Разборки

- Значит, дело было не в портрете, а в чем-то другом. Да и потом я думала, к кому можно было пойти в такое время, если на тот момент круг моего общения был очень маленьким. Ну не к наставнице же идти было, или не к Маргарите. Или не к Дарсии. Больше я, собственно, ни с кем не общалась так, чтобы просто ввалиться с комнату. Да и вроде у меня тогда самочувствие не то было, чтобы думать, - хмыкнула девушка, глядя на стену, покрытую плиткой. Потом перевела взгляд на Тору и вздохнула. Помогла ему домыться и выключила воду. - Ты пока вытирайся, а я попробую ограбить папу в поисках подходящих для тебя штанов.

Она тихо выскользнула из ванной и прислушалась. Пока было тихо, и она облегченно вздохнула и покопалась в шкафу в гостинной. Нашла более-менее подходящие Тору тренировочные штаны и вернулась в ванную.

- Мне, наверное, все-таки стоит поехать с тобой. Про мою сессию ты не переживай, этот вопрос решаем. Я тебя не брошу, любимый. Уже не брошу. Как там говорится - я хочу быть с тобой и в горе, и в радости, - сказала она и крепко, по-дружески его обняла. Потом отстранилась от него и поцеловала его в нос.

- Ладно, одевайся... или тебе помочь?

По мнению Тору, из всего перечисленного вариант завалиться в комнату ночью к мужчине был наименее подходящим, но он не жалел, что все сложилось именно таким образом. Неизвестно, чем бы все закончилось, сделай девушка другой выбор. Тогда бы он не отправился ее провожать в аэропорт, не догадался о ее влюбленности, да и сам не начал думать на тему их, как ему в то время казалось, невозможного совместного будущего... А там, возможно, не было бы той травмы в горах, и Яреци бы не видела страшных снов, не стала бы сбегать из дома, а беззаботно гуляла бы с каким-нибудь одногрупником. .. Отвратительная альтернатива...

Пока девушка уходила искать ему сменную одежду, Тору тщательно вытерся, уже больше не пытаясь показаться чуть ли не умирающим. Наверное, не стоило окончательно наглеть и заставлять Яреци и дальше возиться с ним, как с маленьким ребенком. Хотя подобное проявление заботы с ее стороны было очень даже приятным.

- Как же мне с тобой повезло, - Тору положил руки ей на талию и, копируя ее жест, поцеловал в нос. - Не боишься лететь в Японию? Там будем много сердитых японцев. И некоторые из них даже хуже, чем я. А тебя вообще там могут принять за школьницу. По крайней мере я в твоем возрасте еще учился в школе.

Тору даже представить себе не мог, как отреагирует его мать, увидев Яреци. Хотя, пожалуй, от него уже давно в семье никто не ждал ничего хорошего. Может, просто порадуются, что он хотя бы кровь младенцев не пьет и не охотится на девственниц... Хотя с последним все было не так уж и однозначно.

Как бы ему не хотелось и дальше продолжать пользоваться помощью девушки, одеться он все же решил сам. Футболка оказалась как раз по размеру, а вот в штаны, казалось, мог влезть чуть ли не еще такой же. С счастью на них имелись завязки, позволяющие утянуть их на талии настолько, чтобы не потерять уже через пару шагов.

- Спасибо за помощь, - перед тем, как выйти из ванной, Тору не удержался и снова ее обнял. - Обязательно отплачу тебе тем же и как-нибудь тебя искупаю.

Когда они вышли из ванной и направились в сторону кухни, Мотидзуки, обратив внимание на стоящую в квартире тишину, порадовался, что за время водных процедур Моррис так и не проснулся. В противном случае у него могли возникнуть некоторые вопросы и подозрения по поводу того, что происходит за закрытой дверью ванной комнаты, в то время, как он, предположительно, спит.

- Я... боюсь, наверное, - она взяла полотенце и, встав на носки, стала вытирать его волосы. Потом посмотрела в его глаза. - Боюсь. Боюсь, что... ты... у тебя не хватит смелости появиться перед родными. Боюсь, что... - она крепко его обняла. - Всё же будет хорошо? Я попробую сделать всё, чтобы тебе было не так... больно и страшно...

