Разборки

***
Очередное включение табло "пристегните ремни" и бодрый голос командира воздушного судна подсказал ей, что самолёт скоро приземлится. Она увидит Гильермо и спросит всё о Тору.

Мягкая посадка. На часах половина шестого. Яреци включила телефон и набрала номер Тору. Снова никто не взял трубку. Она позвонила папе и наткнулась на такое же безобразие. Пока они проходили таможню и получали багаж девушка вся извелась, на место первичной и привычной паники пришла ярость и ей хотелось кого-то убить. Громко, конечно, сказано, но пусть словесно уничтожить. Ни Тору, ни папа так и не отвечали. Зато Гильермо увидел её первым. Она попрощалась с друзьями и посмотрела на мужчину.

- Почему Тору не смог меня встретить? Придумай такой ответ, дядюшка, чтобы я тебе поверила, - в голосе был холод, и она сама удивилась этому.
- У него сегодня какие-то семинары и тренировки. Он вчера вечером... попросил твоего отца забрать тебя, сказал, что у него в шесть утра начинается какое-то занятие...
- Почему он не берёт трубку? Хорошо, - она вздохнула, - почему папа не отвечает на звонки?
- Я понятия не имею, почему. Может забыл телефон на работе.
Девушка сощурилась и заглянула в его глаза. Нет, он врёт. Синие нити энергии потянулись в его сознание в поисках правильных ответов на свои вопросы. Гильермо тоже не умел держать важные мысли чуть дальше, они были почти на поверхности. Он знал не так много, но этого хватило, чтобы снова начать переживать. Папа вечером встретил Тору, и там ещё были полицейские. Что это значит? Тору забрали в участок?

Она вздрогнула и мотнула головой. Мужчина вопросительно посмотрел на неё. Она хотела внушить ему, чтобы он вёз её домой к папе, но боялась, что не получится. Голова сильно болела, и лишняя концентрация была ни к чему. Она решила действовать по старинке. Просто сбежать.

- Ты подождёшь меня, я сейчас отлучусь. Я... - она посмотрела на свой чемодан. - Мне надо переодеться, там теплее, чем здесь. Я скоро вернусь.

Затеряться в толпе не составило труда, и вот она через час была в метро. Ей повезло, что поезд ещё не ушёл. Ещё сорок минут, и вот она открывает дверь. В квартире тихо. На вешалке висит куртка любимого, аккуратно стоят его ботинки. Куртка папы висит рядом. Она повесила свою куртку, и её внимание привлекли следы крови на куртке Тору. Она вздрогнула и сглотнула. Сняла обувь и прошла на кухню. Стаканы в мойке и пустая бутылка виски. Она почувствовала какую-то ярость, холодную и не свойственную ей. Она переживала за Тору, за папу, а они... всё это время пили?! И, судя по всему, не закусывали. Она прошла в гостиную. На диване спал Тору. Её любимый розовый плед валялся на полу, там же валялся один носок, а Тору спал в какой-то непонятной позе. Вот он непроизвольно дёрнулся, и девушка села на стул недалеко от дивана, взяла телефон в руку и включила будильник. Не очень громко, но и не тихо. Может быть это было жестоко, но сейчас ей было всё равно, в каком состоянии проснётся Тору, проснётся ли или продолжит спать дальше... она была очень зла. На него и на папу. Ладно, с папой она поговорит потом. А ещё они курили! И это уже были не шутки.

Трудно себе представить что-то более отвратительное, чем неожиданный резкий звук, вырывающий тебя из мира снов намного раньше, чем тебе бы того хотелось. Особенно если засыпал в состоянии пусть и не очень тяжелого, но все же алкогольного опьянения. И еще хуже, когда этот звук не прекращается, и от него не спасают ни затыкание ушей, ни попытки спрятать голову под подушку.

Поскольку шум не заканчивался, Тору со стоном приоткрыл один глаз и, представшая перед ним картина, заставила его резко дернуться и чуть не свалиться с дивана. Рядом на стуле сидела Яреци, держа в руке орудие пыток, заставляющее издаваемыми звуками раскалываться его и без того не свежую голову, и выражение лица девушки явно не предвещало ему ничего хорошего.

