Большая семья

Сначала обед проходил достаточно спокойно, прерываясь только негромкими разговорами в разных концах стола. Как и предполагал Тору, стараниями матери на столе, при полном изобилии, хватало и достаточно простых блюд, которые бы не вызвали отторжение у организма Яреци. Мотидзуки Чиеко вообще, как-то умудрялась контролировать все происходящее в столовой и вставлять свое веское слово там, где считала нужным. Никаких официальных речей или поздравлений в их адрес не было, поскольку траур исключал возможность организации праздников. Так что все происходящее можно было назвать просто семейным обедом, на котором у всей семьи была возможность познакомиться с ее новым членом, на чем, собственно настояла его мать, взяв на себя всю организацию запланированного мероприятия.

И если бы Тору не понимал всей подоплеки происходящего, то наверняка отказался, обезопасив Яреци от общения с Шотаро и Фуэми. Но Чиеко Мотидзуки никогда ничего не делала просто так, четко выражая этим обедом свое отношение к возвращению сына и его столь быстрой женитьбе. Поэтому стоило потерпеть, ради спокойствия Яри, переживающей за его отношения с родственниками и будущего их ребенка.

Видимо почувствовав, что события развиваются слишком скучно, Шотаро сначала возобновил разговор с Рюхеем о рабочих моментах, а потом резко замолчал и повернулся к младшему брату, найдя новую прекрасную тему для издевок, пока не попавшую под молчаливый запрет матери.

- Тору, как я понимаю, ты теперь застрял в Японии. И что будешь делать? С серьезной работой, как я понимаю, тебе здесь ничего не светит. Или так и будешь махать до старости палками, перебиваясь мелкими заработками? Нет, мы, конечно, возьмем тебя к себе, если захочешь. Будешь начинать вместе с Джуном. Ты вроде неглупый, научишься.

- Спасибо за заботу, но я решу этот вопрос самостоятельно. - Несмотря на твердость в голосе, Тору и сам пока не знал, что ему делать с работой. Жить так как раньше, не имея стабильного заработка он больше не мог. Ему следовало обеспечить достойную жизнь жене и ребенку, а в Японии, как верно заметил брат, с этим были проблемы. Размолвка с бывшем тестем дорого ему стоила, поэтому впереди ждало непростое время, поскольку оставить Яри одну и уехать в тот же Китай он не мог. Но Тору очень надеялся, что ему не придется идти на поклон к братьям и проситься сделать его частью семейного бизнеса, от которого он отказался еще много лет назад.

И действительно, блюда на столе были разнообразные. Там даже был салат, который в России назывался "Оливье", а в некоторых других странах ему дали название "русский салат". Девушка не торопясь его ела, думая, что есть потом, от чего ей потом не будет плохо, и слушала разговоры. В основном была японская речь, где-то своё слово вставляла Чиеко Мотидзуки, глава этой семьи, женщина, которая вызывала у девушки приступы паники, страха и уважения почти что одновременно. К Яреци никто не обращался, давая ей возможность хоть немного расслабиться, если это вообще возможно, учитывая, что напротив сидят два старших брата с жёнами, и Шотаро с Фуэми периодически бросают на неё какие-то взгляды. Мама Тору сидела во главе стола, и этот обед напоминал ей времена детства, когда она приезжала с родителями к бабушке по маминой линии в Испанию. Там тоже бабушка сидела во главе стола, по правую руку от неё сидели сначала старший сын, потом мама, а потом младший сын. А по левую руку сидели она и папа. И один раз, лет десять назад, рядом с ними сидел Маркус.

Только тогда было весело, беззаботно, спокойно, а сейчас было неудобно, неприятно, страшно. И с этим страхом, запрятавшимся где-то далеко в груди, она не могла ничего поделать.

Обилие разнообразных запахов еды кружило голову и вызывало неприятные ощущения. Прожевав очередной кусок мяса, она почувствовала, как живот скрутило, а к горлу стал подкатывать комок. Она сглотнула, выпила немного воды, но легче не стало. Она вздрогнула и на секунду зажмурилась. Комок стал стремительно рваться наружу. На лбу выступили капельки пота, а тело задрожало. Пальцы рук стали холодными.

- Простите, - тихо сказала она, встала со стула и чуть ли не выбежала из комнаты.

Она отсутсвовала минут пять-семь. Умывшись холодной водой и решив, что можно вернуться, она добралась до столовой и, сглотнув, вошла туда. Вернулась на своё место.

