Голоса

Моррис не комментировал его слова, только слушая и кивая, но даже эти нехитрые действия позволили Тору ощутить поддержку с его стороны и, что самое главное, отсутствие осуждения. Раньше он боялся делиться с отцом Яреци фактами биографии, касающимися его отношений с семьей или неудачным браком. Мало кто согласился бы доверить свою дочь человеку, не оправдавшему ожидания ни как сын, ни как муж. Но, похоже, его откровения Морриса ничуть не смутили и не вызвали желание отослать свою девочку к матери, чтобы та и думать забыла о взрослых мужчинах с сомнительным прошлым.

Очередной стакан с виски оказался в его руке, и Тору на минуту замер, задумчиво смотря на жидкость сквозь стекло. Он не жалел о том, что, в той или иной форме, поделился с Моррисом своими переживаниями. Пожалуй, ему даже стало немного легче. По крайней мере, он уже не чувствовал себя разбитым настолько, чтобы привести Яреци в ужас, когда она вернется и обнаружит все это безобразие.

- Спасибо вам, Моррис. - Тору впервые назвал отца Яри по имени, и в данной ситуации подобная вольность показалась ему вполне уместной. - Я так понял, вы попросили кого-то встретить Яреци? Прошу прощения за доставленные проблемы. Я обещал вам взять на себя ответственность за вашу дочь, а, в итоге, не смог проследить даже за самим собой. И, боюсь, когда она вернется, то будет очень не довольна.

Мысль о Яреци, ругающей его за драку, употребление алкоголя, а, если узнает, то и курение, вызвала у него легкую улыбку. Именно лучика света, которым стала для него Яри, ему сейчас и не хватало, в его затянутой облаками жизни. Тору поднес к губам стакан и сделал очередной большой глоток. Если ему в ближайшем будущем все равно было суждено получить нагоняй от своей иногда не в меру заботливой девушки, то не стоило себе в ни в чем отказывать.

Некоторое время в гостиной у подоконника перед приоткрытым окном было молчание, прерываемое лишь ударами капель дождя о стекло. Потом Тору выпил свой напиток и заговорил. Фернандез посмотрел на его пустой стакан и вопросително кивнул, мол, будешь еще? Себе пока наливать не стал, так как не привык пить в одиночестве. Он не обратил внимания, когда Тору обратился к нему по имени, а может сделал вид, что не заметил этого. Но так или иначе, он не был против, чтобы его хоть кто-то еще называл по имени.

- Что же вы, молодые, так любите за все извиняться? - усмехнулся он. - То Яреци всегда за все извиняется, то кто-то из парней в посольстве, вот теперь ты. Ты ведь не сделал ничего плохого. Ну подрался - с кем не бывает. Я тоже дрался. Один раз из-за драки у меня действительно чуть не было проблем с законом... Я никак не мог забыть Лауру, я даже не верил, что когда-то смогу ее увидеть. Мы с ней встретились, у нее была очень религиозная семья, живущая по возможным канонам церкви. Один из них - секс только после свадьбы. А она не соблюла его. А потом я попросил ее познакомить меня с родителями, - он усмехнулся и посмотрел в окно. Потом перевел взгляд на собеседника. - Её родители были против нашего брака, отношений. И однажды я просто не выдержал и напился. Короче, подрался я с ее отцом. Мне вообще было без разницы, с кем драться. А потом полиция, объяснительные. Меня чуть не депортировали обратно в Мексику. Но... ее брат меня вызволил. Он был высокопоставленным чиновником. В общем, нам дали добро на отношения...

Он замолчал и все-таки плеснул себе виски. И Тору тоже налил. Не любил пить в одиночестве.

- Ах да, Яри. Да, ее встретит мой друг, Гильермо. Он задержит ее дома столько, сколько потребуется. Не переживай, все хорошо.

- Ну, я бы так сказал, что любовь к извинениям - вообще одна из характерных особенностей японской культуры. Я еще по сравнению с некоторыми представителями своей нации настоящий грубиян. Хотя и мне не раз приходилось сдерживаться при общении с иностранцами, которые поклоны и извинения считают признаками слабости и некоторого подобострастия.