- Эммм... - Тору не знал, что сказать, чтобы как-то уменьшить плещущийся в глазах девушки гнев. Не доброе же утро. За такое он и вовсе мог получить по голове.

Взгляд Тору, отведенный от грозного лица Яреци, упал на подушку и зацепился за маленькое пятнышко, подозрительно напоминающее кровь. Чтобы проверить свою догадку, Мотидзуки коснулся поврежденной брови и убедился в отсутствии пластыря, который вероятно отвалился, пока он спал. Хотя ощущение под пальцами чего-то шершавого, а не мокрого, обнадежило, что там все не настолько плохо, чтобы получить от девушки еще и за это. Хотя если присовокупить ко всему синяки, судя по ощущениям, оставшиеся на его теле после не самой гуманной попытке ареста, перспектива вырисовывалась не самая радужная.

- Извини, я... - На этом его словарный запас закончился, и Тору решил просто принять более подходящее для общения положения тела, сев на диван напротив Яреци и хмуро уставившись на свои ноги, одна из которых, каким-то неведомым ему образом, оказалась лишенной носка.

Сначала ничего не происходило. Потом он начал шевелиться, а затем открыл один глаз, застонал и чуть не упал с дивана. Девушка сдержала слабую улыбку и хмуро посмотрела на него. Нет, в этом случае смеяться нельзя. Тору выглядел хмурым. Это понятно, наверное у него ещё сильно болит голова. Она внимательно осмотрела его лицо и сильнее нахмурилась, увидев небольшую ранку с запекшейся кровью над левой бровью. Мысли Гильермо о полиции и встрече папы с Тору пронеслись перед её глазами образами. Значит, Тору ввязался в драку. Ну не полицейские же его побили?

- Восемьдесят девять, Тору, - прошипела девушка, решив, что кричать пока не стоит. Ведь где-то в глубине души ей было его жаль. Это напомнило ей то давнее пробуждение в деревне после встречи. Но тогда они пили не так много. Да и у настойки градусов меньше было, а бренди, или что они там потом пили... впрочем, ни тот случай, ни этот нельзя было считать оправданием. Это не оправдание. И запивать что-то алкоголем... это не выход. - Восемьдесят девять раз я звонила тебе. Я звонила тебе с десяти вечера... у вас было одиннадцать. Последний раз я звонила тебе полчаса назад. Я надеюсь, пока вы тут с моим папой пили ваши идиотские виски, ты придумал такое оправдание, чтобы я после него тебя не убила!

Она говорила настолько холодным тоном, что сама этого боялась. но сейчас она была очень недовольна и зла на него. Она как всегда придумала себе невесть что, волею судьбы не ревела весь полёт, хотя была такая мысль, когда двигатели заработали сильнее. Она боялась, что с ним действительно случилось что-то плохое, а мысли папиного друга никак не прояснили ситуацию, оставив ещё больше вопросов. И сейчас она ждала объяснений. Чётких и, желательно, коротких. Кажется, Тору как-то говорил, что ей нужно измениться? Пожалуйста, получите и распишитесь.

Хотя Яреци законно требовала от него объяснений, Тору пока не был уверен, что в состоянии их дать. Он, конечно, не собирался от нее ничего скрывать, но собрать разбегающиеся воедино мысли и превратить их в связный рассказ Мотидзуки пока был не в состоянии.

- Восемьдесят девять - это много... Интересно, где мой телефон? Наверное, в куртке. Похоже, я случайно отключил звук, после звонка Джуна. Или вообще сам телефон.

Тору и сам до конца не понимал, для кого он все это говорит: для Яреци или для самого себя. Со стороны его речь, наверное, напоминала бессвязный бред, но пока он так и не мог вернуться к своей обычной манере говорить коротко и четко. Слишком насыщенными оказались последние несколько часов его жизни, чтобы так легко отмотать все назад и вернуться к тому моменту, когда он еще не получал вестей из Японии.

