Осколки

Утро наступило неожиданно, ласковым лучом солнца коснувшись щеки лежащей на полу девушки. Она открыла глаза и поморщилась от неприятной боли в глазах. Были какие-то мухи, сине-красного цвета, и она моргнула. Села на полу и прислонилась к кровати спиной. Почувствовала непонятную боль в руке и посмотрела на ладонь, которая была в крови. Пара порезов, какая-то пыль, и всё это прилипло кровью к коже. Она сжала руку в кулак и разжала, поморщившись от неприятного жжения. Встала с пола. Сильно закружилась голова, в теле появилась какая-то слабость, а к горлу стал подкатывать комок тошноты. Она зажала рукой рот и направилась в туалет, чудом не наступив ни на один осколок. Когда неприятные спазмы прошли, она посмотрела на раненую руку и сунула под струю холодной воды. Когда порезы очистились, она осторожно промокнула ладонь бумагой и вышла из ванной. Было больно и страшно. Тело пробивала крупная дрожь, было холодно, она даже не смогла себе налить воду. Руки тряслись, сердце колотилось как бешеное.

Что делать? Зачем всё это, все эти испытания? Что она сделала плохого, что Бог разгневался на неё? Может быть действительно она не может быть с Тору? Ему нужен кто-то другой? Нормальный, спокойный? Уравновешенный? Не такой, как она? Но почему она познакомилась с ним? Происки Господа? Испытания всякие? Ведь до знакомства с ним у неё всё было тихо и размеренно...

Она позвонила Тору. Он не брал трубку. Она три раза звонила ему, но три раза он не отвечал. Не скидывал, не отвечал, а просто игнорировал. В сознание стали залетать неприятные и страшные мысли. Она не знала, что делать, как его искать? Где он может быть? А вдруг с ним что-то случилось? Сначала в голову пришла безумнейшая мысль отправиться к нему домой. Убедиться, что он вернулся в семью, у него всё хорошо. Попрощаться с ним и уехать домой. Но эта безумная мысль отсеклась сразу. Она, во-первых, не помнила, как добраться до дома его семьи. А во-вторых, она боялась снова встретиться с этим насмешливыми глазами жены старшего брата Тору. Да и говорить что-то не было смысла. Все там и без того уже поняли, что она всего лишь маленький ребёнок, который просто придумал себе что-то.

Было плохо. Сильно кружилась голова, и она добралась до кровати. Не раздеваясь, легла под одеяло и, завернувшись в него, сразу заснула неспокойным сном. Но только звонок телефона, резкий и противный, вырвал её из сна. Она не посмотрела на дисплей и поднесла трубку к уху.

- Тору...

Но это оказался его племянник, Джун. Он спросил, нужно ли ей что-то принести, сказал, что заедет вечером. На её вопрос о Тору он сказал, что тот неизвестно где ночевал, но точно не дома. Она убрала телефон и встала с кровати. Проспала она несколько часов, день перевалил за свою половину. Голова кружилась, хотелось есть, но от мысли о еде её начало тошнить. А тут ещё добавились какие-то запахи. видно кто-т из соседей что-то готовил. Она сглотнула и направилась на кухню. Снова налила немного воды, но даже ее выпить не смогла. Жуткая акклиматизация свалила её, смешалась со всеми произошедшими накануне переживаниями и общей ослабленностью организма. Она с трудом доползла до комнаты и повалилась на кровать, снова закуталась в одеяло. Перед тем, как окунуться в объятия Морфея, она услышала звуковой сигнал, возвещающий о пришедшем сообщении. Открыла его. Это было сообщение от мамы с фотографией чугунного чёртика на подставочке. Мама спрашивала, согласна ли она его выкинуть. Яреци ответила положительно и закрыла глаза.