- Простите, - ещё раз тихо сказала она и опустила голову, надеясь, что так станет легче. А ещё было страшно, что сейчас на неё посыпятся какие-нибудь стёбные слова от Шотаро или Фуэми...

Неприятные вопросы Шо на какое-то время заставили его задуматься и упустить момент, когда Яреци начала подозрительно бледнеть. Опомнился он только когда девушка, извинившись, сорвалась со своего места и направилась в ближайшую ванную комнату. Выругавшись про себя и пообещав в следующий раз быть внимательнее, Тору начал с того, что отодвинул подальше от ее тарелки все подозрительные блюда, хотя, конечно от запахов, это спасти не могло.

- Тору, дорогой, - раздался противный голос Фуэми. - Тебе стоит лучше ухаживать за своей женой. Она у тебя такая слабенькая и еще совсем молоденькая. Вдруг будут какие-то осложнения. В нашей семье, конечно, никогда не было проблем с деторождением, но здесь ведь случай особый...

Фуэми замолчала и одарила его приторной улыбкой, вызывающей желание кинуть в нее чем-нибудь тяжелым. Но Тору снова сдержался, позволив себе лишь короткую ответную фразу:

Нэ-сан, не волнуйся. Я смогу позаботиться о своей жене.

Яри вернулась, но цвет ее лица продолжал внушать опасения, поэтому Тору, воспользовавшись занятостью окружающих каким-то общим разговором, смог прошептать ей на ухо:

- Если тебе нехорошо, то мы можем уйти. Или я могу проводить тебя в ту комнату, где мы в прошлый раз ночевали, чтобы ты немного отдохнула.

Тору не хотел, чтобы Яреци мучилась только из-за того, что ей надо покрасоваться перед родственниками. Те, чье мнение его волновало, не стали бы возражать против их столь скорого исчезновения, а до остальных и их претензий ему просто не было дела. Плюс ко всему, ему не нравились взгляды, которые бросал на его жену Шотаро с того момента, как они сели за стол. И если сначала Тору думал, что слова брата как обычно были призваны поддеть его, то сейчас он понемногу начинал в этом сомневаться. Тот явно имел что-то против Яреци, и дело тут крылось глубже, чем в банальном неодобрении отношений с мужчиной в столь юном возрасте, пусть Тору пока и не мог понять в чем именно.

Она приготовилась к тому, что на неё навалится гневная речь, но все молчали. Кто-то просто делал вид, что этого не заметил, Тору почему-то чувствовал себя виноватым, что с ней это случилось, но в то же время она чувствовала, что он злится. Либо на брата, либо на Фуэми. Яреци подняла голову и столкнулась с хитрым и противным взглядом змуюки, да и Шотаро не выглядел доброжелательным. Скорее всего они либо уже что-то сказали, либо только готовились. Если готовились что-то сказать, то Яреци решила, что ни в коем случае не позволит им сломить себя. Она не хочет реветь. Она постарается хотя бы не замечать этого.

Миссис Мотидзуки молчала, и это было, наверное, хорошо. А вот Тору взволнованно спросил о её самочувствии. Она посмотрела на него и слабо улыбнулась. Протёрла рот салфеткой.

- Ничего, мне уже лучше. Меня, наверное, укачало в машине. Там было слишком душно, - сказала она, стараясь сделать свой голос нормальным и не дрожащим. - Не переживай, дорогой, всё хорошо, - она положила ладонь на его руку и легонько сжала, показывая, что всё действительно хорошо.

Хоть Яри и уверяла, что у нее все в порядке, Тору не мог нормально сосредоточиться ни на еде, ни на ответе на вопросы, которые время от времени летели в его адрес. Он только и ждал, когда это дурацкое мероприятие закончится и ему, с молчаливого одобрения матери, будет позволено забрать свою жену и провести остаток вечера в спокойной и приятной атмосфере их маленькой квартирки, где можно говорить и делать что хочешь ты, а не то, что ждет от тебя стая любопытных родственников.

- Если тебе вдруг станет нехорошо, то сразу говори, а не терпи до последнего. - Тору постарался не показывать своего волнения. - На его памяти были случаи, когда Яреци плохо реагировала на неожиданные изменения, связанные с болезнями и акклиматизацией, так что он боялся того, как ее организм воспримет происходящую в нем сейчас гормональную бурю.