- Яреци, - Тору поднял глаза на девушку и поразился, насколько родной она ему кажется, даже несмотря на ее недовольное лицо и готовность сделать из него отбивную, и как же сильно ему не хватало ее все это время. - Прости меня. Прости, что не отвечал на твои звонки, заставляя нервничать, что поддался эмоциям и вляпался в неприятности, да и просто вел себя как дурак. Я обязательно все тебе объясню, но, пожалуйста... сейчас разреши тебя обнять.

Собственно, если бы Тору был в состоянии легко подняться с дивана, он бы и разрешения спрашивать не стал, чем вызвал бы, наверное, новую бурю негодования. Но его нынешнее физическое состояние плохо сочеталось с импульсивными проявлениями любви, так что он надеялся, что Яри все же временно сменит гнев на милость, и ее не отпугнет перегар и запах табачного дыма, оставшийся на его одежде и волосах.

- Да, верно, восемьдесят девять - это много, - коротко кивнула девушка, внимательно рассматривая его. Он выглядел неважно, и она глубоко вздохнула. Покачала головой и поняла, что не может больше злиться. По его объяснениям, не таким уж и четким, она поняла, что у него действительно случилось что-то серьёзное.

Первой мыслью было проникнуть в его сознание, хорошенько там покопаться, причинить боль, чтобы он наконец-то понял, что она не просто так переживает. Выудить из сознания всю нужную информацию и использовать против него, чтобы в следующий раз он думал прежде так поступать.

Но эта мысль показалась ей ужасной, и она отбросила ее. Ни в коем случае нельзя так поступать. Это может разрушить тонкую грань доверия. Пока она ничтожно мала, эта грань. И разрушать это она не хотела.

Он попросил разрешения ее обнять, и она покачала головой, думая, как быть. Наверное надо продолжать злиться и отказать в этой просьбе, заставив его все объяснить, помыться и хорошенько проспмться, но он выглядел таким несчастным и потерянным, что ее губы непроизвольно растянулись в милой улыбке. Сейчас он выглядел так же, как и тогда, после кошмарного сна, разве что тогда от него не несло перегаром и сигаретным дымом. Она встала со стула и положила на него телефон, освобождая руки. Постояла несколько секунд в раздумьях, полуотвернувшись от него, заставляя его нервничать, а потом снова покачала головой и присела на край дивана и, повернув его корпус к себе, крепко его обняла. Поморщилась от запаха сигаретного дыма.

- Конечно ты мне все объяснишь, - она постаралась сделать голос холодным, но все-таки в нем звучала нежность. - И я надеюсь, ты найдешь такое объяснение, чтобы мне не пришлось влезать тебе в голову.

Она отстранилась от него и заглянула в его глаза. Потом нежно поцеловала его в ранку на брови. И снова обняла. Больше злиться не хотелось...

И все-таки ему безумно повезло с Яреци, не ставшей, в отличие от большинства женщин на ее месте, добивать его окончательно и лишать возможности почувствовать тепло ее тела. Когда на губах девушки появилась легкая улыбка, Тору понял, что самый трудный момент остался позади, так что даже толком и не начал нервничать, когда Яреци немного потянула время, делая вид, что может отказать в его просьбе. Он бы уверен, что она этого не сделает. Только не его ласковая, нежная и заботливая Яри.

Когда, девушка его, наконец, обняла, Тору впервые за долгое время почувствовал, что может расслабиться. Накопившееся напряжение постепенно начало спадать, превращая тело чуть ли не в желе, постепенно "расползающееся" в объятьях Яреци. А когда ее губы осторожно коснулись поврежденной брови, Тору и вовсе почувствовал предательские першение в горле и пощипывание в глазах.

- Яри, спасибо тебе. - Он прижал девушку к себе настолько крепко, что смог услышать биение ее сердца. - Без тебя я бы, наверное, совсем сошел с ума. Десять лет не общался с отцом, думал, что мне на все плевать, а когда узнал, что этот упрямый старик, казавшийся мне чуть ли не бессмертным, умер - сорвался. И потом еще эта драка... Если бы не помощь Морриса, вообще неизвестно, чем бы все это закончилось. Прости, я просил тебя не попадать в неприятности, а, в итоге, вляпался в них сам.