Ну вот, опять наговорила какую-то несусветную чушь. Она пока не хотела думать над поездкой в далёкую Японию, но решила для начала подумать, как досрочно сдать сессию, чтобы не выгнали из института. Наверное, последние дни надо будет усерднее заниматься, изучать и учить. По некоторым предметам у неё будет "автомат", но вот некоторые, самые сложные, типа истории, нужно будет сдать. Но ничего, она попробует справиться.

Она не стала ему помогать одеваться, а просто молча наблюдала, на случай, если ему действительно может понадобиться помощь. Ну вдруг он бы пошатнулся, надевая штаны, упал бы, и к его синякам добавились бы ещё синяки? Она бы не пережила этого. Поэтому, даже умываясь сама, она следила за Тору. Он справился без её помощи, потом снова её обнял и поблагодарил. Потом они вышли из ванной и тихо прошли на кухню.

Яреци была голодна. Она в самолёте ничего не ела, так как переживала за Тору, который не брал трубку. И за папу, который тоже не отвечал на звонки. И вообще, когда ты нерввничаешь, то либо ничего есть не можешь, либо наличие еды в желудке не откладывается в твоём сознании. Сейчас Яри не могла есть. Она выпила только стаканчик томатного сока. И не думала она до того, как открыла холодильник, что очень сильно хочет есть.

В холодильнике был один помидор. И всё, из нормальных продуктов больше ничего не было. Одна ветчина, колбаса, сыр с "благородной плесенью", как любил выражаться папа. Прям как в каком-то концерте Задорнова, когда он читал советы "если у вас в холодильнике один кабачок...". Она нахмурилась.

- В этом доме нет ничего поесть. Я, конечно, понимаю, что он живёт на работе и не хочет готовить, но.. .он ведь знал, что я приеду домой. Почему нельзя было ничего купить? - пробурчала она и посмотрела на Тору. - Я сейчас схожу в магазин. А ты пока пей чай. Не скучай, любимый.

И она быстро вышла из кухни, а вскоре и из квартиры.

Сначала Моррису показалось, что сквозь сон он слышал какую-то резкую мелодию, похожую на то, что ставят на будильник в мобильном телефоне. Он поморщился и повернулся на другой бок. Потом ему показалось, что снова стало тихо, а потом была какая-то возня, и хлопнула дверь в ванную комнату. Этот звук резко ударил по ушам и, казалось, разорвал барабанные перепонки, оставляя неприятные ощущения в голове. Он открыл глаза и сел на кровати. В этот раз он заснул в одежде, чего не случалось с ним достаточно долгое время. Уже лет десять точно, если не больше, он не напивался так, чтобы отключиться, не удосужившись снять с себя одежду. Лаура в те времена его иногда стебала, потом ругалась и долго дулась на него, но сейчас, во-первых, её здесь не было, а во-вторых, в нынешней ситуации не было ничего такого. Он редко пил из-за каких-то проблем, но всегда ощущения были разные - пробуждение после весёлого застолья и откровенных разговоров на грустной ноте существенно отличались.

Он встал с кровати. У него не сильно болела голова, хотя он ожидал, что она будет болеть сильнее. Интересно, как его собеседник (читать "собутыльник")? Наверное, он проснулся с жуткой головной болью. Всё-таки звук, который его вывел из состояния сна, был реальным. А это значит, что Яреци вернулась домой. Интересно, почему её не смог задержать Гильермо? И сколько сейчас времени?

Он посмотрел на часы и хмыкнул. Восемь утра. Значит, она либо сбежала от Гильермо, либо воспользовалась своей ментальной магией. На кухне послышался недовольный голос дочери, потом шаги. Моррис вышел из комнаты, услышав, как хлопнула входная дверь, подошёл к вешалке и достал из портфеля свой телефон. Тридцать пропущенных от Яри и два сообщения от Гильермо, которые подтвердили его догадку о побеге Яри. Гильермо сказал, что она его вообще в аэропорту бросила. Её вещей не было, только висел её шарф. Моррис выгнул бровь и направился на кухню, по пути умывшись. За столом сидел Тору.

- Она ушла? - Спросил он, усмехнувшись. - Держу пари, что она пошла за продуктами. Ведь в холодильнике почти ничего нет, хотя там много, но она не считает колбасу и ветчину едой. Тебе сделать бутерброд? Как, кстати, самочувствие после вчерашнего?