Она проснулась от жара. Открыла глаза и увидела, что на стенах пляшут какие-то странные тени. Села на кровати и посмотрела в окно. Соседний дом, стоящий почему-то слишком близко, начал... двигаться. Она вздрогнула и встала с кровати. Подошла к окну, и её глаза расширились от ужаса. Везде был огонь. Он лизал каменные строения, асфальт, порт, находящийся ге-то недалеко. Он лизал и подоконник пятого этажа. Что происходит? Она ощущала, как огонь приближается к ней. Она ощущала его жар. По лицо потекли пот и слёзы.
Её внимание привлекли фигуры, выпрыгивающие из соседнего дома. С ужасом она поняла, что это были её папа и Тору. Были сокурсники, кто-то из монастыря. Страх и ужас сковали её тело, и она встала на подоконник. Сверху свесился чёрт, который стал улыбаться и ухмыляться.
- Прыгни, закончи это, ты всё равно не выживешь. Огонь лижет уже твои ноги...

Она начала делать этот роковой шаг. Ей казалось, что она спит, что это просто кошмар, но она на самом деле стояла на подоконнике. По лице текли пот и слёзы, тело билось в ознобе и было слишком горячее...

Когда утром ему позвонил дядя, Джун сразу почувствовал, что у того возникли какие-то проблемы. Голос младшего сына семьи Мотидзуки подозрительно подрагивал, а высказанная им просьба наводила на нехорошие размышления. Дядя попросил позаботиться о его девушке, пока он будет отсутствовать, так толком и не объяснив, чего ему не сидится в квартире, на поиски которой Джун потратил немало времени. После настойчивых расспросов тот все же сообщил, что зарегистрировался в отеле и даже соизволил сообщить его название, так что на этом Джун решил пока ограничиться, подумав, что стоит услышать вторую сторону и позвонив Яреци по присланному ему номеру.

От дядиной невесты он, в итоге, тоже не добился ничего вразумительного, закончив на том, что пообещал навестить ее вечером. По крайней мере он убедился, что она жива и, вроде как, здорова. А бегать с самого утра, выполняя чужие поручения, у него не было возможности. В конце концов он еще должен был успевать учиться и выполнять порученную отцом работу, что хоть и не доставляло особого удовольствия, являлось его непосредственной обязанностью.

В итоге, у снятой им же самим квартиры Джун с парочкой набитых продуктами пакетов оказался около семи часов вечера. Он уже было хотел позвонить в дверь, как обнаружил, что та не закрыта, вздрагивая от этого открытия и чувствуя, как к горлу подкатывает неприятный комок. Неужели он допустил ошибку, не придя проведать девушку сразу после своего звонка? Джун резко открыл дверь, забежал внутрь и начал озираться по сторонам. К сожалению, его нехорошим подозрениям суждено было оправдаться. Девушка стояла на подоконнике у открытого окна и, казалась, находилось в абсолютно невменяемом состоянии. Одно неосторожное движение, и она рисковала упасть с шестого этажа, закончив свою недолгую жизнь самым что ни на есть нелепым образом.

В ужасе Джун бросился к ней, бросая по дороге пакеты. Сердце стучало, как сумасшедшее, а в голове крутилась одна мысль - "только бы успеть". Шаг, другой, и вот он уже стоял у окна, стаскивая девушку с подоконника. К счастью, она не сопротивлялась, позволяя ему увести ее подальше от опасности и усадить на стул.

- Ты что, рехнулась совсем? - чувствуя, что его все еще трясет от нервного напряжения, Джун не стеснялся в выражениях. Ему даже подумать было страшно, что бы произошло, задержись он в магазине и приди на десять минут позже.

Черт ухмылялся, шевелил своим длинным черным хвостом. А люди все падали. Внизу был огонь, все было в огне. Небо было красного цвета, озаренное алым солнцем. Было страшно. Не от осознания того, что все сейчас закончится. А от того, что она так и не успела попросить прощения у своего любимого Тору. У любимого человека, который погиб из-за нее...

Она уже почти сделала этот роковой шаг, но почувствовала, что ее кто-то держит. Ее стащили с подоконника и куда-то повели. И только на кухне, сидя на стуле, она поняла, что... это был не сон?

Она резко вздрогнула и сглотнула. Где-то ч горле появился спазм, потом комок горечи стал вырываться наружу, и онс сглотнула. У нее не было сил подняться со стула, не было сил что-то сделать, но она была счастлива, что это... хотя какое здесь может быть счастье? Она только что чуть не сиганула с окна, поддавшись какому-то чертику, который всегда стоял у прабабушки на полке, и которого она всегда боялась. И вот сейчас она поддалась этому влиянию. Почему она это сделала? Почему она не проснулась сразу? Почему...