Рассказ Морриса Тору не удивил. Он догадывался, что отец Яреци, когда был помоложе, давал волю своему мексиканскому темпераменту. И, пожалуй, им повезло, учитывая обстоятельства, познакомиться в то время, когда оба вошли в достаточно зрелый возраст, чтобы научиться контролировать большую часть своих порывов.

- Знаете, Моррис. Я рад, что в нашу первую встречу дело так и не дошло до использования кулаков. Хотя, признаться, в какой-то момент у меня начали появляться на этот счет нехорошие подозрения.

Учитывая их нынешнее общение, трудно было даже представить, что еще совсем недавно отец Яри заявил, что не желает его больше видеть. Да, пожалуй, жизнь умела преподносить сюрпризы, и, к счастью, некоторые из них оказывались вполне приятными.

- За Яреци трудно не беспокоиться. - Тору покачал головой и, в очередной раз, опустошил стакан. Похоже Моррис был настроен серьезно, снова и снова разливая виски. Да и он сам не имел ничего против небольшого злоупотребления алкоголем. По крайней мере последний, вместе с доверительным разговором, позволял сбросить часть накопившихся негативных эмоций.

- Не завидую вашему другу. Если она что-то вобьет себе в голову, то остановить ее практически невозможно.

Тору не сомневался, что Яреци, со свойственной ей подозрительностью, постарается выяснить, почему он не смог ее встретить, но надеялся, что для нее уже придумали какую-нибудь приличную историю, способную угомонить ее хоть на какое-то время.

Мужчина бросил взгляд на часы. Половина второго ночи. Время летит быстро, и спать пока не хотелось. Слишком много эмоций было в этом разговоре, подпитаны они были алкоголем. Моррис посмотрел на опустевшие стаканы, на бутылку, в которой виски осталось чуть меньше половины, и взял все это добро в руки. Молча кивнул Тору, чтобы перебрался на кухню, и направился туда. В ногах правды нет, как говорится. Поставив все это добро на стол, он сел на один стул и разлил спиртное по стаканам.

- В нашу первую встречу я повел себя некорректно, за что еще раз прошу прощения. Я не должен был быть так резок. Дочка меня простила уже, но... возможно, она тебе говорила, что перед побегом к тебе в Китай я ей дал пощечину и прогнал из дома... она приняла это близко к сердцу, ведь я раньше никогда не поступал так с ней. Конечно, я... бы не стал с тобой драться. Потому что я тогда понял, что Яреци тебя не бросит. Она бы могла броситься под кулак, а скорость и реакция у меня уже не та, как раньше.

Моррис вспомнил, как однажды Яреци привела своего одноклассника знакомиться с ним. Вечер закончился дракой. И, что примечательно, Яреци не стала заступаться за своего друга. А вот за Тору заступилась...

Он вздохнул и усмехнулся, подумав над словами Тору о Яри.

- Ничего, Гильермо профессионал. Раньше он работал надзирателем в женской тюрьме. Сейчас он охраняет нашего дорогого посла. Ну и делает всю работу - привести, отвезти. Не бойся, он не причинит Яри вреда. Он относится к ней очень хорошо, ведь онс выросла на его глазах. Так что он справится.

Предложение перейти на кухню показалось Тору вполне уместным, поскольку сидеть на стуле, особенно после интенсивных тренировок и последовавшей за ними драки, было намного приятнее, чем стоять у подоконника. И если раньше они с Моррисом распивали здесь только чай, то появление на столе уже изрядно опустевшей бутылки виски прекрасно демонстрировало переход их отношений с отцом Яреци на новый, более доверительный, уровень.

- За то, что Яреци когда-нибудь бросится под кулак вместо меня, можете не волноваться. - Тору притянул стакан к себе. - У меня реакция, в любом случае, будет получше, чем у нее. Хоть какая-то польза есть от многолетних тренировок.