Пока Тору говорил, он непроизвольно начал привычным движением гладить Яреци по голове, время от времени останавливаясь и зарываясь пальцами в ее волосы. Это простое действие успокаивало и возвращало ощущение стабильности, изрядно пошатнувшееся в результате последних событий. И даже больная голова и ломота в теле уже не настолько раздражали, чтобы обращать на них особое внимание.

Он её снова прижал к себе настолько крепко, что ей показалось будто ещё немного, и у неё затрещат рёбра. Больно и неприятно не было, было спокойно. Она закрыла глаза, когда он стал гладить её по волосам. Она молча слушала его рассказ и понимала, что в очередной раз её страхи не были беспочвенными. Ей казалось, что с Тору что-то случилось. На самом деле всё было очень плохо, смерть родных, даже если ты с ними не общаешься, слишком сильно влияет на эмоциональное и психическое здоровье человека. Яреци помнила, что Тору как-то рассказывал о своих непростых отношениях с семьёй. Она в очередной раз пожалела, что так и не смогла понять, что же за способность такая врачевание. А вот если бы занималась этим, то, наверное, сейчас смогла бы как-нибудь помочь ему. Направить нити куда-то. Вряд ли сейчас какой-нибудь образ, который она может передать с помощью ментальной магии, ему поможет...

- Тихо, успокойся, всё хорошо, - сказала она, хотя понимала, что ничего не хорошо. Впрочем, ничего удивительного не было - она как всегда не подумала перед тем как сказать. - Я... соболезную тебе. Но... ты же не с полицейскими дрался? Я в мыслях у Гильермо прочитала что-то про полицию. Тору... - она вздохнула и подняла голову. Заглянула в его глаза и вздохнула. Сначала хотела поцеловать его, а потом передумала. Запах перегара отпугивал. - Приведи себя в порядок, а я пока сделаю тебе кофе.

Она отстранилась от его объятий и покинула гостиную. В своей комнате открыла чемодан и извлекла из него чёрную футболку с длинными рукавами с надписью про любовь к Парижу. Вернулась к Тору.

- Прими душ. Я тебе хотела эту футболку подарить в более спокойной и приятной обстановке. Надеюсь, с размером не ошиблась. Ты... я... тебе помочь добраться до ванной? - она вспыхнула румянцем смущения. Раньше она никогда не имела дело с проснувшимися после выпивки мужчинами, поэтому совершенно не знала, что нужно делать, как нужно делать и зачем это делать. Поэтому, ляпнув это, смущённо опустила голову и стала разглядывать узор на своих джинсах...

Яреци попыталась что-то сказать, стараясь его успокоить, но она могла этого и не делать. Тору было достаточно просто чувствовать, что она рядом. Наверное, окажись она здесь на несколько часов раньше, ему и алкоголь бы не понадобился. Хотя, если бы он прилип к ней так же плотно, как к стакану с виски, Моррис мог бы это не оценить. Отец Яреци, конечно, понимал, что они не только за ручку гуляют, но лишний раз делать акцент на их физической близости, наверное, пока не стоило.

- Подрался я с парой местных парней, которые немного расстроились, когда я послал их куда подальше. И, между прочим, я бы победил, если бы не вмешательство полиции. Полагаю, следы приветствия ваших полицейский, можно будет увидеть, если заглянуть под одежду.

Когда Ярецы выскользнула из его объятий, сообщив, что ему стоит привести себя в порядок, Тору сразу посмурнел. Сильно шевелиться не хотелось, как и оставаться, хоть и на короткое время, в одиночестве. Но он знал, что в таких ситуациях спорить с Яри себе дороже. К тому же "помятое" состояние уже изначально ставило его в проигрышное положение.

- Спасибо, - Тору с благодарностью принял футболку, хотел было поцеловать девушку, но вспомнив, как она морщилась из-за идущих от него "ароматов", остановился. - Ты как будто всегда знаешь, что мне понадобится, и готовишься к этому заранее.

Предложение помочь ему добраться до ванной моментально вернуло прежнее расположение духа. Конечно, он, пусть и без особого энтузиазма, справился бы с этой задачей самостоятельно, но он был бы настоящим дураком, если бы признался в этом Яреци.