А ответов нет.

Она сглотнула и полными ужаса и слез глазами посмотрела на своего спасителя, где-то в глубине души надеясь, что это будет Тору, но нет, это был, кажется, его племянник. Она сильно побледнела и закрыла лицо руками.

- Спасибо... прости... это... я думала, что это сон... мне снился огонь, какие-то черти, которые заставляли всех прыгать в огонь. Я увидела, как Тору... как он прыгнул в огонь... Я... - она посмотрела на Джуна. - Я... я не сумасшедшая. Мне страшно. Я не знаю... у меня никогда не было лунатизма...

Тело сотрясала сильная дрожь, было жарко. Голова раскалывалась. Было страшно.

Хоть Джун очень неплохо знал английский, он так и не понял, что привело девушку на подоконник, но, судя по всему, кончать жизнь самоубийством она не собиралась. Что несомненно радовало. Он не так уж много общался с дядей, но что-то подсказывало ему, что тот бы себе не простил, случись что-то подобное. Так что даже хорошо, что свидетелем этой жуткой картины стал именно он, хотя Джун бы прекрасно обошелся и без таких нервных потрясений.

- Ладно, приходи в себя. - Джун подошел к брошенным пакетам, вытащил из одного из них бутылочку воды и протянул девушке. - На вот, попей. Может, полегчает.

Для себя он достал банку пива, порадовавшись собственной предусмотрительности. Пожалуй, это было именно то, что могло ему помочь переключиться с безумия, которое творилось несколько минут назад. Вот уж не ожидал он, что просьба дяди присмотреть за его девушкой закончится стаскиванием ее с подоконника. По сравнению со всеми этими страстями, его собственная жизнь казалась очень и очень скучной.

- Я принес кое-какие продукты. Входная дверь была открыта. Уж не знаю, кто ее оставил в таком состоянии, но, возможно, чья-то невнимательность спасла тебе жизнь.

Джун открыл банку, сделал большой глоток и облегченно вздохнул. На душе стало заметно спокойнее, и он почувствовал в себе силы, чтобы разобраться с текущими проблемами.

- Как себя чувствуешь? Ты, случайно, заболевать не начала? Или просто перенервничала.

С учетом обстоятельств, Джун забыл об официозе их первой встречи. В конце концов, Яреци наверняка была моложе его самого и, пока не стала женой дяди, не считалась его теткой, так что он вполне мог себе это позволить.

Она протёрла лицо руками и попыталась встать со стула, но ничего не получилось. Голова закружилась, к горлу начал подступать противный комок тошноты. Джун протянул ей бутылку воды, и она сделала несколько жадных глотков, надеясь, что станет лучше. Но лучше не стало. Кажется, наоборот, стало только хуже. Зажмурившись и подавив в себе спазмы, она закрыла рот ладонью и встала со стула. Пошатнулась и, держась за стены, направилась в ванную. Её снова вырвало, и она обречённо застонала. Умылась холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Образ чёртика на подставочке, маленькой статуэтки, которую так любила её прабабушка, появился в зеркале и исчез, как только она моргнула. Что же это такое? Почему она именно сейчас вспомнила об этом ужасном творении рук человеческих? Вроде бы безобидная фигурка, мама рассказывала, что прабабушке её кто-то подарил после войны. И прабабушке эта фигурка всегда нравилась. А вот Яреци с раннего детства побаивалась. Может быть, это простое совпадение?

Но она не верит в совпадения.

Она ещё раз умылась холодной водой и, обречённо вздохнув, вошла на кухню. Племянник Тору сидел на стуле, был взволнован, и девушка побледнела, полностью осознав причину его появления в квартире и такое выражение лица. Она как всегда всё испортила. Она не смогла удержать Тору, она даже не смогла отделить сон от реальности... она, наверное, действительно сумасшедшая...

