Всем дождям назло

Искренне ожидая, что Стефано сейчас на неё обидится, Дарси покорно думала, что он на это будет иметь полное право. Она же, чего скрывать, так невнимательно отнеслась к его подарку - ну очень невнимательно. И чего же от неё ещё после такого ждать, ничего хорошего, конечно же. Поэтому Дарси удивилась тому, как спокойно юноша отнёсся к её сообщению. Согласился, что надо будет поискать, и только. И ни одного злого или хотя бы расстроенного слова.
- И обязательно найдём, - подытожила Дарси, мучительно ища слова, чтобы выразить, как восхищение и нежность плавят её изнутри, и не находя этих слов. Разве только снова сказать, что она его любит, - но это было не то, эти слова от того, как часто девушка к ним прибегала, как будто совсем истерлись и теперь почти ничего не выражали. И совсем не подходили для того, чтобы ими пытаться передать бескрайнюю нежность и желание прильнуть, обнять каждой клеточкой тела. Дарсии только и оставалось, что снизу вверх кидать на Стефано восхищенные взгляды и удивляться тому, как серьёзно он думает над её дурацким вопросом, сберегать в своей памяти и это выражение красивого смуглого лица.
- Как-как? Это как голуби, что ли? - изумилась Дарси, услышав наконец финальный ответ. "Из клювика в клювик". Боже. Это, наверное... Дарсия вдруг очень чётко представила себе, как Стефано склонится к ней, а она, наоборот, приподнимется к нему навстречу, и запрокинет голову, чтобы им обоим было удобнее, и они осторожно и чутко соприкоснутся ртами, и между приоткрытых губ будет мягким теплом перетекать чай - а ещё, если они попробуют воплотить это на практике, она от смущения этим чаем просто-напросто захлебнется. Поэтому, какую бы соблазнительную, притягательную картинку ни рисовало воображение, Дарси от неё вынужденно отказалась. И помотала головой: - Нет, спасибо. Я, наверное, всё-таки сама.
Выпив полторы чашки чая - по правде говоря, он получился скорее подслащенный, по-настоящему сладкий чай девушка не любила и никогда не пила - Дарси почувствовала, что к ней вроде бы возвращается былая бодрость. Например, можно уже не лежать полумертвой тряпочкой на коленях у Стефано, а с гораздо большим удовольствием на этих коленях сидеть. Поняв, что этот головокружительный трюк ей по силам, Дарсия немедленно его и выполнила. Села, цепко обнимая Стефано за плечи, удостоверилась, что не падает, и, спеша сказать, пока есть и силы, и смелость, спросила: - Можно, я тебя поцелую? В смысле, не как обычно, ты меня, а я тебя, сама? И ты мне помогать никак не будешь, а я научиться попробую. Можно? - Эту идею Дарси лелеяла почти всё время, пока пила чай. В конце концов, ей всё равно однажды придётся учиться, а тренироваться ей, кроме как на Стефано, больше и не на ком, так почему бы не начать прямо сейчас, чем раньше начнёт, тем быстрее поцелуи станут обоюдным сплошным удовольствием и перестанут иметь в себе привкус неловкости.

- Если тебе нравится такое сравнение - то да, как голуби, - согласился Стефано, хотя ему самому подобная картинка отказывалась приходить на ум даже после того, как Дарсия назвала её вслух. Ему даже, в общем-то, не нравилось, как это сравнение звучит, но это было вовсе не поводом затевать спор из-за такой малости. Если девушке именно эти слова казались особенно привлекательными - что ж, пусть будут голуби.
А ей ведь казались.
Стефано видел, как Дарсия думает над его нелепым предложением, думает всерьёз - смотрит своими фантастическими зелеными глазами, ставшими вдруг почти прозрачными, одновременно и на него, и сквозь него, то краснеет, то бледнеет, шумно выдыхает сквозь приоткрытые губы. Завораживающе красивая девушка, опасно красивая - Стефано вдруг обнаружил, что ему почти жаль, что его идея, хоть и дурацкая, в конце концов оказалась Дарсией отвергнута. Чёрт возьми, он был практически готов на самом деле поить её "из клювика в клювик" - и это явно значило, что её нежная красота вышибает из него последние мозги.
Спустя полторы чашки чая - сам Стефано не пил, только наливал для девушки чай и размешивал в нём сахар - Дарсия вновь ожила и взбодрилась. Завозилась, меняя позу и усаживаясь юноше на колени; Стефано охотно обнял её, одной рукой обвивая талию девушки, а другой будто невзначай придерживая Дарсию за тёплое бедро. Теперь он был готов выслушать от Дарсии любые, самые дикие предложения. Девушка же в конечном итоге ничего особенно дикого и не предложила.
- Можно. Конечно, можно, - согласился Стефано. В каком-то смысле он разделял рассуждения девушки, хоть и не проговаривал их про себя отчётливо: к кому же ещё ей обращаться с такой просьбой, любой другой человек на этом месте будет смотреться как минимум странно. - Упражняйся на мне сколько пожелаешь, я весь твой, целиком и полностью, - и даже не только для целей упражнения в поцелуях, а, пожалуй, и вообще для любых целей, но это Стефано посчитал излишним произносить вслух. Дарсия и так наверняка об этом как минимум догадывалась, а то и знала наверняка.