Тем временем Фуэми начала о чем-то подозрительно перешептываться с Шотаро и тот несколько раз утвердительно кивнул и обратился к Яреци:

- Тут сестра интересуется, планируете ли вы устраивать свадьбу, когда это будет уместно. У Тору спрашивать бесполезно. У него уже была одна пышная свадьба в традиционном стиле с большим количеством гостей, так что ему хватает, но, как я слышал, большинство девушек мечтает устроить красивую церемонию, даже если за ней, к этому моменту, уже бегает целый выводок детей.

Шотаро замолчал, ожидая ответа, а Тору бросил быстрый взгляд на Яри, пытаясь прочитать по ее лицу, какой эффект на нее произвели вопрос брата и несвоевременное упоминание его первого брака. По его мнению, Яри могла просто проигнорировать такую бестактность, передав ему право ответить на вопрос и, если бы не присутствие матери, он бы нашел, что сказать, пусть и не в самых приличных выражениях.

- Мне уже лучше, не переживай, - твёрдо сказала девушка, допивая воду, находящуюся в стакане. Она не хотела, чтобы Тору слишком переживал из-за этого, да и давать повод лишний раз его позлить ей тоже не хотелось. Но сейчас она действительно чувствовала себя лучше, запахи уже не напрягали так сильно, но вот есть, хоть и хотелось, она не стала больше. Лучше она приедет домой и сварит себе простой рис. Или макароны. Или картошку. Что-нибудь простое, требующее минимальных энергетических затрат и нейтральное.

Какое-то время было молчание, неловкое и странное. Кто-то молча жевал, кто-то смотрел в свою тарелку, кто-то пил. Но вдруг Фуэми, как-то странно глядя на неё и Тору, стала что-то шептать Шотаро, и девушка вздохнула, поняв, что они, скорее всего, снова будут обсуждать её персону. Однако от Шотаро и Фуэми последовал вопрос о будущей свадьбе, и девушка задумалась. Она пока не обсуждала с Тору этот момент, зная, что в его семье сейчас пока траур, во время которого нельзя ничего праздновать и веселиться.

Как верно заметил Шотаро, она, как и любая девушка, мечтала о пышной свадьбе, о венчании в церкви, когда жених с невестой стоят перед алтарём, а епископ произносит свою речь, а множество свидетелей и прихожан наблюдают за этим со скамеек. Лет в пятнадцать её случайно занесло в свадебный салон, они с подругой прогуливали урок физкультуры, начался дождь, и они спрятались в ближайшем магазине. Красивые пышные свадебные платья, в основном белого цвета, но были и других цветов нежных оттенков. Она влюбилась в изящное платье с закрытыми плечами и не очень пышной юбкой нежно-голубого цвета. Потом она долго представляла себе, как папа ведёт её по проходу к алтарю, где уже ожидает жених, одетый непременно в светлый костюм, белые лакированные туфли и с галстуком-бабочкой.

Это были её мечты, которым никогда не осуществиться. Хотя бы потому, что она не была католичкой. Родители её так и не крестили, ей было не до этого, а теперь для того, чтобы принять католичество, надо пройти курсы катехизации, после поучаствовать в таинстве причастия, миропомазания, пройти несколько бесед с епископом, а потом уже будет само крещение, и человек сможет считать себя католиком. Если, разумеется, будет выполнять все законы религии.

Она мотнула головой, поняв, что слишком унеслась в свои мысли, а за столом повисла тишина, и слегка покраснела. Потом вздохнула, пытаясь сформулировать свою мысль, пожалела, что не сможет ответить на японском.

- Да, вы правы, большинство девушек мечтает о пышной свадьбе, но мы пока не думали об этом. Но... - она на секунду задумалась. - Мне кажется, свадьба - это далеко не самое важное в жизни. Но... мы, возможно, подумаем об этом...

Она замолчала, думая, всё ли она сказала и правильно ли она сказала. Старалась она это говорить твёрдым и уверенным голосом, что давалось ей с трудом. Потому что Фуэми не отводила от неё свои змеиные глаза.

По тому, как Яреци задумалась над ответом, ему стало ясно, что фантазии на эту тему у нее имелись. И это его не не удивило, поскольку она была нормальной девушкой, которая, наверняка, проходя мимо соответствующих магазинов, краем глаза разглядывала свадебные платья, представляя, что когда-нибудь сможет надеть нечто подобное. И он был не вправе отказывать ей в этой небольшой радости, поэтому, даже услышав рассуждения о том, что свадьба - это не самое важное, пообещал себе в будущем решить этот вопрос и исполнить хоть какие-то мечты любимого человека.

