Родители...

Очередной вопрос Морриса, посвященный их с Яреци интимной жизни, заставил Тору чуть ли не поперхнуться байцзю. В его родительской семье как-то не принято было обсуждать подобные темы, тем более вдаваться в подробности, но его тесть был воспитан в других традициях и совершенно иной культуре, поэтому, для него это, наверное, являлось чем-то привычным и вполне будничным.

- Вообще, говоря «жестко», я имел в виду пол и стол. – Тору и сам поверить не мог, что это сказал, с учетом того, что грешить на алкоголь было еще рано. – Но не сомневаюсь, что Яреци умеет практически все.

Чтобы как-то скрыть свое смущение, Тору взялся изучать остатки содержимого стакана, словно на дне он мог обнаружить что-то невообразимо интересное. Он понимал, что вероятно, не стоило упоминать конкретные места в аудитории, подвергнувшиеся сегодня осквернению, но слова сами слетели с языка в ответ на неожиданный вопрос.

Появление в относительной близости еды, напомнило ему, что за сегодняшний, а точнее, уже вчерашний день он практически ничего не ел, на что желудок, опомнившись, отреагировал печальным стоном. И мысленно Тору в очередной раз поблагодарил тестя за то, что тот проявил заботу о своей нерадивой дочери и ее не менее нерадивом муже, оставившим самих себя без ужина.

- Я бы и сам был не против немного отдохнуть, но что делать? – он печально вздохнул на слова Морриса. – Весь наш семейный бюджет держится на моих доходах. А теперь еще и выплаты за новую квартиру… Но я сейчас постараюсь, в не очень далеком будущем, устроить себе что-то вроде небольшого отпуска. Мы хотели ненадолго вернуться в монастырь, а потом провести, наконец, свадебную церемонию уже в Японии.

Свадьба требовала подготовки и, естественно, дополнительных затрат, и пока Тору плохо представлял, как все успеть и где на это найти средства, но отказываться от столь значимого события ни при каком раскладе не собирался, уже успев проинформировать о нем некоторых своих родственников и, естественно самого Морриса.

- А, если в этом плане, то согласен, - усмехнулся мужчина, решив всё-таки больше не развивать эту тему. Хотя он-то имел совсем другое, вспоминая весь свой опыт. Разумеется, он был самым нормальным мужчиной, даже один раз хотел жениться, это было ещё в институте, но, как это обычно бывает, её отец был против, а у него буквально через неделю появилось новое предложение со стажировкой. И Моррис не хотел бросать свою мечту ради чего-то другого. А потом он встретился с Лаурой, и, разумеется, про всякие похождения можно было забыть.

Запах подогревающегося мяса заставил желудок Тору кричать, что он скоро начнёт переваривать сам себя и, заодно хозяина, но Моррис тактично сделал вид, что ничего не услышал. Он нарезал несколько помидоров и поставил тарелку на стол.

- Это всё, конечно, хорошо, но ты подумай. Мне сейчас все равно некоторое время придётся в Пекине провести, Лухан, управляющая нашим ресторанчиком, договорилась с пекинскими коллегами об очередной моей стажировке. Так что я пока здесь.

Моррис не стал навязывать своё общество, но в его словах было скрытое желание почаще видеться с внучкой. По крайней мере, от Кимико пока нельзя было ожидать никаких проблем и новостей, девочка была очень спокойной, и даже пока он не уставал, общаясь с ней. Это вот потом, когда она пойдёт, нужно будет бегать за ней, стаскивать её со всего, вытаскивать из её рта всякие гадости и отвечать, что это нельзя есть, а это, наоборот, нужно, и всё прочее. А тут лежит себе трехмесячный человек в кроватке, смотрит на вертушку, иногда с ним играют. Милое дело.

Когда мясо было готово, он снял сковороду с плиты и пошёл в комнату. Яреци была занята дочкой, кажется, кормила её, отказалась от еды, и он вернулся к зятю. Разложил мясо по тарелкам.

- У тебя есть какие-нибудь вопросы? Отвечу на любые, и про воспитание, и про что-то ещё, - он усмехнулся.