Мотидзуки ненадолго задумался, пытаясь сообразить, сколько же лет он уже регулярно занимается с разными видами оружия и насчитал где-то порядка двадцати семи. Это цифра удивила его самого, поскольку в его изначальной школе тех, кому не было сорока относили к числу молодых мастеров, а в его представлении данный статус плохо вязался с реальным, как оказывалось, весьма значительным опытом.

- Я не сомневаюсь в способностях вашего друга и его хорошего отношения к Яреци, - Тору быстро покончил с очередной порцией виски и почувствовал, как в организме проявляются первые признаки опьянения, - но я уже неплохо успел изучить вашу дочь. Яри... Она ментальный маг. Причем, очень неплохой. И хоть она редко пользуется своими способностями в корыстных целях, меня бы не удивило, если бы она попробовала сделать что-то подобное в сложившейся ситуации.

Тору очень надеялся, что Яреци все же не станет прибегать к крайним мерам и решит хоть немного послушать разумного человека. Но стоило ли на это надеяться, когда она, только из-за своих снов разругалась с отцом и сбежала на другой конец света, потому что боялась за его жизнь и здоровье? По сравнению с этим побег из квартиры, с целью проверить, говорят ли ей правду, был сущей мелочью.

Содержимое бутылки подходило к концу, как и время ожидания прилёта самолёта. Хотя это не волновало Морриса. Он был уверен, что сможет протрезветь к тому моменту, когда Гильермо отпустит её домой. Сейчас его волновали разговоры с Тору о жизни. Такие, как обычно ведут русские мужики на кухне, нажравшись водки, закусив чем-то типа кильки или какой-то рыбёшки. Моррису не удавалось участвовать в таких разговорах, в которых чаще всего обычно слышишь вопрос "ты меня уважаешь?". Он слышал, что часто такие посиделки заканчивались либо мордобоем, либо другим криминалом. Но он не был русским, хотя возможности получить гражданство, выкупить эту квартиру и остаться здесь навсегда, у него были и есть, И Тору не был русским. И вообще Моррис не знал, какие у японцев бывают традиции распития алкогольных напитков. Но вот у испанцев и мексиканцев, которые частенько не прочь пропустить стаканчик-другой, обычно были весёлые и беззаботные разговоры. Криминала на этой почве случалось крайне мало.

Стаканы снова опустели, и Фернандез разлил остаток виски и отставил пустую бутылку. Посмотрел на молодого собеседника.

- У меня есть ещё, мне последнее время надарили кучу алкоголя, самого разного. А так как распивать не с кем, то и не пью. Так что предлагаю распить ещё бутылочку, - он усмехнулся и, не дождавшись ответа, ушёл в гостиную. Достал бутылку виски другой марки и вернулся за стол.

- Я думаю, что Яреци не особо хочет развивать свои способности. Она любит находиться рядом с водными источниками. Я вроде рассказывал, как она прыгнула в бассейн. Но мы и не думали, что это это способность к стихийной магии. А вот потом, лет в шестнадцать, она изменилась. Она до этого не особо любила посещать шумные места, а потом стала жаловаться на головную боль. Лаура пыталась выяснить, что с ней, и она сказала, что её преследуют какие-то голоса... - Моррис хмыкнул и отпил немного напитка. - Лаура не поверила ей, решила, что та просто симулирует, чтобы не идти на какую-то сложную контрольную работу. Она ещё маме сказала про этот монастырь. То ли ей снился, то ли представлялся... Я уезжал во Францию на стажировку, а когда приехал, то Яри мне всё рассказала. Она была сильно напугана, мама не хотела её слушать. У них там даже был какой-то скандал. Я поискал информацию в интернете и нашёл про ментальную магию. Лаура до сих пор настороженно относится к этому. А мне всё равно. Главное, чтобы Яреци была счастлива...

Он замолчал и допил свои виски. Почему-то этот эпизод из жизни Яреци и семьи показался ему самым тяжёлым. Он посмотрел в окно, потом перевёл взгляд на собеседника.

- Расскажи что-нибудь о своем отце, тебе станет легче, груз будет не так тяжел, как если бы ты молчал...

