На грани безумия

- Я... - тихо прошептала девушка, заливаясь смущённым румянцем, когда Маргарита сказала про монастырь. Стало страшно, что действительно она была виновата в том, что Джуну стало так плохо. Ведь если бы она всё рассказала Тору, тот бы взял племянника за шкирку и, наверное, потащил в этот монастырь. - Я говорила ему, но он... он не хотел туда ехать. Это... там бы с ним ничего этого не было?

А вдруг действительно с Джуном, окажись он сразу после перелёта в монастыре, ничего бы этого не было? Вдруг это она, со своими вечными предложениями прогулок и идиотскими разговорами только усугубила ситуацию и довела её до этого состояния? Может с ней действительно что-то не так, раз все люди, с которыми она встречается, страдают? Может Тору не счастлив с ней? Может он винит себя, что связал с ней свою жизнь? Ведь... ведь если бы не эта беременность... Ведь это не он затащил её в постель, а она сама прыгнула туда. Она сама влюбилась в него. Может быть, если бы она тогда не поссорилась с родителями и осталась дома, Тору бы смог её забыть? А теперь получается, что из-за её импульсивности и глупости страдают ни в чём неповинные люди - Тору, папа с мамой и Джун. Мама с папой разводятся, ведь если бы она тогда, осенним вечером прошлого года, не сбежала бы из дома, то сейчас мама и папа были вместе. Были бы счастливы. Она бы училась в институте. Тору бы спокойно жил в монастыре и его окрестностях, а Джун... наверное, и не знал бы, что вот эта магия может случиться с ним.

Она закрыла лицо руками. Было больно и страшно от осознания того, что она действительно приносит одни страдания. И при таком раскладе она совершенно не представляла, что нужно делать. Наверное, надо что-то сказать ещё? Попросить прощения у Маргариты, что заняла её время. А потом что делать? А если Джуну снова станет плохо? А если ему станет ещё хуже? Она ведь не умеет ничего этого, а вдруг она сама сделает неправильно и усугубит? Но ведь нельзя его в таком состоянии отправлять в монастырь?

- Я... постараюсь успокоиться. Простите... - виновато сказала девушка, отнимая руки от лица и глядя на женщину. - У него телефон был выключен, но... у него вроде сегодня что-то сложное должно быть. Семинар вроде какой-то...

Она встала с пола и побрела в ванную. Снова умылась и посмотрела на своё отражение в зеркале. Когда ей показалось, что она стала больше походить на человека, она вышла из ванной и остановилась около стены. Опустила голову и стала похожа на провинившуюся ученицу, которую сейчас накажут за всё содеянное.

- Я... очень хочу ему помочь, но я... не знаю, как... я не обладаю навыками врачевания, но... я знаю, что при высокой температуре нужно укутывать, чтобы потел, и давать много пить... это поможет ведь? - С надеждой спросила она, понимая, что вряд ли её скудные знания действительно смогут помочь. Она даже Тору не смогла вылечить в своё время.

- Эх, Яреци, – Маргарита покачала головой, - ну конечно он не хотел никуда ехать. Наверняка ему было страшно. Он же никогда раньше не сталкивался с чем-то подобным и поэтому не мог понять природу происходящего и своих перспектив. На будущее, если не знаешь – посоветуйся с кем-то более опытным. Но, - выражение лица девушки, вызывающее мысли о тлене и вселенской скорби, заставило Риту поискать во всем произошедшем положительные моменты, - если бы он был сейчас в своей Японии, среди людей ничего не мыслящих в магии, мог бы вообще загреметь в психиатрическую больницу. Так что все это – не самый худший вариант.

Сколько бы рыжая не пыталась убедить Яреци в несмертельности происходящего, девушка, похоже, решила серьезно впасть в депрессию, хотя сама Маргарита не видела для этого особых причин. У нее в свое время тоже были некоторые проблемы из-за развития способностей, но она со всем справилась и теперь чувствовала себя вполне здоровой успешной женщиной, которой магия помогала, а уж никак не мешала. Но, вероятно, у юной мексиканки на этот счет было свое мнение, которое Рита сейчас опровергать не планировала.