Говорил он спокойным тоном, в нём чувствовались весёлые нотки. Он знал, что им обоим влетит за все это безобразие, но он настолько привык выслушивать иногда нотации от жены и дочери, что даже морально не готовился к этому. Чайник закипел, и он достал кружки.

- Чай, кофе?

Мотидзуки выглядел не лучшим образом, и мужчина понимающие кивнул. Еще раз кивнул, когда Тору извинился за то, что позаимствовал у него какую-то одежду. Он не был против, считал, что в этом нет ничего противоесстественного и неправильного, и налил в кружки чай. Поставил одну перед Тору и сел напротив. Хмыкнул на предположение Тору, что Яреци будет им выносить мозг, что они не следят за своим здоровьем.

- Не обращай внимания. Я усмирю ее, если она слишком разойдется. Но мне кажется, что с этом все женщины одинаковые. Следят за своим здоровьем, питаются как птички маленькими порциями, считают калории. Лаура мне тоже мозг иногда выносила, когда я предпочитал салату какой-нибудь хамон или простую колбасу. Она и дочери запрещала есть это.

Он отпил немного чаю и внимательно посмотрел на молодого человека.

- Тебе, вероятно, надо будет поехать в Японию? Послушай мой совет - поезжай туда и наладь отношения с родными. Это тяжело, я по себе знаю, но кроме близких людей мы никому не нужны.

Он знал, что это почти невыполнимая задача. Но ночной разговор с Тору был слишком тяжелым и относился к категории тех, которые нельзя просто взять и выкинуть. Конечно, можно забыть о нем, сделать вид, что ничего не было, но, вероятно, Тору нужен не только слушатель и собеседник, но тот, кто может ему помочь морально подготовиться к неизбежной встрече с родственниками...

Тору с благодарностью принял кружку и начал задумчиво разглядывать ее содержимое. Их чайные посиделки с Моррисом постепенно становились чуть ли не традицией, хотя и приурочены они, обычно, были не к самым приятным моментам в жизни. И если чай и общение с отцом Яреци можно было назвать душевным времяпрепровождением, то обстоятельства, которые к этому приводили, могли быть и получше.

- Да я по этому поводу и не переживаю. Все-таки не первый день знаком с Яреци и уже привык, что она время от времени пытается меня воспитывать.

От мысли, как забавно это, наверное, смотрится со стороны, Тору позволил себе усмехнуться. Он бы не согласился с тем, что все женщины в вопросах еды одинаковы. Одна его знакомая даже мышами не брезговала, пусть и в зверином облике. Так что Яреци была для него уникальна даже в этом своем, казалось бы, типичном ворчании и попытках заботиться о здоровом питании.

- Да, я собираюсь поехать в Японию, пусть и сомневаюсь, что с родными удастся наладить отношения. - Тору не удивил совет Морриса. После их недавней беседы логично было предположить, что тот постарается сподвигнуть его на общение с семьей, чтобы успокоить свое сердце и избавить себя от возможных будущих сожалений. И он собирался послушать его и рискнуть, хотя и очень сомневался в успехе задуманного предприятия.

- И... Яреци хочет лететь со мной. Если честно, я немного сомневаюсь, стоит ли брать ее в Японию, но настроена она более чем решительно, и, чего уж там, ее поддержка мне бы не помешала.

Тору понимал, что Моррису может не понравится эта идея, а потому хотел узнать его мнение сейчас, пока Яри отсутствовала, чтобы решить этот вопрос еще до того, как он может стать причиной нового спора отца и дочери.

Моррис отпил немного чая и посмотрел в окно. Вспомнил, как маленькая дочка поддерживала его, когда он из-за травмы сошёл с дистанции на марафоне. Ему было больно и плохо, казалось, жизнь остановилась, он хотел с кем-нибудь посоветоваться, но все его родные, в том числе и родители, говорили, что занятие бегом - это не так хорошо. Лучше бы занимался боксом, ну или работал в ресторане безвылазно. А он жил этим бегом. И после прекращения этого занятия он не знал, чем заниматься. Работа не приносила уже той радости.