Она опустилась на стул и прислонилась спиной к стене. Закрыла глаза. Лицо было зеленоватого оттенка, и она подумала, что в следующий раз если куда-то и полетит, то возьмёт с собой кучу лекарств. И от укачивания, и от нервов.

- Прости... - прошептала она. - Мне не очень хорошо. Наверное, акклиматизация. И... нервы... Я... мы вчера поссорились с Тору, и он ушел... А я... Боже, я снова всё испортила...

На свои вопросы ответов он не получил, поскольку девушке стало нехорошо, и она убежала в ванную. Пока он оставался в одиночестве, у него была возможность как следует осмотреть нехитрую обстановку квартиры и обратить внимание на валяющиеся на полу осколки, представляя, что совсем недавно здесь кто-то бил посуду. Удивляясь как девушка в своем состоянии умудрилась на них не наступить, Джун все же решил не рисковать, а собрать их с пола, пока Яреци не вернулась. Не хватало еще к попытке вывалиться из окна и тошноте для полного счастья добавить и кровотечение.

К тому моменту, как девушка вернулась на кухню, он успел разобраться с осколками, переложить продукты в холодильник и усесться на один из свободных стульев. Джун плохо представлял, что ему делать дальше. Среди его подруг, девушек, подобных Яреци не водилось, так что он плохо представлял, какие слова могли ее успокоить, а какие, наоборот, только усугубить ситуацию. Поэтому приходилось экспериментировать и надеяться на удачу.

- Ладно, чего уж теперь извиняться. Я уже понял, что вы вчера немного побуянили. Если что, осколки я убрал. - Джун внимательно посмотрел на ее лицо пугающего зеленоватого оттенка и покачал головой. - Я бы не стал так сильно расстраиваться раньше времени. Дядя, конечно, жуткий упрямец, способный долго хранить обиды, но что-то мне подсказывает, что узнай он, как тебе сейчас плохо, примчался бы сюда в течение получаса.

Джун пока не стал задавать вопросы о причинах их ссоры. Интуиция говорила, что она была связана с недавним визитом к бабушке. Но решить делиться чем-то с ним или нет могла только сама Яреци. Он был для нее абсолютно чужим человеком, и девушка была не обязана ему доверять. Так что пока он просто допивал свое пиво и следил за тем, чтобы дядина невеста не вздумала шлепнуться в обморок или учудить что-нибудь еще в этом роде.

Что надо делать при акклиматизации? Пить больше жидкости. У неё самой никогда такого не было, максимум, что она испытывала - это сильную слабость и небольшое головокружение. Но здесь ещё добавились и нервы из-за вчерашнего разговора с мамой Тору и ссоры с самим Тору. Она вспомнила свой холодный тон, которым прогнала его, и снова на глаза навернулись слёзы. Она действительно всё испортила. Если бы можно было повернуть время вспять, то она бы изменила это. Она бы не позволила ему уйти. Но это невозможно. И это сильно пугает.

Живот скрутило от голода, и его громкое урчание разрезало царившую на кухне неловкую и напряжённую обстановку. Джун явно чувствовал себя здесь чужим, да и сама Яреци чувствовала себя не лучшим образом. Мало того, что она снова наделала много глупостей, так и заставила человека переживать за неё. и если бы это был Тору...

- Осколки? - удивлённо спросила она. Потом посмотрела на свою ладонь, на которой хоть и были порезы, но уже не окровавленные. Просто яркие и свежие. - Да, спасибо... Я... - она вздохнула и отпила немного воды. Есть хотелось, но она боялась притрагиваться к любой пище, ощущая отвращение. Лучше пока воздержаться. От этого пока ещё вроде никто не умирал. - Я сильно перенервничала в доме твоей бабушки. Вся эта атмосфера, весь этот этикет.... это напомнило мне о моей бабушке, которая живёт в Испании. Она очень строгая, не позволяет даже лишний раз показать улыбку. Мой папа постоянно с ней ссорился по этому поводу. Я... хотела, чтобы Тору приехал сюда раньше. Меня не было рядом с ним, когда ты ему позвонил и сообщил о смерти его отца. Я хотела, чтобы он отправился сюда, чтобы помирился с мамой. Но он не хотел меня оставлять одну. А я не могла раньше приехать... а теперь получилось, что он меня представил в качестве его невесты. Твоя бабушка вызвала меня на разговор и задала правильные вопросы. Мне стало страшно, я не знала, что мне делать... у нас ведь большая разница в возрасте... я хотела всё обдумать, а Тору решил, что я от него что-то скрываю, что считаю его собственником. Но... я его сильно люблю. Я просто хотела, чтобы он помирился с мамой и нашёл свой дом. Чтобы был счастлив... а как всегда всё сделала только хуже. Теперь он поссорился ещё и со мной...