- Да, пожалуйста. Я сейчас не слишком доверяю своим ногам. - Тору постарался изобразить на лице страдальческое выражение. - Вообще, не уверен, что не завалюсь где-нибудь в душе. А мое несчастное тело уже и так достаточно пострадало...

Тору понимал, что играет достаточно грубо, и Яри, скорее всего, догадается о некотором преувеличении с его стороны, но он надеялся, что девушка все же не станет его за это ругать, предпочтя немного с ним повозиться.

- И чего же вы все любите драться, - пробурчала девушка, разглядывая ранку на брови. Наверное, сотрясение мозга могло быть, если бы удар был сильнее? А может удар действительно был сильный, и у него было сотрясение мозга? Ведь она как-то читала, что внешних признаков может и не быть. А вдруг он получил травму? Зачем он вообще полез в драку?

От обилия мыслей и переживаний у неё снова заболела голова. Кажется, надо прекращать всё это безобразие, на какое-то время послать их куда подальше, уехать в монастырь и стараться заниматься развитием способностей. То ли она действительно была психованной истеричкой, которая вечно думает, что кому-то может помочь её внимание и забота, то ли просто над ней издевались, заставляя считать себя дурочкой. Это было противно. Она ведь хотела это сделать, послать Тору с его травмами, перепившей физиономией и нежеланием думать, что он причиняет своим поведением боль, однако только открыла рот, чтобы всё это высказать, как в голову залетела мысль.

- Один-один, Тору, - хмыкнула она. - Ты меня долго не прощал из-за того случая с моим братом... и я тебя тоже не хочу пока прощать за драку... - Она на секунду замолчала, а потом её понесло. - Зачем ты вообще с ними заговорил? А если бы у кого-нибудь из них было оружие? Тебя бы могли ранить! Ты иногда думаешь, что делаешь? Ты... а если бы папа не смог тебе помочь?! Ты бы оказался в отделении полиции. С тобой бы разбирались, тебя депортировали... Тору, ты... обещай, что больше не будешь так делать! Что бы ни случилось... прошу, обещай, что не будешь драться с людьми...

Она очень старалась не кричать, но всё равно говорила повышенным тоном. Высказав всё, что наболело, она холодно посмотрела на него, прищурилась и вздохнула. Кинула футболку на диван и покачала головой. Просьба Тору помочь ему привести себя в порядок её не особо впечатлила, хотя она знала, что, задавая такой дурацкий вопрос, она получит ожидаемый положительный ответ. Другого ожидать было бессмысленно, и она глубоко вздохнула.

- Ладно, пойдём, несчастный. Но мыться ты будешь один, во всём остальном я тебе помогу, - произнесла она, помогая ему подняться с дивана и перекидывая его руку через своё плечо, чтобы помочь ему передвигаться. - А после ванны ты ляжешь... что там обычно делают во время пробудки после пьянки? Похмеляются? Или спят?

- Яреци, я не люблю драться в привычном смысле этого слова. Но не забывай, чем я занимаюсь практически всю мою жизнь. Ты же видела мое тело, так что догадываешься, что в свое время мне некисло попадало. Да по сравнению с тем, как мне в шестнадцать лет в голову прилетел бо - ранка на брови и несколько синяков - это просто ерунда.

Конечно, с большинством проблем подобного рода Тору сталкивался в достаточно молодом возрасте, когда ему не хватало опыта, чтобы все сделать правильно, но хватало дури и желания взять на себя больше, чем следует. За последние несколько лет, если не вспоминать историю в горах, он не получил ни одной травмы. Но, пожалуй, Яри было сейчас бесполезно что-то объяснять или доказывать, поскольку она успела так перенервничать, что теперь видела ужасы за каждым углом.

- Я тогда вообще не сильно соображал, что делаю. - Яри совсем разошлась и стоило хоть как-то ее успокоить и при этом не наобещать того, что выполнить не сможет. - Конечно, я больше не собираюсь заниматься чем-то подобным. Да я бы с ума сошел, если бы меня депортировали, и мне пришлось оставить тебя одну. Не волнуйся, обещаю, что буду осторожен. Мне стыдно, что я заставил тебя так волноваться.

