Забавный вкус у этой воды

Несмотря на природную лень, Тео не мог сидеть абсолютно без дела. Тем более, когда узнал, что в одной их окрестных деревень началась холера. В монастыре было не так уж и много врачевателей, чтобы они играючи справились с заразой, и Тео вызвался помочь. Ему не хотелось оставлять Се Юэмин одну, но надеялся, что она его поймет и не будет сильно обижаться. Тео любил монастырь, хотя в последние годы появлялся тут все реже. В каком-то смысле он был его домом, где он родился и вырос, и было бы гнусно оставаться в стороне, когда дому угрожает опасность.

С раннего утра (подняться пришлось еще до рассвета, чтобы пораньше прибыть в деревню в западных горах) он уже был в деревенском лазарете, приняв смену у Бо-джи, которая дежурила здесь ночью. Она рассказала ему о пациентах, смерила не самым доверчивым взглядом, на что Тео пришлось ее заверить, что он справится, а затемотправилась обратно в монастырь.

Удивительно, но помогать ему вызвался Юншэн. Тео думал, что тот останется в Пекине подле Янлин, которая терпеть не могла ездить в монастырь, потому что тут не было всех тех милых ее сердечку цивилизованных развлечений, но Лю-младший внезапно нарисовался на горизонте. Тео даже с удивлением понял, что этот юный восемнадцатилетний мальчик ростом и комплекцией был практически что с Тая, а давно ли он был похож на тощего долговязого цыпленка с острым лицом?

- Да ты заматерел, я смотрю, - заметил Тео, когда Юншэн подошел ближе. - Привет, - он запоздало поздоровался. - Работы тут невпроворот. Надо стабилизировать вон тех, а в той соседней комнате лежат уже идущие на поправку. За ними нужно наблюдать и следить, чтобы пили больше воды, потому что у всех обезвоживание.

Юншэн только начал приживаться в Пекине. Появились первые заказы от клиентов и первые ощутимые комиссионные с них. Янлин полностью восстановилась после ожогов, с ее обидчиками разобралась ее авторитетная родня. И тут отец велел ехать в монастырь, потому что там нужна была помощь. Янлин осталась учиться, а Юншэн отправился на Тибет ближайшим рейсом.

Уже на месте он узнал о выходках Асаки и эпидемии холеры и вызвался помогать в деревенском лазарете. Ночью там дежурила сифу Бо, а утром наступала их с Чуном Тео очередь. И день обещал быть тяжелым.

- Привет, - он вежливо поклонился Тео. - Я никогда не сталкивался с холерой. Расскажешь, что нужно делать?

Можно было смотреть по ауре и действовать по ситуации, но если знать о том, что делать, это было быстрее и эффективнее. Юншэн осмотрелся и увидел, где стояли ведра с питьевой и технической водой. Вторая была ему нужна для работы, чтобы под конец дня не свалиться самому от чужой ша-ци.

- Ты думаешь я с ней сталкивался? - риторически поинтересовался Тео, который и больного холерой-то впервые в жизни видел. Как-то больше ему приходилось лечить огнестрелы с ножевыми, да сотрясения, но где наша не пропадала. Тео расспросил Тигрицу о том, как лучше действовать, чтобы не навредить и без того уже пострадавшим от болезни, и считал, что сможет справиться с этой задачей, особенно если подключить мозги и припомнить основы все врачевания.

- Если я правильно понял, то у всех тяжелых пациентов тяжелая интоксикация и сильное обезвоживание. Поэтому сначала надо убрать инфекцию и вывести токсины, затем восстановить водный баланс, или почки начнут отказывать, потом укрепить иммунитет воздействием на вилочковую железу и, как только острый период минует, перенести в ту комнату, где выздоравливающие. Я бы работал в таком порядке.

Тео плохо знал природу инфекционных заболеваний и никогда не работал с чем-то сложнее обычной простуды (которую на себе научился лечить не так уж и давно), но собирался действовать по общей логике лечения. Которая всегда была практически одной и той же, с некоторыми отхождениями в зависимости от повреждения или болезни.

- Похоже на лечение ожогов, по-моему, кроме пункта с иммунитетом, - добавил он. Тео не забыл, что именно Юншэн вернул Янлин обожженное кислотой лицо.