Тору сказал, что готов полететь в Японию, но не уверен, что хочет, чтобы Яреци летела с ним. Моррис и сам не знал, как лучше сделать - уговорить дочь полететь с любимым мужчиной или, наоборот, уговорить её остаться. Здравый смысл подсказывал, что лучше уговорить Яреци остаться, отправив Тору одного мириться с семьёй. Но вот сердце говорило совсем другое - с Яреци Тору будет спокойней. Но тут могло быть много подводных камней, с которыми Яреци не знала, как поступать. Он, в принципе, тоже не знал, как лучше поступить, что посоветовать Тору.

- Мне кажется, надо для начала решить вопросы с её сессией. Она не может сейчас уехать, надеюсь, ты это понимаешь. Но тебе, думаю, надо быстрее туда ехать, чтобы наладить отношения с родными и матерью, пока... общее горе объединяет людей, - вздохнул он, обняв руками кружку с остывающим чаем. - Я вот не воспользовался этим. Месяц назад у Лауры умерла бабушка. Она очень хотела, чтобы я был рядом с ней в это тяжёлое для неё время. Но я был здесь. Мы поссорились с ней, я не смог быть рядом с любимой, когда она нуждалась в поддержке. Как я понял из её обвинительных речей, её бабушка очень хотела, чтобы я приехал её навестить в больнице. Теперь она не хочет со мной разговаривать. Она даже ни разу не позвонила дочке...

Он и не думал, что говорить это будет слишком тяжело. В горле предательски запершило, и он хмыкнул. Наверное, надо разрешить Яри поехать вместе с Тору, чтобы поддержать его, когда ему нужна будет поддержка.

- Не отказывайся от её помощи. Она умеет утешать. Я думаю, что с сессией проблем у неё не будет. Ты пока не думал, когда именно полетишь?

Какое-то время Моррис думал над его словами, а потом решил поделиться своим негативным опытом, связанным со смертью бабушки жены. Похоже и в семье Фернандез все было не так уж и гладко, и это открытие заставило Тору посмотреть на проблему с новой стороны, соглашаясь с доводами отца Яри.

- Вы правы, мне не стоит задерживаться. Но и вопрос с сессией Яреци потребует какого-то времени. Конечно, я мог бы сначала полететь один, но мне бы не хотелось лишний раз заставлять ее волноваться. Да и ее поддержка для меня очень важна. Думаю, отправимся сразу, как разберемся со всеми насущными делами - в течение двух-трех недель.

Голос Морриса и выражение его лица, показывали, как тяжело он переживает размолвку с женой. И, похоже, Яри ничего не знала об этой неожиданно возникшей семейной проблеме. Для нее брак родителей, несмотря на ссоры, особенно в период до ее рождения, был образцовым, и Тору надеялся, что родители его девушки смогут найти решение имеющихся проблем, чтобы она продолжала считать так и дальше.

- Я думаю, вам тоже следует поехать в Испанию и поговорить с женой. Жизнь - достаточно странная штука, любящая преподносить сюрпризы, так что стоить беречь каждое мгновение, которое ты можешь провести с любимым человеком, пока у тебя есть такая возможность. - Тору ненадолго замолчал, сделав большой глоток горячего чая, а затем добавил, - о Яреци можете не беспокоиться. Я никому не дам ее в обиду и сам постараюсь не доставлять ей лишних хлопот.

Его воображение уже нарисовало ни одну картину того, как они с Яри отбиваются от нападок родственников, но он планировал сделать все, чтобы основной шквал критики и недовольства шел в его адрес и если затрагивал Яреци, то только косвенно.

Утренняя Москва, особенно ее центр, в выходной день похож на деревню, в которой либо никто не живет, либо все сидят дома. Улицы пустынны, машин почти нет. В небольшом круглосуточном магазинчике сидит сонная продавщица и стоят несколько молодых парней, которые что-то громко обсуждают. Девушка быстро купила всё. что ей было нужно, не забыв даже купить зубную щётку для Тору. Она вообще подумала, что неплохо было бы на всякий случай оставить в папиной квартире немного сменных вещей любимого. А то вдруг они вляпаются в неприятности и им негде будет переночевать? Да и магазинов одежды в центре города, а если быть ещё точнее, в её микрорайоне, совсем нет. Зато полно банков и аптек. И пара продуктовых магазинов. А, ещё посольств аж целых три.