Шотаро перевел Фуэми слова Яреци, и, немного пошушукавшись, они замолчали, вероятно, не желая привлекать лишнего внимания со стороны Мотидзуки Чиеко, которая явно заинтересовалась их вопросами о свадьбе. Так что вторая половина запланированного мероприятия прошла без значительных происшествий и комментариев со стороны его болтливых родственников.

Потратив несколько часов на обед и преимущественно пустые разговоры, Тору, несмотря на слова Яри о хорошем физическом состоянии, решил заканчивать общение с семьей и отправляться домой, о чем и сообщил матери. За этим последовала еще куча формальностей, связанная с затянувшимся прощанием со всеми членами семьи, после которого, они, наконец, смогли покинуть дом и направиться к машине Джуна, который вызвался их подвезти, а затем вернуться обратно за родителями и братом. К его неудовольствию за ними увязался Шотаро, который, якобы, должен был незамедлительно что-то объяснить сыну по поводу финансовой отчетности за прошлый месяц, но Тору понимал, что это лишь предлог, готовясь к очередной провокации, которая не заставила себя долго ждать.

- Рад был познакомиться с твоей супругой. Наконец, хоть кто-то смог удовлетворить твои разнообразные запросы. - Шо нехорошо усмехнулся, вызывая у Тору очередной приступ злости и желание ответить грубостью.

- Ни-сан, - младший из сыновей Чиеко, обратился к брату подчеркнуто вежливо, хотя в его холодном голосе звучала явная угроза. - Думаю, сегодня ты уже сказал достаточно. Оставь в покое меня и мою жену.

- Жену? - В отличие от него Шотаро нарочно продолжал говорить на английском. - То, что она умеет раздвигать ноги по твоему первому слову и плодить себе подобных, еще не делает эту девчонку настоящей женой.

Он хотел сказать что-то еще, но его слова прервались характерным звуком удара. Тору и сам не понял, как пальцы сжались в кулак, который, по красивой траектории, вылетел вперед и встретился с правой стороны с челюстью брата. Но, даже осознав произошедшее и услышав отборную брань на японском, он ни о чем не пожалел. Шотаро перешел границу допустимого и позволил себе оскорбить ту, кого он обещал защищать на протяжении всей своей жизни. Так что повторись эта ситуация снова, Тору сделал бы то же самое, а может и еще добавил сверху в воспитательных целях.

Её уже не мутило, но она отказалась пробовать что-то ещё, чтобы не вызывать тошноту и лишние разговоры. Её ответ по поводу будущей возможной свадьбы был переведён на японский, но ей почему-то казалось, что Шотаро не дословно перевёл змеюке, хотя это было совсем неважно.

Дальнейший обед проходил за спокойными разговорами, в которых она не участвовала, и, наконец, Тору сказал, что они уходят. Она попрощалась со всеми, старалась быть вежливой и не замечать змеиные глаза Фуэми. Она надела туфли и облегчённо вздохнула, когда услышала, что Джун предложил их подвезти. Это было лучше, чем какое-то такси. По крайней мере, ей понравилось, как он водит.

Они спустились по ступенькам. Шотаро, шедший за ними и говорящий что-то своему сыну, вдруг переключил внимание на них, а точнее на её персону. Она молча выслушала его, а потом посмотрела на Тору. Внутри него закипала... ненависть? Слова брата по поводу её умения раздвигать ноги, заставили её вздрогнуть и покраснеть. В горле запершило, а на глазах появились предательские слёзы. Она сжала руку в кулак и зажмурилась, стараясь совладать с дыханием, эмоциями и паникой, разрастающейся по всему телу. Она ведь обещала себе не реветь. Она не хочет больше реветь, она должна стать сильной и взрослой. Её приняли в эту семью, и она должна соответствовать этому. Она понимала, что если бы не беременность, такая неожиданная и вогнавшая в смятение, то она бы сейчас не была членом семьи. Мама Тору вряд ли бы дала согласие на этот брак. А сейчас получилось, что она стала частью этой семьи только из-за беременности. И ей этот момент не особо нравился. Она хотела доказать, что может носить эту фамилию.

И если надо, то она постарается не обращать внимания на провокационные речи брата Тору и Фуэми.