Она не смогла сдержать слабый всхлип и закрыла лицо руками. До этого она говорила тихо и спокойно. Старалась говорить не быстро, чтобы он всё понял, и, по-возможности, чётко. Вот только голос был слабый, а тело, которое словно полыхало в огне, дрожало от противного ледяного пота.

Упоминание осколков девушку сначала удивило, а потом заставило посмотреть на свою ладонь, судя по внешнему виду, павшую жертвой чрезмерной импульсивности. Джун не стал сильно разглядывать порезы, понимая, что своим любопытством помочь не сможет, а аптечку с собой он носить как-то не привык. Хотя с учетом последних событий, мысли о необходимости запасаться на все случаи жизни суждено было начать посещать его с намного чаще, чем раньше.

- Ты хоть чем-то ранки обрабатывала? Если нечем, я могу сходить в аптеку.

Не то, чтобы Джун горел желанием опять куда-то бежать, но оставлять все как есть, наверное, тоже было нехорошо. Он в очередной раз с тоской подумал о несправедливости судьбы, заставляющей его решать проблемы в то время, как дядя соизволит обижаться или чем он там сейчас занимался. По его мнению, если уж ты на полном серьезе решил встречаться с такой молодой, эмоциональной и, судя по всему, впечатлительной девушкой, как Яреци, стоило вести себя взрослее и уж точно не уходить из дома, оставляя ее наедине со своими заморочками.

- Понятно, - задумчиво протянул Джун на рассказ девушки. В принципе что-то подобное он и предполагал и, с учетом своей молодости и достаточно легкого отношения к жизни, считал, что проблема раздута на пустом месте. О чем незамедлительно и сообщил, допив остатки пива и отставив пустую банку в сторону.

- По-моему, с количеством страданий по такому незначительному поводу вы явно перебарщиваете. А то до разговора с бабушкой ты не знала, что у вас большая разница в возрасте. Я, если честно, сначала тоже сильно удивился, а потом подумал, что в этом нет ничего такого уж и страшного. Будете ли вы вместе до самой смерти? Да кто же сейчас знает-то. А даже если и нет, разве это такая трагедия? Сколько бы лет вы счастливо не прожили, это всяк лучше правильной жизни того же дяди Рюхея, который то уж точно состарится вместе со своей женой, но такого и врагу не пожелаешь. Или взять моих родителей. Там особой любви тоже никогда не было - один расчет, хотя и вполне успешный. А сама бабушка? Думаешь она всегда была, как скала? Да просто с дедом по другому не получалось. Зато потом только она с ним сладить и могла. Так что, по сравнению со всем этим, ваш вариант очень даже неплох. А вы, вместо того, чтобы радоваться, посуду бьете, да истерики устраиваете.

Джун хотел еще добавить и о своих мучениях, как человека не желающего ни во что лезть и все равно попадающего по доброте душевной в чужие разборки, но, в итоге, не стал. Пожалуй он и так сказал вполне достаточно, так что стоило дать девушке переварить полученную информацию, а заодно и сходить за еще одной баночкой пива.

- Нет, я не обрабатывала ничем. Просто промыла водой с мылом. Всё в порядке, спасибо за заботу, - тихо произнесла она, глядя на молодого человека, который вернулся со второй банкой пива. - Не надо никуда идти. Ты вообще не обязан здесь находиться. Но... спасибо тебе...