Молодые люди о чём-то говорили, и она случайно услышала, что обсуждали они ночную драку с каким-то типом не то китайцем, не то корейцем, не то японцем. Яреци хмыкнула и, попрощавшись с продавщицей, направилась домой, надеясь, что папа уже проснулся, и она ему выскажет всё, что накипело. Она до сих пор была зла, и на него, и на Тору, и просто так забыть всё это безобразие она не могла. Не хотела. Тору ведь долго напоминал ей о том случае с братом, об истерике на набережной, за которую ей до сих пор было стыдно. А она чем хуже? Она тоже может помнить всякое безобразие.

Она вернулась домой и прислушалась. На кухне были голоса, значит, папа уже проснулся, и они с Тору мило беседуют. По крайней мере, недовольного тона не было, и она, раздевшись, зашла на кухню, уже приготовив целую лекцию о вреде алкоголя, курения, об отсутствии продуктов в холодильнике, и о том, что они заставляют её беспокоиться.

- Тридцать звонков, папа, я тебе звонила тридцать раз, а Тору я звонила почти девяносто раз. Никто из вас не удосужился взять трубку. Ладно, с Тору я разобралась... но ты, папа, почему ты не брал трубку? Я же реально беспокоилась, что с тобой тоже что-то случилось. В магазине обсуждали ту драку. А если бы ты пострадал, если бы тебя побили? Ты.. - Она вздохнула, нахмурилась и засопела, - ты даже не купил никаких продуктов, ты же знаешь, что я не ем всякую эту гадость. Я пока не придумала наказание, так что пока вам повезло.

Она замолчала и разобрала продукты. Достала молоко и манную крупу.

- Эх, не люблю я скандалить, - с трагическим вздохом произнесла она, улыбнувшись. - Ладно, что с вами делать? Будете сейчас есть манную кашу. Ты, Тору, наверное, не пробовал ещё такую кашу? Она вкусная и полезная, хотя насчёт второго учёные сомневаются... А тебе, папа, надо привести себя в порядок...

И она демонстративно отвернулась от них и стала варить эту кашу, помешивая и думая, как бы уговорить папу пустить её в Японию с Тору. Она хотела быть рядом с любимым в это тяжёлое для него время.

На некоторое время он задумался, и за столом повисло молчание. Тору уедет через две-три недели, и за это время Яреци должна успеть разобраться со своими экзаменами, сессией, проблемами. Она хорошо учится, по некоторым предметам у неё, как она как-то сказала, выходит "автомат", а к другим она подготовится. Он, конечно, поможет и с деньгами, хотя он был против взяток и всей этой коррупции, которая царит в мире. Хотя, стыдно признаться, иногда сам этим пользовался. Конечно, взятки он не брал, но вот давать приходилось. В том числе и за поступление дочки в институт, и за прогулы во время первого семестра, чтобы её не отчислили. Но когда она вернулась в институт, он перестал контролировать её, лишь изредка спрашивая, не нужна ли ей помощь. Но она частенько отказывалась от помощи.

- Да, я думаю, надо будет этим заняться. Надо будет взять отпуск и хоть на несколько дней поехать туда, чтобы поговорить с Лаурой, - вздохнул мужчина, глядя в кружку, на дне которой плавали мелкие чаинки и прочий мусор, который пролез через сеточку в заварочном чайнике. - Я не могу не беспокоиться о дочери. Даже если ей хорошо, я всё равно беспокоюсь. Все-таки она дочь. Думаю, это все понимают, когда появляется наследник, - он усмехнулся. - Но знаешь, я тебе верю, что ты не дашь ее в обиду. Вот тебе верю.

Хлопнула входная дверь, и через какое-то время на кухню вошла Яри.

- Сейчас начнется, - тихо усмехнулся он, - будет читать длинный трактат.

Но нет, она очень быстро замолчала и стала варить манную кашу.

- И я тоже рад тебя видеть, дочка, - приторно-сладким голосом сказал он. - Как ты съездила в Париж?

Слова Морриса о доверии к его персоне были более чем приятны, особенно после того, как Тору загремел в неприятности, а затем поделился показывающими его не с самой лучшей стороны фактами биографии. Но, возможно, именно эта их вчерашняя беседа за алкоголем и стала переломным моментом, позволяющим увидеть в нем человека со своими слабостями, но при этом искреннего и готового держаться за то, что ему действительно дорого.