Яреци пока отказалась к ним присоединяться, оставляя их с Моррисом за распитием байцзю и занимаясь дочкой. Тору даже почувствовал некоторые угрызения совести за то, что после всего так и не уделил ребенку должного внимания, но он действительно очень устал за весь этот затянувшийся день и скоро ему предстояло снова отправляться на работу, поэтому сейчас он решил позволить себе немного расслабиться, перекусить и перекинуться парой слов с тестем прежде чем отключиться где-нибудь в районе кровати часа на три, перед тем как подняться снова отправиться зарабатывать деньги для их небольшой, но требующей значительных расходов семьи.

- Думаю, с кое-чем я разберусь, все-таки уже давно не мальчик, - усмехнулся Тору в ответ. - А вот вопросы у меня, наверное, появятся, когда Кимико начнет расти. Особенно, если она пойдет в маму. Тогда я точно буду вас просить поделиться опытом, чтобы понять, как выжить с двумя импульсивными женщинами.

Пока дочка была еще совсем маленькой и не доставляла совсем уж серьезных хлопот, но Тору прекрасно понимал - с годами все изменится, и надеялся, что ему хватит мудрости и терпения в любой ситуации оставаться хорошим отцом.

- Спасибо за вашу помощь, - искренне поблагодарил он тестя перед тем, как приступить к еде. - И за понимание. Хотя вы, наверное, тоже после рождения Яреци проходили через что-то подобное.

Конечно, Тору не имел в виду столы и прочие прелести, но, он не сомневался, что мексиканская кровь Морриса в свое время играла не хуже, чем его собственная и, возможно, тоже становилась причиной каких-нибудь занятных ситуаций.

С учетом его опыта общения с женой Тору не слишком верилось, что она когда-то была спокойной и не доставляла проблем. А вот то, что она устроила скандал, не желая отпускать от себя любимых людей - показалось ему вполне понятным и совсем не удивительным. Сообщи он о своем желании без какой-нибудь серьезной причины отправиться куда-нибудь на неделю без Яреци, так ему быстро бы сообщили, что думают,о таком поведении. Но, правда, он и сам бы не стал делать что-то подобное, поскольку переживал чуть ли не больше жены, если им приходилось расставаться.

Тору догадывался, что тесть в молодости ни в чем себе не отказывал, но вот что-то вроде осквернения храма совершенно не приходило ему в голову в силу абсолютной безумности даже одного намерения, чего уж там говорить о его воплощении в жизни. Как это нередко бывает, попытка представить все это безобразие, спровоцировала появление навязчивой мысли о том, что было бы, устрой они с Яреци нечто подобное в храме в монастыре, и, как ему казалось, застукай их кто-то за этим делом, обычным внушением здесь бы не обошлось.

- Хм, пока я не могу похвастаться чем-то подобным. - Дурацкое слово "пока", отражающее мелькнувшие в голове картины непристойного содержания, сорвалось с языка прежде, чем он успел его удержать, поэтому Тору решил, спасая положение, перевести разговор на тему своего уже достаточно далекого прошлого. - В молодости я предпочитал вполне обычные места и практически всегда не больше одной женщины за раз.

Когда до него дошло, в чем именно он сейчас случайно признался, Тору чуть не выругался от злости на свой уставший мозг, который, похоже, совершенно перестал контролировать, что и как он говорил его хозяин. Оставалось порадоваться только тому, что Яреци находилась в комнате и не должна была услышать способных повергнуть ее в шок откровений отца и мужа.

Моррис на мгновение представил, что было бы с родителями Лауры, если бы они узнали о том, как он занимался неправильными делами в стенах храма. Но он был простым человеком, не религиозным фанатиком, он просто верил, считая, что храм - это просто здание. Красивое и представляющее какую-то ценность. Впрочем, сценаристам, режиссёрам и даже актёрам соседней страны наличие храмов и даже людей там не мешало устраивать перестрелки. Для американцев, кажется, это милое дело - пострелять в храме. А тут они ведь не делали ничего плохого, ага. Даже в Библии написано "плодитесь и размножайтесь". Но, наверное, если бы ему предложили ещё раз такое сделать, он бы отказался. А может нет. Главное, чтобы компания была хорошая.

- Надеюсь, у трезвых людей на что-то подобное ума не хватит, - засмеялся мужчина, глядя на своего собеседника. - Потому что у нас было очень бурное расставание, длящееся три дня. Ох, сколько тогда алкоголя было выпито. Сейчас, по прошествии тридцати лет, даже порой стыдно вспоминать, чем занимались. Хорошо, что о моих похождениях не знают её родители. А то неизвестно, чем бы всё закончилось...