Узнав, что Тео тоже впервые столкнулся с холерой, Юншэн сдержался, чтобы не съязвить на тему «зато ты главный». Потому что нужно было работать, и лучше было действовать сообща. В Пекине в работе на Чжу сяншэна холера была маловероятна.

- Хорошо, - он кивнул и пошёл мыть руки.

Отец из полезного сказал только то, что при лечении холеры руки стоило мыть как можно чаще, хоть сто раз в день, лишь бы не разносить инфекцию. После мытья рук Юншэн отправился к тяжелым. Первым делом он подошёл к девочке лет шести, аура которой выглядела пугающе. Он набрал в миску воду, затем заставил эту воду окутать его руку и после этого стал забирать из ауры ребёнка негативную энергию, стараясь за этой мутью рассмотреть, что творилось с тремя нижними чакрами. Воду пришлось сменить три раза, пока ша-ци не стало заметно меньше. Юншэн стал наполнять энергией Сватхистхану, пока девочка не начала приходить в себя. Он пытался с ней говорить, но она знала только тибетский, который он знал очень плохо. Но все же смог уговорить ребёнка выпить несколько глотков воды. Он не мог полностью убрать следы болезни, потому что тогда ему бы не хватило сил на других больных.

Юншэн не стал спорить, просто пошел мыть руки. Тео, который успел это сделать еще до прихода Лю-младшего, проверил, в кармане ли зажигалка. Огнем он хотел обжигать руки, чтобы сжигать ша-ци, налипшую на ладони, потому что в отличие от сынка старшего мастера, не владел магией воды. И что только Янлин в нем нашла - Тео он казался весьма скользким, как и его папенька. Но вообще любовь зла.

Тео подошел к одной из женщин возле дальней стены. Она лежала, практически не шевелясь, худая, как скелет, обтянутый кожей, сморщенная кожа походила на пергамент. Тео присел на колени перед женщиной, так и не определив ее точный возраст. Аура была ослабленной, а в области желудка и кишечника вообще творилось что-то невообразимое. Тео на очень плохом тибетском объяснил, что сейчас будет лечить, задержал руки над животом женщины, чуть сместившись в сторону Анахаты, и принялся вытягивать ша-ци, которая оседала на его коже плотным серым слоем, похожим на сажу. Когда запястья уже начало сводить, он сжег ша-ци в огне и убрал последние очаги больной энергии, чтобы после этого начать восстанавливать ослабленную сакральную чакру. Женщине становилось лучше буквально на глазах. Тео помог женщине выпить воды из глиняной глубокой миски и оставил часть воды возле нее, чтобы она могла дотянуться до жидкости сама.

Тео оглянулся на Юншэна, но не стал его отвлекать, и перешел к следующему мужчине лет сорока на вид.

Мужчина даже не открыл глаз, когда Тео к нему подошел. Он был очень слаб, дышал поверхностно и очень быстро, как дышит маленькая загнанная собачонка, пытаясь глотать воздух, когда не получается вдохнуть его побольше. Холера разгорелась сильнее, чем можно было ожидать. Тео снова начал убирать ша-ци из ауры, но ее было очень много,и ему пришлось несколько раз раз обжигать ладони, сетуя, что он не может разжечь в помещении костер, потому что тут и так было душно, и не спасали даже открытые окна. Когда, наконец. аура очистилась, Тео чувствовал, что устал, но не критично. В нем еще было сил на троих, а потом можно развести костер снаружи, чтобы питаться его энергией. Тео закончил работу с мужчиной и обернулся к Юншэну, который закончил с еще одним сложным пациентом.

- Ты как? - спросил он у Лю-младшего. - Давай, передохни полчаса, потом вернешься к работе. Я здесь послежу.

Он не предлагал, он настаивал на том, что Лю-младшему нужно проветриться и посидеть на свежем воздухе больше, чем пять минут, иначе он станет совсем зеленым. И тогда откачивать нужно будет уже его. Все-таки, сомнительно, чтобы в восемнадцать парень мог играючи справляться с такими серьезными заболеваниями, да еще и потом был полным молодцом. Опыта не хватает.

За полчаса ситуация не сильно изменится, тем более, что количество тяжелых пациентов все же было не бесконечным и когда-нибудь должно было закончиться. Как раз на этих мыслях дверь открылась, и двое парней внесли на самодельных носилках еще одного ребенка.

- Кладите возле той стены, - сказал Тео, показывая, куда именно нужно положить ребенка.