Яреци как-то рассказывала ему во время очередного телефонного разговора, что посетила занятия у, как она сказала, симпатичного мастера, на что он ожидаемо спросил причину интереса к оружию. Но она так и не смогла ответить, а потом и не рассказывала ему об этом. Он не думал, что ей понравится оружие, хотя в этом надо отдать должное старине Гильермо, который, оставаясь с ней, когда она была маленькой, рассказывал про пистолеты, ружья. Показывал ей даже настоящую пулю. Моррис знал об этих разговорах, сам частенько присутствовал, но Лаура до сих пор не знает, каким образом их любимая дочка познакомилась с Тору. Потому что Лауритта не очень хорошо относится ни к оружию, ни к Гильермо. Для неё всё было банально - случайно столкнулись и разговорились...

- Вероятно, ей хотелось чего-то нового? - Он пожал плечами. - Она в детстве любила танцевать, пыталась играть на губной гармошке, но в садике она стала проявлять логическое мышление, а потом потянуло рисовать. Лаура ожидала, что Яреци станет или экономистом, или юристом. Но она больше любила рисовать, читать, мечтать, чем запоминать какие-то формулы. Мы с Лаурой часто спорили по этому поводу, и остановились на том, что пусть она сама решает, чем ей заниматься.

Моррис поймал себя на мысли, что за время этого разговора если и назвал жену любимой (или женой), то сделал это один раз. Сухое имя Лаура постоянно срывалось с его языка. Он поморщился и хмыкнул. Неужели такой с виду крепкий и прекрасный брак дал трещину в отношениях? Они же были идеалом для всех, в том числе и для дочки, но оказалось. что это просто оболочка. Вероятно, брак дал сильную трещину в отношениях после кончины её бабушки...

Стаканы снова опустели, и мужчина открыл новую бутылку. Он не чувствовал опьянения, но считал, что усугублять не стоит. Вероятно, ещё два или три стакана, и потом он отправит молодого человека спать. И сам, наверное, ляжет спать. Он снова наполнил стаканы, но налил меньше, чем раньше.

На некоторое время на маленькой и уютной кухне повисло молчание. Моррис не знал, стоит ли комментировать слова Тору об отце, или же просто молчать, в очередной раз давая Тору выговориться. Он на мгновение представил себя священником, к которому на исповедь пришёл человек, потерявший родителя, с которым не общался много лет, если не всю жизнь. Когда-то Моррис, ещё до разлуки с Лаурой, хотел стать священником, но воскресная школа показалась ему настолько скучной и тупой, что эту идею он выкинул. А Лаура ходила в воскресную школу. Впрочем, Моррис не был священником, он был простым человеком, который должен хоть как-то помочь другому простому человеку.

- Я думаю, что твой отец всё равно где-то в глубине души принимал тебя таким, какой ты есть, - задумчиво произнёс Моррис и выпил виски.

Фраза про желание Яреци попробовать что-то новое вызвала у него совсем не те ассоциации, что, вероятно, были у Морриса. По факту получилось, что чем ближе девушка с ним общалась, тем больше нового для себя открывала, только касалось это уж никак не владения оружием. Разве что, в какой-то степени, тессенами. Но, пожалуй, озвучивать эти мысли вслух не стоило, чтобы лишний раз не привлекать внимание Морриса к определенным аспектам их отношений, о которых все, конечно, знали, но которые еще до сих пор могли вызывать некоторые вопросы из-за юного возраста Яри.

- Не представляю Яреци юристом или экономистом. - Тору покачал головой. - Она с ее эмоциональностью и непосредственностью и сухие цифры или законы... Это было бы так же странно и противоестественно, как если бы я согласился продолжить дело своей семьи.

Хоть голову начинало потихоньку подкруживать, Тору заметил, что порция виски в стакане заметно уменьшилась. Видимо Моррис решил потихоньку заканчивать с возлияниями, и Мотидзуки так и не мог для себя решить - хорошо это или плохо. С одной стороны он уже и так выпил больше своей нормы, а с другой, он не знал, что будет, когда эти посиделки закончатся. Скорее всего ему суждено было упасть на диван и крепко уснуть, но червячок сомнений, когда он начинал об этом думать, подтачивал и вызывал вопрос, что делать если этого не произойдет?