- Вот ведь, как чувствует, когда нужно переложить работу на других, - заворчала Маргарита, когда услышала, историю про выключенный телефон. – Прости меня, мальчик, - повернулась она к лежащему перед ней телу, когда девушка пошла в ванную, - придется мне самой затаскивать тебя на кровать. Постараюсь сделать это понежнее. А то негоже на полу валяться.

К тому моменту, как Яреци вернулась из ванной комнаты, Маргарита, изрядно покорячившись, все же переместила молодого человека на кровать, радуясь тому, что японские мужчины, которые ей встречались, худощавые и легкие. И, по ее субъективному ощущению, племянник весил даже меньше дяди, над чьим весом она всегда потешалась, считая, что иметь спортивное телосложение и весить как среднестатистическая европейская женщина для мужчины несолидно.

- Можно и так, - кивнула Маргарита на предложения девушки.- Тут, главное понимать, что какие-то процессы от нас не зависят, и мы никак не можем на них повлиять. Если только, наоборот, повредить. Я пока в Пекине, поэтому если будет резкое ухудшение – звони, приеду и посмотрю, что с этим сделать.

Конечно, Рита не горела желанием в свободное время бегать вокруг страдающего паренька, но раз она уже влезла во все это по самые уши, приходилось смириться и, в очередной раз, предложить свою безвозмездную помощь.

- Простите, - тихо виноватым голосом прошептала она, глядя на Маргариту, когда та ее отчитала за халатное отношение к молодому человеку.

Только сейчас она заметила, что Джун оказался на кровати, и снова виновато опустила голову. Надо было самой его затащить на кровать. Ведь на полу лежать нельзя. Она как всегда все делала неправильно. А вдруг она не сможет помочь ему? Вдруг она все сделает не так, и ему от ее действий станет только хуже? Ее же Тору убьет...

Она глубоко вздохнула и снова посмотрела на женщину. Осмотрев комнату, она увидела телефон и подошла к нему. Открыла справочник отеля и набрала номер. В службе "room service" заказала кофе, пирожное и чай. Минут через десять официант из ресторана постучался в дверь, и она открыла ему. Приняла напитки с пирожным и протянула ему деньги. Потом посмотрела на Риту и слабо и застенчиво улыбнулась.

- Спасибо вам. И простите меня, что я вот так снова свалилась на вас... вот, угощайтесь... - она взяла чашку с чаем и села в одно кресло.

Яреци начала просить у нее прощения, что было бессмысленно само по себе. По отношению к ней она если и провинилась, то только в том, что лишила заслуженного отдыха, но с его хроническим отсутствием Маргарита смирилась еще около полугода назад. В остальном же извиняться нужно было не перед ней, а перед бедным мальчиком, которому вовремя никто не догадался помочь, да и то, это уже ничего не могло изменить, а потому не стоило потраченного времени. Но объяснять эти, как ей казалось, прописные истины Рита не стала, чувствуя навалившуюся после рабочего дня и незапланированного лечения усталость, а потому предпочтя просто перебраться в кресло и прикрыть глаза, пытаясь расслабиться.

Пока она отдыхала, девушка сделала заказ, и скоро ее ноздри защекотал кофейный аромат, который сразу вернул ей хорошее настроение и жажду великих свершений, конечно, когда-нибудь в будущем.

- Спасибо, это прекрасно. - Маргарита не стала стесняться и тут же ухватилась за стаканчик с кофе. - Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Первый глоток показался ей просто божественным, и Рита чуть ли не замурлыкала от удовольствия, чувствуя, что раз все неприятности позади, то она готова для неспешной кофейной беседы.

- И как тебе живется замужем? Кстати, поздравляю со свадьбой, пусть и запоздало. А то я узнала об этом событии относительно недавно.

Точнее, узнала об этом Маргарита вскоре после возвращения Тору в Пекин, и сразу высказала все, что думает по поводу его безответственности. Узнав об их романе, когда он еще только зарождался, рыжая не сомневалась, что очень скоро он перейдет в горизонтальную плоскость. Но вот такой бестолковости, приведшей к ранней беременности, она от своего друга и бывшего учителя не ожидала и не стеснялась ему об этом лишний раз напоминать.