И как теперь прикажете дальше рядом с ним существовать с трезвой головой, если он все разрешает? Дарсии невольно становилось интересно, где та граница, за которую Стефано не позволит ей перейти, где он остановит ее и скажет "нет". Интересно, но лучше, наверное, все-таки ее не искать. Это любопытство дурное, от лукавого, которым как бульдозером легко можно разломать всё, что так заботливо выстраивали до этого. Поэтому лучше смелыми просьбами не увлекаться - хотя сейчас, если судить по лёгкому согласию Стефано, ничего излишне смелого девушка не попросила и оставалась строго в рамках дозволенного.
Услышав слова юноши, Дарси едва не начала задавать неуместные вопросы - которыми точно бы всё испортила. Немедленно захотелось спросить "только мой?" и "а как же Ирина?", и если в первом вопросе ничего такого страшного не было, он бы запросто сошёл за невинное заигрывание, то вот в сочетании со вторым вопросом он наверняка произвёл бы разрушительное действие. Ирину сейчас поминать было ни в коем случае нельзя, даже если и не примчится на звук своего имени, так и заочно всё равно всё испортит. Дарси проглотила оба вопроса, ограничившись одной только нежной улыбкой. И, чтобы хоть чуть-чуть соблюдать равновесие, в ответ тоже разрешила - не возмущаясь, разрешила Стефано держать руку у неё на бедре. Хотя это, наверное, было уже немножко неприлично, пусть и приятно. А с другой стороны, уже одно то, как они вдвоём спрятались в чайный домик и зажимаются здесь, уже само по себе было неприлично, так что всё равно терять нечего.
К попытке научиться поцелуям Дарсия, из которой одна только произнесенная вслух просьба выпила большую часть смелости, подошла довольно неуверенно. Осторожно сжала ладонями голову Стефано, путаясь пальцами в тёмных волосах, робко примерилась своим ртом к его рту, едва не столкнулась с молодым человеком лбами и смущённо отстранилась. Правда, вторую попытку Дарси предприняла почти тут же и на этот добралась до главного действия успешно. Несколько раз мягко захватила губами нижнюю губу Стефано, стараясь изобразить поцелуй, потом проделала то же самое с верхней губой молодого человека и наконец снова отстранилась, в полной уверенности, что ничуть она не целует, а только облизывает: - У меня не получилось, да? Я неправильно сделала?

Пообещал "не помогать" на свою голову - когда Дарсия склонилась к его лицу, Стефано едва не проклял самого себя за это неосмотрительно данное обещание. На поверку это оказалось самой настоящей пыткой: сидеть, как деревянный истукан, и не отзываться на попытки прекрасной девушки поцеловать его. Попытки, которые удавались Дарсии отлично. Губы горели от того, как старательно девушка их расцеловывала, захватывая то одну, то другую, с удивительной чуткостью сжимая их своими красивыми нежными губами. Дарсия же, вся нервно напряженная, совершенно своих успехов не осознавала и быстро оставила попытки, плачась, что ничего у неё не выходит.
- Почему же, получилось, - возразил Стефано и рывком снова притянул к себе отстранившуюся было от него Дарсию, жадно целуя девушку в губы, снова и снова шалея от их упоительной сладости, нашептывая девушке в кратких паузах между поцелуями, что она красавица и что он её любит, безумно любит. Рука, скользнувшая вверх по изящной девичьей спине, ненароком оказалась у Дарсии под свитером, и теперь Стефано осязал ладонью тонкий шёлк девичьей кожи, отчётливо ощутимые под кожей выгнутые косточки рёбер и время от времени касался узкой полоски ткани, смутно понимая, что это уже лифчик, что Дарсия пускает его так опасно далеко, совершенно не сопротивляясь, и что если они оба продолжат в том же духе, то он эту отчаянную девочку разденет прямо здесь и сейчас, наплевав на последствия.
И звон колокола, долетевший издалека и чудом прорвавшийся сквозь пелену тяжёлого дыхания, в этот раз попросту спас обоих.
- Это что - уже отбой? - отстраненно спросил Стефано, в основном для того, чтобы разорвать затягивающий хуже омута поцелуй, не вполне понимая, какие именно слова он произносит. Юноше потребовалось ещё некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя, выпростать руку из-под свитера Дарсии, нехотя разомкнуть объятия и почти прощально погладить девушку по золотистым волосам: - Выходит, мне уже пора возвращать тебя домой, в семью? - С одной стороны - очень жаль. Стефано только-только вошёл во вкус, ему казалось, он наедине с Дарсией легко провёл бы целую ночь и не заметил бы, как время пролетело. А с другой стороны, колокол, возвещающий отбой, вмешался очень вовремя и помешал потерявшему голову парню сотворить что-нибудь непоправимое, о чем потом пришлось бы долго жалеть. Стефано и сейчас уже начинал испытывать уколы стыда - как ни крути, а безоглядно доверившуюся ему Дарсию он едва не подвел.