- Сомневаюсь, - ответил Тору на предположение Морриса о своем отце. - Я, начиная со своего рождения, которого никто не ждал, был единственным элементом не вписывающимся в его идеальную продуманную систему. Хотя все это уже неважно. Я все равно никогда уже не узнаю, что именно он думал на мой счет и что чувствовал, когда говорил, что нас с ним больше ничего не связывает.

Очередной опустошенный стакан опустился на стол с таким звуком, словно Тору непроизвольно хотел разбить его о гладкую поверхность столешницы. Мотидзуки даже и не знал, что бесило его больше: то, что отец за всю свою жизнь так и не удосужился понять его позицию или то, что ушел до того, как у них появилась возможность еще хоть раз с ним поспорить.

Громкое приземление стакана о столешницу дало Моррису понять, что, вероятно, стоит завязывать с распитием спиртных напитков. Он почувствовал лёгкое головокружение и удивился - обычно он не пьянел так быстро и с такой незначительной порции. Они сидят всего полтора часа, но разговоры за этим столом очень тяжёлые и атмосфера неприятная. Моррис понимал, что не смог как-то разгрузить душевное состояние своего собеседника, сделать разговор весёлым, позволив Тору хоть на какое-то короткое время забыть о том, что сейчас у него на душе. И от этого Фернандезу было не очень комфортно. Он глубоко вздохнул и встал из-за стола. Направился к холодильнику и заглянул в него. Хмыкнул. Вернулся и посмотрел на собеседника.

- Я так понимаю, все мужчины в этом одинаковы, вечно, когда нет женщины в холодильнике царит пустота. Вроде и готовить люблю, и даже умею, а вот не получается готовить для себя, - он усмехнулся и взял бутылку. - Ты ещё будешь или тебе уже хватит? А по поводу твоего отношения с отцом... думаю, если тебе будет грустно, плохо и не с кем поговорить, то я выслушаю и постараюсь дать совет. Я тебя понимаю.

Он налил себе виски и залпом выпил содержимое стакана. Что же, завтра будет весёлый денёк, приедет Яреци и, судя по всему, устроит им разнос.

К звонкому удару стакана о стол добавился неприятный шум в ушах, намекающий, что пора потихоньку завязывать с творящимся безобразием. Не получался из него заправский алкоголик, да и просто любитель горячительных напитков. А терять перед Моррисом лицо, без того сейчас не слишком радующее глаз, Тору совсем не хотелось.

- Пожалуй, мне уже хватит. Я уже и так изрядно нагрузил вас своими проблемами, так что не хотелось бы добавлять к ним еще и перепившего гостя.

Тору резко поднялся и почувствовал, что его ноги стали подозрительно нетвердыми, что только подтверждало правильность принятого решения. Конечно, они могли продолжить в том же духе и допить вторую бутылку, но, пожалуй, в этом случае самостоятельно подняться из-за стола он бы уже не смог.

- Спасибо вам за все, Моррис. И... Спокойной ночи.

Тору развернулся и вышел из комнаты, стараясь чтобы его походка со стороны выглядела ровной, хотя временами ему так и хотелось пошатнуться в ту или другую сторону. Дойдя до гостиной, он снова мысленно поблагодарил Морриса за предусмотрительность, благодаря которой диван был уже готов к тому, чтобы на него приземлилось подвыпившее тело. Первым порывом Тору было лечь, как и положено нормальным людям, сняв лишнюю одежду и укрывшись одеялом, но в итоге его старания закончились провалом. Так ничего с себя и не сняв, Тору завалился, в чем был, поверх одеяла. И пусть еще недавно он боялся этого момента, не испытывая уверенности, что сможет сразу заснуть, высшие силы, воплотившиеся на этот раз в виски, сжалились над ним и на время отключили его сознание, погружая в глубокий сон.