Сегодня у него после основной работы планировался практический семинар, который его просил провести для своих учеников один знакомый тренер. И поскольку Тору обещал ему это еще около месяца назад, то просто не смог отказаться, хотя и собирался, после последнего разговора с Моррисом, решить вопрос со своей занятостью и начать больше времени уделять жене.

Увлекшись на занятии, Тору и не заметил, что телефон, у которого оставалось еще немного зарядки, окончательно разрядился и отключился, а когда это обнаружил, почувствовал себя не очень комфортно, боясь, что пропустил какой-нибудь важный звонок. К счастью, у одного из учеников оказалась зарядка, и через несколько минут он смог не только включить телефон, но и обнаружить голосовое сообщение от Яри, заставшее его схватить вещи и, наспех переодевшись, броситься в отель, где остановился племянник.

Тору так и не понял, что у них там случилось, но дрожащего голоса девушки ему вполне хватило, чтобы сразу подумать самое плохое. Поскольку Джун отличался крепким здоровьем, он стал грешить на какой-нибудь несчастный случай, но при таком варианте ему было непонятно, почему племянника не положили в больницу. Практически влетев в такси, Тору начал лихорадочно набирать номер Яреци, но телефон, как назло, снова отключился, заставляя его пожалеть, что он не догадался одолжить жизненно необходимое сейчас средство связи у кого-нибудь еще в тренировочном зале. Но повернуть время вспять было невозможно, и Тору оставалось только набраться терпения и ждать, пока такси подвезет его к отелю.

У племянника в номере он не был, но, поскольку сам его и заказывал, разобрался быстро и, уже через семь минут после появления в отеле, активно барабанил в дверь, ожидая, когда кто-нибудь ему откроет. Тору очень надеялся, что не опоздал, и из-за дурацкой истории с телефоном не произошло что-нибудь непоправимое. Причем за Яри он переживал даже больше, чем за племянника, у которого были какие-то проблемы. Девушка совершенно не умела контролировать свои эмоции, и, находясь в невменяемом состоянии, могла натворить практически что угодно, включая то, что не в состоянии была породить даже его фантазия.

Горячий и вкусный чай приводил в норму и хоть как-то успокаивал. Теперь дахание даже становилось более спокойным и равномерным. Она смотрела на женщину, ожидая, что та будет ворчать или ругать, но та ничего не говорила. Наверное, это было правильным. А может неправильным. Яреци было страшно. И снова по спине прошёлся холодок, и она посмотрела на лежащего на кровати Джуна. А вдруг с ним станет хуже? Вдруг она не сможет помочь? Что делать?

Её отвлёк голос Маргариты, и она мотнула головой и посмотрела на неё. Отпила немного чаю и поставила чашку на блюдце.

- У нас не было свадьбы, - ответила она. - Мы просто расписались. Я взяла его фамилию... Он... у него в семье был траур, и в это время не принято играть свадьбы и прочее...

Она не хотела лишний раз ни с кем говорить на эту тему. Возможно, если бы не беременность и не столь бурное развитие событий, у них сейчас был бы другой статус - жениха и невесты - и все были бы относительно счастливы. А может быть она пересмотрела бы своё отношение к Тору, посоветовалась с мамой и, наверное, развода бы родителей тогда не было бы... Всё это слишком быстро, неожиданно. И от этого страшно.

От невесёлых мыслей отвлёк нервный и слишком громкий стук в дверь, и девушка, вздрогнув, встала с кресла. От всех переживаний закружилась голова, и она зажмурилась и застонала. Когда спазм прошёл, а комната перестала наклоняться направо, она подошла к двери и открыла её. Посмотрела на мужа и, поняв, что он всё равно её убьёт, опустила голову.