Его несчастное лицо не произвело на Яреци особое впечатление, но она хотя бы не стала отказывать ему в помощи, пусть и не в том объеме, на который он в глубине души рассчитывал. Сильно опираться на девушку Тору не стал, хотя и пытался сделать вид, что нуждается в ее поддержке, но даже этого небольшого контакта ему вполне хватило, чтобы почувствовать разочарование, когда дорога до ванной закончилась.

- Спать я сейчас уже не смогу, а вот от чая бы не отказался. - Хотя Яреци категорически заявила, что мыться он будет самостоятельно, Тору решил попробовать получить от этой ситуации хоть что-нибудь еще. - А ты поможешь мне снять одежду? А дальше я уже, конечно, сам.

Собственно, его просьбы не носили какого-то сексуального подтекста. Сейчас его состояние не слишком подходило для интересных занятий, но, по его мнению, близость могла быть многогранна и проявляться даже в таких моментах, как помощь в купании и приведении в порядок пострадавшего после попойки.

Вдох-выдох. Снова вдох-выдох. И ещё раз. Надо успокоиться, чтобы не поколотить его, не разнести к чертям половину квартиры и не напиться. Она чувствовала ярость, и ей от этого самой было страшно. Она знала, что маги Огня обычно чувстуют что-то такое перед тем, как отрывают в себе эту способность, и от этого знания, особенно если его перенести на себя, было страшно. Она никогда не считала, что сможет открыть в себе стихийную магию. Воду она любила, даже один раз вроде получилось ей заморозить. И всё, на этом знания стихийной магии оканчивались.

Вроде стало капельку спокойнее. Она протёрла рукой лицо и глубоко вздохнула, решив не комментировать его ответ на свою гневную речь. Об этом они поговорят потом. Сейчас надо было заняться насущной проблемой - транспортировкой тела до ванной комнаты и помощью в приведении в порядок. Она смотрела на его несчастное лицо, и в какой-то момент ей хотелось плюнуть на всё, обнять его, пожалеть и вообще перестать злиться. Но... почему она этого не сделала?

Они дошли до ванной комнаты, и девушка кивнула.

- Да, конечно, любимый, я тебе сделаю чай. И, наверное, тебе надо поесть что-то? Или, наоборот, не надо? Я не знаю просто, как там и что после всего этого происходит в организме и голове. - Голос был смущенным, а сама она была красной как помидор. Она вздохнула. - Я помогу тебе. Давай снимай с себя одежду.

Она помогла ему раздеться. На спине были синяки, которые уже проявились. Она поморщилась и пальцами руки прислонилась к ним. Гильермо как-то рассказывал, что пластмассовые дубинки оставляют жуткие синяки, которые долго заживают. И сильно болят. Она вздохнула и помогла Тору залезть в ванну. После этого она включила воду из душа. Первой мыслью было включить холодную воду, но потом сжалилась над ним. Из душа на его голову полилась прохладная вода. Наверное, это было тоже жестоко. Намочив его голову, она взяла папин шампунь и стала мыть голову любимого мужчины, стараясь все делать нежно и тщательно...

- Сильно болит? - Спросила она, снова притрагиваясь к синякам. Она не надавливала на них, просто гладила. - Я попробую тебе помочь, чтобы было не так больно... - Она задумалась, как можно вылечить синяки.

Как бы Яреци не злилась на него за недостаточную заботу о собственной шкуре, она умело сдерживала свои порывы. И даже не стала сильно ругаться на его наглость, пообещав напоить чаем и оставшись возиться с ним после того, как довела до ванной.

- Пожалуй, есть я пока не хочу. - От помятой и не слишком приятно пахнущей одежды он избавился с плохо скрываемым удовольствием. По хорошему ее стоило не стирать, а сжечь. Жаль, что на смену у него была только одна футболка, хотя, если бы не забота Ярецы, могло не быть и ее. Так что в перспективе у него имелась необходимость снова залезать в только что снятые штаны, поскольку ходить без них может и было удобно, но, с учетом того, что он находился в квартире отца Яреци - неприлично.