Она снова вспомнила подоконник и сильно вздрогнула. Как хорошо, что мама наконец-то избавится от этой жуткой фигурки. Теперь, возможно, Яреци сможет чаще приезжать к бабушке. Но почему мама именно сейчас прислала ей эту фотографию? Зачем? Почему не могла подождать? Может быть, если бы не было этого чертёнка, всё было бы иначе? А если бы Джун не приехал? А если бы... Она сильно вздрогнула и сглотнула. К горлу начала подкатывать паника.

- Я... я думала о том, что может быть дальше. Но... твоя бабушка... она своими словами будто отрезвила меня. Мне в какой-то момент после разговора показалось, что это всё действительно иллюзия, моя любовь к Тору. Я не знаю. Мне нужно было просто подумать, всё решить. А Тору... - Она глубоко вздохнула. - Он мне рассказывал про свою бывшую жену. Там тоже был брак по расчёту, но она... Харука, кажется, её звали... она страдала, и он отпустил её. Она теперь не страдает, а он... а он стал таким... может быть он и был всегда таким, но я... не хочу, чтобы он больше страдал. Я хочу, чтобы он помирился с мамой... ведь семья - это очень важно. Тяжело жить совсем без семьи. Я боюсь просто, что не смогу подарить ему спокойствие, счастье.

Она замолчала и посмотрела на Джуна, который начал пить вторую банку пива. В нос ударил противный запах хмеля, и она поморщилась. Снова появилась тошнота, и она выпила воду. Чёрт, надо с этим что-то делать. Наверное, стоит его поблагодарить и лечь спать? Утром возможно станет легче. А если нет? А если она снова что-то сделает? Но ведь нельзя, чтобы он остался здесь...

Она мотнула головой.

- Ты мне по телефону сказал, что Тору неизвестно где был ночью. Он... он ведь в порядке? - неуверенно спросила она, чувствуя, как затрепетало сердце в ожидании ответа. Она боялась услышать ответ, но в то же время очень хотела знать, что с ним всё хорошо, и он нормально спал... и что-то поел.

От его помощи Яреци отказалась, и Джун не стал настаивать. Топать в аптеку ему особенно не хотелось, и он предпочел поверить девушке на слово и оставить ее саму разбираться с порезами на руке. Тем более что они, судя по всему, кровоточить больше не собирались.

- Я, может, глупый и чего-то не понимаю, но по-моему, иллюзорная любовь не приводит людей на подоконники. - Джун печально покачал головой, в очередной раз удивляясь человеческое привычке видеть все в темных красках. -Что же касается дядиной жены... Сложно сказать, что он там чувствовал, но за те несколько раз, что я видел их вместе, он до нее на людях практически не дотрагивался. В то время как тебя умудрился облапать, сидя на заднем сиденье моей машины, и, как мне показалось, был этим фактом весьма доволен. Так что изменения налицо. И это твоя заслуга. Ты уже начала на него сильно влиять, даже если этого и не замечаешь. А по поводу отношений с родней... Главные конфликты у него всегда были с дедом, а того уже нет в живых. Возможно, если дядя примирится с ним в своем сердце, с остальными все станет намного проще.

Пока он говорил, Яреци начала морщиться и без особого восторга поглядывать на его банку, заставляя Джуна отставить ту в сторону и с сожалением подумать, что расслабиться после полного беготни дня у него так и не получится. Пожалуй, стоило что-то придумать, чтобы вернуть сюда дядю и оставить решение остальных вопросов на него. Все-таки это была его девушка, и только он мог ее нормально успокоить и, тем самым, предотвратить очередную попытку выйти из окна.

- Да кто же его знает, где он шлялся и чем занимался ночью, он мне так ничего и не рассказал. Я знаю только, что он жив и зарегистрировался в отеле. Слушай, - Джун все никак не мог угомониться, поскольку все эти разговоры о жертвенности во имя чужого счастья, как ему казалось, носили немного поверхностный характер и не показывали истинных желаний, с которых, собственно, стоило начать. По твоим словам начинает казаться, что ты какой-то дух любви и понимания. Но ты же живой человек. Неужели, узнай ты, что он всю ночь шлялся по барам и снимал доступных женщин, у тебя не возникло бы желание приложить его чем-нибудь тяжелым? И неужели ты так хочешь, чтобы он был счастлив, что тебе совсем неважно, кто именно сделает его счастливым? У тебя нигде не екнет, если ты представишь, что твое место занимает другая женщина?