- Спасибо за доверие. Я сделаю все, чтобы его оправдать и...

Возвращение Яреци заставило его замолчать и выжидающе уставиться на дверной проем кухни, в котором вот-вот должна была появиться недовольная девушка. Что через пару минут и произошло, сопровождаясь тирадой, на этот раз направленной в сторону ее отца. Так что можно было считать, что сам он еще легко отделался, хотя где-то в глубине души Тору догадывался, что всю эту историю ему так просто не забудут.

- Эм... - Мотидзуки не был уверен в своей готовности съесть то, что сейчас приготовит Яреци, как и вообще в своей готовности что-нибудь съесть. Слова восторга по поводу прекрасной каши, приготовленной руками его любимой женщины, так и не нашлись, а слова недовольства застряли на языке, чтобы не усугублять ситуацию. Голова продолжала болеть и очередные разборки на тему отсутствия надлежащей заботы о своей здоровье - это было явно не то, что она могла пережить.

Вопрос Морриса про поездку в Париж прозвучал спасительно и дал ему возможность притвориться статуей, украшающей кухню, но при этом с подозрением следящей за манипуляциями, производимыми девушкой. На какой-то момент он даже пожалел, что не может превратиться в статую полностью, поскольку в этом случае ему ни пришлось бы есть кашу. Хотя что-то подсказывало ему, что не помогло бы даже это, поскольку Яри обладала сверхспособностью, при желании, накормить даже камень.

- Нет, ты не отвечаешь на звонки, а я еще и виновата, - пробурчала девушка, раскладывая кашу по тарелкам. Поставила одну перед папой. - Приятного аппетита, - она показала ему язык и смешно фыркнула.

Потом она посмотрела на Тору, который все равнт выглядел не лучшим образом. Ей почему-то казалось, что после ванны ему должно стать легче, но, судя по его выражению лица ему стало если не хуже, то примерно так же, как и раньше, до ванны. Судя по всему, у него болела голова, и она в очередной раз пожалела, что не знает, как нужно лечить. Хотя она даже не знала, нужно ли с помощью врачевания лечить от похмелья. Вдруг при похмелье рушится в организме что-то другое? Какого цвета должна быть аура у человека, который после злоупотребления алкоголя проснулся с сильной головной болью? А еще если добавить громкие звуки...

Она вздохнула и села за стол. Снова посмотрела на Тору, думая, чем ему помочь.

- Тебе совсем плохо? - С сочувствием произнесла она. - Ты совсем ничего не хочешь кушать? - Она посмотрела на папу. - Что можно сделать, чтобы ему стало легче? Уложить его спать? Холодный душ он уже принимал, но кажется он не помог...

- Спасибо, дочка, - передразнил ее отец. Подождал, когда она сядет за стол и внимательно посмотрел на молодого человека, который, кажется, не был рад всему происходящему. Как только Яри вошла в кухню, он как будто стал незаметнее, по крайней мере он слишком сильно хотел стать незаметным, чтобы дочь не заставила его есть кашу. На вопрос дочери, что делать с Тору, он задумался. Наверное, уложить спать его не получится, а вот заставить пить много жидкости можно.

- Пусть пьет чай. Сейчас я сделаю крепкий чай с сахаром. Сегодня, наверное, посидишь на диете, нужно, чтобы вся гадость вышла из организма, а завтра уже можно начинать кушать. Не очень много и что-то полезное. Думаю, с этим проблем не будет, - задумчиво произнес он, глядя на мужчину.

На свой вопрос о Париже он не получил ответ, решив, что она либо его не слышала, варя эту кашу, либо просто решила пока не отвечать. Сейчас ее волновали более насущные вопросы, и, как всегда, поменять русло разговора не получилось. Он пожал плечами и, подумав немного, встал из-за стола и сделал пострадавшему от зеленого змия мужчине чай с сахаром. Вернулся за стол. Каша оказалась вкусной, и он кивнул дочери.

- Спасибо, это очень вкусно. Ну так что там с Парижем? Где были? - Он надеялся, что сейчас негатив, витающий в атмосфере этой маленькой кухни, спадет, и они смогут нормально поговорить...