- Пока нормально, - ответил Юншэн, взглянув на Тео, но понял, что тот не советует, а приказывает, что нужно отдохнуть.

Он кивнул и вышел из комнаты, куда принесли еще одного ребенка. Юншэн подумал, что просто сидеть без дела будет неправильно, хотя в лазарете были помощники, кто мог вымыть пол, вынести и вымыть бесконечные грязные ведра и поменять постельное белье.

Он вышел во двор и нашел там свободную площадку, которую огородил крупными кусками щебня, валявшимися вдоль дороги. Узнал, где можно взять дрова, и разжег внутри этого круга небольшой костер, который должен был пригодиться Тео, когда перерыв будет у него. Он бросил в костер крупные поленья, чтобы они горели подольше.После этого Юншэн снова умылся и попил и какое-то время подержал руки в ведре с холодной колодезной водой, после чего вернулся в лазарет. Прошло чуть меньше получаса.

- Я готов работать, - сказал он Тео и уже пошел к молодой женщине, которая лежала на матрасе у стены и, кажется, была без сознания.

Лю-младший спорить не стал, и Тео был ему бесконечно за это благодарен, потому что не хотелось с ним пререкаться, когда все силы нужно было направить на лечение. Тео осмотрел только что поступившую девочку - картина мало чем отличалась о той, что он уже наблюдал у предыдущих пациентов. Пока ему везло, потому что у достававшихся ему больных не было никаких сопутствующих заболеваний, и ему нужно было работать по накатанной, по одному и тому же принципу - сначала убрать ша-ци, потом восстановить энергию Сваттхистханы и дать пациенту воды, чтобы восстановить водный баланс сильно обезвоженного организма. А потом оставалось наблюдать за восстановлением, корректируя его, если это было необходимо.

- Не геройствуй больше, чем это нужно, - сказал Тео Юншэну в спину, потому что тот уже шел к очередной тяжелой женщине. Он не мог ему приказать, потому что Тео не был мастером, а Юншэн не был синим фонарем, чтобы между ними могли установиться какие-то оформленные рабочие отношения, и Тео приходилось надеяться только на здравый смысл Лю Юншэна.

Он присмотрелся к женщине у стены и нахмурился, потому что не мог понять что ему кажется неправильным. Аура, как и у всех, была полна грязи от токсинов холерного вибриона, но, присмотревшись, Тео наконец понял, в чем дело, хотя до этого не сталкивался с подобными случаями.

- Юншэн. Она беременна, - сказал он младшему товарищу по лазарету и подошел ближе, чтобы обсудить с ним тактику лечения. - Срок, кажется, небольшой.

Юншэн кивнул, обещая не геройствовать, и потом присмотрелся к ауре. Было очень много ша-ци, она душила область Манипуры и Сватхистханы, и организм был сильно обезвожен. А тут еще Тео сказал, что женщина беременна. Юншэн этого не увидел, и только после того, как услышал подсказку, заметил что-то странное в области сакральной чакры. Какое-то дополнительное беловатое свечение. Он посмотрел на Тео, который подошел ближе.

- В любом случае, нужно убрать ша-ци? - предположил он.

Было непонятно, что делать дальше, чтобы не навредить. И еще непонятнее, навредила ли болезнь женщины плоду. Отец как-то говорил, что на ранних сроках действовал принцип "все или ничего", если плод выживал, то последствий негативных воздействий не было.

- Я думаю о том, что если беременность сохранится, хватит ли ей сил, чтобы выносить ребенка и восстановиться после болезни? - спросил Юншэн, перейдя на английский. Он был уверен, что Тео знал этот язык, а тибетка не понимала.

- В любом случае, да, - Тео кивнул, а дальше замолчал, потому что он понятия не имел, что делать дальше. Ему до этого не приходилось работать с беременностями. Мать была беременна, но Тео даже в дурном сне не могло привидеться лезть что-то там шаманить с ее энергией, даже если теоретически он примерно знал, как это работает. Все это было настолько хрупко, что лишний раз лучше просто не соваться, если и без тебя все нормально функционирует.

- Мы не можем знать наверняка, - также на английском ответил Тео. - Она может выносить этого ребенка и умереть при родах, а может потерять ребенка, но выжить сама. И мы не можем решать за нее. Пока она не пришла в себя, нужно постараться стабилизировать ее, а потом наблюдать и, может удастся дотянуть ее до Лю Яна. У него опыта больше.