Он осёкся и горько хмыкнул. Странно, что он снова начал вспоминать Лауру. Ему всё ещё было больно из-за её предательства, он всё ещё помнил всё то светлое, что было в их жизни. Рикардо обещал ему рассказывать новости о её состоянии, но за неполные три месяца он ни разу не позвонил. Означало ли это, что ей стало хуже? Или она поправилась и решила не напоминать ему о себе, считая, что он так быстрее забудет о ней?

Он налил немного байцзю и залпом выпил. Удручённо вздохнул и стал слушать откровения зятя. Усмехнулся.

- Хорошо, что Яреци нас не слышит, - после недолгого молчания сказал он, усмехнувшись, - а то выгнала бы нас за такие откровения. Да и за пьянство.

Выслушав рассказ тестя, Тору уважительно хмыкнул, признавая, что ему самому до него еще очень далеко. Как на трехдневные возлияния, так и на осквернения храмов он был не горазд даже в годы бурной молодости. Хотя если Яреци передался темперамент отца, то, возможно, самое интересное в его жизни было еще впереди. И здесь на первый план выходила забота о своем здоровье, чтобы потом ему не пришлось прятаться по углам от собственной жены.

Перед глазами возникла дурацкая картинка: он сверкает глазами из под кровати, как нашкодивший кот, а Яреци пытается выгнать его оттуда шваброй и принудить к уже четвертому за этот день исполнению супружеского долга, которая заставила его вздрогнуть, быстро наполнить свой стакан и тут же его опустошить, скорчившись то ли от резкого вкуса напитка, то ли от ужаса.

- За пьянство может быть и не выгнала бы, - немного успокоившись прокомментировал слова тестя Тору, - а вот за разговоры – вполне возможно. Когда мои родственники пытались в ее присутствии шутить на тему моих похождений в молодости, Яри, судя по всему, предпочитала пропускать все это мимо ушей, но вот за подобное признание, сделанное лично мною, мне бы точно не поздоровилось.

Обычно тема его отношений с другими женщинами в его разговорах с Яреци не поднималась. Несколько раз она задавала вопросы о его бывшей жене, но на этом все и заканчивалось. Хотя Тору казалось, что какие-то мысли по этому поводу девушка просто не озвучивала, предпочитая не лезть на не самую приятную для нее территорию. Но уж такой вопиющий факт, о котором он ненароком сейчас проговорился, вряд ли бы остался без ее внимания и не вызвал желания, как минимум, приложить его чем-нибудь тяжелым по голове.

Кажется, даже здесь, в этой непринужденной обстановке, стали прорываться призраки прошлого. Потому что Тору тоже наполнил свой стакан и даже вздрогнул. Моррис не стал уточнять, о чем думал молодой человек, почему у него изменилось выражение лица. Он считал, что есть мысли, поступки и желания, которые не стоит озвучивать посторонним. А может этт были и не призраки, а воспоминания. В любом случае, что-то же должно было быть невысказанным.

- Я думаю, что за пьянство вместе с разговорами нас бы выгнали, если в совокупности брать, - Моррис постарался избавиться от тягостных мыслей, которые касались Лауры и его отношения ко всей ситуацией с размолвкой и предательством. Но эти мысли лезли, они уничтожали то веселое, что в его сознании было совсем недавно. И сейчас, вместо того, чтобы продолжать разговор о чем-то веселом и простом, он начал вспоминать тот давний случай, когда сам чуть не разрушил свою семью. Это было так не кстати, что заставило его потянуться за бутылкой и плеснуть немного в стакан. И выпить.

Он посмотрел на часы и вздохнул. Надо было собираться домой. К тому же Тору надо было поспать, хоть немного, чтобы утром снова уйти на работу. А он завтра должен принимать очередные работы в квартире. Уже там был готов санузел и даже половина детской. Яреци немного контролировала процесс.

- С пьянством надо заканчивать, - сказал он будто сам себе. - Спасибо за презент, заберу с собой, будет о чем подумать, - он улыбнулся, но улыбка получилась грустная и вымученная. Видимо, алкоголь ударил в мозг, да и возраст все-таки взял свое, но теперь почему-то после принятиа алкоголя становилось грустно. Шутить не хотелось. Но ведь жаловаться на жизнь - это самое последнее дело. Он не хочет быть сломленным стариком...