая боль. Потом девушка сменила синий цвет на фиолетовый и провела им по ране, чтобы убрать возможное заражение. Этот этап показался девушке самым лёгким, не в пример следующему, когда Дарсия, выбрав для лечения жёлтый цвет, принялась закрывать порез. Энергия всё тянулась и тянулась, а ткань заживала невыносимо медленно, и под конец Дарсии казалось, что она вполне физически ощущает под пальцами тянущуюся к ране желтую нить энергии, а Анахата в груди не менее физически начинает устало ныть. И, когда порез наконец закрылся, у девушки уже не было никаких сил убрать оставшийся на смуглой коже след - в теории она довольно чётко представляла себе, как это сделать, но на практике уже успела полностью выдохнуться.
- Я потом и рубец тоже уберу. Потом, попозже. Ничего? Прости, я, кажется, опять падаю, - выдохнула Дарси и устало обрушилась к Стефано на плечо, даже не пытаясь прикинуться грациозной ланью - неожиданно тяжелое лечение совсем её вымотало.

- Перестань извиняться. Ты ничего такого не сделала, - терпеливо сказал Стефано. Попытался бы и рукой успокаивающе махнуть, если бы не знал точно, что веер из капелек крови только всполошит Дарсию ещё сильнее. Порез, хоть и оказался глубоким, по-прежнему выглядел для Стефано как травма, с когда-то имевшим место переломом ключицы никак не сопоставимая и совершенно не серьёзная, особенно с учётом того, что итальянец уже успел завести некоторое количество знакомств с умелыми целителями, и, наверное, если случай окажется запущенным, мог бы раз в жизни действительно воспользоваться одним из этих полезных знакомств как полезным знакомством и попросить, к примеру, ту же Евгению заштопать его непутевую ладонь.
Впрочем, как тут же выяснилось, строить эти далекоидущие планы не имело никакого смысла, потому что Дарсия самоотверженно бросилась лечить его сама. Она ещё и целительница, изумленно отметил Стефано, добавляя в список известных ему умений девушки ещё одну строчку и по-прежнему подозревая, что на этом список всё ещё не заканчивается. Дарсия работала ловко, пусть и не так быстро, как опытные целители, совершая малопонятные магические пассы над занемевшей ладонью, и вскоре свела порез к малозаметному белесому следу - о котором она, однако, продолжала беспокоиться.
- Да чёрт с ним, с рубцом, пусть бы и остаётся, - мотнул головой Стефано, опасаясь, что "потом" - это в понимании девушки может оказаться минуты через две, и сложной магией она себя окончательно уходит. - Падай смело, я тебя держу, - пошатнувшуюся девушку Стефано подхватил, надёжно прижал к себе, уложил её прелестную головку к себе на плечо и ласково предложил: - Не надо сегодня больше колдовать, отдохни. Хочешь чего-нибудь? Заказывай музыку, сделаю для тебя всё, что в моих силах, - желания Дарсии хотелось не только исполнять, но и самому угадывать на лету, вот только у Стефано, кажется, пока что одно, что другое получалось с огромным трудом.

- Ну зачем же ему оставаться, если я знаю, как его убрать, - слабо возразила Дарси и повернула голову, удобнее устраиваясь щекой у Стефано на плече. Знать-то она знала, но сейчас воплощать свои знания на практике была совершенно не готова. Это придётся делать глубоко после, может быть, даже вообще на другой день. Сейчас же Дарси едва не ответила, что ей хочется только устало и блаженно лежать в руках Стефано, и чтобы он ей о чем-нибудь рассказывал, а она бы слушала его голос и ощущала бы себя любимой и счастливой. Девушка не сразу сообразила, что внутри неё постепенно зреет вполне конкретное желание - а сообразив, выждала немного, дала этому желанию оформиться, обрести отчетливые контуры, и поняла, что оно имеет довольно мало общего с тем, что она едва не озвучила изначально.
- Чаю хочется, - пожелала Дарси, пользуясь данным ей правом "заказывать музыку" - и произносить это было тем приятнее, что ничего невыполнимого в этой маленькой просьбе не было и на чашку чая девушка вполне могла рассчитывать. Продолжая описывать сложившуюся у неё в голове желанную картинку, Дарси добавила: - Чтобы чёрный был, горячий, сладкий. Чаю хочется и на коленях у тебя лежать. Так можно? - доверчиво спросила девушка и раскрытой ладонью погладила Стефано по спине. Дарсии казалось, что картинка, так прекрасно выглядящая у неё в голове, окажется ещё лучше, если сбудется наяву - но только если вся целиком, и если вдруг во второй части пожелания юноша ей откажет, то от первой тогда никакой радости не будет.

Озвучивая своё желание, Дарси как-то совершенно не подумала, что это приведёт к тому, что ей придётся на какое-то время остаться в комнате одной. Пусть даже и всего на пять минут, такая перспектива всё равно девушку не радовала - за пять минут дурная голова может очень многое напридумывать, целую катастрофу сочинить. У Дарсии же голова порой была именно что дурная и выдавала одну катастрофу за другой, только считать успевай.
Проводив Стефано улыбкой, настолько жизнерадостной, насколько позволяла навалившаяся на тело усталость, девушка поудобнее откинулась на подушки и честно постаралась ни о чем плохом не думать, а даже наоборот, фантазировать, как у них сейчас замечательно всё сложится. Минуты две это удавалось делать довольно просто, потом Дарсию начало терзать смутное ощущение того, что чего-то ей не хватает и что-то очень важное рядом с ней отсутствует. Никак не в силах от этого ощущения отделаться, Дарси поневоле над ним задумалась, сосредоточилась на нём - и к моменту, когда Стефано вернулся в комнату, уже точно знала, чего же именно вдруг стало не хватать.
- Лилия! Я потеряла твою лилию! - виновато сказала Дарси, даже с лёгким оттенком ужаса в голосе. Пока они гуляли возле пруда, лилия у неё в руках совершенно точно была, это девушка помнила отчётливо. А вот в какой момент она выпустила цветок из рук, вспомнить никак не получалось. Хорошо бы, чтобы всё-таки где-то в чайном домике, а не по дороге к нему, это было бы проще исправить. Решив, что лилия, наверное, подождет, потому что если сейчас начать за ней метаться, это ни к чему хорошему не приведёт, Дарси уже спокойнее уточнила: - Мы же её поищем перед тем, как уходить будем, да? - и расслабилась, опустила голову к Стефано на колени. И да, наяву это действительно оказалось гораздо лучше и приятнее, чем в фантазиях. Дарси мурлыкнула от удовольствия, чувствуя, как ловкие пальцы юноши перебирают её волосы; потом, устыдившись этого вырвавшегося у неё по-детски нежного звука, покраснела и поспешила ответить: - Мне одну целую и одну половинку. Спасибо. А заливать в меня чай ты тоже будешь сам? - провокационно полюбопытствовала Дарси. Ей даже было интересно, до каких пределов простирается заботливость юноши.