- Джун в самолёте мне сказал, что у него болит голова, что он не может спать из-за каких-то видений. Я предположила, что это шаманизм, но... я до последнего надеялась, что это просто усталость. Сегодня мы встретились в отеле, и он чуть не потерял сознание от боли. У него была очень горячая голова, и я положила мокрое полотенце на лоб. Но он не очнулся. Я сбегала в аптеку и купила нашатырный спирт. Но... у него была очень высокая температура. Я испугалась, что это может быть что-то серьёзное. И позвонила мисс Эрнандес. Она сняла симптомы болезни и сказала, что моё предположение о шаманизме близко к истине. Я... Тору, мне страшно. Я знаю, что ты меня убьёшь, я не хотела, чтобы так всё вышло. Прости меня. Я... я готова понести наказание...

И она робко посмотрела на него. Голос был слабый, но уже не дрожал. И истерики не было. Вот только на коленке через джинсовую ткань проступало кровавое пятно. Она только сейчас ощутила жжение.

Время, прошедшее до того момента, как Яреци открыла перед ним дверь, показалось Тору бесконечным, потому что за эту жалкую минуту он успел придумать такое количество страшных картин, что, в создании «страшилок» смог бы составить достойную конкуренцию своей впечатлительной жене. И, когда, наконец, передним предстала живая, хоть и какая-то «помятая» Яри, он почувствовал дикое облегчение и немедленно заключил бы ее в свои объятья, если бы на него не полились признания, сразу поставившие в ступор.

Сначала Тору показалось, что девушка находится не в себе и говорит какой-то бред, но, сосредоточившись, он все же ухватил суть вопроса, и то, что он понял, ему совершенно не понравилось. По всему выходило, что у Джуна начали просыпаться какие-то способности, из-за чего ему стало нехорошо, и Яреци знала об этом еще с момента своего возвращения в Китай и, конечно, не удосужилась ему об этом сообщить, предпочитая разобраться с проблемой самостоятельно, а то и вовсе пустить все на самотек. И это ее поведение, после многочисленных разговоров о доверии и взаимной поддержке безумно злило и вызывало желание в красках объяснить все, что он думает по этому поводу.

- Я плохо понял про шаманизм, но вообще, можно было рассказать обо всем и раньше. – Его голос звучал спокойно и холодно, но в нем все равно проскальзывали отдельные нотки недовольства. – Я вроде как вам обоим не чужой человек. Хотя, судя по произошедшему, я явно преувеличиваю свою значимость.

Его взгляд скользнул по лицу, девушки, спустился ниже и остановился на подозрительном красном пятне на колене. Какое-то время Тору молчал, но потом не выдержал и, уже не скрывая эмоций, заговорил на повышенных тонах.

- Это вообще что? Чем ты тут занималась? Яреци, ты когда-нибудь будешь думать, прежде чем что-то сделать? Ты, на минуту, беременна и должна, в первую очередь, заботиться о здоровье ребенка. Или ты об этом благополучно забыла?

Тору почувствовал прилив злости, причем, не столько на девушку, сколько на самого себя, поскольку именно из-за него и его несдержанности один ребенок должен был сейчас готовиться стать матерью для другого. Наверное, права была Маргарита, обвиняя его в глупости и безответственности, а он являлся последним дураком, раз пытался убедить себя в обратном.

Женщине явно не понравились ее слова про ее замужество, и она почувствовала сильную боль где-то в области сердца. Боль непривычную и оттого страшную. Наверное, никто никогда не примет их брак с Тору. Наверное, они все правы - всего вот этого, что она себе напридумывала... любви, искренности, чувств... ничего этого нет. Она, наверное, сама виновата в этом. Она сама прыгнула к нему в постель, она сама напридумывала себе невесть что. Она сама во всем виновата. На что она вообще рассчитывала, когда в ту роковую ночь пришла к нему в комнату, чтобы обучить его каллиграфии? Что он будет заниматься каллиграфией? Ночью? В своей комнате? Наверное, она действительно глупая наивная дурочка...

Наверное, это идиотизм. Который вылечить невозможно. Как и то, что она все рассказала сейчас своему мужу. Ей было страшно за Джуна, она боялась, что с ним может случиться что-то непоправимое. Может она сама во всем виновата?