Вот только она услышала характерный звук удара, а потом отборную брань на японском. Вздрогнула и открыла глаза. Шотаро прислонял пальцы руки к разбитой губе, из которой шла тонкая струйка крови.

- Тору, мать твою, ты чего делаешь? - Вскрикнула девушка и достала из сумочки бумажный платочек. Протянула его мужчине. - Вам потом надо приложить лёд, так отек быстрее спадёт... и кровотечение остановится, - сказала она, думая, где бы достать хоть небольшую лужицу чтобы попытаться заморозить лед. - Тору, зачем? Я... я понимаю, что тебя задели слова твоего брата, брошенные в мой адрес, но... он - твой брат, Тору! Мне... плевать, что было между вами, но это... это не выход. У тебя есть возможность наладить отношения с братом, с семьёй. Я... пойми меня, я... сомневалась, что твоя мама примет меня когда-нибудь в семью. Я... я понимаю, что они относятся ко мне именно так. Я... уже почти смирилась с этим. Но это не повод бросаться с кулаками.

Сказав свою гневную речь, произнесённую на эмоциях, она вздрогнула и побледнела. Вот теперь паника стала сильнее завладевать её сознанием. Теперь стало страшно...

Если ругань Шотаро Тору практически пропустил мимо ушей, то вот гневные слова Яреци заставили его вздрогнуть и бросить на нее обеспокоенный взгляд. Конечно, Яри, переживающая за все, что стоит и не стоит, уже успела подсуетиться и протянуть брату бумажный платок, который он все же принял, пусть и сделал при этом такое лицо, словно ему предлагают какую-то дрянь. Хотя, после сказанных в ее адрес слов, Шотаро стоило еще раз дать по наглой физиономии, а не предлагать свою помощь.

- Он получил за дело. - Тору пытался смягчить свой голос, чтобы не пугать Яреци, но в нем все еще звучали стальные нотки. - Мы поговорим дома.

Он не хотел давать Шотаро повод распространять новые гадости, вроде того, что им крутит малолетка. В их семье было не принято столь открыто противоречить мужьям, хоть жены никогда и не находились в приниженном положении. Взять хотя бы его мать - Мотидзуки Чиеко ни разу не сказала мужу грубого или резкого слова, хотя практически все его решения принимались на основе ее грамотно и вовремя данных советов.

- Поздравляю, братик, - в голосе Шо прозвучала старая боль. - Она уже учит тебя жить. Глядишь, через пару-тройку лет пойдешь по моим стопам и останешься с ребеночком на руках, пока твоя прекрасная супруга будет искать кого помоложе и способного понять ее тонкую душевную организацию.

Последние слова брата многое расставили по своим местам. Тору знал не слишком веселую историю первого брака расчетливого Шотаро, совершившего один большой просчет, выбрав не ту женщину, с которой он мог построить семью. Но Шо действительно ее любил и, похоже, вся эта ситуация с Яреци напомнила ему произошедшее во времена его молодости, заставляя вести себя еще отвратительнее, чем обычно.

- Прости Шотаро, я погорячился. Но ты не прав. - Тору был уверен, что его жена не повторит судьбу первой жены брата. - Джун, если не захочешь нас вести, я пойму.

Племянник, определив, что с отцом ничего страшного не случилось, покачал головой и сел в машину, показывая свою готовность ехать.

- Пойдем, - Тору потянул девушку на заднее сидение, надеясь, что она откажется от неуместных комментариев и не будет усугублять ситуацию. В конце концов, от одного удара никто не умирал тем более такой крепкий и выносливый человек как Шотаро.

Страх липкой волной сковывал её душу, и ей казалось, что за эту выходку её перестанут считать членом семьи и выгонят. Бросят с этим довеском. Снова странные и страшные, а также какие-то неправильные мысли проникли в её мозг, разрывая его на части, причиняя сильную боль, и она зажмурилась, ожидая гневной речи.

Но этой речи не последовало. Точнее, она была, но всё пошло совсем не так, как она предполагала. И это давало ей немного сил. Она постаралась успокоиться и посмотреть на брата Тору, который всё-таки принял её салфетку. Осмотрелась и, увидев небольшую лужу, направилась к ней. Конечно, можно было войти в дом, взять воды, но это было совсем неправильно. Но лужа всё-таки не самый хороший вариант. Хотя она обернёт кусок льда, если он, конечно, получится, платочками. И тогда будет не так холодно и не опасно с точки зрения здоровья...