Тео думал о том, что каждая беременная женщина наверняка хочет, чтобы ее дитя родилось в срок и здоровым. Это было довольно идеалистически, так думать, но у него перед глазами были лишь картины беременности его матери и женщин из монастыря, и Тео не задумывался о том, что не всякая беременность бывает желанной.

- Будем работать здесь вместе, - предложил Тео. - Я могу держать Сваттхистхану, пока ты убираешь ша-ци.

Все когда-то бывает в первый раз. И наблюдать беременную женщину - в том числе. Тео бы с удовольствием оставил решать такие вопросы кому-то более компетентному, тому же Яну, который должен был заступить на дежурство следом за ними на вечер. Но до вечера было еще очень долго, а женщина нуждалась в помощи уже сейчас.

Юншэн боялся самостоятельно трогать ауру, хоть и видел, что без вмешательства женщина могла не справиться. Ша-ци было слишком много, а обезвоживание было очень сильным.

- Хорошо, - сказал Юншэн на предложение работать вместе.

Он принес воду и пустое ведро и сел на колени возле женщины так, чтобы Тео мог разместиться рядом. Юншэн набрал воду и стал через неё вытягивать ша-ци сначала из области Манипуры. Вода быстро мутнела, а затем становилась черно-зеленой. Юншэн стряхивал грязную воду и набирал новую, пока желтое свечение не стало более-менее четким. Дальше наступала очередь Сватхистханы, где было уже страшно.

- Ребенок - это белое свечение? - спросил Юншэн снова на английском.

Он поднес одну ладонь, окутанную водой, к животу женщины и стал очень потихоньку и осторожно вытягивать мутную ша-ци из тех областей, где должен был находиться кишечник. Белое свечение пока находилось ниже.

Перед тем, как приступать к работе, Тео обжег ладони и удалил те крохи ша-ци, которые могли бы оставаться на его руках. Ему казалось, что дело очень деликатное, и тут главное не навредить, а, значит, нужно, чтобы все было хорошо до, во время и после. Он сел возле женщины напротив области Сваттхистханы, чтобы ему было удобнее контролировать работу чакры, но при этом не мешать Юншэну.

- Похоже на него, - ответил Тео. Подобное он наблюдал и в ауре матери, но почему-то не догадался расспросить ее подробнее. Да и не до того ему на тот момент было, его гораздо сильнее интересовало лечение позвоночника. - С ним вроде все в порядке, светится ровно, никаких помутнений или чего-то настораживающего нет.

Но Тео не мог быть в этом абсолютно уверен по той причине, что просто не знал, как должно выглядеть правильно. Но если светится ровно, по логике всей прочей ауры, то наверняка все нормально. Иначе были бы какие-то нарушения.

Он был занят тем, что напитывал чакру оранжевого цвета своей соответствующей энергией по мере того, как ша-ци пропадала из ауры. Так они не допускали дефицита энергий и, Тео надеялся, минимизировали возможность какого-нибудь резкого ухудшения состояния. Или, упаси небеса, каких-нибудь преждевременных родов. Кто их тут принимать-то будет, они с Юншэном?

- Ты когда-нибудь видел раньше ауру беременной женщины? - спросил Тео у Юншэна.

- Да, видел, - ответил Юншэн. - На мастер-классе у сифу Бо.

Там женщина была беременна двойней. Но у неё ауру не застилала куча ша-ци, и все равно было ничего толком не понятно. У неё была слабость и анемия, а оказалось, что это почти нормально. Юншэн продолжал аккуратно убирать ша-ци из области сакральной чакры. Он снова сменил воду и возобновил свою работу.

- Я не знаю, что ей можно, - сказал Юншэн. - Только убрать ша-ци, дождаться, чтобы она пришла в себя, и давать больше воды?

Он боялся навредить женщине и плоду, хотя логика лечения была та же, что и у всех остальных. Женщина что-то пробормотала, как будто просыпалась после тяжелого сна, а затем её веки задрожали, но глаза она не открыла.

- Ты хорошо знаешь тибетский? - спросил Юншэн у Тео.

Он мог немного объясняться на этом диалекте, но мало что мог объяснить, и еще меньше мог спросить так, чтобы быть понятым.