- Тору, прости меня. Я... я хотела тебе об этом сказать, но я... боялась, что ты меня посчитаешь дурочкой и не поверишь мне. Я... я... боюсь, что это действительно так, то он наделен этой способностью... я... наверное, вы все правы - это все глупо. Но... что мне делать?

Она посмотрела на него, но в этот момент он стал кричать, и она почувствовала жжение в колене. Опустила голову и увидела кровавое пятнышко на джинсах. Горько хмыкнула. И опустилась по стене на пол.

- Я помню, что беременна. Я... я боюсь, Тору. Я боюсь, что не смогу справиться. Это тебе плевать на мнение окружающих, а я... почему ты думаешь, что мне тоже плевать на мнение людей? Я хочу, чтобы мы были счастливы. Я... что мне надо сделать, Тору, чтобы ты перестал переживать за меня? Что мне надо сделать, чтобы никогда ни с кем не общаться? Мне нельзя ни с кем общаться? Я... я хочу вернуться в монастырь на некоторое время, но... как я перед людьми появлюсь? Я хотела поговорить с сифу, но... она наверняка тоже будет меня спрашивать о беременности и о тебе. Она... тоже будет скептически смотреть на наш брак и считать, что это все рано произошло. Как мне не обращать на это внимания? Почему, Тору? Почему все это происходит с тобой? Ты... ты достоин был лучшего. Ты достоин был нормального человека, а не меня... истеричку... прости меня, пожалуйста...

И она снова разревелась, закрыв лицо руками и забыв о том, что в номере присутствует Маргарита, которая явно не хотела слушать семейные разборки. Было очень больно и страшно.

- Да когда я тебе не верил? – Тору все никак не мог понять, почему после всех его попыток доказать, что он всегда будет ее поддерживать и не откажется от их отношений, Яреци упорно продолжала искать моменты, которые можно было перевернуть так, чтобы видеть только плохое. Он ни разу не высмеивал ее предположения или идеи, всегда обсуждая их на полном серьезе, и это ее постоянное недоверие и страхи выматывали сильнее, чем плотно загруженный работой день.

Продолжая демонстрировать сцену из своего привычного репертуара, Яри впала в истерику, вызывая своим страдающим видом острую боль в груди и чувство вины, за то, что он делает любимую женщину несчастной. Неужели быть его женой так тяжело и неприятно? Этот вопрос уже не раз возникал в его голове, поскольку до начала их отношений Тору не видел девушку плачущей или морально убитой, что стало практически нормой вскоре после того, как он перешел через порог дозволенного и посмел проявить к ней интерес как к женщине. Неужели ему снова предстояло пройти через брак, высасывающий всю радость жизни у его жены, чтобы потом снова ее отпустить, давая ей возможность стать счастливой? Или, может, он просто не создан для семьи и своими нелепыми попытками просто мучает дорогих для него людей?

- Яри, - в голосе Тору прозвучали отголоски испытываемой боли. – Ты не должна прятаться от окружающих. Ты же не сделала ничего плохого. Да и людям, по большому счету, плевать друг на друга. Тебя должно волновать, в первую очередь, мнение близких, а практически все они приняли наш брак.

Тору подошел к ней, аккуратно поднял, чтобы она не сидела практически на полу, и прижал к себе. Он не знал, как еще ее успокоить и, самое главное, как успокоить самого себя. Но сейчас он не имел права демонстрировать неуверенность, поэтому, постояв так немного, выпустил девушку из объятий, подвел к пустому креслу и осторожно в него усадил. Напротив, в расслабленной позе, сидела Маргарита, и он, поблагодарив ее за помощь, перевел взгляд на лежащего на кровати Джуна, удостоверился, что тот выглядит вполне живым, и снова сконцентрировал все свое внимание на жене.

- Я помогу тебе снять джинсы, посмотрим, что у тебя там с коленом. – Тору говорил твердо, но, при этом, не начинал действовать, пока не получил одобрения со стороны Яреци. А то со стороны его попытки стащить ее джинсы, при условии категорического отказа, могли выглядеть более чем дико и вызывать нехорошие мысли по поводу характера их отношений.