От попыток показать Яреци, что на самом деле она совершенного не готова оставлять его дядю и уж тем более передавать его другой женщине, у Джуна начала болеть голова. Все-таки он был парнем, а не девчонкой-подружкой с которой стоило обсуждать подобные вещи. В его картине мира все было достаточно просто: "хочешь быть с человеком - будь с ним", и он не понимал, зачем придумывать тысячу причин, чтобы не следовать этому простому и понятному правилу.

Яреци начала его убеждать в том, что не собиралась кончать жизнь самоубийством, на что Джун просто пожал плечами. Он и не настаивал на ее желании свести счеты с жизнью, имея в виду немного другое - невменяемое состояние, которое начитает угрожать твоей жизни просто так не появляется, сколько бы девушка не старалась обвинить в этом акклиматизацию. Хотя история про чертика показалась ему более чем странной, но, придя к выводу, что это не его дело, Джун решил не забивать голову лишними мыслями.

На его вопросы Яреци толком ничего не ответила, но он и не стал настаивать, видя, что ее состояние больше не располагает для ведения бесед. Через пару минут девушка встала и направилась в сторону кровати, перед этим вызвав усмешку предположением, что его потеряют родители. Джун уже был достаточно большим мальчиком и, при этом, не доставляющим проблем, чтобы те лишний раз переживали где и с кем он находится. Поскольку, если бы они относились к нему как к ребенку и пытались постоянно контролировать, он бы уже давно от них съехал, благо возможности такие имелись.

Судя по дыханию девушки. заснула она чуть ли не сразу, как легла на кровать, оставляя его наедине с полупустой банкой пива и мыслями, как вернуть дядю обратно. Немного подумав, Джун написал ему длинное печальное сообщение о том, как Яреци плохо и физически и морально, и что только его возвращение может хоть как-то спасти ситуацию. Как Джун и предполагал ответа на свое сообщение он не получил, но это была лишь первая часть его плана по возвращению блудного возлюбленного. Через десять минут он отправил следующее сообщение, на этот раз сухое и короткое, в котором просил дядю, если он надумает вернуться, зайти по дороге в аптеку и купить что-нибудь, чтобы обработать порез на руке, не уточная характер пореза. После этого Джун прикрыл глаза и начал медленно считать до десяти.

Телефон, поставленный на режим вибрации, чтобы не разбудить Яреци, зашумел, когда он собирался мысленно произнести "семь". Открыв глаза и убедившись, что звонит дядя, Джун с мстительной улыбкой, сбросил звонок, как и последующие двенадцать, раздавшиеся в течение десяти минут. Когда же телефон наконец затих, Джун расслабился и начал прикидывать сколько же времени у дяди может занять перемещение по городу, но в одном он был точно уверен, тот уже находился в пути.

После своего ухода Тору всю ночь бесцельно пробродил по городу в поисках откровений и, возможно, очередных неприятностей - верных спутников любителей ночных прогулок. По счастью, ни того, ни другого он так и не обнаружил, потратив время на новое знакомство с родным городом и пытаясь разобраться в царящем внутри хаосе. Он не знал, что ему делать дальше, не понимал, что произошло с его Яри и винил мать за ее никому ненужное вмешательство, приведшее к таким плачевным последствиям. Но больше всего он винил себя и свое глупое решение вернуться в Японию и привести с собой Яреци.

Утро не принесло с собой облегчения, разразившись звонками с хорошо знакомого номера. Каждый раз Тору порывался ответить, но, в последний момент, его палец застывал, так и не коснувшись экрана телефона. Даже самому себе он не мог объяснить, что его останавливает - обида или страх того, что принесет с собой этот разговор, но, в любом случае, он не мог просто бросить Яреци одну в чужой стране, поэтому позвонил Джуну и попросил о ней позаботиться. Племянник, как назло, задавал много неудобных вопросов и, в итоге, вынудил, сказать, что он остановился в отеле, мимо которого он проходил около семи минут назад. На этом Джун отстал, а Тору, позавтракав в первой попавшейся забегаловке, решил все же подтвердить свои слова действиями, направившись в отель, в котором, на его удачу, оказались свободные номера. Только оказавшись в номере Тору почувствовал, как сильно он устал, поэтому практически сразу рухнул на кровать и проспал до самого вечера.