Несмотря на изначальное нежелание составлять ему компанию, Яри не только помогла забраться в ванную, но и начала мыть голову, хотя неожиданный сильный поток прохладной воды сначала заставил болезненно поморщиться и вспомнить, почему он никогда не любил посиделки с изрядным количеством алкоголя. К счастью, самые неприятные ощущения быстро прошли, позволяя полностью отдаться на волю уверенным и, одновременно с этим, нежным пальцам девушки.

- Не волнуйся, болит не сильно. - Тору даже прикрыл глаза, наслаждаясь ее осторожными прикосновениями. - Теперь уже точно.

Он приоткрыл один глаз и обратил внимание на не до конца зпкрытую дверь в ванную, про которую Яреци, видимо, совсем забыла.

- Может, дверь закрыть? А то вдруг шум твоего отца разбудит. Ему и так из-за меня вчера не удалось отдохнуть.

Внезапная мысль заставила его забыть о дверях и прочих незначительных вещах. Он перехватил скользящую по его волосам руку девушки, легонько сжал и, встретившись с ней взглядом, негромко произнес:

- Яри, мне придется поехать в Японию...

Пока он не знал, к чему может привести его возвращение на родину, после такого длительного перерыва, но чувствовал, что подошел тот момент, когда следовало набраться смелости и посмотреть в глаза тем, кого он некогда называл своей семьей.

Кажется, обычно так поступают жены с мужьями, которые пьют и любят напиваться "до чёртиков". Тору, конечно, не напился до такого состояния, но от её внимательного взгляда не скрылось облегчение, когда он снял с себя одежду. Футболка пахла потом, сигаретным дымом и ещё чем-то. Её, наверное, надо было выкинуть, но она решила постирать, так как эта вещь ей самой очень нравилась. Девушка покачала головой, решив, что стоит её постирать. Так же как и штаны. И всё остальное. Вероятно, Тору вернулся с тяжёлой тренировки, не успел переодеться и ушёл на улицу. И там ему сообщили о смерти отца. Почему он пошёл на улицу, не переодевшись после тренировки? Она хотела его спросить об этом, но почему-то думала, что сейчас не стоит затрагивать эту больную тему. Сейчас надо придумать, что ему дать на замену, пока его вещи будут стираться и сушиться.

- Я всё равно потом обработаю тебе синяки. Вот вспомнила, что календулой можно протирать их. Вроде мне как-то давно рассказывала об этом мастер Петрович, когда проводились специальные мастер-классы... там как будто учения были, будто монастырь готовился к чему-то... нехорошему. Кажется, ещё до моего отъезда из монастыря. Прошлой весной. Уже прошел почти год с тех пор как я первый раз покинула монастырь. Помнишь, я тогда ранним утром пришла к тебе в комнату и стала рисовать твой портрет...

Она ударилась в воспоминания, продолжая мыть голову и шею любимого человека. И почти не обратила внимания на предложение Тору всё-таки закрыть дверь в ванную. А когда сообразила, что дверь действительно открыта чуть ли не на распашку (хотя на самом деле была маленькая щёлочка), снова покраснела чуть ли не до кончиков ушей. А потом, услышав какой-то подозрительный звук, побледнела и сглотнула. Ей показалось, что она услышала что-то. Возможно, ничего и не было. Она только собралась от него отойти, чтобы исправить это недоразумение, как он взял её за руку, чем вызвал очередную волну дрожи. Ну вот не любила она неожиданные моменты...

Она понимала, что ему действительно надо поехать в Японию, чтобы... проводить отца в последний путь. И чтобы помириться с семьёй. И чтобы... чтобы просто найти покой. Нехорошо, когда родственники ссорятся и не разговаривают друг с другом годами. Сама она старалась общаться со всеми родными, за исключением своей прабабушки. Её она видела всего два раза в детстве, но больше возможности поговорить не было. И когда та умерла, Яри в какой-то момент почувствовала, что ей что-то не хватает. Наверное, Тору ещё тяжелее? Всё-таки отец - это тебе не прабабушка, о которой почти ничего не знаешь...

- Да, я понимаю... Я... - она всё-таки закрыла дверь в ванную на замок и вернулась к нему. Стала поливать его голову, теперь уже более тёплой водой, стараясь, чтобы шампунь не попал в глаза. - Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?