Маргарита надеялась, что хотя бы ее присутствие, как-то охладит горячие головы и не даст разгореться пожару семейных страстей, но она сильно ошибалась. После высказанного Тору недовольства Яреци начала оправдываться, просить прощения и рыдать, а ее еще недавно ругающийся муж делать вялые попытки ее успокоить, забыв про свои претензии. И если бы это было хитрым приемом девушки, позволяющим изменить поведение мужчины в выгодном ей направлении, Рита бы ей искренне поаплодировала. Но нет, Яреци явно страдала, как казалось рыжей из-за вещей, потерявших смысл после того, как она забеременела и вышла замуж. О мнении людей и прочих прелестях стоило подумать еще до этого, а когда уже все случилось, оставалось только расслабиться и получать удовольствие от происходящего, которое наверняка имело место быть, иначе бы с чего они вообще сошлись и так «искрили», оказываясь в обществе друг друга.

- Ого, какая прыть, - с деланным восхищением прокомментировала она предложение Тору снять с девушки джинсы. – Это многое объясняет, раз ты настолько темпераментен, что не стесняешься даже двух, - Маргарита бросила быстрый взгляд на племянника,- полутора свидетелей.

- Если что, я шучу, - на всякий случай добавила рыжая, если Яреци восприняла ее слова буквально. – Нет ничего страшного, чтобы снимать одежду в медицинских целях.

Рита не сомневалась, что ранка на колене ерундовая, но раз Тору хотел устроить в связи с этим целое представление с раздеванием, она не имела ничего против, поскольку у нее еще было в запасе целое пирожное, которое, судя по внешнему виду и запаху, могло поднять настроение кому угодно и стереть неприятный осадок, который возникает, когда ты, не имея на то никакого желания, вторгаешься в чужую личную жизнь.

Он снова прижал её к себе и пытался отдать частичку своего тепла ей. И снова она понимала, что границы его терпения не вечные, что он действительно когда-нибудь может разозлиться на неё, послать её к чертям и уйти. И даже наличие будущего ребёнка его может не остановить. И это страшно. На самом деле страшно.

- Прости меня... я... я тебя сильно люблю и я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы она, - она положила его ладонь на свой живот, - была счастлива. Чтобы мы все были счастливы. Я... помоги мне стать сильнее, прошу тебя, - тихо, одними губами прошептала она, закрывая глаза и прижимаясь к его груди. - Я действительно не думала, что с Джуном всё это серьёзно. Просто... если бы у него просто разболелась голова, и я бы тебе позвонила и отвлекла от работы... прости, пожалуйста...

Он отстранил её от себя и повёл к креслу. Когда он предложил снять с неё джинсы, она, услышав голос Маргариты, сильно покраснела и виновато опустила глаза.

- Я... стесняюсь раздеваться при свидетелях, - дрожащим голосом пробормотала девушка и попыталась закатать штанину, но поморщилась от боли, когда дошла до ссадины, синяка, раны. Судя по тому, как всё сильно защипало, там был огромная рана, мясо и прочие прелести, которые рисовало больное и измождённое воображение.

Вспомнив о том, что в ванной висят белые банные полотенца, она решила раздеться там, обмотать вокруг талии полотенце, чтобы чувствовать себя хоть как-то одетой. Встав с кресла, она направилась в ванную и закрыла дверь. Сначала умылась холодной водой, а потом осторожно сняла с себя джинсы. Посмотрела на ссадину, которая оказалась не такой ужасной, как рисовало её воображение, просто немного содрана кожа и задеты маленькие сосудики. Обмотала вокруг бёдер полотенце и вернулась в комнату. Села в кресло и, заливаясь краской смущения, посмотрела на женщину.

- Я... мисс Эрнандес, я... совсем немного умею всё вот это делать... один раз, на интуитивном уровне у меня получилось вылечить ссадину... но... можно на себе это делать? Или... вы поможете? Или вы сильно устали? - Её голос очень сильно дрожал от волнения, а сама она была красная как помидор. Вообще хотелось просто протереть её водой, заклеить пластырем и лечь спать. И спать почему-то захотелось сильнее, чем всё остальное.