Проснулся он около шести часов и сразу полез в душ, стараясь смыть следы ночных переживаний. От этого немного полегчало, и Тору даже решил, что в состоянии перекусить и обдумать свои дальнейшие действия. И если с первым трудностей не возникло, то на втором он изрядно забуксовал, не зная, как поступить дальше. Рассуждая здраво, ему следовало вернуться к Яреци и постараться решить их неожиданно нарисовавшуюся проблему, но он не был уверен, что готов к повторению вчерашнего вечера, в случае, если они опять так и не смогут ни до чего договориться.

Неизвестно, когда бы он, наконец, решился сделать первый шаг и хотя бы позвонить Яреци, как ему пришло сообщение от Джуна, в красках расписывающее ее страдания. Тору еще не успел дочитать до середины, как почувствовал, как в груди начало противно щемить, и только мысль о том, что это просто наглая манипуляция со стороны племянника, заставляла его не срываться с места. Через десять минут его душевные терзания прервало второе сообщение, окончательно выведшее его из равновесия. Словосочетание "порез на руке" сразу навело его на самые нехорошие мысли и заставило немедленно набрать номер племянника. Тот сбросил звонок, как и все последующие, чем вызвал желание прибить его прямо на месте. Он понимал, что мелкий провокатор нарочно над ним издевается и, наверняка, преувеличивает проблему, но уже не мог совладать с накатывающим волнами страхом. Так что время с момента, когда он сел в такси и назвал адрес до момента его первого удара в дверь квартиры, промчалось где-то на границе его сознания.

По факту оказалось, что все не так страшно, как нарисовало его воображение, за что он уже было хотел открутить Джуну голову, но как следует присмотревшись к маленькому истерзанному "клубочку" на кровати, передумал, решив, что племянник, жестоко сыграв на его чувствах, оказался прав. Здесь он был намного нужнее, чем в любом другом месте.

Отпустив Джуна и поблагодарив его за помощь, Тору присел на край кровати и провел рукой по волосам беспокойно спящей девушки. Ее дыхание было прерывистым и вызывало нехорошие опасения, как и нездоровый цвет лица. Пораненная рука свешивалась с кровати, и Тору осторожно ее приподнял и осмотрел порезы. К счастью, они казались неглубокими, но все равно требовали к себе внимания, когда девушка проснется. Чувствуя себя последним дураком, Тору наклонился и коснулся губами тонких пальчиков. Теперь он ясно видел, что вчера допустил большую ошибку, а потому готовился теперь расхлебывать ее последствия, сожалея, что правильные решения приходят тогда, когда ты уже не можешь их принять.

Всё закружилось в водовороте каких-то странных образов и ощущений. Озноб пробивал её тело, было страшно и непонятно. Ей снилось что-то плохое. Калейдоскоп прошедших и придуманных событий проносился перед глазами, терзая и без того воспалённый мозг, мучая тело, истерзанное переживаниями. Тело пробивал сильный озноб, иногда из груди вырыались стоны. Она хотела проснуться, но не могла. Она закрывала глаза в одном месте, а открывала в другом. И это все была не маленькая уютная квартирка. Она ходила по лабиринтам, но никак не могла найти выход. В какой-то момент стало темно, ее окутала непроглядная тьма. Она давила на сознание, мешала дышать. Девушка шла по каким-то коридорам, а потом увидела свет. Она побежала к свету. Это выход.

В реальность вторглись какие-то голоса, а потом кто-то взял ее за руку. Она медленно открыла глаза и застонала. Голова, кажется, готова была взорваться. Рядом с ней на кровати сидел Тору. Она сильно вздрогнула и очень резко села на кровати. Пошатнулась и бросилась ему на шею.

- Тору... прости меня... я... прости, я тебя сильно люблю. Я... не могу жить без тебя... - тихо прошептала она, утыкаясь носом в его плечо.