Она опустилась на корточки и в левую ладонь зачерпнула совсем немного воды, стараясь забрать только верхний слой, без всякой грязи, лежащей на дне. Прикрыла глаза, вспомнила, какая чакра отвечает за работу с водой, настроилась на работу с ней и глубоко вздохнула, постаравшись отвлечься от внешнего мира. Оранжевые нити энергии Сватхистханы поползли вверх по телу, потом потекли по рукам, оставляя какие-то новые ощущения вроде тепла, и, добравшись до конечной цели, стали окружать эту небольшую лужицу на ладони, замораживая её, и она сжала руку в кулак, чтобы придать форму. Вскоре образовался лёд, и весь этот процесс занял несколько секунд. Она встала на ноги и, обернув ледышку в несколько платочков, вернулась к мужчинам. Протянула Шотаро лёд и мотнула головой и вздрогнула, услышав, что он говорил Тору про свой первый брак. В его голосе почувствовалась боль.

- Приложите, это поможет. И... простите меня, я...- она искренне хотела замять этот конфликт между братьями, который произошёл из-за неё. Просто из-за её существования. Просто из-за того, что она не ушла тогда, столкнувшись с Тору около дерева. Она понимала, что к ней никогда не будут относиться как к взрослому человеку из-за слишком большой разницы в возрасте. Она, наверное, младше даже Джуна. Горько осознавать это.

Но она не обижалась на них. Ей просто хотелось, чтобы сейчас всё закончилось миром. Поэтому когда Тору потянул её к машине, она осторожно и нежно вытащила свою руку из его и посмотрела на Шотаро.

- Простите меня, - снова сказала она, понимая, что вот-вот может расплакаться. - Я... знаю, что не нравлюсь ни вам, ни многим в вашей семье. Я не претендую на то, чтобы быть частью вашей семьи. Я понимаю, что вам больно, глядя на меня, вспоминать своё прошлое. Я... искренне вам сочувствую, но... это прошлое, его уже не вернуть. - Она почувствовала, как в горле застрял комок слёз. - Я... я была рада с вами познакомиться, - пробормотала она и отвернулась, чтобы скрыть слёзы, такие предательские слёзы, показывающие, что она действительно ребёнок, плакса, который ничего не понимает в жизни.

Тору давно знал о дурацкой привычке Яреци лезть туда, куда ее не просили ради каких-то высших идеалов. Но каждый раз он надеялся, что она, наконец, начнет думать, прежде чем что-то сделать. Как, например, сейчас, за пару минут до того, как ей в голову пришло открыто использовать магию Воды, хотя он не раз подчеркивал, что его семья самая обычная и не имеет отношения к этим вещам. Но разве ее волновали такие мелочи, когда в ней проснулась острая необходимость творить добро, о котором ее никто не просил.

Естественно Шотаро посмотрел на неизвестно откуда взявшийся лед с таким лицом, словно Яреци предложила ему ручную змею, и ему пришлось вмешаться и забрать его себе, прежде чем увести девушку и посадить ее в машину. Вероятно ему потом придется придумывать какую-нибудь складную историю, объясняющую все произошедшее, но пока он решил просто увести свою жену подальше и не дать ей успеть натворить еще каких-нибудь глупостей. Хотя та все никак не унималась, продолжая говорить то, что сейчас Шо хотел услышать меньше всего, тем более из ее уст.

- Яри, - не выдержал Тору, когда ему, наконец, удалось запихнуть ее в машину, и Джун тронулся с места. - Почему ты пытаешься во все вмешиваться? Ты не веришь, что я в состоянии сам разобраться со своими родными? И ты вообще подумала, прежде чем пользоваться магией открыто? Так, словно это какие-то детские игрушки? И зачем ты все это сказала Шо? Яри, мужчины не любят показывать свои слабости, а ты своими словами только лишний раз ударила по больному и заставила его почувствовать себя униженным...

Начав говорить на английском, он быстро перешел на китайский, чтобы не привлекать внимание Джуна к содержанию своих слов. Тору бы добавил еще много интересного, но беременность Яри заставляла его сдерживаться, в очередной раз чувствуя себя бессильным что-то изменить. Все-таки она была еще очень молода и слишком импульсивна, а он не знал, как объяснить ей, что не все хорошие намерения приводят в желаемым результатам, и что в этом мире все немного сложнее, чем ей кажется.