И снова Яреци просила прощения и обращалась к нему за помощью, и, конечно, он мысленно обещал, никогда ее не бросать, чтобы ни случилось. Но чем больше времени с момента начала их совместной жизни проходило, тем меньше он был уверен, что она хочет именно того, что он мог ей предложить. Пока он не знал, что с этим делать, и куда, в конечном итоге, вырулит кривая их взаимоотношений, поэтому предпочел на время перестать мыслить в глобальных масштабах и сосредоточиться на решении насущных проблем, коих тоже имелось немало.

Сообщив, что стесняется раздеваться при свидетелях, Яреци начала делать попытки закатать джинсы, как будто будь это возможно, он предложил бы их снять, и, потерпев изначально очевидное поражение, скрылась в ванной. Тору всегда удивляла ее чрезмерная стеснительность в одних моментах, при полном ее отсутствии в других, но, как он недавно говорил Моррису, содержание черепной коробки женщин для него всегда было загадкой.

Вернувшись, Яри села в кресло и начала договариваться с Маргаритой о помощи с лечением, а он, не обращая внимания на женские разговоры, опустился рядом на пол и наклонился над коленкой, чтобы оценить масштаб трагедии. К счастью, там не было ничего серьезного, и Тору сначала нежно провел пальцами рядом с ранкой, а потом не удержался и коснулся колена губами, мысленно предвкушая вопли возмущения со всех сторон. Хорошо хоть Джун сейчас, судя по внешнему виду, спал и не мог высказаться, хотя из всей их разношерстной компании, он был самым спокойным и сдержанным, так что вряд ли начал бы клеймить его позором за любовь к жене во всех ее проявлениях.

Похоже, шутка по поводу раздевания была воспринята всерьез, и, не желая снимать джинсы в ее присутствии, Яреци поплелась в ванную, словно Маргарита никогда не видела женского белья или под джинсами скрывалось что-то невероятное, способное шокировать морально неподготовленного человека. Даже ее собственные ноги, наверняка, выглядели интереснее, поскольку на одной из них красовались рыжие полоски, оставшиеся после первого превращения. И если первое время рыжая стеснялась их демонстрировать, то последние несколько лет не отказывала себе в юбках, поскольку полоски обычно принимались за оригинальную татуировку - ошибку бурной молодости.

- Во-первых, не надо называть меня "мисс Эрнандес", - начала Маргарита в ответ на обращение к ней девушки. - А то я чувствую себя старой теткой с неудавшейся жизнью. Ко мне можно обращаться просто по имени. А, во-вторых...

Договорить она не успела, поскольку на ее глазах начало твориться полнейшее непотребство, которое она просто не могла проигнорировать.

- Эй, ну не при мне же! - Пустой стаканчик из под кофе полетел Тору в голову и, к удовольствию рыжей, достиг своей цели. Учитывая, что в последние месяцы, все мужчины, с которыми ей доводилось провести наедине больше часа были мертвы, как минимум, несколько тысяч лет назад, Маргарита не горела желанием наблюдать подобные сцены. А глядя на эту парочку у нее вообще появлялось острая тяга к тому, чтобы завалиться в какой-нибудь бар, напиться и кого-нибудь склеить на вечер. Но конечно, не сегодня, поскольку завтра ее ожидало очередное важное мероприятие, как и послезавтра и, похоже, всегда...

- А ну подвинься, - Маргарита поднялась со своего место и бесцеремонно отпихнула Тору в сторону, чтобы подлатать девушке колено. Не будь ранка такой пустяковой, рыжая после предыдущих процедур не взялась бы за лечение, но с учетом обстоятельств, не желала смотреть, как взрослый мужчина носится с такой ерундой и тем самым сильно ее раздражает. Так что после недолгой работы синей энергией колено девушки стало выглядеть вполне прилично, и уже не вызывало желание ее жалеть.